Эй, кис-кис

— Эй, Кис-кис! — губы лопают пузырь жвачки с отвратительным клубничным вкусом, при этом причмокивая. Он оставляет биту в углу и медленной плавной походкой приближается к парню. — Я же просил так меня не называть, — рычит второй, а у первого уже колени подгибаются от этого хриплого голоса. — Да ладно, кооооть, — засранец тянет свои маленькие милые пальчики к синеволосому, поправляя воротник куртки. — Не дуйся, — встаёт на носочки и чмокает его нежно в щёку, на которой ещё красуется результат их ночной вылазки. — Ты же такой кооот, — уткнувшись в ушко, шепчет мелкий. Эти двое… господиблять... Спаси и сохрани Южную Корею.. Чим и Агуст, точнее, Чимин и Юнги. Настоящие имена так и похоронены где-то под завалами трупов, которые они оставляют после себя, не парясь, что их могут найти по следам и прочее: искать-то никто не будет. — Ну их нахуй, — сказал как-то один из следаков, увидев покалеченные… эм... тела? Или то, что от них осталось... Кровавое месиво, сложенное в форме сердечка, блять... красота, пиздец... и записка на розовой бумаге с красными пятнами ещё не высохшей крови: «с любовью, Чим и Ди» Страшный сон для любого, кто повстречает их ночью, особенно, когда у Пака хорошее настроение. А у него, что ни день, то хорошее настроение. Сегодня в очередной раз Чимину захотелось подышать воздухом, успокоиться, сходить на свидание, а то «давно мы не устраивали романтик, Ююююниии» (вспомнил Пак об этом, находясь под одеялом, издавая стоны и доставляя удовольствие своему любимому котику), заодно навестить старых знакомых в их любимом месте. В их месте. А эти гандоны там почему-то прописались, хотя это не их Территория. В результате, что мы имеем? Свидание. Ссадины на лице и несколько трупов у забегаловки Tony Montana. Любимой, между прочим. Потому что там наши голубки и познакомились. Сначала подрались, потому что Паку резко захотелось курить, и он не нашёл ничего лучше, как подойти и забрать сижку у понравившегося ему парня с иссиня-черными волосами, а тот вообще ахуел от дерзости принцессы. За принцессу, кстати, по морде и получил. А Юнги джентельмен, не стал в ответ портить настолько красивое личико… Всё закончилось (или началось?) страстным минетом в туалете, куда Пак его утащил, наплевав и на сигареты, и на опухшее лицо незнакомца. А вскоре он втрескался по самые яйца и теперь жизни без своего кота не представляет. Невысокий парень с нежно-розовыми локонами по пояс — та ещё заноза в жопе Юнги. У Принцессы всегда в карманах по несколько клубничных жвачек (Мин их всем сердцем ненавидит, но «они же прикольно лопаются, Дииии») и парочка леденцов на палочке. Юнги правда готов кончиться как человек, когда эти пухлые губы обхватывают розовую головку и сосут так, как даже ему не сосут. Юнги готов жадно облизывать эти губы каждый раз, когда сладкая карамель проходится по нежной розовой коже... У Чимина кинк на всего Юнги и на всё розовое. Чимин любит пластыри с hello kitty, белыми кроликами, цветочками и конфетками. Парные татуировки на двоих: «звёздочка и полумесяц» как дополнение, как знак, что они всегда вместе. У Юнги желудок в трубочку сворачивается, когда Его Принцесса начинает вот это творчество с мёртвыми телами. Он, конечно, тоже тот ещё садист, но «блядь, Мини, ты серьезно? Сердечко? Записка, блядь?» На ответ «так более пиздато» он решил ответить игнором. Это бесполезно, чувак. У Юнги кинк на всего Чимина. И он ненавидит розовый. Он знает, что мелкий на самом деле и мухи не обидит, но ночью ему сносит башню по полной. Особенно когда трогают то, что принадлежит ему. В их доме Чимин милая булочка с розовыми щёчками. Он заботится о Юнги и их коте с рыбкой. А то, что мелкий вытворяет в постели… У Юнги крыша улетает от Пака, он сходит с ума каждый раз, когда тот задумывает какие-то штуки со своими грёбанными леденцами, зефирками и другими десертами, которые Юнги так ненавидит, но одновременно любит из-за Чимина… И, Блядь, это ебучее покалывание в низу живота постоянно тревожит Юна, когда Пак надевает розовое… которое конеееечно он ненавидит всем своим холодным сердцем... Его бесит вот это «коть» и «кис-кис», но не может устоять, когда Чимин так близко дышит прямо в губы. — Я говорил тебе, что ты чертовски сексуален? — Пак проводит большим пальцем по щеке любимого, ведёт ниже, пока не замечает царапины на шее. — Ой, Юни… у тебя тут... погоди... Ныряет рукой в карман своей панковской куртки и достаёт оттуда ублюдочно-розовый пластырь. Вскрывает упаковку и с трепетом наклеивает на шею, нежно поглаживает кожу рядом пальцем, а потом прикасается губами и запускает вторую руку за пояс джинс, сжимая пока ещё не вставший орган. Юнги… Юнги просто нет. Он не дышит, блядь… он забыл как… тает от этих действий… Гребанный Пак Чимин! Ну как с ним жить-то, блядь? — Вот так лучше? Не болит? — смотрит исподлобья, издевается, в хитрых глазах черти пляшут… ломает в Юнги все стены... снова и снова… — Лучше, малыш... — обнимая за талию и прижимая ближе к себе такое желанное тело, Мин аккуратно достаёт катану, потому что на подходе снова шайка долбоёбов, решивших, что их свидание окончено, что им совсем не надо домой, где их ждёт вкусный ужин, приготовленный Чимином, и тот самый невъебенный минет… — Люблю тебя, Принцесса, — скалится и смотрит в глаза уже взбешённого Пака. О да! Вот оно! Искры уже полетели… — И я тебя, Кис-кис... Аайщщ... — Пак ругается, когда оборачивается и видит толпу движущегося в их сторону будущего корма для червей. Отходит от Юнги и берёт свою любимую розовую биту с шипами, по которым ещё стекает кровь. — Кажется, минет сегодня будет позже, коть…