***
В этой жизни его звали Ян Исюань, мальчишка из деревни вблизи великой секты, Цан Цюн. Если бы у него был выбор, он бы прожил свою жизнь, как торговец, путешествуя со своей женой, смотря на этот новый дивный мир, и позволяя ей владеть мечом за них двоих. Однако, он не хочет быть бесполезным для своей невероятной жены, и ему придётся вновь стать совершенствующимся, развить своё ядро и желательно получить хороший меч. На этот раз он один из семи сыновей, пятый по счёту, а его родители довольно непринуждённые люди, что отпустили его пройти испытание в секту. Как человек, который был главным учеником одного из пяти главных орденов, у него были некоторые вопросы к испытанию: копать ямы? Серьёзно? Возможно что-то такое отразилось у него на лице, потому что один из учеников в жёлтом, что дал ему лопату, спросил его: что-то не так? — возможно, это была вежливость, чем искреннее желание помочь, но Ян Исюань не смог сдержать себя от своего временами очень прямолинейного языка. — Я надеялся, что нужно будет сражаться, — отвечает он честно, разглядывая лопату, прикидывая, как бы он мог её использовать в качестве оружия; на самом деле, он видит довольно много применений. Его проблема в отсутствии противника решается также до смешного быстро, когда на него падает тень, возможно, самого красивого мужчины, что он когда-либо встречал. Голос его жены в его голове говорит, чтобы он немедленно хватал этого мужчину и познакомил с ней. Конечно, он не знает, где его дорогая жена, но забыть такого человека ему было бы в любом случае сложно, когда ему бросают в руки настоящий меч. — Сразись со мной, — говорит этот мужчина, который, наверное, посрамил бы богов, а сзади слышны жалобные крики мужчины в жёлтом о том, чтобы они дошли до другого поля; Ян Исюань чувствует глубокое сочувствие к этому человеку, он узнаёт человека, который отвечал за бюджет, когда видит его. (Он бесконечно любит свою жену, но то количество стен, которые она сломала на Пирсе Лотоса, потому что Юй Цзыюань предложила спарринг посреди обеденного зала, заставляет его плакать.) — Куда ты? — спрашивает его тот же мужчина, хмурый, как все Не, что он встречал. Ян Исюань указывает на пространство за деревьями, вытащив из пыльного разума свою самую вежливую улыбку: — На свободное поле, конечно, — ему немного смешно, как этот мужчина хмурится глубже, и уверенно уходит, зная, что такие люди просто любят вызов; однако, чтобы удостовериться, он добавляет: — неужели у уважаемого лорда проблемы со слухом? — лучшее, чему он научился у своей жены, это оскорблять, не оскорбляя. Недовольный мужчина идёт следом. Мужчину зовут Лю Цинге, лорд пика Бай Чжань, названный Богом Войны, и, что же, он немыслим в том, как сражается; Ян Исюань почти заворожён этим; ах, если б он уже не был женат и влюблён, он бы не устоял перед таким человеком. — Ты подходишь, — говорит Лю Цинге, когда втоптал его в грязь, абсолютно великолепный и невспотевший, ловко убирая свой меч в ножны; воистину, Ян Исюань узрел божество сражений. — Бай Чжань найди сам. Ян Исюань улыбается, сквозь синяки: — Конечно, шизунь!***
Ян Исюань искренне не понимает, как пик Бай Чжань существовал до сих пор. Здесь существует какая-то первобытная иерархия силы, основанная на навыках меча или физической подготовке; здесь есть, наверное, три мастера зала, на которых шизунь просто скинул свою работу (на самом деле, Ян Исюань не думает, что Лю Цинге знает о существовании большей части своих обязанностей), и те держатся на чистых упрямстве и верности лорду пика по какой-то причине; здесь совершенно нет распорядков или должных расписаний. Ученики Бай Чжань — дикие брошенные звери, оставленные на попечения самих себя. Это напоминает ему годы а-Ина, проведенного в выживание среди улиц, и его сердце болит за этих детей. Это вообще не должно быть обязанностью Ян Исюаня, он пришёл в секту, чтобы получить знания о мире, меч и навыки, которые ему могут пригодиться, чтобы отправиться на поиски своей любимой жены. В следующий момент он осознаёт, что начинает наставлять этих детей, которые старше его нынешнего тела, но они так молоды, что он не может оставить их на произвол судьбы. Конечно, ученики Бай Чжань ничего не получают без боя, в том числе и доброту, и уважение, но, как говорил а-Мянь,***
(Шэнь Цинцю не знал, что думать об ученике, которого, как он знал, Лю-шиди привёл на свой пик; этот ученик не был достоин даже строчки в романе, и он пропустил последнее привлечение учеников перед Конференцией, в пользу того, чтобы совершенствоваться в пещерах Линси. Но даже он, здесь, на втором пике, мог услышать слухи, которые приходят с шестого. Говорят, мальчик тринадцати лет уже подмял под себя всех своих шисюнов, а мастера залов целуют землю, по которой он ходит. А всё почему? Потому что этот ребёнок умеет располагать к себе людей и, казалось бы, не имеет чувства меры от природы. Когда на их секту напали демоны, Шэнь Цинцю воочию мог увидеть ребёнка, который абсолютно уверенно и целеустремлённо подошёл к стороне демонов быстрее, чем он успел его схватить, дабы остановить его. Ян Исюань на ходу снял верхний слой белой формы Бай Чжань, чтобы встать перед Ша Хуалин, и протянуть ей: — Немедленно оденьтесь, юная леди, — самым строгим отцовским голосом, который***
Ян Исюань не знает, почему его сделали главным учеником, потому что, эй, он буквально не сделал ничего такого, и по его мнению выбирать главного ученика в лице четырнадцатилетнего ребёнка может или безумец, или предвзятый глупец (на секунду он подумал о своём друге; да помогут Цзян Фэнмяню боги, если он сделал нечто столь глупое; Юй-шимэй сожрёт его с потрохами). Или, в его случае, это шизунь. Конечно, его шизунь силён, талантлив и красив, но также неимоверно глуп. Ян Исюаню страшно оставлять своих шисюнов на шизуня; человека, который считает, что лучший метод обучения — это избиение; Ян Исюань только вздохнул, отвёл своего шизуня в сторону и прочитал ему лекцию о том, как должно работать обучение. Его шизунь выглядел таким же довольным, как Лань Цижэнь, когда его жена решала заглянуть в Гусу по их извилистому пути, но покорно сидел. Ян Исюань очень сомневается, что его шизунь услышал хоть слово из его уст, но он пытался; он может это с чистой совестью сказать своим шисюнам, которые почему-то плачут, когда он пытается сказать, что у него ничего не получилось. (Мастера залов говорят, что раньше их лорд пика не оставался даже, чтобы выслушать кого-то из них; Ян Исюань находит это нелепым; он не понимает, что здесь может быть сложного: его жену усадить на одно место или а-Ина намного сложнее.) Странные дети, такие ранимые. Говоря о ранимых людях, Ян Исюаню кажется, что Шан-шибо может скоро случайно дать ему взятку с учётом того, какой радостью загораются его глаза, когда он приносит документы точно в срок; ни раньше, ни позже; а лорд пика Ань Дин уже готов поцеловать его — этот мужчина сказал ему это, но Ян Исюаню пришлось отказать, он женатый человек. Он нравится многим своим шибо, шишу и шигу, хотя, по сути, он не делал для этого ничего такого, кроме своих прямых обязанностей. Даже в ордене Цзян его так не ценили; излишнее внимание начинает надоедать, несмотря на то, что шизунь вечно занят с Шэнь-шибо; мужчина потерял своего ученика и тяжело это переживает (хотя он не общался с тем ребёнком лично, он видел, что мальчик был талантлив, с яркой улыбкой, когда смотрел на собственного шизуня; ребёнок напомнил ему о его жене и сыне). Ян Исюань отправляет своего неуклюжего в общении шизуня с корзинкой фруктов к шибо с надеждой на лучшее. Что-то ему подсказывает, что это не поможет, поэтому он только вздыхает.***
Шэнь-шибо умирает, а его ученик восстаёт из мёртвых. Лю Цинге пытается вернуть мёртвое тело, а Ло Бинхэ не может принять правду, цепляясь за тени. Как ни странно, Ян Исюань может понять своего шисюна с другого пика; он забирает своего шизуня после каждой битвы, когда тот не может встать; он смотрит на Ло Бинхэ, и думает, что, наверное, был бы таким же, если бы Цансе умерла первой из них двух, а он остался. — Когда ты вернёшь его, — говорит он мужчине, пропитанному горем, чьи глаза горят ярко-красным, нечеловеческим и опасным; он не испытывает страха, никогда нет; он перестал бояться с тех пор, как увидел, что его сыну приходится выживать; — расскажи ему о своих чувствах. Лучше всего — прямо в лоб, — советует он, потому что у него чувство, что Шэнь-шибо такой же непроницаемый, как он сам; ох, и что Цансе нашла в нём, чтобы так долго пытаться. Ло Бинхэ ничего не отвечает ему, когда он уходит, неся бессознательного шизуня. В конце концов, разве***
Шэнь-шибо оживает, мир едва не раскололся, а Ло Бинхэ не следует его совету, создавая множество проблем. Посреди всего есть внезапно отец Ло Бинхэ, прошлый Император Царства Демонов, как объяснил ему шизунь, хотя, ни Лю Цинге, ни тем более простого ученика, здесь быть не должно. Ян Исюань никогда не встречал Тяньлан-цзюня, как он мог, если этот демон жил и был запечатан до его рождения, но он не мог не узнать. Бесстыдство на грани с ужасающим неприличным юмором, который заставил бы покраснеть многих толстокожих мужчин; глупые шутки, над которыми не смеётся никто, кроме самого шутника; и улыбка, коварная и дерзкая, самая наглая, что он когда-либо видел. Та, в которую он мог влюбиться и уже был влюблён. Спустя столько лет, впервые в нём есть неуверенность; хрупкая нелепая надежда, которая всегда приходит, чтобы посмеяться над ним. — Цансе?.. — спрашивает он, когда Мавзолей рушится, его шизунь сражается со змеиным Небесным Демоном, Шэнь-шибо пытается всё это остановить, а Ло Бинхэ пытается прирезать собственного отца, чьи части тела отваливаются на ходу. Его тихий шёпот, как ни странно слышен всеми, что демоны, что культиваторы, имеют прекрасные чувства и слух; Тяньлан-цзюнь не замирает, но отходит от удара Синь Мо дальше, чем ранее, не готовясь нанести ответную атаку. Демонические глаза ярко-красные и напряжённые, и если Ян Исюань присмотрится, то сможет найти в этих чертах знакомые родные черты а-Ина; его милый сын был слишком похож на свою мать, чему он всегда был безмерно рад. В одну секунду Небесный Демон, бич мира совершенствования двадцатипятилетней давности, появляется перед ним, смотря на него сверху вниз, величественный и такой интенсивный; губы демона искажаются в улыбке, и, конечно, потому что Ян Исюань ожидал этого, если он прав, его тянут для поцелуя. Он смутно слышит, как кто-то спотыкается в одной стороне и роняет свой меч в другой. Они не отвлекаются, они не виделись слишком давно; кажется, на фоне кто-то задыхается. Его жена… муж? Да, наверное, на этот раз Цансе будет его мужем, крутится вместе с ним в сторону, он слышит свист меча, однако, они всё ещё не отрываются друг от друга; это знакомо также хорошо, как танец; ему приходится отойти от своего мужа с большим сожалением, чтобы быстро переступить за его спину, и отразить удар меча Лю Цинге. — Шизунь, — говорит он, будто отчитывает ребёнка; так невежливо прерывать женатых людей, которые не виделись годами, — пожалуйста, воздержитесь от убийства моего мужа. — Мужа?! — восклицают два голоса с разной степени неверия, Шэнь-шибо и змеиный демон, первый с глубоким непониманием, второй со скромным сомнением. Ло Бинхэ выглядит так, словно хочет быть где угодно, но только не здесь. Ян Исюань чувствует, как