Обречëнность Ветерка.

Ветер обдувает лицо, невесомо касаясь тонких изящных пальцев. Стихия заставляет чувствовать себя свободно. Но, одновременно, она может быть всепоглощающей и необъятной, может беспощадно отнимать жизни людей, может даровать свой особенный, многими непонятый смысл. Полная власть над ветром никогда не будет олицетворяться в лице смертного, да и даже самого Бога. Непредсказуемость, переменность направлений, предугадать поведение стихии никогда нельзя. И подчиниться ли такая вещь кому-то одному, кому-то такому же лëгкому, но одновременно и опасному. Кому-то, кто кажется лишь на вид беззаботным и "ветреным", хотя в душе может и вовсе бушевать целый ураган из подавляемых " отрицательных" чувств. Хотя подобным образом окрестили их люди, что хорошо или плохо, нормы устоев, морали. Ты можешь погрязнуть, если разбираться в этом глубже, поэтому легче лишь воспринимать подаваемое за действительность. Простые, истинные правила, строившиеся из покон веков, люди делят лишь мир на 'чëрное' и 'белое', на плохое и хорошее. Хотя и сложно, практически невозможно найти в мире человека или Бога, что будет полностью хорошим или даже полностью плохим. Ши Цинсюаня приписывали к первому типу, предпочитая разглядывать лишь с этой стороны. Казалось, у него нет плохих черт характера, казалось, он не способен на злость и месть в своей душе, казалось, он слишком хорош, даже по меркам Богов. Но, что если всë это лишь детально продуманный образ. Без темноты в душе жить невозможно, у каждого она просто своя. Это не делает тебя плохим, это... Просто есть. Правда, лишь человек выбирает бороться с ней или выпустить на волю. Цинсюань сидел у подножья горы, слушал шëпот ветра. Он говорил с ним, как не говорил никто другой. Иногда его вой был протяжный и истомный, иногда усталый от происходящего в мире людском, иногда даже жизнерадостным. Ветер был разный, Цинсюань тоже. *** - Мин-сюн! Мы обязаны должны сходить с тобой на местную ярмарку и попробовать их мясо с карамелью! Говорят, что оно там просто объедение. Повелитель Земли недовольно нахмурил брови, всем своим видом показывая абсурдность данной идеи. Он знал, как Ветерок ходит по ярмаркам и как надолго это затягивается. - У меня слишком много дел. - Ну Мин-сюн! - послышался жалобный тон Цинсюаня. - Последний раз, правда. Он прекрасно понимал, что это не последний раз, но уговорить своего друга хотелось уж очень сильно. На самом деле, Цинсюаню часто было одиноко в Небесных чертогах, люди хоть и улыбались ему, но редко получалось с кем-то сблизиться или хотя бы приятно провести время. За пределами этого места, а тем более на праздничных мероприятиях, казалось, что жизнь шла слишком разбавленно и беззаботно, часто можно было забыться, почувствовать настоящее счастье. К тому же, Ши Цинсюань считал, что и Мин И это пойдëт на пользу. На самом деле, за всë время, проведëнное вместе, у Ветерка получалось расслабляться лишь рядом с ним. Он не может сказать действительные причины, по которым такой совершенно разный дуэт спелся, наверное, судьба такая. Очень интересная. -Последний раз. - устало повторил Мин И, хоть в его голосе и отразилось что-то такое, что действительно заставляло поверить, что на этот раз действительно будет последний. *** - Это и правда был последний раз. Щи Цинсюань лишь невнятно пробурчал себе под нос фразу, взирая на ярмарку, где когда-то были и они с Мин И. Людей было слишком много, но почти на каждом лице виднелась искренняя улыбка, как когда-то и у него. Прошло уже два года с гибели брата, с низвержения с небес, с потери Мин И, ведь, легче считать, что он действительно погиб, хоть его для Цинсюаня и вовсе просто не существовало. Всë это время был лишь Хэ Сюань, скрывающийся под слоем масок, хоть и, частенько эти маски разбивались рядом с нежным и искренним ветерком. Одежда Ши Цинсюаня теперь была слишком обычной, хоть парень и старался постоянно сохранять еë в чистоте. На одну ногу юноша хромал. Жизнь без всех преимуществ, что имел Бог, оказалась сложна и сурова. А со всеми переживаниями, что несло сердце парня и вовсе невыносима. В некоторые моменты полного отчаяния, наступали мысли о своей бесполезности и не надобности, чувство вины и вовсе постоянно скреблось внутри, хоть на стенку лезь, всë бесполезно. В глазах уже давно погас огонëк, что присутствовал раньше. Но улыбка, коя дарилась другим людям осталась неизменной, такой же искренней как и была. - Мне, пожалуйста, одну порцию мяса с карамелью. - отдав свои последнии гроши, юноша присел за столик, пробуя это кулинарное изделие. Нельзя сказать, что оно было идеальным, но оно напоминало о том хорошем, что когда то имел парень. Несмотря на то, что Хэ Сюань убил его дорого любимого брата, ненависти внутри не было, была вина. Честно признаться, Цинсюань только лишь винил себя во всëм. Домой, хотя ветхую лочужку, где проживал бывший небожитель сложно так назвать, Цинсюань возвращался через леса. Ветер покачивал сосны, но его больше юноша не чувствовал, не слышал, к чему было довольно трудно привыкнуть, ведь самый важный "собеседник" в его жизни пропал. Сначало было отчаяние, потом, со временем, пришло принятие. В целом, после всего, что произошло юноше приходилось всерьёз задумываться над своим смыслом жизни, либо погрязнуть в тëмной пучине воспоминаний. Не сказать, что он окончательно его нашëл, но помощь нуждающимся помогала облегчить груз и почувствовать себя нужным. Прерывая шум мыслей, Цинсюань услышал голоса, тут же спрятавшись за ближайшее дерево. Время было позднее, достаточно позднее, чтобы выбирались низкоранговые демоны. В прошлом это не было проблемой, но теперь любая нечисть могла убить его как ненужного сброда. - Эй, ты чуешь это? - сказал один из этой самой нечисти. - Что? Твою вонь? - Человечушку, дубина. Они стали подходить совсем близко к напуганному юноше, что старался не то, что не произносить звуков, он старался не дышать. - Эй эй эй! Выходи! Шум шагов становился всë ближе и ближе, а когда ему показалось что это всë, конец, то демоны резко заверищали и стали бежать в другом направлении. Не осознавая, что происходит, Цинсюань легонько выглянул из-за кустов. Пусто. Хотя на пару мгновений показалась тень, знакомая до боли. Тень, что преследовала его в страшных кошмарах. Слеза одиноко скатилась по бархатной щеке, оставляя мокрую полоску, и тут же юноша утëр еë, направляясь дальше к дому. - Видимо и правда показалось. Вот только, в эти слова не верил ни один из них.