Дас ист Турция!

Мой страх «намбер ван» перед Турцией — что я не смогу нормально здесь курить из-за мусульманских традиций — рассыпается в пух и прах ровно через пять минут после того, как мы получаем вещи в аэропорту Антальи и покидаем его пределы. Ссохшаяся земля около урн щедро унавожена слоем окурков высотой эдак в сантиметр. Минимум. Водилы громадных автобусов, готовящихся развозить туристов по отелям, дымят как паровозы, все поголовно. Они ржут в ответ на моё деликатно-интеллигентское блеяние насчёт «is it allowed here?» (А разве здесь это можно?) и тыкают пальцем в землю. Подозреваю, что мне, на чистом турецком, не в самых лицеприятных формах, предлагают как слепошарому взять глаза в руки. Но турецкого я не знаю, и как-то от этого легче. Один из водил бесцеремонно выхватывает сигарету из моей пачки, да ещё жестами нагло требует обеспечить зажигалкой! Впрочем, в моём представлении понятия «деликатность» и «турок обыкновенный» вообще сочетаются примерно так же, как кусок селёдки с луком и вишнёвый брауни на одной тарелке. Хотя, не исключаю, в первой поездке проблема была только в моем отношении к окружающей меня турецкой действительности, и конкретно мне поэтому прилетали «какие-то неправильные турки пчёлы». После уже привычного и достаточно долгого общения с обожаемыми греками вот эта бесцеремонность, чтобы не сказать — детская непосредственность, становится прямо-таки личным шоком. И дальше буду постоянно сравнивать две эти нации, живущие бок о бок, потому что лучше меня об их соответствии может сказать только «наше всё» АС Пушкин: «…Волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень не столь различны меж собой». Единственное, разве что, в чём турки и греки солидарны и созвучны в проявлениях — это бесконечная и всепоглощающая любовь к маленьким детям… Что-то такое, на уровне подсознательных ощущений кардинальных различий, начинаю испытывать на сороковой минуте, когда мы делаем якобы санитарную остановку во время развозки по отелям. На самом деле нас тащат в скопище лабазов, где при попытке пройти в понятное место хозяева этих палаточек, лавочек и мелких магазинов постоянно пытаются втюхать нам какую-то хрень: непонятные еду, напитки, сувениры, украшения. Про шопинг в Турции будет свой рассказ, ибо это отдельная песня. Скажу лишь, забегая вперед, что если вы, други, не дай Бог, дали при покупке в несетевом магазине крупную купюру, то сдачу рискуете получить разве что в следующей жизни, при условии исконных верований в реинкарнацию. Вам выкрутят руки, вас заболтают и задурят вусмерть, но втюхают то, что вы совсем не планировали покупать. А когда вы, пребывая в полном ошалении, вывалитесь наконец из магазина, то обнаружите пакеты, полные всякой всячины, которая сто лет никому не нужна! Часто говорят, что в Турции надо отчаянно торговаться. И в этом есть своя сермяжная правда: сами турки это дело обожают, таких клиентов уважают, но… При этаком раскладе есть риск зайти в магазин с утра, и очнуться там же, но уже на закате с отваливающимся языком и опять же кучей гов…на «по самой привлекательной и низкой цене!». Но вернусь к первым впечатлениям. Меня до ступора поражает местный продавец мороженого. Я какое-то время всерьез приглядываюсь и прицениваюсь, очень уж жарко. Мужик умудряется одновременно и несинхронно двигать всеми частями тела, включая исполнение олимпийского «тройного тулупа» ушами и «наге-ваза» мизинцами стоп. Шарики лакомства, подчиняясь жонглерским движениям, взлетают в воздух, приземляются в лотки, опять взлетают в воздух. Потом подхватывается трость, ей со всей дури ударяют в пол, и всё это сопровождается залихватскими криками: «Опа-опа! Айскрима, Айс! Айс, опа! Ай, морожено, мороженка!». Короче, такое количество телодвижений среднестатистическому греку, в силу природной лени и пофигизма, не совершить и за несколько часов, а вероятно и за день, не то что за мгновения, которые я наблюдаю. — Опа-опа! — покрикивает продавец, наяривая движуху перед девушкой, стоящей первой в очереди. Я пока курю в сторонке, тихо офигеваю и подумываю о странностях жизни и покупке мороженого. «Опа-опа — выйдет жопа», — ретранслирует жизненный опыт внутренний голос. «Надеюсь, ты сейчас не про отпуск в принципе?» — уточняю у него детали. —Ааа! — визжит девица, которой очередной шарик прицельно попадает ровнёхонько в ложбинку декольте. — Ааа! — ЫЫЫ, — интернационально-озадаченно выдыхает турок (ой, а разве что-то пошло не так?!) и тут же находит выход из ситуации, — Мороза фри фойю. Пей джаст фо кап. Игди… чего-то там… туш! (Что в вольном переводе с турецкого английского вероятно означает «Мороженое бесплатно, а за что-то надо заплатить ну вот с этим туш- тыш»). «Ну, натурально, жопа», — констатирует ехидно внутренний голос, — «Тыш-тыш-дыж-дыж- хренишь-хренишь». — Морожено? — извиняющимся и заметно притихшим голосом теперь вопрошает турок. — Ааа, айск-крима… Что-то расхотелось мне мороженого… А вот туалет посетить стоит. Сколько ещё ехать — не знаю, потому что впервые сталкиваюсь с отсутствием автобусного гида, который должен выдать первые вводные о стране. Встречающая в аэропорту девица лишь довела толпу до «кареты», быстренько всучила брошюры, где указаны дата и время встречи с гостиничным коллегой, и незаметно исчезла, не дав возможности о чём-либо её спросить. Это меня тоже как-то слегка напрягает. Мероприятие должно пройти уже завтра, в десять часов, когда обычно я разведываю дорогу на море и только раздумываю, какие бы мне взять экскурсии. Помнится, в Сочи с гидом мы встречались в десять утра, но представление об этой встрече ещё до отлета туда было. В Турции ни в какие поездки не собираюсь. Слишком короткий срок: всего десять дней, да и мандражирую, как вообще всё пройдет. Когда возвращаюсь, посетив домик неизвестного архитектора, турок уже орёт, как ни в чём не бывало, свое залихватское «Опа-опа» и подкидывает шарики. Всё как с гуся вода! Туристы завороженно смотрят с открытыми ртами. В отеле, что характерно, удивительным образом оказываются заняты все номера именно той категории, которую мы бронировали с туроператором. А это, на минуточку, пятёрка — первая, в принципе, в моей жизни! И моё первое «всё включено». Нам, а путешествую я, как всегда, с маменькой, предлагают какое-то кошмарное жильё в самом дальнем из трёх корпусов, на последнем полумансардном этаже, где и окон-то толком нет, то есть, одно окно конечно есть, но оно не вертикальное, а под наклоном градусов в тридцать, и балкон такой узкий, что даже я в него еле втискиваюсь. И в ванной комнате с трудом помещаюсь. Этот номер в три-четыре раза дешевле того, за что было заплачено. Отель был изучен, что называется, от и до. Мучительно решаю, звонить и скандалить, задействуя туроператора? Прямо сейчас звонить или по приезду? Или лучше пока не надо… «Ееее… Не надо, не надо! Что-то они больно это… двигательно активные! Опа-опа, вышла… Опа. Видишь же, что вышло», — непривычно затравленно шелестит внутренний голос. — Слава, Слава…не надо, не надо! Давай только без скандалов! Хочешь, я тебя водичкой своей косметической побрызгаю? А то у тебя лицо какими-то красными пятнами пошло… Сейчас-сейчас, только чемодан раскрою, — вторит обеспокоенно родительница. — Мама, ты знаешь, на сколько нас сейчас кинули?! Представляешь хотя бы, сколько стоит наш настоящий номер и эта ху… это бл…этот гадюшник! — Да Бог с ними, с деньгами! Здоровье дороже! «С деньгами, с деньгами…» — ворочает мозгом внутреннее «Я». — «Ну конечно же!». Пытаясь придать профилю лица твёрдость хотя бы песчаника (какой уж тут благородный римский мрамор!), лечу вниз на ресепшен и протягиваю пятьдесят евро, которые всасываются в невидимый пространственный карман со скоростью турбопылесоса. И — о, чудо! Мгновенно находятся аж три номера в нужной мне ценовой категории. Уважаемый гость и друг отеля может сам всё осмотреть и выбрать! А с переносом вещей нам обязательно помогут! Далее следует выразительный взгляд в эротическую зону — в портмоне. Вынимаю еще десять евро. И вуаля! — оперативно «съезжает» ещё один постоялец, хотя на дворе уже глубокая ночь и никаких подъезжающих-отъезжающих автобусов или машин я в упор не вижу. Дорогой гость и хороший друг отеля (мой общественный статус ещё раз повышен) сейчас окончательно определится с выбором, а через полчаса, когда номер уберут, состоится «великое переселение». Останавливаю выбор на номере во втором корпусе с видом на горы, на первом этаже, с дополнительной комнатой — моим будущем рабоче-отпускным кабинетом, и личным цветником с какими-то загадочными растениями аж на половину балкона. Зато тут мы будем слушать тишину, как мне кажется, а не «визгплескрадостные возгласы» и это вот всё, что обычно имеем в комнатах с видом на бассейн. Впоследствии оказывается, что это и есть самый удачный выбор. То есть, выясняется это уже ко времени следующего ужина. — Слава, ты чего так долго там? Я уже раскладываться начала. Ну что… В тесноте, да не в обиде, кофе-чай и в комнате можно попить, — пытается утешить себя маменька. — Ну, немножечко всё поизносилось, конечно, и, мне кажется, унитаз весь в трещинах. Но не развалится же он окончательно за какие-то десять дней? Зато слив нормально работает… — Сворачивайся обратно, через полчаса переезжаем! В отеле обещан Интернет. Пытаюсь подключиться по номеру комнаты, как это указывалось в описании гостиницы в интернете и в отзывах. Десять раз подряд ввожу четыре заветные цифры… и все эти десять раз подряд «ошибаюсь»! «Неправильно указана комбинация для соединения», — радостно сообщает сайт гостиницы и предлагает перейти к бронированию пентхаузов для VIP-гостей. Снова бегу на ресепшен. Перед моим взглядом тут же, из-под ловких рук фокусника администратора воспаряет таблица с расценками. Да, интернет в отеле есть, но он бесплатный около лобби и в специальной зоне на минус первом этаже, там, где столовка. А если я хочу пользоваться благами цивилизации, лёжа в собственной кроватке или сидя за кофейком на балконе, то это обойдется в пятнадцать евро за пять дней. Или же пять евро в день. Под взглядом нехорошо бегающих глазок администратора беру второй вариант, потому что мне прямо сейчас, в эти полчаса, надо просмотреть рабочую почту, отписаться туроператору… Да просто нужен Интернет! Общаемся на английском, с редкими вкраплениями русских слов: — Наш очень дорогой гость, это не экономить сделка! Надо покупай Интернет на пять дней, дешевле! Из принципа, в силу характера и профессии (когда так рьяно убеждают — надо сделать наоборот) плачу за один день, чтобы хоть затестить. Администратор скорбно поджимает губы гузкой, цокает языком и вроде бы абсолютно искренне переживает за мой кошелек. Кстати, по мере утекания из него наличности русский язык, хоть и своеобразный, в общении преобладает всё больше. — Поздний ужин! Хочешь? Внизу! Там! — указывают мне пальцем направление, куда-то в глубины подземелья. Но есть я почему-то уже не хочу: я хочу переехать в свой номер, принять на ночь душ, может, чуть-чуть посидеть на балконе, привыкая к новым ощущениям, и обвалиться спать. Через полчаса здоровенный бой сгребает за один раз все наши чемоданы. Он норовит засунуть подмышку и маменьку — по итогу, это ему удаётся — под её возмущенное от такой бесцеремонности шипение, которое в упор не замечает. Наш носильщик гарцует скачками в заданном направлении так, что мы, даже я, еле за ним поспеваем. Для тех кто не в курсе, разъясняю: греки, например, в принципе бегают только в трех случаях — при пожаре, на футбольном поле и в армии. Навстречу нам несётся бодрая компания — ещё один бой, а за ним клином выстроилась тренированная спортивная немецкая семья. Папа и мама впереди, им в спину дышат двое мальчишек-близняшек и их сестрёнка помладше. Даже немцам-спортсменам бег дается с трудом, что видно по кругам пота на майках, блестящим лицам и явно слышному напряженному сопению. Чемоданы в ночи грохочут, будто работающий перфоратор. — Ааа, колёсико! Мое колёсико, у меня колесо отвалилось! — мать решительным броском вырывается из подмышки боя и хватается за что-то на полу. — Это не твоё! — на бегу выхватываю у неё из рук колесо, явно от чьего-то чужого чемодана, похоже, павшего жертвой таких бешено-перфораторных скачек. — Фу, фу, дрянь! Бой оскорблённо замирает. А ведь говорили на ресепшен, что он по-русски «ни бэ, ни мэ». — Молодой человек, это я не Вам. Это я маме. Тьфу ты господи, мама, ну, конечно, это я не тебе. Это чужое! Наконец-то мы в нашем номере. Пока мать вытирает мокрое от пота лицо полотенечком для ног, оперативно извлеченным из наружного кармана багажа, бой опять выразительно смотрит на меня. Взгляд номиналом тянет евро так на два. Достаю-отдаю, и чуть ли не силком выпихиваю коридорного за дверь. Уходить сам он не торопится, потому что в номере прохладно —явно заранее был включен кондей. — Чума! Я вся мокрая от этого бега, — выдыхает маменька и находит глазами полотенце. — Господи, хорошо хоть схватила перед отъездом из постиранного, на всякий случай. У тебя вода осталась? В горле всё пересохло. Направляюсь к холодильнику, достаю оттуда две бутылки и тоже прям взахлеб пью. Рядом на полке пепси, фанта, кола. —Слав, а вдруг они платные?! — ужасается маменька. — Мам, тебе же сказано: всё включено! Напившись и выдохнув наконец-то, родительница начинает осматриваться. Её взгляд устремляется на кровать. — Затейники, однако! Красота! На кроватях выложены из белых покрывал знаменитые турецкие гостиничные лебеди, которые есть на многих фотографиях. Рядом декоративно разложены лепестки бугенвиллеи в виде сердец и россыпи звёзд. У подножья кроватей находим две корзинки с пол-литровыми бутылками вина, фужерами и фруктами. Вот! Именно так это всё представлялось, и именно за это были отданы нехилые по нынешним временам деньги. — Ух ты! А здесь ещё и пуфик есть, и кресло, и комод! А люстра какая! И шкаф просторный! Слав, я у балкона на кровати спать буду! А почему нас первый раз в такую зад…эээ…такой отстой попытались заселить? — Да потому что, бл… Да потому что! Соображения у меня есть, но пока не хочу озвучивать их вслух. Потому что, возможно, как любим это называть в своей среде, закралось «некоторое досадное недопонимание», а так же имели место «дискоординационные процессы в момент первого взаимодействия». Но в принципе, даже не самый культурный человек в состоянии перевести: «слушайте, что-то мы начали как-то через ж… не так как-то! Пора с этим завязывать». — Слав, а можно я «Фанточку» возьму? Я завтра на кровать евро положу! — Мама, тебе же сказали — всё включено! Бери, что хочешь! Хлебнув дарёного винца, отправляюсь детально обследовать балкон. Мы и правда на первом этаже, но всё выглядит безопасно. Перегородка с цветником — хитро устроенная система: высокая, разноуровневая, с какими-то растениями-колючками, без цветоносов. Просто так, не переломавшись и не нашумев, не перелезешь. На столе стоит пепельница. И ещё раз — ура. Точно можно курить. Пока приговариваю остаток вина в бокале, замечаю, как на здании отеля начинает загораться подсветка. Горизонтальные линии строения подчёркнуты красным, наверху всё в белых огнях, по вертикали и на открытых галереях между корпусами с колоннами струится синий. А тем временем, в этом синем свечении из нашего корпуса нарисовывается бухенький иностранец в том дивном состоянии, когда автопилот ещё не активирован, но творческая мысль уже бурлит и требует экспериментального выхлопа. Мужик явно чешет в третий корпус, из которого мы так удачно вырвались. На середине пути из галереи иностранец кардинально меняет курс и через лужайку направляется к такому же номеру на первом этаже, по диагонали от нас, с открытой балконной дверью. Решительно берётся за перегородку, пару минут прицеливается, задирает ногу, пристраивается поверх конструкции на четвереньках, куда-то сует руку, а дальше раздаётся жуткий грохот костей. Силуэт с горизонта обозрения исчезает. — Аааа, — подлетаю я со стула с сигаретой в руке. — Что там у тебя, Слав?! — обеспокоенно выносится мать на балкон с нераскрытой бутылкой прохладительного напитка. — Что за грохот?! Что упало?! В «пятёрке» слышимость такая же, как и в «трёшках». — Тело. На балкон. На первом этаже напротив. С улицы. Лежит там внизу, пока не двигается. Минуты две ничего не происходит. Потом мужик восстаёт с пола, аки терминатор. — Дас ист Туркиш! — орёт он нам и показывает оттопыренный большой палец. — Йя-йя, — киваю я ошалело. — Но пасаран! — цедит мать. — Но пасаран! — радостно вторит иностранец и напевая «The room is mine!» («Эта комната принадлежит мне». В оригинале клубной классики — «The world is mine» от Давида Гетты — «Этот мир принадлежит мне») исчезает в балконных дверях. — Мда, — выдыхает родительница, любовно наглаживая бутылку с «Фантой», — тебе не кажется, что здесь вот как-то совсем не как в Греции? Ещё даже переночевать не успели, а столько уже всего случилось! Меня чуть чемодана не лишили, мужики всякие в дом падают… Ну, хотя бы «Фанту» бесплатно дают. Кстати, дверь на ночь на балкон закрой, пожалуйста. Да, это не Греция, мне тоже так кажется. Это я пока даже предположить не могу, что ждёт нас в ближайшем будущем. И вот думаю я, други мои, что сейчас многие из вас мысленно задают мне вопрос: а хоть что-то вот про ЭТО будет? Ну вот, про то самое, что всех так интересует? Что у всех на языке и чего все так от тебя ждут? А, Слав? Отвечаю — будет! А интересует всех… правда ли, что турецкие мужчины «вах, горячий секси-шмекси мачо-мэны»? Да, правда. Но. Как творчески (и юридически!) продвинутые личности, мы подумали, и я решил, что за освещение этого вот самого отвечать будет моё «альтер эго», пусть нынче оно и женского полу! Мой дорогой Тролль — женщина, человек, пароход, и блондинка к тому ж, то есть, соавтор мой — T.roll. Так что объективная реальность, включающая турецких мужиков и данная нам в ощущениях — это теперь наша общая ответственность. Итак, блондинов (и блондинок) в Турцию! T.roll: Заметки на полях Note N1 «Я знаю лучше, как тебе лучше» Турецкий мужчина — не просто вещь в себе (Кант отдыхает, критика чистого разума не работает), это целый мир, лишенный сомнений, и уверенный в правильности собственного знания. Куда там нашим прапорщикам с их бессмертным афоризмом относительно двух мнений — их собственного и неправильного! Мальчиков так воспитывают — мужчина отвечает за всё, он пуп земли и свет в окошке. И мнение мужчины — это истина в последней инстанции. Турчанки вполне успешно ими манипулируют, а европейские женщины (включая россиянок, далёких от мусульманского менталитета) часто не учитывают данный фактор при общении. Что приводит к взаимным непоняткам. На тебя смотрят, тебе определяют место в социуме, в соответствии с какой-то своей шкалой ценностей, создают алгоритм действий, и следуют ему. Чего бы это не касалось — твои предпочтения в еде, сексе, музыке, общении определять будет он, потому что… Да, он лучше знает! От сопротивления эти ментальным наездам отвлекает то, что в подавляющем большинстве случаев персонал в сфере туризма, торговли, и развлечений глаз радует, и это неудивительно. Приятная внешность — одно из условий приёма на работу в означенных отраслях бизнеса. Хотя есть люди с физическими недостатками среди тех, кто занят на непарадной стороне этого хозяйства — они чернорабочие, они метут полы в столовке, они чистят и убирают пляж, стараясь оставаться невидимыми. Но вернёмся к той категории, которая обещает фейерверк в вашей размеренной жизни, которая горячит ум и заставляет кровь кипеть. Первое впечатление от турецкого мужчины — яркий праздник, который всегда будет с Вами. На время отдыха. Даже если Вы уже не в состоянии праздновать… Конкретный пример: Вы идёте в ресторан на территории комплекса с целью съесть хороший стейк (помним, что свинину вам здесь никто не приготовит — страна мусульманская). Что характерно, стейк таким и окажется. Аа-а-тличным! В первое посещение заведения Вы останетесь просто в восторге, оставите чаевые, Вас запомнит официант и, возможно, Вы захотите повторить. Но на третий — четвертый — пятый раунд возникнет желание попробовать всё-таки что-то иное… Новое что-то. Вам понимающе и радостно кивнут, и через какое-то время модельное чудо из бицепсов-трицепсов, ослепительно белых зубов, сияющих карих-синих-зелёных глаз, шапки волос и ресниц «девушки-помрут-от-зависти» что-то притащит! Причем со словами, что он добыл-достал Вам (сам лично) самое лучшее, что есть в этом лучшем из миров! И это будет стейк. — Эмм, — последует Ваша недоумённая реакция. Вы постараетесь улыбнуться, съедите этот грёбаный стейк. Из уважения. Поблагодарите, но осадочек, что называется, останется… В следующий раз Вы, виня себя (ну, разница менталитетов, культур, языковые непонятки, всё такоэ…), попытаетесь как-то более конкретно и внятно объяснить, чего именно хотите. Но сколько не будете пытаться, всё равно не выйдет ни-че-го! Всё равно принесут стейк. «Да ну, бл*дь жеж, чтоб тебя!», — будете Вы думать в десятый раз, растягивая губы в ответ на нестираемую улыбку на губах счастливого от Вашего счастья турецкого прынца. Потом может, даже в принципе, перестанет тянуть улыбнуться. Хотя всегда стараюсь улыбаться людям в ответ. В общем, если турок что-то вбил себе в голову, или считает, что Вам так будет лучше (а он знает лучше, как Вам лучше) переубедить его невозможно. Это типичная история про «наносить радость и причинять добро». Можно отбиться на день, но следующим утром все начнется по-новому. В общем, помните фразу «ненавязчивый отечественный сервис»? Да, вот он и вправду ненавязчивый, по сравнению с турецким! Я понимаю, что приставать к туристам они обязаны — работа такая. Но это делается с каким-то прямо-таки садистским удовольствием. Короче. Расточать обаяние будут жёстко, но однообразно. Note N2. «Ларысу Ивановну (Наташу) хачу!» Девочки! Если Вы набросили на себя микробикини, еле прикрывающее всё самое красивое, или даже просто бикини, на Вас будут пялиться во все глаза, вовсе не пытаясь скрывать это, и изучать пристально, во всех деталях. По логике мусульман, ежели Вы оголились, значит, сами хотите, чтобы на Вас смотрели, вот и получи́те желаемое. Для турок не существует дурнушек, дам в возрасте, и просто некрасивых белокожих женщин… Под микроскопом изучаются все, от нимфеток-Лолит и до… ну очень взрослых дам. Про изучаемую комплекцию я просто молчу. Турки, кажется, всеядны — было бы желание женщины, и на любой товар найдётся свой купец. Да, на пляжах есть и вполне себе европейские турецкие семьи, в которых женщины и девочки носят купальники. Но они а большинстве своём как-то пытаются накинуть на себя поверх купальника парео, рубашку, шорты и т.д., если находятся на берегу. Распространён вариант, когда турчанки приходят на пляж (обязательно, конечно, с мужем) в мусульманском купальнике — буркини, полностью скрывающем тело от горла до лодыжек и запястий. Но! Голова, волосы, и шея обязательно покрываются платком. Иногда это богачество вполне себе милых, даже современных расцветок, но в основном, как правило, чёрного или темного цвета. В таком виде турецкие женщины и купаются в море, если, конечно, до этого хорошо себя вели и муж разрешил. Лично тащила на берег такую красоту, когда верхнюю накидку у неё надуло воздухом и начало мотать этот пузырь по волнам. Девочек, вышедших из категории малышек, обряжают в велосипедки и футболки. Но где-то после тринадцати это уже всё равно вариант гидрокостюма, разве что без ласт и маски. На все ваши впуклости и выпуклости будут смотреть-смотреть-смотреть, рассказывая об экскурсиях, зазывая на «машаш», хаммам, шопинг, в СПА и т.д. Причем, я не знаю, как это удаётся турецким мужчинам, как у них принципиально устроен глазной аппарат, но даже если Вы будете стоять лицом к ним, они умудрятся смотреть и на Вашу грудь и на всё, что у Вас можно оценить со спины, и это будет происходить одномоментно! Note N3. «Возьму ответственность. Недорого «. Ну, это пишу специально для отважных дам. Если Вы решили отправиться в Турцию в чисто женской компании (хотя мужчиной признаётся кто угодно: мальчик старше девяти-десяти лет, сын, сват, самый младший брат, племянник, глубокий старец), то будьте готовы к тому, что Вас будут опекать и объявлять шефство. Все, опять же. Кто угодно, но мужского полу. Начиная от менеджера в гостинице, официанта в столовке, любого таксиста и заканчивая тем же сантехником, если у Вас вдруг что-то неудачно разладилось в санузле. Под шефским присмотром понимается изъятие тех самых двух евро или долларов в день за то, что блюдут интересы благодарных клиентов. Ну, как блюдут… «Привет, девочки! Как тут дела у моих подшефных? Всё в порядке, хорошо отдыхаете, никто не обижает?», — вот эта фраза и будет паролем, что настала пора отдавать бабки. И самый страшный вариант, если у вас в номере убирать будет не привычная глазу тётенька-горняшка, а «горняш». Вполне себе распространенный вариант для Турции, когда мужчины работают в отелях уборщиками в номерах. За «шефский взнос» у Вас, конечно, будут самые чистые в гостинице полотенца, море воды в бутылочках на полках около холодильника, закроют глаза на еду и напитки, принесенные Вами в номер из отельного общепита. Но надеяться, что «горняш» промоет что-то большее, чем дорожка от балкона к двери, точно не стоит. И не дай Бог, если Вы ему укажете на пыль под кроватью или за ней. Оскорбите просто до неприличия и глубины всей его турецкой души и устроите международный скандал на уровне посольств. Турецкие мужчины, если что-то идет не так, как они себе это представляют, прямым текстом могут заявить: «Всё, я на тебя обиделся!». И это Ваши проблемы, когда посчитаете, что данная заява родом из детства. Это как раз верный знак, что если не дать такому «обиженному, мухами засиженному» утешительные, то скоро начнутся проблемы. Потому что все местные между собой общаются и всё «перетирают». Например, Вы можете указать официанту на грязный стакан. Для него это может оказаться моральной травмой. Потом не нужно удивляться, если Вы, вернувшись с пляжа, обнаружите якобы новые сменные полотенца… устойчиво серого цвета. И очевидно несвежие. В общем, как отомстить —придумают. Не утверждаю, что турок категорически нельзя одергивать, но к финансовым или психологическим потерям потом стоит быть морально готовым. Давать маленькие чаевые, если это финансово ненапряжно, пожалуй, однозначно стоит официантам, особенно если отель большой, и в нём много народа. В этом случае Вас хорошо запомнят, всегда каким-то чудом будут находить свободный столик, быстро разберутся с пристрастиями в напитках и притащат их без напоминания и в однозначно чистой таре. Чаевые в столовой дают многие иностранцы, а наши за бесплатно сильно удивляются, когда столик приходится ждать по полчаса. Водителям маршруток-шатлов, курсирующим с утра и до ужина между отелем и пляжем, (хотя дойти можно в основном за пять-десять минут), деньги выдаются по желанию. Но если вы «неподшефные», то считай — нерукопожатные, и будьте готовы к тому, что перед обеденным перерывом или последним рейсом в гостиницу двери могут захлопнуться перед самым вашим носом и придется идти в гору от моря по жаре, или в стремительно надвигающихся сумерках… Вот такие они, орлы-мужчины, красавцы, но это вкратце! А так-то впереди целый рассказ.