Мы будем тлеть, сжигая небо AU

После совместно проведенного праздника Эскель рано уехал на работу, Саша не видела его утром, но он оставил смс. Да, казалось бы, ничего и не поменялось, а вчерашнюю драму они уладили. Но было понятно, что они прошли точку невозврата. Этой ночью они не спали. Саша чувствовала себя, как не в своей тарелке, и без того напряжённого Эскеля это стало нервировать. Спать она ушла одна, а он сказал, что ему нужно о чём-то созвониться. Думать о произошедшем, очевидно, не переставали оба. Эскель пытался понять, где совершил ошибку, а Саша, наоборот, — что делать дальше. Когда за первый час пробуждения обошла всю квартиру и не почувствовала и песчинку успокоения, девушка всё-таки обчистила минибар. В том, что там было и насколько оно было дорогим, она не разбиралась, зато точно знала: спирт есть спирт. И, как оказалось, пресное, горчащее вино, — если это, конечно, вино, — только усугубило ситуацию. Она ведь его не любит. И скорее всего никогда не любила. Но ведь чуть с ума не сошла, пока пыталась сказать ему "нет". И до вчерашнего раза ни разу не говорила. И не нужно быть умной, чтобы понять, насколько Эскель всем этим пользуется. Но она, хоть и не чувствует глубокую любовь, скорее ярко симпатизирует, всё равно нуждается в нём. Как воздух, Саша хочет его присутствия, и пару раз, когда только узнала обо всей поднаготной, у неё почти до рези чесались рёбра, настолько ей хотелось ему позвонить, прийти и всё выслушать. Это и есть созависимые отношения, о которых её предупреждали. Но если он узнает, всему придёт конец. Что будет с ней, не так важно, в отличие от её окружения, кто тоже в курсе. Может, это впринципе дело в ней?.. Нужен свежий воздух. И как назло, как назло, на улице дождь. Будто бы недостаточно сыро, а в голове у Саши не бушуют депрессивные мысли. Хорошо, что прихватила с собой бутылку: не почувствует холода, когда промокнет. Время ещё не за полдень, а людей уже привалило. Погода мало, кого остановила. Они, своими хлюпающими шажками и какой-то невероятно мерзкой спешкой, практически сбивали Сашу с ног, но самое гадкое — с мыслей. Хотя они всё равно были не очень приятными. Она не могла отделаться от идеи, будто бы из-за неё всё случилось и, даже если кампания Акихиро и Дженнифер сработает, для неё всё равно ничего не кончится, а значит и для них тоже. Наверное, именно это Ёсикава и понимает, поэтому и видит в нец угрозу. Ведь Саша уже видела результат своих решений: её подруга обливалась кровью на полу пыльной студии. Желание побыть наедине привело Сашу в новый спальный район, ещё неотстроенный, оттого и безлюдный. Она остановилась прямо возле стройки многоэтажного дома. И то, остановилась только потому, что грунт сменился на строительный песок и тот, отсыревший, неприятно прилепал к подошве. — Ого... Она вскинула голову наверх. Солнце скрыли тучи, и глаза не слепило. Постройка не закончена, но уже было видно внушительный размеры здания. Удивительно было именно то, что это был рядовой человейник, для людей, далёких от транжираства буржуазии. Поэтому масштабы и поражали. Видимо, она слишком засмотрелась, и один из рабочих заострил на ней своё внимание. — Брысь! Кыш! — подбегая к ней, отмахивался рукой. Саша изогнула бровь: — Я что, кошка какая? — негодущее фыркнула она. — Да плевать мне, хоть медведь. Не хватало мне самоубийств на объекте, — он достал чёрными пальцами помятую, толстую пачку сигарет и всунул её между зубой. И не в том плане, что держал зубами, а буквально между ними, прямо в верхнем ряду: у него не хватало парочки и, видимо, туда идеально помещался фильтр. — Да не собиралась я лезть никуда! Просто мимо проходила! — Вот и проходи. Опять откладывать сдачу я не собираюсь, — он смачно плюнул в песок сквозь зубную щель, на которую Саша откровенно пялилась. — Знаю я таких. Присматриваются, откуда прыгать, а потом напиваются, — он ткнул пальцем в бутылку, — и спрыгивают. Ведь даже не думают, какие неудобства приносят людям! Сволочи... Саша поморщилась. Он говорил грубые вещи, с которыми сложно было поспорить. Неприятный человек. С чего он взял, что она прыгать то собралась? Так похожа на смертницу, что ли? Хуже она ещё не слышала. Да и к тому же... Она опять посмотрела на верхние этажи. Планируется около двадцати, а сделано штук тринадцать. Даже если прыгнуть, не факт, что умрёшь сразу. Саша слышала истории, когда люди падали с пятнадцати этажей, а умирали только уже в больнице. Слишком уж мучительно, пожалуй, это не про неё. — Не смотри туда, я сказал! — он встал прямо перед ней и яростно замахал руками, пытаясь закрыть собой здание (это не так и просто). — В чем ваша проблема?! Я ничего не сделала! — громко возмутилась она и сделала шаг назад, он последовал за ней и это даже начинало раздражать. Она сделала шаг вбок, и он тоже, в другую сторону — и он в другую. Она противно усмехнулась, и он только после этого считал, что она над ним издевается. — Да по глазам вижу! Отвернусь, а ты уже плошмя лежать будешь, ага! Абсурдность была просто фантастической, и девушка даже не могла на неё всерьёз злиться. В такие глупые ситуации она давненько не попадала. — Ну вы сами в это верите? Я чисто физически бы не успела за пару секунд добежать до верхнего этажа, при этом прорваться через ваших коллег! — попыталась она вразумить старого рабочего. — Вероятность никогда не равна нулю! Физическая аксиома! — Он оказывается ещё и образованный, просто поразительно. — Бред... — буркнула Саша, выпивая из бутылки. Изначально она спрятала её в бумажный пакет, чтобы в случае чего её не арестовали, но тот промок и порвался в первые пять минут прогулки. — Бред, не бред, а ещё одного самоубийцу я не потерплю. Хочешь счёты свести, так сделай это тихо, в каком-нибудь лесу, никому не мешая. Вон, купи себе героина и уйди с миром. — Тон мужчины сменился, стал скорее поучительным, как будто бы такую информацию вообще стоит давать незнакомым людям. — Героин? — переспросила Саша, почти не веря в этот диалог. — Ой, а как будто вы, молодёжь, не в курсе! — поставил руки в боки и всё больше стал походить на индюка: такой же сморщенный, важный и противно щебечет. — На каждом углу эта гадость валяется! Напридумывали ещё, пакетики закапывают. В наше время всё с рук получали! Конфиденциальность у них видите ли! Ну и доверия на таких рыночных отношениях быть не может, где гарантии? Всё тупее и тупее с каждым годом становятся новомодные схемы. Старик ушёл вообще в какие-то дебри, ещё немного, и он выкатит ей экономическую лекцию по торговым отношениям. Она даже уже не хотела спрашивать себя, как вообще дошло до этого разговора. Но тем не менее, она продолжала слушать его вещание, периодически попивая вино. Так и бутылка кончится раньше, чем она уйдет с этой грёбанной стройки. — И вот скажи мне, а как тогда избежать коррупции?.. О нет, она слишком сильно отвлеклась от этого монолога и теперь не может связать нитью его повествование. Это какой-то персональный ад? Он пытается заболтать её до смерти - такая вот альтернатива прыжка с многоэтажки? — А вообще, держи вот тебе, — он сунул ей в руку блокнотный листок, а она даже не заметила, как он что-то писал. — Скажи, что от меня. Всё, бывай! И не думай даже приходить сюда больше! Саша так и осталась стоять, смотря, как по старик хватает с песка какую-то монтировку и отдаляется, что-то насвистывая явно в хорошем настроении. Она развернула бумажку с адресом. Ей не нужно было идти туда, да и впринципе она даже не знала зачем, а любопытство сгубило кошку. Но если говорить о другой стороне медали, то любопытство - двигатель прогресса. Спустя полчаса она вышла из небольшого подвальчика по тому адресу. Что там было? Так легко и не сказать, но, судя по всему, притон. — Поверить, блять, не могу... — Саша всматривалась в белый, будто немного желтоватый, подошёк в зиплоке. Да, ёбанный дед заставил купить её героин. И она даже не поняла, что произошло: зашла и вышла, а в руке это. Это уже был какой-то край. Может, алкоголь, который ударил в голову, или она правда начала сходить с ума, но Саша перестала чувствовать связь с реальностью. Прямо сейчас ей нужен был кто-то, кто даст ей пощёчину и вернёт обратно в свою паскудную, унылую жизнь. Пока ехала на автобусе до дома профессора Шинараки, прокрутила в голове всё ужасное, что только в ней было, что, кстати, и принято делать перед походом к мозгоправу. Особенно противными были размышления о бесполезности собственного бытия и о том, что без неё проблемы бы решились сами собой (хоть она и доказывала деду, что не самоубийца, но всё-таки в кармане влажной рукой она сжимает тот самый пакетик). В конце концов, а что вообще она сможет сделать за свою жизнь? С людьми у неё не ладится, из университета вот-вот отчислят, а, хоть убей, но работать всю жизнь за копейки и врагу не пожелаешь. Не говоря уже о том, что ей известен секрет, который может оборвать если не её, то жизни знакомых и даже близких ей людей. Стучит в дверь, хоть есть ключи. Просто хочет узнать, что он дома. Да и вряд ли ждал Садо гостей после рождественской ночи, да ещё и днём. Хочется побыть немного вежливой и не вламываться в чужое жилище. Садо открывает сразу, не спрашивает кто и не смотрит в глазок, но увидев её, всё равно удивляется. Возможно ли, ждал кого-то другого? Ещё было непоздно обернуться и уйти. — Вы были правы, — сказала она первое, что пришло в голову, и стоять на пороге тут же стало невыносимо, поэтому она протиснулась в проём мимо него, не дождавшись приглашения и по пути сбрасывая промокшую джинсовку на пол, возле коврика с обувью. Садо прошёл следом. Он поднял её джинсовую куртку, отряхивая и вешая на первый попавшийся крючок, после вернулся, застывая в проём между гостиной и коридором. Мужчина скрестил руки на груди и облокотился на дверной косяк. По его виду было не сказать, что он недоволен или зол, но опьянённому мозгу Саши всё виделось иначе. Она держала с ним дистанцию и, кажется, даже боялась поднять глаза, почему и отчаянно избегала его взгляда. Под ним ей было неуютно. — По поводу чего именно: твоей всё сильнее развивающейся алкогозависимости или вскоре начавшейся, если уже не успевшей начаться, наркотической? — Саша вздрогнула, при негромком шуршание всё-таки поднимая на него глаза. Теперь ей было видно, что он нисколько не зол, лишь очень устал. — Или же касательно суицидальных мыслей? Ему не было необходимости спрашивать о причине — её вид сам по себе говорил о многом, а появление здесь стало завершающим штрихом. Не нужно являться предсказателем, чтобы понять, насколько девушка была не в порядке. — Давай оговорим правила сразу, — после долгой минуты молчания со вздохом, но холодной, видимо, в силу давности и отточенности за годы работы, решимостью произнёс Садо, проходя к комоду и пряча куда-то за коробки чёртов зиппакетик. — Честность и открытость. Если ты будешь что-то от меня утаивать, все наши потуги хоть как-то что-то изменить ни к чему не приведут, лишь ухудшив ситуацию. — Тогда у нас проблемы, доктор, — её неопределенное, при этом тревожное настроение позволяло ей паясничать. — Есть вещи, о которых я не могу рассказать при всём желании. Она упала на диван, вытягивая ноги. Успела устать, пока добиралась сюда. — И вместо того, чтобы участвовать в ваших терапиях, я бы предпочла напиться до беспамятства. Но, как видите, испугалась возможных последствий, поэтому и здесь. Саша поймала его недоверчивый взгляд, как будто только что признала его слова, сказанные минуту назад. Саша закатила глаза и фыркнула: — Не собиралась я употреблять. И убивать себя тоже, между прочим. Я имела в виду созависимые отношения. Как вы и предупреждали, я о них пожалела, — она скрестила руки на груди и отвернула взгляд к окну. Сказала, вроде бы, и очевидную вещь, но всё равно почему-то очень неладно срывающуюся с языка. Неприятно было признавать чью-то правоту. Садо сдержал хмыкание при себе, только со вздохом поднимая полупустую бутылку с пола и убирая куда-то всё в тот же злосчастный комод. Он в принципе хранил все «такие» вещи в подобных этому местах? Уже только из интереса хотелось его обыскать. Впрочем, вероятно, всё, что было бы ей найдено, оказалось ею же когда-то и притащино, а им конфисковано. — Хорошо, — вдруг согласился Садо. Он принёс с кухни стул, ставя перед диваном, так, чтобы при их разговоре быть как можно ближе и отследить любую малейшую эмоцию. — Тогда расскажи мне всё, что касается ваших отношений, исключая ту самую причину, которой не можешь назвать. Давай условно её обозначим фактором X. Но остальное, всё остальное, — он с нажимом выделил, — я должен знать всё. Начиная от ваших свиданий и заканчивая подробностями ваших жарких ночей, особенно той, в которую он тебе устроил наказание с ремнём. Я ведь правильно понимаю, что это не в его привычном стиле? Саша с подозрением наблюдала на то, как он что-то быстро заполняет в планшете, с абсолютной серьёзной и без единой колкости рассказывая последовательностью их дальнейшей беседы. Садо было не узнать, словно другой человек, до того он отдавался привычной ему работе, до того глубоко, несмотря на показательную сдержанность со стороны виделось всё им говоримое и совершаемое. Она забрала с края дивана подушку и прижала к себе. Нужно было сделать эту беседу немного уютнее. — Не так просто говорить о таких вещах, — буркнула она, хмурясь. Рассказывать о сексе с Эскелем — что может быть более неловким. Да и вообще, далеко не все разы она помнила. Лишь последние, ведь во время них и после она не отключалась. — Блять... — не удержалась она, но тут же прикрыла рот ладонью. В голове прокралась мысль о том, что все их отношения в начале почти пересекали грань с насилием. Осознание бросало в дрожь. Это сейчас он держит её за руку, целует в шею и шепчет приятности. Тогда мог развернуть к стенке и долбить до состояния нестояния, как последнюю шлюху. Была ли это животная страсть, или он всегда таким был, а все эти нежности — лишь мимолётный этап? — Мне стоит пояснить, что вот это рандеву с ремнём не было связано с сексом. Нет, он, конечно, потом был, но... — она закусила губу. Как вообще можно про такое рассказать с невозмутимым лицом? Да и впринципе не хотелось вспоминать тот вечер. Саша приняла позы поудобнее, собственное напряжение мешало даже сидеть. Она нашла взглядом точку на полу, возле его ног — так будет легче не сбиваться. — Помните слухи о хеллоуинской вечеринке? Меня с Декером арестовали. Так вот, Декер меня опоил, и мы подрались. Девушка шумно вздохнула через нос, а Садо всё равно её не перебил. Поднять взгляд и проверить не решилась - знала, что пялится с неподдельным интересом и всей серьёзностью. — Эскель узнал об этом, но не стал выяснять обстоятельства. Поэтому я получила наказание за то, что «отлично» погуляла. И за то, что употребила. Я посчитала, что после такого не стоит объясняться, поэтому обо всём, что произошло, он не знает до сих пор. Да и к тому же, после этого всё и стало налаживаться. Мы даже сходили на свидание. «На одно» додумала она в голове. Но ведь они впринципе начали проводить много времени во всяких заведениях и даже гулять. Так что можно сказать, что каждая их последующая встреча - свидание. — Вот, что произошло. В остальном почти не было ничего такого... Садо задумчиво потёр подбородок, что-то быстро внося в планшет. Картина не складывалась не просто ужасная, а самая что ни на есть паршивая. На охотницу за деньгами она была не похожа, так, настолько же ей не везло с мужчинами, что она кайфует от подобных отношений? — Когда ты осознала? — его вопрос был ей непонятен, что мгновенно отразилось на её лице гримасой удивления. — Что ты влюбилась в него? Девушка мгновенно закусила губу при его вопросе, и он, мысленно вздохнув, написал на экрана планшета слово "зависимость", обводя его в кружок. Он поднял на Сашу задумчивый, но полный совершенно не скрываемого скептицизма взгляд. — Только не говори, что это не так, — мужчина позволил себе ухмыльнуться. — По глазам вижу, что так. Саша сразу хотела что-то ответить с возмущённым выражением лица. Но не выдавила из себя ни звука. По правде говоря, она не могла ничего отрицать так же, как и подтвердить. Сама не понимала, что с ней происходит. — Я и не осознала, — призналась она. — Но мне было ужасно больно, когда я узнала о... Факторе Х. Она стала теребить уголок подушки пальцами, пытаясь себя успокоить. Ей очень тяжело давался этот разговор, но было видно, что сказать она хочет многое. Просто что-то ей сильно мешает, помимо того самого «фактора», — что-то в её характере. — Когда мы рядом, я редко вспоминаю о том, что он сделал. Мне не хочется, чтобы он узнал о моей осведомленности. Сначала я долго избегала его, поэтому постоянно чувствовала тревогу и страх, думала, что будет тяжело делать вид, что я ни о чём не в курсе. А потом оказалось, что нет... Что рядом мне вовсе не сложно забыть об этом, и тогда всё само по собой налаживается. Но как только мы расстаёмся... Эта тошнота возвращается. Она сморщилась, как будто ком желчи подкатил к горлу. И это было недалеко от истины. Садо помнит, при каких обстоятельствах она начала пить. И, судя по всему, это от Кондорсе она тоже скрывает. У неё появилось целых две причины приходить к профессору, ненависть к которому она даже не скрывает. Так что интрига была бешеная. — Если вы всё-таки будете расспрашивать меня о сексе, то тогда налейте чего-нибудь, — Саша мгновенно поменялась в лице, стала невозмутимой и недовольной, как будто минуту назад не рассказывала откровения. Возможно, её ресурс открытости довольно скудный, это не в новинку для Садо в отношениях клиент-психолог. — На трезвую голову об этом говорить невозможно... Садо изогнул бровь. Эта девчонка совершенно не видит в нём человека, который вскоре всецело повлияет на её психику, скорее какого-то собутыльника. Но в отношении такого человека, как Саша, вероятно, это было даже к лучшему. Садо поднялся, уходя на кухню, но спустя полминуты уже возвращаясь обратно двумя стаканами и бутылкой с шоколадного оттенка жидкостью. На насмешливый взгляд девушки он никак не отреагировал, занимая прежнее место и расставляя на жрнальном столике всё принесённое. Он разлил по стаканам алкоголь, неспешно, но с заметным удовольствием отпивая из своего. Или и ему виделся предстоящий разговор сложным, или и у него сегодня был не меньше её сложный день. — Вспоминая все ваши близости, — Садо отставил стакан обратно на стеклянный столик, — какую ты бы назвала самой эмоциональной? Саша недовольно взглянула на стакан перед ней, но всё-таки потянулась за ним. Садо не хочет, чтобы она налакалась слишком быстро, поэтому не принёс ей газировку. Она так и не научилась ценить дорогой алкоголь, который в себя вливает, и профессор пользуется тем, что она не позволит себе разгуливать по чужому дому и уж тем более без спроса открывать холодильник. — Самый эмоциональный... — задумчиво протянула она, пригубив со стакана и тут же морщась. Гадость - есть гадость. — Не знаю, как будто бы я не замечала ничего тако-.. А... Погодите-ка. В голове сам по себе всплыл их секс в машине. Да, тогда она думала, что сойдёт с ума. Это, наверное, и есть ответ на его вопрос. — Наш первый раз был довольно... — она замолчала в поисках нужного слова. — Нетипичным, я бы сказала. Мы тогда пересеклись случайно в театре, когда я работала, и... В общем, это просто случилось. Она поджала губы. Ей не хотелось говорить, что Эскель её к чему-то принуждал. В любом случае, она тогда сама пошла с ним. Она отпила из стакана, чтобы прикрыть своё выражение лица. — Потом мы провели вместе неделю. И занимались сексом по несколько раз в день. Я бы сказала, что это было больше выматывающе, чем эмоционально, но ничего другого я просто не вспомню. Садо кивнул головой, впервые с начала их разговора смотря прямо на неё. Девушке не то что было неуютно от этого разговора, она паниковала. Что это вообще за реакция такая? Нет, куда более интересно, что же произошло в тот день в театре, что она реагировала на их разговором о прошедшем тогда подобным образом? — Просто пересеклись в театре? — Садо прищурился, окидывая Сашу недоверчивым взглядом. — Я могу ошибаться, но, судя о твой реакции, ты явно не ждала этой встречи. Ты пыталась избегать встреч с ним? Это случаем не было в самом начале ваших взаимоотношений? Саша почувствовала тяжёлое напряжение в лопатках от этого вопроса. Она не думала, что он спросит что-то такое. Разве не хватает обычного «было и было»? Он не шутил, когда говорил о подробностях. Самое гадкое, что, оказывается, он запомнил её давнишние слова о том, что пару раз она пыталась улизнуть от внимания Кондорсе. Она никогда не говорила ничего напрямую, но профессор просто сложил два и два. — Да, в начале, — подтвердила она, делая паузу на то, чтобы сделать большой глоток алкоголя и немного подумать. — После одного инцидента, — неторопливо протянула она, стараясь уследить за собственной речью, — я стала проводить с ним много времени. Я не собиралась с ним спать или заводить роман, мне просто нужна была его защита. По этой причине я игнорировала любые его действия. Пока он не перешёл в наступление. Саша горько усмехнулась. Да, всего бы этого не было, если бы она просто дала ему отворот-поворот в самом начале. Но она игнорировала все его прикосновения, подарки и слова, даже зная обо всём этом непрозрачном подтексте. Тот момент был решающим, а она спустила всё это ему с рук. — Я, если честно, слегка испугалась. Поэтому не читала его сообщения, игнорировала звонки и постоянно отмазывалась. В театре я была по работе, и правда не ожидала его там встретить. Поэтому когда мы увиделись за кулисами... В общем, он был на взводе. И мы переспали в его машине, а потом у него дома. Она пыталась скрыть своё волнение. Раньше она никогда не испытывала дискомфорта, рассказывая в открытую о поднаготной своей жизни. А теперь ей приходится думать перед тем, как что-то сказать. Из-за этого она не может избавиться от ощущения, что врёт, и спокойно даст руку на отсечение, что Шинараки это прекрасно видит, поэтому Саша нервничает только сильнее. — Переспали? — повторил он за ней, хмуря брови. — Больше похоже на изнасилование, которому ты не препятствовала. По причине ли страха перед ним или собственной неосознанности, нужно ли тебе всё это и насколько далеко может зайти, но вывод напрашивается сам собой. Садо посмотрел на неё холодно и спокойно, но в его взгляде ей почудилось раздражение. Его злость была удивительной, сама по себе, особенно по такой причине, которую он озвучил. — Правильно я понимаю, что этот ваш первый раз был крайне жестокий и продолжительным? — Садо встретил испуг в её глазах, будто он только что раскрыл какую-то ужасную тайну, которую она всеми силами пыталась скрыть от остального мира. От этого её взгляда ему стало не по себе. Мужчина неожиданно и сам отвёл глаза в сторону. Он старался удержать эмоции и мысли при себе, но дрогнувшая не то в изумление, не то в недовольстве бровь выдала его волнение. Саша даже не осознавала того, насколько всё было ужасно в её отношениях с Эскелем Кондорсе. Путала ли она свои чувства к нему со страхом или всё же действительно испытывала их (что только ухудшало ситуацию), но уйти от выработанной в ней тем мужчиной зависимости к нему будет критически сложно. — После вашего первого раза.. — Садо было запнулся, морщась, но тут же беря себя в руки и продолжая, — что ты тогда почувствовала? Должно быть, ваш сексмарафон был по-настоящему сумасшедшим. В его голосе не звучало ни издёвки, ни тем более жалости. Это было слишком непозволительное чувство по отношению к ней, учитывая её ситуацию. Именно его в данный момент она бы к себе не потерпела, даже если внутри желала бы совершенно обратного. А она желала, именно поэтому из последних сил цеплялась за него, так ненавистного ей человека, чтобы хоть немного прийти в себя. Что-то внутри мощно содрогнулось при слове «изнасилование». На секунду у Саши потемнело в глазах. Она начинала паниковать. Изнасилование? Разве это было оно? Как её мог кто-то изнасиловать, она же сама пошла за ним, они разговаривали и... А что вообще было то? Она так мало помнит за ту неделю. Как будто в сознании прибывала лишь пару часов в сутки. Но она помнит эту липкую вязь между ног при пробуждении, как всё тело горело, и сквозь пелену жара она чувствовала грубые прикосновения. Она, кажется, просила его остановиться... Что-то кольнуло внутри. Она ведь не отрицает очевидного, верно? Садо там не было, он видел её только потом, он ничего не знает. Затянувшееся молчание прервал его кашель. Девушка подняла голову. — Из-.. Извините, повторите, пожалуйста, вопрос. Я прослушала. Садо скептически поднял бровь, но повторил то, что сказал долгими минутами ранее. Когда услышала, Саша поджала губы и свела колени вместе. Ей внезапно стало неуютнее, чем до этого. Это плохо для Садо. — Я была очень уставшая. И постоянно спала, — сказала она, не смотря в его сторону. — У меня болело всё тело, как будто я искупалась в кипятке, но мне приходилось скрывать следы, если вы помните. О да, он помнит, как она пришла в водолазке на его предмет. Думал, что ей придётся вызывать скорую, если она потеряет сознание из-за духоты. — Профессор, — её пальцы сжались на собственных коленях, а спину неестественно сгорбилась, как будто девушка пыталась сжаться перед тем, как её обругают. — Я не думаю, что это было изнасилование. Всё было... по-другому. У неё не было доводов, которое бы не выставили то, что произошло, как принудительный половой акт. Всё, что она помнила, не было аргументом даже в пользу её самой, и поэтому говорить этого не хотелось. Да и к тому же, после того раза ведь какое-то время всё было хорошо. Мужчина отложил планшет в сторону, придвигаясь чуть ближе к ней. Он говорил уверенно и уже без лишних эмоций. Ему было важно, чтобы Саша приняла факт того, что с ней произошло, приняла, что была изнасилована, а не просто грубо отрахана. — Давай-ка ещё раз, — Садо стал показательно загибать перед ней пальцы, и вправду ведя отчёт произошедшим действиям. — Он подловил тебя в театре и "убедил" следовать за ним. Он не стал особо церемониться, начав прямо в машине, но на этом ничего не закончилось, и вы продолжили у него дома. Он постепенно начинал злиться. Девчонка оказалась слишком доверчивой и удивительно беззащитной. Конечно же, Эскелю не составило никакого труда её обмануть, особенно, если у неё были какие-то свои не совсем стандартные предпочтения в сексе или фетиши. А они, судя по тому, что он успел увидеть, очень даже имелись. — Целую неделю он тебя не просто не выпускал из своей квартиры, но и постоянно принуждал к сексу, не особо обращая внимание на твоё мнение. Но и на этом всё не закончилось, верно? С его стороны началось самое настоящее преследование, — Какой же у неё был перепуганный взгляд. От него пробегал мороз по коже. — Я слышал, что несколько месяцев назад он стал спонсором Кастроса. А случайно не в то же время, когда произошло это всё? В конце концов, так у него появился достаточно удобный повод, чтобы чуть ли не ежеминутно давать знать тебе о его присутствии, чтобы заставить тебя привыкнуть к нему, чтобы убедить тебя, что именно оно постоянно и потому безопасно для тебя. Слова Садо подкрепляли факты, о которых сам он не знал. Дженнифер говорила, что Эскель просил её смотреть за Сашей, убеждать в правильности её выбора. И он правда намеревался купить часть компании. Её опять затошнило, она взглянула на стакан с алкоголем и, даже особо не захотев раздумывать, стоит ли, опрокинула его почти что залпом, но Садо отнял у неё стакан, там осталось немного. — Он стал спонсором не из-за меня, — шмыгнула она. — Ему зачем-то нужен филиал. Он разделяет бизнес с личными отношениями, но... Она поджала губы. Голос моментально осип из-за того, что она много выпила за раз. — Это правда хороший повод меня контролировать. Эскель очень часто приходил, чтобы взглянуть на неё за работой. Постоянно звал на обеды и кофе, хоть Саша всегда и отказывала, он всё равно был рядом. Она сказала лишнего, но, кажется, её это не заботило. Да и самого Эскеля бы тоже не заботило, его намерения в плане компании были довольно прозрачны. По крайней мере, если не знать истины. — Я... — она неуверенно поджала губы. В голову ударило, и Саша быстро опьянела. Чувств, бурлящих внутри, стало слишком много, и они вырывались наружу. Она сидела, как на иголках. — Я не могу согласиться с вашими словами. С изнасилованием. Я не остановила его в начале. Любой бы расценил это как согласие. «Сама виновата» — вот, что она пыталась этим сказать. Она считала, что пользовалась положением Эскеля, и было естественно в конце концов ему за это «заплатить». Но всё вылилось в отношения, которые были даже не плохи, если бы не всё прочее. — Вас я тоже не остановила. Если бы я написала на вас заявление тогда по поводу харасмента, в суде бы дело вышло в вашу пользу именно потому, что я не сказала «хватит». Так работает система. Она рассматривала преступление именно как «преступление» и обращалась к своим знаниям о законодательстве. Но ведь быт совсем не работает по схеме юриспруденции, закон не рассматривает эмоции и чувства, не видит разницы между одним преступником и другим. Суд не может сказать: «виноваты оба». Садо уже не в первый раз жалеет о том, что позволил этой девке читать столько учебной криминалистики. Она воспринимает всё слишком сухо и бумажно, и, к сожалению, так не работает внешний жестокий мир. — Это было изнасилование, — голос Садо стал бесстрастно пугающим. — То, что ты не выразила явно свой протест, не говорит о том, что ты не была против. С твоей стороны это было проявлением инстинкта самосохранения, который, признаться, я думал у тебя отсутствует, — понимая, что сопротивление сильной стороне бесполезно, ты предпочла принять насилие, чтобы обойтись меньшим злом. Ему бы подошло быть адвокатом. Дорогой костюм, галстук, холодный взгляд, уверенный тон и беспристрастность, давящая фактами на эмоциональную составляющую оппонентов, — Саша была уверена, он бы с блеском выигрывал свои дела. Возможно, если бы он и вправду был адвокатом, и она в тот день, когда Эскель её наконец-то выпустил после недельного отчуждения от внешнего мира в его квартире, написала заявление и пришла бы с ним именно к Садо, то он бы убедил и присяжных, и судью в правде, в которой даже она сама была не уверена. — А насчёт его "профессионального" не путай, — мужчина покачал головой, закидывая ногу на ногу. — Судя по тому, что ты мне рассказываешь и знаю я сам, он совместил приятное с полезным, а не разделил личное и работу. Это далеко не одно и тоже. Саша фыркнула и скрестила руки на груди, но у неё не хватало аргументов. Она видела этот блеск осознания победы в его глазах, и чувствовала себя безумно унизительно из-за того, в чём именно он победил. Бесило до скрежета в зубах. Она не хотела признавать его правоту, но ей вправду было очень тяжело с Эскелем в начале. Ей понадобилось время, который ей тот предоставил. — Вы правы, — процедила она, напрягая почему-то свои плечи при этих словах. — И что с того? Саша усмехнулась, увидев обескураженное лицо профессора. Да, не этого сейчас он ожидал: может, какого-то самобичевания, этого жалостливого вида, но не подобной наглости, которая отразилась у неё в лице. — Какое это теперь имеет значение? «Начало» сильно отличается от того, что происходит сейчас. Он давно так не делает. Само собой напрашивался вопрос: а зачем ты тогда вообще пришла? Почему тебе так плохо? Отчего так старательно мнёшь ладони надломленными ногтями? Саша пыталась сбежать от человека, от которого сбегать не хочет. Но почему-то у неё была в этом прямая необходимость помимо той, которую она даже не осознаёт. Она видит в нём единственного, кто стоит на её стороне, кто остался рядом и протянул свою руку. И она приняла её, даже не заметив, как в ней громыхала тяжёлая цепь. — Разве так уж важно, что было тогда? Сейчас он не может тронуть меня, сам себе такого не позволяет. Слишком просто она приняла свой факт о своём изнасиловании, и стало понятно: не приняла. Откинула на второй план, будто бы ничего и не слышала. Просто согласилась с ним, чтобы сделать вид, как будто станет это прорабатывать. Не станет, ни в коем случае не будет думать о том, что ломает её. — О, ну, конечно, не важно, ведь сейчас же всё прекрасно, — Садо вдруг поднялся и приблизился к ней, нависая над ней вполне ощутимой угрозой. — Именно поэтому ты час назад пришла ко мне с бутылкой в руках, кокаином в кармане и желанием сдохнуть. Куда же сейчас оно подевалось, м? И чего же ты тогда сейчас сидишь здесь, раз всё так прекрасно в ваших с Кондорсе отношениях? Больше он не сдерживался, и на миг бы не позволил себе вновь совершить нечто столь опрометчивое. Раз эта глупая девица не осознаёт того, в какую яму саму себя загнала, то он вобьёт ей это в голову. — То, что я наблюдаю сейчас, это побег, — на его губах показалась неприятная гаденькая ухмылочка. Саша было дёрнулась в сторону, предчувствуя, что последующие его слова совершенно не захочет услышать, но он ударил ладонью в спинку дивана около её шеи, не давая сдвинуться с места. — От чего же ты бежишь на этот раз? От ответственности за решение, к которому подвела его вот таким же сопротивлением правде? Или, может, от самой себя? От того, как тебе хочется быть с ним, от того, как ты получаешь удовольствие от вашей садистской игры в догонялки, от того, как желаешь с ним остаться, несмотря на те обстоятельства, которые так отчаянно ставишь во главе угла, чтобы заставить себя не думать о своих желаниях? Бедная маленькая Саша, потерявшаяся в глубинах самой себя. Кто бы подумал, что ты настолько будешь жаждать заботы, что собственноручно примешь кандалы и нацепишь их остальным напоказ. Перехватив её затравленный взгляд, Садо негромко усмехнулся. Так вот, каким он выглядит в её глазах? Жестоким человеком, злодеем, радующимся её страданиях. Что ж, так даже лучше. По крайней мере, когда всё это закончится, чего-то нового, кроме ненависти и презрения он не увидит в её глазах. Садо неожиданно посмотрел на наручные часы. Время для подготовки ещё есть, а она пока успеет если не прийти в себя, то хотя бы немного протрезветь. — У тебя есть пару часов на сборы. Прими душ. Тебе не помешает. Я заеду за тобой ровно в 6. Будешь ждать меня внизу, — он резко отстранился, подхватывая с тумбочки телефон, и обернулся на полпути к выходу. — Советую тебе делать так, как я говорю, или можешь искать нового специалиста. Больше церемониться с ней он не собирался. Раз уж девчонка понимала только язык силовых и шоковых методов, то так тому и быть. Он самолично выбьет из неё эту дурь. — Ум-м... Хны... Саша попыталась втянусь себя воздух вместе с пророненными соплями и слезами. Теперь, когда он ушёл и оставил её один на один с эхом отдающимися от стен собственными жестокими фразами, девушке больше не было смысла быть стойкой. Всё тело переполнилось досадой, жгучей в груди и так больно режущей по горлу. На мгновенье она подумала, что он что-то сделает. Может быть, ударит. Тогда стало страшно. И от его слов тоже было страшно. — Возьми себя в руки, чёрт возьми... — она ударила кулаком по обивке дивана, а потом зарыдала в свои ладони. Её прорвало спустя столько времени, это был уже не тот далёкий тихий плач в общежитии, не слёзы, что она пускала перед Кондорсе. Её организму требовался этот эмоциональный разряд, но, к сожалению, застал он её именно сейчас. Алкоголь тоже сделал своё дело. — Я хочу домой... В тишину это звучало невыносимее, чем у себя в голове. Потребность это сказать показалась такой глупой, но была навязчивой до невозможности. Она правда хотела домой. Не к Кондорсе, не в общежитие и даже не в свою пыльную поттерскую коморку. Ей хотелось вернуться туда, в какой-нибудь девятый класс, где отец бы отругал её, когда она вернулась пьяной с посиделки на свалке, а от неё пёрло бы дешёвым косяком, которые крутил старшеклассник. Та жизнь сейчас казалась раем. Ей стало легче после душа. Она смыла себя пыль со стройки и теперь пахла не тем притоном и сыростью, а парфюмированным шампунем, который во рту отдавал цитрусом. Шинараки сказал ей ждать внизу, но она не могла не воспользоваться возможностью упасть на его кровать нычком. Широченная и с упругим матрасом. Не кровать, а траходром. Вся её одежда была грязная, поэтому она сложила её на полу возле стиральной машины. Тем не менее, в шкафу Садо она поковырялась. И к большому удивлению, не нашла ни намёка на женское присутствие в его жизни. Неужели он выкидывал все презенты? Или просто следил за тем, чтобы никто ничего не оставлял... В облом случае, у Саши не было выбора, кроме как взять одну из белых рубашек и затянуть повыше свободные чёрные брюки. Более того, у него же в шкафу был целый ящик аккуратно уложенный очков на мягких подушечках. Она просто не удержалась. С опустошенными эмоциями почему-то вернулось желание себя развеселить. Встала перед зеркалом в полный рост, нацепила на нос очки. Глаза всё ещё были красными от слёз, но веки опухли не так сильно. — О, студентка Мориц! — спародировала она. — Вы явились на пересдачу? Чем удивите в этот раз? Пф-ф! Она посмеялась и опять кубарем упала на кровать. Оказывается, шкодничать в чужом доме было довольно весело. Хоть и невоспитанно. Отец бы уже достал резиновую мухобойку. Она натянула очки на лоб и взглянула на тетрадный завал на рабочем столе. Может, и её работы какое-то были?.. Только она вскочила, дабы нелегально проверить свою теорию, как услышала хлопок входной двери на первом этаже. Она со свистом рванула вниз по лестнице, как будто бы её прыгающего через ступеньки босового топлива никто не услышит. Она остановилась на последней ступеньке прямо в тот момент, когда Садо вошёл в проём. Она только и успела сделать непринуждённый вид. Но она забыла, на чём они разошлись. Садо было не до веселья, он серьёзным, грозным видом оглядел её и остановил взгляд на её лбу. Она взвинченно сняла очки с макушки и сложила руки за спиной, с виноватым видом опуская голову. — Тут не было чистой одежды... Садо потёр лоб и отвернулся. Об этой небольшой детали он и забыл. Чужие вещи — за исключением, конечно, его "любимой" мерзкой студентки — он не хранил, просто не позволял, даже если девицы, захаживающие к нему и пытались это сделать. — Идём, — только со вздохом протянул мужчина, махая рукой. Остатки недавней злости куда-то разом улетучились, словно их вовсе и не было. Её вид там, наверху лестницы, удивлённой и застенчивой, немного привёл его в чувство. Словно обухом по голове эта ситуация заставила его вспомнить, кто был перед ним. Далеко не закостенелый взрослый с устоявшимися взглядами на жизнь, а всего лишь упрямый подросток. Садо завёл машину, наблюдая боковым зрением за копошениями по правую руку от себя. Хотя в его рубашке и очках она и выглядела достаточно забавно, нужно заехать по дороге в магазин. Чувствует его душа, что из-за неё он начнёт вскоре хранить в своём доме не только её одежду и алкоголь, но и что похуже. Впрочем, куда может быть ещё хуже? Уже того, что он выудил у неё из кармана сегодня утром, хватит на то, чтобы дать ему срок. Бывали у него, конечно, проблемные пациенты, но эта девчонка побила все рекорды. — Есть предпочтения? — Садо поймал непонимающим взгляд со стороны пассажирского сидения, со вздохом наклоняясь, чтобы взять ремень и самостоятельно пристегнуть её. Сама же не сделает. — Времени у нас не так много, но за вещами тебе заглянуть успеем. Куда ты хочешь? Она помялась. Не хотелось, чтобы мужчина, с которым у них вышел такой неудобный диалог, ещё и потратился. — Мне непринципиально... Я же не знаю, куда мы едем, — она упёрлась в окно, подставив под скулу кулак. В его авто сидела не впервые, но почему-то чувствовала себя неуютнее, чем раньше. Он периодически поглядывал на неё через зеркало заднего вида, но она старательно избегала этого. Прежние уныние вернулось, как и тяжесть их предыдущего разговора. Они остановились возле торгового центра, где Саша была с Эскелем на первом свидании. Она засмотрелась в окно и, если бы не ремень, упала бы кубарем в этой белой рубашке, когда Садо открыл ей дверь. Он ничего не сказал, лишь нарочито вздохнул. Выйдя, она осмотрелась, потирая ушибленный локоть. — Почему именно здесь? Мы проехали много магазинов... Совсем недалеко был Большой театр, где она брала интервью у артистов. И из-за того, что они так долго обсуждали это место, её не покидало чувство, что они отправляются именно туда. — Скажите, куда вы меня ведёте? Садо не стал отвечать ни на один из её вопросов, только несильно подтолкнул со спины в сторону торгового центра. Её напряжённость в скором времени, конечно, бы сменилась иными чувствами, но сейчас бы стоило хоть что-то с ней сделать, если он хотел, чтобы они доехали до нужного ему места. — Это место по пути туда, куда мы едим, — уже перебирая какие-то футболки, объяснил мужчина всё это время возмущённо помалкивающей под боком Саши. — Если ты хотела в другое место, стоило сказать тогда, когда я спрашивал. Я уже сказал, что мы несколько урезаны во времени, чтобы кататься по городу. Садо прислонил к её груди очередную футболку, задумчиво оглядывая женский силуэт. Внешне он оставался спокоен, но на деле ему совершенно не давало покоя то, что он всерьёз задумывался над выбором вещей, над тем, идут ли те ей или нет, над тем, понравится ли ей то, что он подбирает. И как бы он не пытался убедить самого себя, что раз они всё равно тратятся, то стоит покупать вещи, которые будут в итоге носимы ею и после, навязчивые мысли совершенно не отпускали его. Против своей воли он начинал испытывать к ней симпатию, как к человеку. Порой у него уже случались приступы жалости к его пациентам, но обычно он не позволял этому затягиваться, в отличие от этого раза. Испытывать жалость к своему пациенту было не просто неправильно, но и сильно чревато. Садо в очередной раз недовольно глянул на часы. Эта девчонка точно над ним издевается. — Ты готова? Садо заглянул за шторку, удовлетворённо прищуриваясь. Саша застыла перед зеркалом, оглядывая своё отражение в платье. Так вот, что застопорило процесс. — Не сомневайся, — он положил ладони на её плечи, поворачивая её лицом к зеркалу, — тебе очень идёт. Саша вздохнула, поднимая подбородок. Уже не в первый раз она была одета не как привыкла. Это уже перестало доставлять дискомфорт. Более того, даже профессор, стоящий впритык сзади, его не доставлял. Выработанная Кондорсе привычка? — Да... Я знаю, — кивнула она. Платье было красивым и несложным, лёгкая ткань тёмно-зелёного оттенка с длинными широкими рукавами на подвязках у запястье в и на талии, небольшой вырез и белые пуговки спереди от начала и до конца. Хорошее платье, и она в нём тоже хорошенькая. — Сколько я вам должна за него? Она обернулась и сразу отступила на шаг назад. Видимо, не могла удержать смелость, чтобы стоять к нему так близко лицом к лицу. Садо лишь махнул рукой, а Саша нахмурилась. Наверняка она ещё поднимет этот разговор. Мужчина сорвал бирку у неё со спину и повёл на кассу. Не было времени на то, чтобы переодеваться туда-обратно. Саша молчала и не поднимала голову. Ей было неловко, весь пару часов назад он сильно её обругал, потом хлопнул дверью, а теперь оплачивает её одежду и ведёт куда-то, где нужно выглядеть хорошо. Когда вновь сели в машину, Садо не стал её пристёгивать и не пристегнулся сам. Видимо, ехать было совсем недалеко. Они проехали от силы несколько сотен метров, а потом свернули на платную парковку. Садо стал торопиться, очень быстро вышел из машины и утянул за собой Сашу. Благо не стал покупать ей какие-нибудь туфли, она прекрасно чувствовала себя в кедах. Когда вышли из-за угла, Саша резко остановилась, и Садо на неё обернулся. В её лице играла паника. Она обомлело глядела на здание театра. — Зачем мы... Садо не стал заострять её внимание на этом раньше времени, взял под локоть и повёл ко входу. Она очень заметно заволновалась. Всё-таки те события оставили больший отпечаток, чем она надеялась, хотя так яростно отрицала это сегодня. Стоять слишком долго у гардероба тоже не пришлось, ведь Сашу кто-то узнал. — О, миссис «Кастрос»! Вы снова брать интервью? — их поманили к себе рукой без очереди. — Если да, то после спектакля все собираются в ресторан. Вы можете пойти с ними! — Эм, нет, я... Просто пришла отдохнуть, — она выдавила из себя неловкую улыбку, ей пришлось это сделать, ведь не может же она сказать, что человек в костюме рядом притащил её сюда силком. — Извините. — О, ну, — энергичная женщина почесала свой висок и, кажется, немного расстроилась, — в любом случае я скажу, что вы тут, и при желании вы можете пройти к актёрам через служебный коридор. — Спасибо... Да, её тут знали и очень хорошо. Она приходила сюда несколько раз из-за той статьи, а запомнить девчонку бегающую туда-сюда с камерой не тяжело, да и менеджер познакомила её со всеми работниками театра, включая буфетчиц. Она заметила, как Садо достаёт из внутреннего кармана пиджака билет, и вырвала его из рук, внимательно начиная всматриваться. Она искала дату покупки. Он купил его два с половиной часа назад, здесь же. Это явно из-за того, что она ему рассказала, а не давно спланированный досуг. — Что вы задумали? — остановилась она на широкой графитной лестнице. — Не шоу смотреть ведь сюда притащили. Отвечайте сразу. Она не на шутку волновалась, ещё немного, и её начнет колотить. Ей хотелось знать заранее, к чему себя готовить. Садо прищурился, задумчиво оглядывая её. Её волнение начинало граничить с паникой. Произошедшее тем вечером было "просто долгим", так она, помнится, говорила? Именно поэтому сейчас и едва удержала себя от очередного побега. — Идём. Он не стал дожидаться её согласия, упрямо потянув за руку. Но не в зал к другим посетителяи, а за кулисы. Девушка не вырывалась, но следовала с ним с таким ужасом в глазах и дрожью в теле, что казалось, будто идёт на казнь. Что бы он не задумал, — она была уверена, — ей это совершенно не понравится. Мимо них пробежали пару актёров, одна из них даже попыталась заговорить с Сашей, но Садо, тактично отмахнувшись фразой "Мы с удовольствием возьмём у вас небольшое интервью после спектакля", провёл Сашу к гримёркам. По большей части, они все ещё были полны других артистов, но одна пустая всё же нашлась. Саша нерешительно прошла первой, оглядывая комнатушку. Несколько столов с зеркалами, косметички, кучи одежды и прочая атрибутика, дополняющая любой интерьер театра. В целом, ничего интересного. Глухо щёлкнул замок. Саша замерла, боясь обернуться. Что, вашу мать, происходит? Что он задумал? Неизвестность подталкивала к истерике и без того паникующее сознание. Ей не стоило соглашаться ехать с ним. Не успела эта мысль осесть в глубина её сознания, как она ощутила, что её резко развернули, заставляя прижаться к мужскому телу и выдать грудной стон при прикосновение мужских губ с её шеей. Не получив сразу должного отпора, Садо, как и его желание, постепенно стал распыляться. Он накрыл её губы своими в жёстком и требующем подчинения поцелуи. Прямо, как тогда. Он приступил с неё одежду, жадно сжимая в своих руках её плечи и шею. Прямо, как тогда. Он мгновенно оборвал её неуверенную попытку к сопротивлению. Прямо, как тогда... Неожиданно он остановился и развернул её к зеркалу, вынуждая наблюдать через отражение за происходящим. Его ледяные пальцы прошлись вдоль бёдер, задрали платье и так болезненно знакомо смяли кожу. Второй рукой мужчина очертил её горло, чуть сжимая ладонью и заставляя задыхаться. От нехватки воздуха, от эмоций, от желания. Саша схватилась за мужскую руку и приоткрыла рот, пытаясь вдохнуть полной грудью. Она не могла до конца осознать, что происходит. Все его быстрые, жёсткие прикосновения казались смазанными, а на первый план вышло совсем иное чувство. Её взяла крупная дрожь во всём теле, мужчина чувствовал это своими бёдрами, которыми прижал её к столу, нащупал большим пальцем артерию под скулой - её сердце вот-вот выпрыгнет. На мгновенье в её глазах потемнело, тогда он отпустил её шею. — С-стойте, — охрипло пропищала она, вцепившись пальцами в угл столешницы. Сразу почувствовала резкое жжение вдоль бедра, он с сильным нажатием провёл ногтями снизу вверх. Она моментально прокусила свою губу от неожиданности, вскинув голову и сразу находя в отражении его лицо. Безэмоциональное, почти механическое, с пронзительным до одури взглядом, как будто он не жарко целовал её в шею, а вёл их незаконченный психологический сеанс. — Профессор... — это был почти что всхлип, её голову грубо оттянули за волосы назад, она почти что упёрлась лицом в зеркало. У неё зазвенело в ушах, когда она услышала щёлканье пряжки ремня, тело заколотило так, что она смогла вырваться и обернуться, тут же впечатавшись в мужчину грудью. Она импульсивно нашла его руку и вцепилась в неё пальцами, продолжая с ужасом смотреть в его ни о чём не говорящие глаза. Он даже приостановился, решил посмотреть, что она предпримет. Ничего, пронзала нерешительным взглядом в ожидании, в смятении, и ничего больше не делала. Этого следовало ожидать. Садо усмехнулся, опираясь на руки по обе стороны от её бёдер. Его взгляд остался, как и прежде, ядовито-прожигающим, но в серых глазах заплясали черти. Ему было весело? Или он получал удовольствие от её реакции? Чёрт, чёрт, чёрт! Она совсем ничего не понимала! — Какая же ты упрямица, — его ладонь переместилась ей на бедро, неспешно очерчивая линию талию и переходя на лопатки. Он схватил её за загривок, заставляя вскинуть голову, и оставил обжигающий кожу поцелуй на шее. — Расслабься. Его действия стали немного мягче, но это улучшило положение: её тело наконец-то немного отпустило от напряжения, и Садо с наслаждением продолжил. Больше он её не целовал в губы, — видимо, это всё же ей было неприятно, — позволив рукам гулять по её телу. Стоило потакать не только своим, но и, в первую очередь, её желаниям. Саша шумно вдохнула сквозь зубы. В этот раз он не остановится, верно? Каждый раз Садо что-то останавливало, или он просто с ней игрался. А теперь, видимо, игры кончились. Она сама не раз показывала ему своё желание, то, что она не против. Так смысл был рыпаться? Это случилось бы рано или поздно, Садо сам ей об этом говорил. — Ах-х... — первый полувздох-полустон, когда она обняла его за плечи, позволяя влажному языку пройти вдоль линии ключицы. Мужчина взмахом руки скинул всё позади неё, Саша вздрогнула от звона и треска падающей косметики. Он подсадил её под бёдра на стол, прижавшись ближе, и она невольно сжала его таз коленками. Задранное платье до линии живота и его руки, нагло гуляющие по внутренней стороне бедра. Он услышал всхлип, когда нажал ногтем на выпирающую тазобедренную косточку, и Саша прижалась ближе. Она не встречалась с ним взглядом, прятала лицо в его плече и обнимала ладонью шею. По итогу её хватило совсем ненадолго, ему не пришлось слишком настаивать. Потянулся пальцами к пуговицам на груди и вновь почувствовал дрожь. Она поджала губы то ли в предвкушении, то ли в попытках стерпеть внезапно разгоревшееся чувство стыда. — Пожалуйста... — она взмолилась, но, кажется, сама не поняла, о чём. Она сомневалась в том, что хотела: остановить это или отдаться до конца. В нетерпении он сжал её рёбра, и сразу получил ответ на свой вопрос: — Л-легче... На его губах показалась лёгкая ухмылка, но хватку он действительно ослабил. Перед тем, как всё закончится, можно позволить получить и себе немного удовольствия. Его руки прошлись вверх, потирая сквозь ткань белья успевшие набухнуть соски. Он поднял взгляд, наблюдая, как девушка поджимает нижнюю губу и сквозь зубы прерывисто выдыхает. Её щеки покраснели, а тело пробрала новая волна дрожи, только носящая в себе уже далеко не страх, а возбуждение. Судя по тому, что она рассказала и видел он сам, проблем с сексом у неё не было, и занимались им они с Эскелем исправно до этого дня, так отчего же именно было столь огромное желание? Из-за эмоций или всё-таки причина крылась в её собственном постоянном желание? Это было бы даже иронично: нимфоманка с синдромом жертвы, притягивающая к себе доминантов с садистскими замашками. Мужчина застыл, засмотревшись на мгновение на её полные дикого удовольствия глаза, и Саша, восприняв это как знак к действию, сама потянулась к нему. Её руки оградили его плечи и шею, сдали воротник рубашки. К удивлению самого Садо она сама потянулась к нему за поцелуем, когда он резко отстранил её от себя и сделал шаг назад. Девушка выглядела удивлённой, но в её взгляде одновременно читалось небольшое предвкушение того, что он задумал. Теперь, когда он заставил показаться наружу её желания, она уже не старалась скрыть свои эмоции. Раньше он бы этому поддался. Но не теперь. По крайней мере, точно не сейчас. — Достаточно, — Садо глубоко выдохнул, поправляя очки и заводя пальцами тёмные волосы назад. — Наш сеанс окончен. Сказать, что Саша была поражена, не сказать ничего. Его слова до того сильно её поразили, что единственное, на что её хватило, слезть со стола вниз и застыть в иступление, не зная, что делать дальше. — Ты говорила, что первый раз с Кондорсе и это место вызвало особенно большую эмоциональность у тебя среди прочих подобных раз, — он быстро разгладить воротник рубашки, неудовлетворённо замечая в отражении зеркала, что ткань слишком сильно помялась после чужих "измываний" над ней. — Нужно было разорвать эту связь, вклинив на место Кондорсе кого-то другого. Мне, как человеку, к которому ты вполне ясно уже обозначала своё влечение, было это сделать намного проще нежели кому-то другому. Он подхватил скинутый в процессе пиджак, оборачиваясь к ней. Его объяснения будто бы ни на что и не повлияли: Саша так и стояла на месте, но теперь уже глядя в пол. — Одевайся, нам пора уходить, — и чуть подумав, он добавил: — Дальше будет значительно легче. Непонятно, кому именно предназначалась эта фраза: ей или всё-таки ему самому и е чему конкретно относилась: её проблеме с Эскелем или чему-то ещё, но об этом Саше было некогда думать. Времени у них и вправду имелось в запасе критически малр. Скоро дверь гримёрной начнут атаковать натиском гневных кулаков взволнованных актёров, а после прибегут охранники. Нужно успеть уйти до этого момента и постараться остаться не слишком замеченными, что с тем хаосом, который они, точнее Садо, здесь устроили, было сделать не так-то уж и просто. Саша взглянула в своё отражение. Вокруг глаз покраснело. Она успела заплакать? Даже не заметила. Приспущенное платье, растёгнутые пуговицы и красные полосы, ведущие по её бедру вверх от самого колена. Он хорошо успел над ней поизмываться. Она качнула головой, сбив и так спутанные волосы, и поправила платье. Нет, пока не выйдет из этого здания - ни слова ему не скажет. Объявили антракт и актёры, жаждущие в этот перерыв растянуть ноги, повалили к гримёрным. Садо, как по пути сюда, так и в обратную сторону, уверенно вёл Сашу за собой, игнорируя всех, кто её узнал. Уже на парковке она остановилась. Садо развернулся, выжидающе оглядывая её, смотрящую куда-то под ноги. — Я не сяду к вам в машину, — тихо запротестовала она. Ему пришлось подойти, чтобы услышать дальше все оскорбления в свою сторону. — Вы просто кретин. «Сеанс окончен», да? Заменить Эскеля на «кого-нибудь»? Она нервно посмеялась и потёрла ладонью свой лоб. Всё это просто не укладывалось в её голове, сколько бы она об этом не думала по пути сюда. — И что, если бы не решились сами, подложили меня бы под кого-нибудь другого? Бред, — стервозно прыснула она. — Вы хотели этого самого начала, так почему не завершили начатое? Воспользовались там, что я не смогу отказать! Да у меня чуть сердце не остановилось, а потом вы... А потом он сказал ей «расслабиться», и она подчинилась. Саша нервно сжала кулаки. Дело было даже не в Садо или Эскеле. Будь кто-нибудь другой, она бы смогла что-нибудь сделать? Хватило бы у неё духу не стоять столбом? Садо утверждал, что то, что произошло здесь, было изнасилованием. И сам провернул то же самое, просто успел остановить себя до того, как домогательство перешло бы в сексуальное насилие. Девушка болезненно сглотнула и продолжила задрожавшим голосом: — Если вы такой специалист, то почему позволили себе подобное?.. Это неэтично и более того, преступление. Вы сами так сказали. Неужели моё сотое на вашем счету унижение стоит того... Садо смотрел на неё спокойно, но в его глазах ей на мгновение почудился укор. Но чему именно? Она ведь аппелировала его же словами и была права! — Так, после всего того, что было, ты всё ещё думаешь, что я просто развлекался? — сухо уточнил мужчина. Девушка молчала, но по её полным жгучей обиды глазам, ему не составило труда понять ответ. — Что ж, если так тебе будет легче, можешь считать подобным образом, но... Он отправил ткань её платья у неё на плече, ощущая, как Саша напряженно наблюдает за его действиями. Он знал, что она будет зла, знал, что неправильно всё поймет, знал, что начнёт испытывать обиду, но, чтобы обвинила его в том же самом, что сделал Кондорсе? В голове эти слова звучали шуткой, в реальности от них несло омерзением. — Не навязывай мне свою обиду за твои фетиши и предпочтения, — мужчина сдержанно хмыкнул, отступая на шаг назад и открывая перед ней дверцу машину. — Садись. Пора ехать. — Мои фетиши?.. — поражённо переспросила Саша. Она впечатала ладонь в дверцу машины, закрывая её. Садо раздражённо покосился на неё, но нет, её не проняло, она так же зло смотрела в ответ. — Я ничего этого никогда не хотела, — процедила она, сжимая зубы. — Не хотела близости ни с вами, ни с Кондорсе. Вы оба сделали то, чего желали, и вам, как и ему, абсолютно плевать, что я об этом всём думаю. В её глазах промелькнуло омерзение, и Садо даже хотелось уточнить к чему: к нему, к Кондорсе, к себе и всей ситуации в целом. Но в этом не было смысла, он предчувствовал то, что она сделает дальше. — Я же сказала, что не сяду в вашу ёбанную машину. И больше не подойду и близко к вашему дому, — она открыла дверцу ради того, чтобы забрать свой телефон. — Можете не возвращаться мне вещи, которые я оставила у вас, мне плевать. Сожгите, выбросите, да хоть дрочите каждую ночь, вспоминая сегодняшний день. Ключи от дома там же. Садо был прав, когда подумал, что она на грани разрыва связи с ним. Это было плохо, но он рассматривал такой исход, пусть и считал его маловероятным. Подумал о том, что она спокойно до этого момента следовала его словам, даже если злилась. Так же, как и с Кондорсе. Но нет, к Садо она испытывала куда более глубокую и долгую неприязнь. — Что со мной будет: алкоголизм, депрессия, может, я подсяду на наркотики или убью себя. С этих пор вас не должно это волновать. — Прекрасно, — кивнул головой Садо, наклоняясь к ней и тыкая пальцем в грудь. — Но раз уж ты такая волевая и сильная, то прежде чем прийти в следующий раз, не забудь хотя бы позвонить. Мужчина ухмыльнулся, обходя машину и занимая водительское место. Со временем она ощутит последствия сегодняшнего дня, поймёт и почувствует дегкость, а пока пусть злиться вдоволь, сколько ей нужно. Кое-что он ей всё-таки не договорил. Эта ситуация была нужна не только ради разрушения зависимости её эмоционального состояния с Кондорсе, но и для того, чтобы она наконец-то вылила все скопившиеся чувства. Именно этого он, как не пытался, не мог от неё добиться, почему решил, что если не станет слушателем, то триггером, благодаря которому случится прорыв в дамбе. И он случился. Даже в лучшем, чем он ожидал, виде. Кажется, эта девушка и вправду ненавидела его всей душой ещё до этого раза. *** Саша пролежала в постели общежития сутки, не выходила за едой и чувствовала себя настолько обессиленной, что даже не могла заставить себя подняться в туалет. Был последний день, когда она могла забрать из университета свою зачётку и «бегунок», такая бумажка, где все преподаватели, за которыми она будет бегать в попытках исправить оценки, должны, помимо зачётки, расписаться и там. Декан очень намаялся, пока выбивал ей «ещё немного времени», о котором она так его умоляла. Из-за нарушенной посещаемости и резкой снижаемости оценок встал вопрос об учебном отпуске, и декан согласился ей помочь, но для этого ей нужно было закрыть этот семестр до того, как началось бы время пересдач, после чего он бы собрал педсовет. Некоторые преподаватели пришли в вуз как раз таки для того, чтобы закрыть её зачётку. Но Саша не явилась. Он обзванивал её три часа подряд, а после пошли смс. Более того, звонил даже Шинараки (видимо, из-за декана). Даже писали с незнакомых номеров другие студенты, которые тоже хотели позакрывать зачётки, чтобы не лишиться стипендии. И даже звонил Эскель. Она проигнорировала всё, а вечером внезапно на экране телефона высветилось «Айзек». Конечно же, от него трубку она тоже не взяла. Но прочитала смс. «Саш, я всё знаю». «Давай поговорим». «Приходи с утра». И она бы так же это проигнорировала, ведь не посчитала чем-то важным и даже не поняла, о чём речь, если бы не последнее сообщение: «Твоя подруга всё рассказала. Не заставляй меня делать то, о чём пожалеть можешь ты». Ждала ли она утра, чтобы приехать к нему? Нет, она сидела два часа как на иголках, выгрызая свои ногти до мяса, и пыталась понять, блеф ли это, правда ли он знает именно то, что знает она. Спросить просто не хватало духу. И потом, когда наступили три часа ночи, схватила со спинки стула ветровку и в спешке покинула общежитие. Пришлось вызвать такси по ночному тарифу, у неё просто не было времени гулять по улицам города. Стоя перед дверью салона, она ещё некоторое время боялась постучать. Пока ехала, она так и не смогла придумать, что ей говорить и нервничала из-за его гипотетической реакции. Он будет злиться? Отругает её? А если он напишет в полицию или ещё что-то? И дверь открылась сама. Оттуда высунулся Айзек с сигаретой в зубах и бутылкой пива в руке. — Стёкла прозрачные. Я тебя вижу, — вместо приветствия сказал он. Саша выглядела очень растерянной, она стала оборачиваться и смотреть по сторонам, как будто вот-вот сделает вид, что ошиблась адресом, развернётся и уйдёт. — Проходи. Он отошёл в сторону и махнул банкой в сторону лестницы. Саша опасливо сглотнула. Она видела отсюда приглушённый свет и голубое светодиодное освещение, негромко играла музыка. Он был не один? Какая-то вечеринка? Она всё-таки прошла внутрь, и опасения оказались напрасны: вечеринка была у Айзека в одного. Пахло сладким от его вейпа и горьким от сигарет. Он ведь бросил, но, видимо, снова вернулся к началу. Мужчина посадил её на диван и скрылся на кухне. Она нервно натягивала рукава ветровки на пальцы, здесь было прохладно. Но Айзек ходил босиком, он был выпившим и не чувствовал холода. Она услышала, как он закрывает окно. После вернулся с бутылкой водки и лимонными дольками в контейнере. — Есть что-то, что ты бы хотела мне рассказать? Вопрос поставил Сашу в тупик, она уставилась на него, как будто он спросил что-то из ряда вон выходящее. В полутьме его уставшие глаза блеснули, и он сел рядом, расставляя на кофейном столике стопки. — Я не сержусь на тебя, — спокойно сказал он. — Просто хочу, чтобы ты говорила. Саша посмотрела на стопки. На душе было мерзко, но после того, что произошло на днях в театре, пить совсем не хотелось. — Айзек, я... — Погоди. Для начала, — он перебрал сигарету в другую руку и протянул ей свою ладонь, — где твой телефон? Саша неуверенно вынула его из кармана и передала ему. Он не сделал ничего особенного - выключил его и отложил в сторону. — А теперь на чистоту. Расскажи мне всё, что произошло, — он сильно затянулся, что даже до Саши дошла едкость дыма, она вдохнула его с жадностью. Внутри заметались два огня: один почти что истошно вопил, что если она скажет хоть слово, то всё будет кончено; другой же, напротив, почти что рыдал, умоляя её произнести то, что крутится в её голове. — Я не сделаю ничего, с чем бы ты была не согласна. Я не стану на тебя кричать, не буду оценивать твои действия. Я не открою свой рот ровно до того момента, пока ты не закончишь. Позволь мне выслушать тебя, — он передал ей недокуренный бычок, и она сделала последние две затяжки, её пальцы тряслись, а от холода их хватала судорога. — Айз, этот человек, он... — не успела она даже сказать, как почувствовала, что в горле встал болезненный ком. Скажет ещё одно слово и начнёт реветь. — Он... Слёзы полились сами, она судорожно вздыхала, пытаясь взять себя в руки, чтобы сказать ещё хоть что-то. Айзек не шевелился, старался даже не смотреть на неё, но с силой сжимал свои зубы. — Он у-убил Артур-ра... Её нижняя губа затряслась, и она спрятала лицо в ладонях, уже не в состоянии сдерживать поток слёз и эмоций, что у неё накопились. — Артур мёртв из-за н-него... И... Дженнифер чуть не... Хны... Айзек быстро налил алкоголь по стопкам и протянул одну Саше. У неё так дрожали руки, что, пока пыталась дотянуть до рта, разлила половину, и Айз сразу налил ещё. Выпив, она вновь всхлипнула, пытаясь втянуть в себя обжигающий воздух. В попытках перебороть тошноту, она с коркой закинула в себя лимон, морщась и плача. — Он преследовал меня, — на выдохе пропищала она, — а потом изна-.. Она резко замолчала, прерываясь на тихий, но протяжный стон. Садо всё-таки удалось доказать ей, что всё, что делал Эскель с ней в начале, было насильственно. — Что, если он убьёт всех вас?.. Что мне делать, Айз? Я больше не могу... Дженнифер рассказывала, что Саша остаётся с Эскелем не только потому, что такова была подлость просьбы Акихиро. Она была уверена, что Саша очень хочет с ним остаться. Была бы она здесь и слушала всё это, смогла бы повторить свои слова? — Я бы не связалась с ним снова, ты дал мне денег, и я вернула их ему. Но мой отец, гхых... Сквозь плач было тяжело слушать её, но он не смел и слова вставить. Каким ублюдком он тогда будет, если скажет, чтобы она перестала мямлить? Всё, что он сделал, это налил ей ещё водки и уже сам поднёс к сухим губам. — Кха-х! — она закашляла, но пыталась продолжить говорить. — Папа продал свой долг, и ко мне пришли. Эскель спас меня! Он спас меня, Айз! Я ни о чём не знала, Дженнифер скрывала всё от меня до последнего! Почему она терпела всё это, почему не попросила о помощи?.. Я бы никогда не встала на его сторону, никогда! Саша поджала губы. Даже сейчас не могла перестать думать о своей вине. Она узнала обо всём слишком поздно. И прикладывала невероятные усилия, чтобы не сделать всё только хуже. Делала ровно то, что требовал от неё более умный и опытный человек - Акихиро. Но ни разу не призналась о том, что думает обо всём на самом деле. Она думала, что такова жизнь взрослых: никому не нужно знать о её чувствах и проблемах, и никто даже не обратит на это внимание, потому что - селяви. Её слова не поспевали за мыслями, Саша говорила хаотично, прерываясь на хриплые завывания. Айзек тоже не выдержал, подмял её к своей груди, и она тут же вцепилась в его поношенную майку. Говорить ей давалось тяжело. Произошло слишком много, но она была вынуждена молчать. — Мне так страшно... Мне постоянно кажется, что я схожу с ума. Если бы не он, я не знаю, что со мной бы стало. Но то, что он сделал... Её трясло в его руках, и сам Айзек начал внезапно бояться. Боже, она даже не окончила учёбу, в ней всё ещё бушевал юношеский максимализм и до прошлого года она всерьёз думала, что разбогатеет к тридцати, если просто будет упорно и много работать и тратить минимум с зарплаты. Она наивная, мало знающая о настоящем мире. Ребёнок, которому пришлось притворяться взрослым, знающий только о жестокости и покорстве. Он просил её рассказать не для того, чтобы сверить факты, и не потому, что он не доверял словам Дженнифер. Ему нужно было поверить в то, что это всё ещё Саша, которую он знал. Но всё прояснилось даже лучше. Саше не было плевать на предостережения, и розовые очки не замылили ей глаза. Она пошла с Кондорсе, потому что он единственный предоставил ей нежность, внимание и любовь, протянул руку в трудную минуту, правда «спас её». Стоит отдать должное, никто бы из них не смог решить её проблемы и без лишних вопросов протянуть руку помощи. С ним она перестала чувствовать потребность в выживании, и он обращается с ней, как с самым ценным украшением на свете. В этом то и была проблема - украшением. — Ты не сошла с ума, — он погладил её по голове, прижимая к себе крепче. Конечно, не сошла. Она находится в настолько здравом уме, что это пугает больше, чем если бы у неё съехала крыша. Иначе Айзек не мог себе объяснить то, как она до сих пор держалась. Но всё-таки в его голове кое-что не укладывалось: а как она вообще справлялась рядом с ним, зная обо всём? — Ты... Ты любишь его? — решился спросить он. Саша тут же подняла голову, широко раскрывая глаза. Айзек испугался, что ответ будет положительным, и от удивления раскрыл рот, чтобы что-то сказать. — Это не так, — встряла она перед его словами, качая головой. — Я бы никогда... Это другое. Мне кажется, я... Нуждаюсь в нём. Я ненавижу его всем сердцем, но, — она сделала паузу, глубоко вбирая воздух, — ничего не могу с этим поделать. Я знаю, как сильно он любит меня. И не могу игнорировать это... Он понял, что она имела ввиду. Но от этого не легче. Это означало, что она, пусть и не испытывает глубоких потаённый чувств, уже отдала ему всё от себя и не может просто отречься от этого. Она будет прощать ему всё, какие бы её права он не нарушал, до тех пор, пока это касается только неё. И здесь уже Кондорсе совершил очень большую ошибку, впутав в это Дженнифер. Это была не любовь. Саша искала себе пристанище. И покинуть Кондорсе для неё означает то же самое, что и уйти из дома - своей крепости и единственного места, где она чувствует себя свободной и защищённой. — Прости меня, Айз, — сказала она и захлебнулась по новой в слезах. — Прости... Пожалуйста, прости меня!.. Я так боялась твоего осуждения, я думала, что ты возненавидишь меня... Айзек взглянул на неё ошарашенно. Из-за того неудобного случая с деньгами, Эскелем и разговора с Тайкой она правда испугалась разговора с ним? Корила себя и не хотела выглядеть жалкой, страшилась быть непринятой. Куда проще было первой разорвать эту связь. — Всё хорошо, — успокаивал он, поглаживая девушку по голове. Он бы никогда не бросил её, если бы знал обо всём, какое бы зло Саша ему не сделала. — Тише, дыши ровнее... Что бы он не говорил, Саша всё больше и больше заходилась в слезах, Айзек даже не слышал музыки. Он решил ничего больше не спрашивать. Нужно было, чтобы девушка пришла в себя, и эмоции подугасли. Даже если придётся просидеть с ней в обнимку всю ночь, он даже не посмеет шевельнуться лишний раз. Вскоре громкий плач перешёл на тихие, редкие всхлипы и быстрые предыхания, и она правда очень сильно вцепилась в его майку. Он даже не думает, что смог бы с этим как-то бороться. Внезапно со стороны входного коридора послышался щелчок, а потом шаги. Саша не рискнула поднять голову, спрятала лицо в его груди и затаила дыхание. — Айз, что это за... — ухмыльнулся было Тайка, но узнал в девушке, прилипшую к другу, Сашу. Айзек приложил палец к своим губам, вынуждая Тая не задавать больше никаких вопросов и вообще стать невидимкой, будто бы он сюда и не приходил. Потом свободной рукой указал на сигареты на столике, до которых мечтал дотянуться последний час. Ихайя молча подал одну и зажёг зажигалку, позволяя тому прикуриться. Он осмотрел Сашу, вопросительно указал подбородком на неё, Айзек лишь покачал головой. Тай вздохнул, поставил руки в боки и задумчиво посмотрел на стоявшую на столе бутылку водки. Да, ему тоже требовалось выпить. Он быстро опрокинул шот, после чего сел на диване возле них. Как будто бы, он и очень ждал этого момента. Но вот абсолютно не представлял себе, что делать, когда он наступит. Когда Айзек рассказал ему обо всём, что узнал от Дженнифер, он так же, как и Слэйд, засомневался в её словах касательно Саши. Но всё равно больше, чем Айзек, допускал такой исход. Теперь же был просто рад, что Саша пришла, и при этом чувствовал невероятную тоску, как будто долго шёл к какой-то цели, а она не принесла ему тех эмоций, которые он так жаждал. Он думал, что когда встретятся, они начнут выяснять отношения, и Саша в своей неловкой манере, в конце концов, признает, что они были правы. Но... Он покосился на Сашу. Как можно было требовать от неё таких слов? Он аккуратно положил на её плечо свою ладонь. Девушка вздрогнула, но ничего не сделала. Его рука успокаивающе поглаживала в попытках донести, что Тай не злится и не сделает ничего, что заставит её вновь убежать. Хотя по правде говоря он злился. Но не решался в этом признаться. Спустя какое-то время Саша засопела. Тайка и Айзек нагнулись над ней, чтобы проверить, действительно ли это так. А потом синхронно вздохнули: — Ох... — и в усталости попадали на подушки дивана. Это было более изматывающе, чем они представляли. — Как она? — тихо спросил Тайка, закинув голову на спинку дивана. — Никак, — покачал головой Айзек. — Она сломлена и всё это время думала, что осталась одна. Что за глупый вопрос? — Ну, Дженнифер говорила, что... — Забудь, — перебил Айзек и потянулся к стоящему вейпу. От сладкого дыма сквозь сон Саша забавно поморщилась, и он усмехнулся, невесомо поправляя упавшие на её лицо прядки волос. — Дженнифер не знает правды. Она высказала лишь то, чего боится. Тай вдумчиво замолчал. Значит, у них под боком целых два ребёнка, которых предстоит спасти. Сделать это будет нелегко, но они обе хотя бы пришли к Айзеку. — Меня они обе не станут слушать, — разочарованно вздохнул Тайка. — Ошибаешься, — усмехнулся Айз. — Что Саша, что Дженнифер... Обе держат твоё мнение в большем приоритете, чем моё. Поэтому боятся меня меньше, чем тебя. Просто подожди немного, и ты вправишь им мозги. Кстати об этом, — он пронзил Тая серьёзным взглядом. — С Дженнифер?.. — Проблем не будет. Я уже проработал это, — фыркнул Ихайя, забирая у друга вейп. Его тоже тянуло курить после всех этих событий. — Вау, — прыснул Айз. — Звучит как решение от взрослого человека. Это, кстати, рекорд. Ты пострадал меньше месяца. Тайка закатил глаза. Как так вышло, что у него, человеку, тонко относящемуся к вопросом влюблённости и внезапными вспышками гнева, лучшим другом стал ловелас с непробиваемым самомнением? — Не переживай насчёт Саши, — Айзек перевёл тему обратно, как делал обычно. — Ей нужно отоспаться, а завтра мы сможем поговорить. Тай отнёсся к его словам с сомнением, но и другой альтернативы у него не было. Айзек согнал его с дивана ногами, пытаясь улечься вместе с Сашей на груди. — Ты будешь спать так? — спросил Тайка не очень довольно. — Ага, — невозмутимо ответил Айзек, подтянув Сашу вдоль груди выше, чтобы уместить её голову на своём плече, а потом закинул руку себе под затылок и прикрывая глаза. — Будь добр, убери на кухне и принеси одеяло. Тайка вздохнул, но не отказался. Забрал стопки с бутылкой, выключил свет и принёс плед из спальни. Спорить о таких мелочах он бы не стал, да и к тому же, ему же лучше - поспит в шикарной кровати. — Спокойной ночи, — кинул он напоследок. Айзек не ответил, поправляя одеяло. Из-за того, что она лежит так на нём всем весом, он ощутил, насколько же она лёгкая. Совсем похудела, скулы стали такими острыми. Она истощилась, ей нельзя было возвращаться ни к Кондорсе, ни к Дженнифер к Акихиро. Они добьют её. Но и держать силком ведь Айзек её не может, как бы ни хотел. Завтра он попробует уговорить её остаться, прямо перед кануном нового года. Она ведь такая упрямая.