***
Кавеху правда не стоило оставаться на ночь. В другой раз он бы не остался, но он был таким уставшим из-за алкоголя и из-за того, что его, мягко говоря, полностью измотали, что сразу же отключился. Но сейчас наступило ужасное, ужасное утро, и он застрял здесь с пронзительной головной болью, во вчерашней одежде, и неловко чистит зубы рядом с этим чудаком, который прошлой ночью выебал его до потери связных мыслей, и чьё имя он даже не помнит, и на самом деле всё не так уж и плохо, но кажется, что так оно и есть. – Возьми её с собой или выкинь. – А? – моргает Кавех в ответ. – Зубную щётку, – его партнёр на одну ночь не выглядит впечатлённым. – Окей, – и чуть позже, – Напомни, пожалуйста, как тебя зовут? – Аль-Хайтам. – Оу, – говорит Кавех, – Спасибо за зубную щётку, аль-Хайтам. И приятно познакомиться. – Взаимно, – сухо отвечает тот. Кавех пытается как можно скорее уйти, но аль-Хайтам, похоже, делает то же самое. Они вместе выходят из квартиры, идя рядом друг с другом. Они идут в тишине и это ужасно, будто что-то из ночных кошмаров. – Я, эм, позвоню тебе, – говорит Кавех. Он абсолютно точно не позвонит ему. То складывание его вещей было странным. – Тебе не обязательно звонить. Что ж, теперь он оскорбил Кавеха. – Почему нет? Я думал, что был довольно хорош прошлой ночью. – Тебя почти что стошнило, пока ты мне отсасывал. – Ну да, но остальное-то было хорошо, правда? Аль-Хайтам обдумывает свой ответ. – Ну, – говорит он, – думаю, было хорошо. – Думаешь? – Да. Кавех настолько оскорблён, что чуть ли не предлагает повторить, только ради возможности заставить этого безэмоционального ублюдка кончить так сильно, что он не сможет говорить. Вместо этого он просто тихо дуется, потому что он опасно близок к тому, чтобы сказать ему несколько очень грубых слов. – Ты меня преследуешь? – спрашивает Кавех после нескольких минут ходьбы в одном направлении. – Я не преследую тебя, – говорит аль-Хайтам, – Зачем мне это? Я иду на занятия. – Это не так. – Это так. И он правда идёт на занятия. Они вместе заходят в одно здание. И в один и тот же лекционный зал. Кавех садится и аль-Хайтам садится рядом с ним. Это действительно кошмар.***
Это первое занятие семестра, поэтому на нём нет ничего важного, и оно заканчивается довольно быстро. Слава богу, потому что Кавех подумывал о том, чтобы выброситься из окна. Он комкает конспект, на котором рисовал, и бездумно засовывает в сумку. Возможно, он навсегда там и останется. Сумка ему пухом. – Тебе это понадобится, знаешь ли, – говорит аль-Хайтам. Кавех моргает в ответ. Он думал, что они не общаются. – Что? – Конспект. – Он будет в онлайн доступе. – Ты правда так думаешь? Профессор очень старый. Он буквально сказал, что у него нет интернета дома. – Господи, расслабься, – говорит Кавех, – Спасибо, что так интересуешься моей академической карьерой, но я сам справлюсь. – Хорошо, – говорит аль-Хайтам, – как скажешь. Кавех ощетинивается. Он знает, что производит впечатление легкомысленного человека, и что люди обычно считают, что он несерьёзно относится к учебе, несмотря на то, что он хорошо учится. Но тем не менее, это его раздражает. – Знаешь, что, – говорит Кавех, – было приятно с тобой познакомиться.. – он останавливается, – Хотя, нет. Приятно не было. Но в любом случае, я думаю, нам лучше больше не общаться, как считаешь? – Я... – Хорошего дня, – говорит Кавех, сладко улыбаясь, и обходит аль-Хайтама, чтобы покинуть аудиторию.***
И всё прекрасно и хорошо, пока Кавех не достаёт скомканные листы с конспектом курса, понимая, сколько же книг ему придётся купить. Он делает в голове кое-какие подсчёты и проверяет свой банковский счет. – Блять, – говорит он.***
– Ты уже купил книги для курса? Аль-Хайтам сидит на том же месте, что и на прошлой неделе. Он растерянно моргает, когда Кавех садится рядом. – Я думал, мы не общаемся, – говорит он. – Не общаемся, – говорит Кавех, краснея. Его достоинство немного задето, но сейчас он не может позволить себе его отстаивать. – Полагаю, что это новый метод общения. – Господи, не умничай, а. Ответь на мой вопрос, ладно? – Да, – сухо отвечает аль-Хайтам, – Только что купил. – О, отлично, – говорит Кавех, – Не хочешь поделиться? Я заплачу половину. – Нет, не особо, – говорит аль-Хайтам. – Ну давай, – умоляет Кавех, – Половина цены. Это намного дешевле, вообще-то. Только подумай, на что ещё ты можешь потратить эти деньги. Аль-Хайтам нахмуривает брови, видимо, раздумывая над предложением. Кавех мысленно улыбается. – Ладно, – через некоторое время говорит аль-Хайтам, – Но ты заплатишь мне сейчас и будешь возвращать книги, когда я попрошу, вовремя. Если просрочишь – соглашение отменяется. – Да, хорошо, конечно, – говорит Кавех, – Звучит замечательно, звучит хорошо. Он достаёт кошелёк и кладёт нужную сумму на стол, до последней копейки. Аль-Хайтам удивлённо моргает. – Что? – Ничего, – говорит аль-Хайтам, забирая деньги, – Просто подумал, что тебя будет очень легко обмануть на деньги. Кавех злобно на него смотрит. – Только попробуй меня наебать, – говорит он. – Ну, – говорит аль-Хайтам, – Я думаю, тебе бы это понравилось. Кавех краснеет, открывая рот, чтобы возразить, но лекция уже начинается, и ему приходится замолчать. Через некоторое время он украдкой смотрит на аль-Хайтама. Тот ухмыляется, мудак такой.***
И таким образом Кавех отправляется домой к аль-Хайтаму, чтобы взять первую книгу для чтения в семестре. Он не заметил, когда впервые был у него, но это довольно неплохая квартира для студента. – Ты богатый или что? – спрашивает он. Аль-Хайтам вопросительно поднимает бровь. – Дай определение слову «богатый», – говорит он. – Больше, чем три сотни моры на счету. Аль-Хайтам даёт ему книгу. – Тогда да, – сухо говорит он, – Я ужасно богат. – Так и знал. Аль-Хайтам вздыхает. – Ты хочешь остаться ненадолго? – Зачем? – спрашивает Кавех, пролистывая книгу. На самом деле, она даже выглядит интересной. Во всяком случае, в ней есть картинки, чего не скажешь о большинстве других академических материалов. Аль-Хайтам бросает на него взгляд. – А сам как думаешь? – Оу, – говорит Кавех, понимая о чём тот. Он чувствует, что краснеет, и это ужасно, – Нет, нет, мне... мне надо кое-куда. Аль-Хайтам вопросительно поднимает бровь. – Ты уверен? – Да, – с большим трудом отвечает Кавех. На мгновение наступает тишина. – Хорошо, – говорит аль-Хайтам и возвращается к чтению, – Пока. Увидимся. – До скорого, – говорит Кавех и идёт к двери. «Я сделал правильный выбор» – говорит Кавех сам себе, пока обувается. Между ним и аль-Хайтамом и так уже не всё гладко, а всё началось именно с того, что они переспали. Так что он правильно сделал, что отказался, даже если на это потребовалась вся его сила воли, даже если у него давно не было секса, даже если аль-Хайтам очень, очень хорошо выглядит, даже если он предложил это Кавеху в его спальне, будучи одетым в серые спортивные штаны и майку без рукавов, и... Кавех сбрасывает обувь и стремительно бежит обратно в спальню. Аль-Хайтам оборачивается с потрясённым видом. – Я думал, ты уходишь... Кавех целует его в губы. Через мгновение аль-Хайтам целует его в ответ с такой же настойчивостью, и они оба падают на кровать, тяжело дышащие и отчаянные, а губы аль-Хайтама оказываются на его шее и его руки – под футболкой Кавеха, а затем... Что ж.***
Кавех рассеянно думает, что периодически быть оттраханным до потери сознания – чертовски приятно. Он расслаблен, тяжело дышит, всё ещё немного заплаканный от того, насколько хорошо это было. Но всё портит ухмылка аль-Хайтама. – Что смешного, – шипит Кавех, возвращаясь на Землю, – Выйди уже из меня, мы закончили. – Ничего, – говорит аль-Хайтам, выглядя почти самодовольным, – Просто подумал, что ты довольно часто плачешь, это неожиданно. – Я не плачу, придурок, – говорит Кавех, смущаясь. Аль-Хайтам наклоняется ближе и большим пальцем смахивает слезу с щеки Кавеха. – Как скажешь, – спокойно отвечает он. Кавех готов откусить ему пальцы.***
– Тигнари, я его ненавижу. – Кавех, ты не можешь так начинать каждый рассказ, – говорит Тигнари, даже не поднимая глаз со своего задания, – Я никогда не могу понять, о ком ты говоришь. Ах, Тигнари. Добрый, отзывчивый и милый на вид, но со злобной жилкой, которая проявляется в самые неожиданные моменты. Лучший друг, которым каждый бы гордился. Кавех его обожает. – Я говорю об аль-Хайтаме... – Без понятия, кто это. – Я тебе расскажу. – Я не хочу... – Я тебе расскажу. И Кавех ему рассказывает, заставляя Тигнари использовать свои большие, прекрасные уши по назначению. После того, как он закончил, Тигнари вздыхает. – Кавех, – устало говорит он, – почему ты всегда находишь самых странных людей, чтобы переспать? – Ты что, не слышал меня? – говорит Кавех, оскорбившись, – Тигнари, он горячий. – Главное, что ты счастлив. Он тебе нравится? – Мне нравится... секс с ним. – Как романтично. – Кто бы говорил... – Кавех вдруг вспоминает, – О! У меня есть кое-что для тебя, – он протягивает коробку, полную грибов слегка причудливого вида. Тигнари виляет хвостом. – Ох, не нужно было, – говорит он, хотя Кавех может сказать по голосу, что тому понравилось, – Разве ты сейчас не в затруднительном денежном положении? – Для тебя, красавчик, что угодно, – смеётся Кавех. Тигнари закатывает глаза, но всё равно улыбается. – В любом случае, спасибо. Я ценю это. – К тому же, я всё равно съедаю всю оставшуюся еду, когда к тебе прихожу, так что, в некотором смысле, я просто кормлю себя... – Да, я знаю, Кавех. Не нужно портить момент, – Тигнари звучит так, будто ему весело, – Кстати говоря, в холодильнике осталась еда, – говорит он, – Поешь немного. Кавех уже копается в холодильнике, когда Тигнари заканчивает говорить. – Спасибо! – Без проблем, – говорит Тигнари. Он смотрит, как Кавех набивает рот холодной пиццей (его первый приём пищи за день), и на его лице появляется странное выражение. – Что? – спрашивает Кавех с полным еды ртом, – Почему ты так на меня смотришь? – Я тут думал, – сухо говорит Тигнари, – что тебе очень повезло, что ты хорошо выглядишь. – Ты считаешь меня красивым? – обрадованно спрашивает Кавех. Тигнари просто вздыхает. Кавех расценивает это как «да».***
В идеальном мире, где аль-Хайтам – нормальный человек, они с Кавехом, возможно, уже были бы друзьями. Потому что обычно так это и происходит, верно? Даже если ваше знакомство началось не так гладко, месяца или около того обычно достаточно, чтобы возникло что-то вроде товарищества. Но, к сожалению, аль-Хайтам – не нормальный человек. Нет, он просто невыносимый мудак, главный мерзавец из мерзавцев. Человек, который в любой подходящей ситуации скажет: «Ну, на самом деле...». Тот, кто скажет, что ты выглядишь ужасно и что тебе лучше просто пойти домой, если плохо себя чувствуешь – о, Кавех не понаслышке знаком с этим типом поведения. И вот они здесь, ведут тонко завуалированный спор под видом академических дебатов, который отошёл от темы почти три минуты назад. – Ну, – говорит Кавех, уже находясь на грани мигрени из-за гнева, – Я считаю, что это – несправедливо пессимистичная интерпретация... – Что же, ты можешь так считать, – говорит аль-Хайтам. Его голос по-прежнему раздражающе спокоен. – Но из текста ясно, что персонажам стало хуже, потому что они решили добиваться того, что любят, независимо от того, что они при этом чувствуют. Возможно, если бы ты читал немного внимательнее, а не рисовал на полях книги, ты бы увидел, что здесь нет места для какой-либо другой интерпретации. Кавех кипит от гнева. – Это... – там был всего один рисунок, когда он вспомнил, что книга – не его, и он очень старался стереть его. – Может быть, кто-то ещё хочет высказаться? – спрашивает профессор, прежде чем Кавех успевает закончить свою мысль, без сомнений отчаянно желая, чтобы эта дискуссия закончилась. Кавех поднимает руку. Профессор выглядит разбитым. – Да, Кавех? Кавех поворачивается к аль-Хайтаму. – Иди к чёрту, – говорит он. Профессор ошеломлённо моргает. – Я не думаю, что это считается аргументом, – осторожно говорит он. – Не считается, – спокойно говорит аль-Хайтам, поддерживая зрительный контакт с Кавехом, – Мы можем продолжить. Разозлившись, Кавех ударяет его ногой по лодыжке под столом. Аль-Хайтам вопросительно поднимает бровь, будто говоря: «И это всё?». «Нет, не всё,» – думает Кавех, – «Нет, ты ещё не видел и части».***
— Ты настоящий кусок дерьма, знаешь? – шипит Кавех, – Мудила ебаный. Каким-то образом они снова оказались в квартире аль-Хайтама. Кавех даже особо не понимает, каким образом и почему. Он помнит только то, что они продолжали спорить даже после того, как занятие закончилось, и он сел в машину аль-Хайтама, чтобы продолжить, и, возможно, они немного целовались в машине, а теперь вот он – лежит на кровати аль-Хайтама с явно дорогим матрасом, и его имеют до потери связных мыслей. – Господи, замолчи, – бормочет аль-Хайтам – его дыхание сбивчивое – и пихает свои пальцы в рот Кавеха. Кавех злится сам на себя, за то, что ему это нравится, – это не моя проблема, что ты ужасен в литературном анализе. Кавех кончает сразу после этого, из чистой ярости.***
И таким образом Кавех начинает усиленно учиться. Нужно ли ему хорошо учиться по этому предмету? Нет. Он студент архитектурного факультета, и литература, по большому счету, является факультативом. Старается ли он изо всех сил превзойти аль-Хайтама? Да, конечно, при каждой возможности. И таким образом, к огромному веселью своих сокурсников и досаде профессора, он и аль-Хайтам становятся главными участниками дискуссий в классе. Честно говоря, до этого момента Кавех и не знал, что может так сильно с кем-то не сходиться во мнениях. – Кавех, аль-Хайтам, – говорит им однажды профессор наедине, – Я рад, что вы... так увлечены материалом, но я должен напомнить вам обоим, что аудитория – не место для... решения проблем в отношениях. Аль-Хайтам сводит брови в недоумении. – Я не понимаю, о чём Вы говорите. – Я тоже, – говорит Кавех, – Мы ни в каких не отношениях. Я встретил его два месяца назад. – Я... я понял, – говорит профессор. Он выглядит подавленным, – Тогда не берите в голову.***
Так что да. Аль-Хайтам – холодный, невыносимый ублюдок и у Кавеха просто кровь кипит каждый раз, когда они видят друг друга. Но также он несправедливо красив и гениален, и неприятная смесь всех этих качеств в одном человеке щёлкает какой-то странный переключатель в маленьком, глупом мозгу Кавеха, который он просто не может отключить. Если уж на то пошло, аль-Хайтам, похоже, находится в той же лодке. И поэтому их... взаимодействие продолжается вместе со всем остальным. В последнее время Кавех чувствует себя в равной степени возбужденным и разъяренным. Когда-нибудь это пройдёт, он уверен. Но пока этого не произошло – продолжаются и споры, и обмен оскорблениями и Кавеха ебут до дрожи в ногах. Иногда всё это одновременно. И Кавех определенно солгал бы, если бы сказал, что иногда ему это не нравится, совсем чуть-чуть.***
Однажды Кавех просыпается после вечеринки, дезориентированный, с заспанными глазами и понимает, что проспал будильник. Час назад аль-Хайтам написал ему три сообщения: «где ты?» «я не буду делать конспект, если ты прогуляешь.» «я серьёзно» Кавех не может не улыбаться. «я отчислился» – пишет он. Ответ приходит сразу же. «похоже на правду.» Кавех перестаёт улыбаться. «иди на хуй» «окей. приходи, когда будешь готов.» И спустя пару секунд: «ты не вернул чтение на эту неделю.» – Вот дерьмо, – говорит Кавех вслух.***
К его чести, аль-Хайтам забирает книгу без особых возражений. Напротив, он, кажется, гораздо больше раздражен на Кавеха за то, что тот прогулял занятие. – И чем ты занимался в этот раз? – спрашивает он, – Напивался до потери сознания? – Эй, я ходил на танцевальную постановку моей подруги Нилу, – хмурясь, говорит Кавех, – Это много для неё значит, окей? Аль-Хайтам бросает на него взгляд. – Да, хорошо, потом мы выпили, – говорит Кавех, – Мне жаль, ладно? Я не хотел проспать будильник. Аль-Хайтам раздраженно хмыкает. – Из-за того, что тебя не было, какая-то девушка села рядом и пыталась со мной заговорить, – говорит он, звуча оскорблённым, – Во время лекции. Кавех разражается смехом. – Тяжело быть горячим, а? – говорит он, – Всё в порядке, в порядке, я тебе помогу... – Что ты... Кавех забирается на колени к аль-Хайтаму и за несколько минут оставляет тёмный, заметный засос на его шее. Как ни странно, тот даже не возражает. – Хм, – говорит он позже, рассматривая засос через камеру в телефоне. Он выглядит почти довольным, но, возможно, Кавеху это только кажется, – Я понял. – Не надо благодарностей, – говорит Кавех, – Теперь с тобой никто не заговорит. Аль-Хайтам откладывает телефон в сторону и тянется к нему, мягко опуская его на кровать. – Надеюсь, ты пришёл не только ради этого, – говорит он. – Ну, – говорит Кавех, ухмыляясь и протягивая к нему руки, – конечно же, нет. После этого они лежат рядом друг с другом, потные и уставшие. Это довольно мерзко, но у Кавеха совсем нет сил двигаться. – Эй, – говорит аль-Хайтам, – Лучше приди на занятие на следующей неделе. – Заставь меня, – отвечает Кавех, закатывая глаза. – Заставлю.***
В этом нет ничего сексуального. Аль-Хайтам просто беспрерывно звонит ему утром перед следующим занятием. И, когда Кавех наконец-то берёт трубку, раздражённый, он говорит: «Доброе утро, скоро увидимся», и сразу же сбрасывает звонок. Кавех его ненавидит. Но всё равно идёт на занятие.***
В середине курса они получают групповой проект, который составляет значительную часть оценки. И всё было бы в порядке, Кавех более чем привык делать работу за ленивых членов группы, но это проект для групп из двух человек. Аль-Хайтам поворачивается к Кавеху. – Хочешь быть партнёрами? Кавех вопросительно изгибает бровь. – А ты? – Нет? – А зачем тогда спрашиваешь? – Потому что это лучше альтернативы. Кавех обводит взглядом класс, в основном состоящий из взволнованных младшекурсников, которых он не знает. – Ладно, ты прав, – говорит он. Кавех усмехается и приобнимает аль-Хайтама за плечи, – Я ведь твой лучший друг, не так ли? – Не прикасайся ко мне. – Ага, так и думал, – говорит Кавех, злорадствуя, – Ты занят после этого? Я вчера купил ещё презервативов. Повисла тишина. – Нет, – смирившись, вздыхает аль-Хайтам, – Не занят.***
– Говорю тебе, это – именно то, что профессор хочет услышать... – Но в этом нет никакого смысла. Зачем мне выступать с чем-то, в чём нет смысла? Они решили пораньше приступить к выполнению задания, и с ясностью после секса. Это проходит не слишком гладко. – Господи, – стонет Кавех, – Если ты так сильно хочешь поспорить с профессором, делай это вне занятий! Я уже устал от плохой репутации из-за тебя. Чёрт. – Не вини меня за свою репутацию. Ты сам с этим справляешься. – Ага, ага, говори, что хочешь, – говорит Кавех, закатывая глаза, – В любом случае, только так мы сможем получить хорошую оценку. Разве ты не занимаешься гуманитарными науками? Разве ты не знаешь, что есть профессора, с которыми лучше просто согласиться? – Мне всё равно, если у них другое мнение, – говорит аль-Хайтам, – Если они поставят мне оценку, с которой я не согласен, я просто подойду обсудить это после. – Вау, должно быть, профессора ненавидят тебя, – говорит Кавех. – Возможно. – В любом случае, – говорит Кавех, – просто положись на меня в этот раз, хорошо? Тебе же меньше работы. Пару минут аль-Хайтам размышляет над этим. – Хорошо, – говорит он, – Я тебе доверюсь. Позже, когда Кавех возвращается домой, он понимает, что это – довольно высокий комплимент от аль-Хайтама, учитывая все обстоятельства.***
Из-за общего проекта они начинают видеться ещё чаще. Что в принципе нормально, но Кавеху уже начинает надоедать их рутина – чередование секса и заданий, а у аль-Хайтама есть огромный плазменный телевизор, который тот, судя по всему, вообще не включает, так что Кавех берёт дело в свои руки. Аль-Хайтам недоверчиво смотрит на игровую консоль Кавеха. – Зачем ты это принёс? – Для перерывов в учёбе. – Как-то сомневаюсь. – Я к тому, что у тебя есть классный телевизор, колонки и всё такое – будет жалко, если мы не будем этим пользоваться. – Я пользуюсь этим, – хмурясь говорит аль-Хайтам. – Ага, смотреть новости или что-то подобное, не так ли? – смеётся Кавех, – Расслабься, только в перерывах между учёбой, я обещаю. Мы же не потратим на игры весь день.***
В итоге они потратили на игры весь день. Удивительно, но аль-Хайтам – довольно никудышный геймер, хотя, похоже, ему нравится играть. Большую часть времени он просто спрашивает у Кавеха, какую кнопку нужно нажать. – Ты не играл в видеоигры в детстве? – спрашивает Кавех. – Не особо, – говорит аль-Хайтам, – Я был занят на внеклассных занятиях. – Ого. Каких? – Я занимался лёгкой атлетикой. Кавех вспоминает, как выглядит форма легкоатлетов, а затем применяет своё воображение. – Ты выглядел бы горячо, – говорит он. Аль-Хайтам закатывает глаза, – Почему ты перестал заниматься лёгкой атлетикой? – Надо прилагать слишком много усилий. И в любом случае, я бы не смог быть достаточно хорош в этом, чтобы оплачивать счета. – Не всем нужно заниматься, чтобы оплачивать счета, – хмурясь говорит Кавех. – Ну, конечно, ты бы сказал такое, – говорит аль-Хайтам, – Ты художник. – Чего?! – Давай сыграем ещё раз, – говорит аль-Хайтам, снова беря контроллер, – В этот раз будь лучшим учителем. Господи, этот ублюдок. Этот проклятый чурбан. Кавех даже дал ему его лучший контроллер, самый дорогой. – Учись сам, – бормочет Кавех, но всё равно помогает аль-Хайтаму.***
– Я заставлю тебя начать оплачивать часть моего счета за коммунальные услуги, – говорит аль-Хайтам, когда Кавех приходит к нему домой уже четвёртый раз за неделю, – Ты слишком долго принимаешь душ, – спустя некоторое время он добавил, – Почему бы нам не пойти к тебе? Так будет справедливо. – Ты правда хочешь посмотреть, как я живу? – спрашивает Кавех. – Возможно, – говорит аль-Хайтам, – Мне нравится ходить в зоопарк. Вместо ответа Кавех кусает его за плечо, заставляя шипеть. – У моей арендодательницы есть дочь, – говорит он, – Иногда она к нам приходит, потому что один из моих соседей – её брат. Не хочу, чтобы она услышала что-то... лишнее, если ты понимаешь о чём я. – Кажется, это хлопотно, – хмурится аль-Хайтам. – Мне не мешает. Она очень милый ребёнок. Плюс, аренда дешёвая и соседи хорошие, – пожимает плечами Кавех. – Ты думаешь, что все люди хорошие. – Неправда. Я думаю, что ты ужасен. – Тогда уходи. Кавех садится на колени аль-Хайтаму и ухмыляется. – Заставь меня. Аль-Хайтам вздыхает и целует его. А потом целует его снова, и снова, и снова, а дальше всё идёт как обычно.***
Аль-Хайтам всегда кончает слишком быстро в рот Кавеха. Это правда заставляет того чувствовать себя победителем. – Настолько хорошо, а? – говорит Кавех после того, как проглатывает всё. – Ну, – говорит аль-Хайтам ровным голосом, несмотря на раскрасневшиеся щёки, – скорее, мне больше нравится, когда ты молчишь. Ворчливый засранец. Кавех кусает его за ляжку, достаточно сильно, чтобы остался внушительный синяк. Аль-Хайтам шипит от боли. – Ты... – Что? – спрашивает Кавех, улыбаясь. У него всё ещё идут слёзы, но ему всё равно, – Не понравилось? Аль-Хайтам хмурится. – Ты животное, – он отстраняется от Кавеха и встаёт, приводя себя в приличный вид, после чего достаёт салфетку и вытирает ею лицо парня, – Придёшь завтра снова? – Конечно, – говорит Кавех, – Мы сегодня ничего даже не сделали. – А чья это вина? Кавех усмехается. – Не делай вид, что тебе не было весело. Аль-Хайтам выглядит слегка раздражённым – это значит, что Кавех прав. – Думай, что хочешь.***
– О, Кавех. Ты дома. Это Альбедо, один из соседей Кавеха. Они не особенно близки, но довольно хорошо ладят – несмотря на то, что у Альбедо научная специальность, у него также есть и творческая жилка. – Привет, Альбедо, – говорит Кавех, – Давно не виделись. – Действительно, мне кажется, я тебя практически не вижу в последнее время, – отвечает Альбедо. – Я дома в основном для того, чтобы поспать, – смеётся Кавех. Альбедо хмыкает в ответ. – В любом случае, я хотел предупредить тебя, что Кли, скорее всего, приедет на следующей неделе. Кли, приёмная сестра Альбедо и дочь их арендательницы, иногда остаётся с Альбедо на выходные, когда Алиса уезжает по делам. Иногда Кавех задаётся вопросом, он не раз чувствовал запах дыма из комнаты Альбедо. – Ребята, вы же не... вы же не курите при ребёнке, да? – как-то спросил он, обеспокоенный. – Нет, ничего подобного, – ответил тогда Альбедо, – Ни я, ни Кэйа не курим. Она просто очень неравнодушна к взрывчатым веществам. – Оу, хорошо, – сказал Кавех и только потом подумал: «Стоп. Какого чёрта?». Но, в принципе, прошло уже столько времени, и Кэйа с Альбедо – в целом довольно хорошие соседи, поэтому он просто смирился с этим. – Я не против, – говорит Кавех, – Хотя не уверен, что даже буду днём дома. Передай ей от меня привет, хорошо? – Конечно, – улыбаясь в ответ, говорит Альбедо. На этом Кавех с ним прощается и отправляется спать. Уже поздно, и он засыпает, как только его голова касается подушки.***
Несмотря на всё время, которое они потратили на подготовку к выступлению – точнее, не совсем на подготовку, оно прошло довольно хорошо. И, поскольку они в одной команде, их тезис даже некому оспорить, кроме профессора, который задает несколько каверзных вопросов о принятых ими решениях и текстах, которые они решили использовать. Аль-Хайтам открывает рот, чтобы ответить – Кавех начинает говорить первым. Ему всегда это давалось легко – он объясняет их логические выводы, как это связано с одним из любимых аналитических методов профессора, и так далее, и тому подобное. Их профессор выглядит очень довольным. – Замечательно, – говорит он, – Это было просто замечательно, ребята. Правда. Когда они возвращаются на свои места, щёки аль-Хайтама розовые, и он смотрит куда угодно, но только не на Кавеха. Любой другой человек не заметил бы этого, но Кавех, который уже выучил полный спектр эмоций аль-Хайтама, знает, что это значит, и пытается сдержать смех, пока другие ученики продолжают выступать с докладами.***
После этого они даже не успевают доехать до квартиры, как аль-Хайтам наваливается на него на заднем сидении машины. – Хэй, ты от чего так возбудился? – спрашивает Кавех между поцелуями и смеётся, – Нет, серьезно, от чего... – Замолчи, – говорит аль-Хайтам напряжённым голосом. Он грубо имеет ляжки Кавеха, слишком возбуждённый, даже чтобы сказать что-нибудь умное. Он тяжело дышит, уткнувшись в шею Кавеха. Кавех улыбается. Он всё ещё улыбается, даже после того, как они оба кончили, и последствия на его коже – горячие и липкие. – А ты – тот ещё извращенец, не так ли? – говорит он, вытираясь салфеткой. – Заткнись, – отвечает аль-Хайтам. У него всё ещё покрасневшие щёки, и он даже выглядит почти что пристыженным. Кавех смеётся от восторга.***
Довольный и уставший, Кавех идёт домой, готовый к самому классному дневному сну. Но не успел он подняться по ступенькам, как из дома доносятся два самых страшных слова, которые он когда-либо слышал: – Кли, нет! И Кавех стоит на тротуаре, беспомощно смотря, как взрывается его дом.***
«А в студенческом центре не так уж и плохо», – размышляет Кавех, лёжа на диванчике и смотря в потолок. Может, он тут и будет жить до конца года. Слава богу, никто не пострадал, но Кавех всё ещё немного в шоке. Алиса, его арендодательница, позвонила, чтобы сказать, что вернёт ему деньги и даже больше, и что она сделает всё возможное, чтобы найти ему другое место для проживания. Но с начала года прошло уже много времени, а жильё для студентов всегда забито до отказа, поэтому Кавеху как-то в это не верится. Не говоря уже о том, что он потерял немало ценных вещей. Но, во всяком случае, у него остались ноутбук и игровая приставка, которые он случайно оставил у аль-Хайтама. Если бы он их потерял, то сейчас бы точно напился до беспамятства. – Ты спишь? – говорит кто-то, садясь рядом. Это аль-Хайтам. – Даже если бы и спал, ты меня разбудил, – говорит Кавех. Он не особо настроен на словесную дуэль в данный момент, поэтому он отворачивается от аль-Хайтама. – Слышал, ваша квартира сгорела. – Взорвалась, на самом деле, – говорит Кавех. – Каким образом? – Младшая сестра соседа. Ей нравятся бомбы, – говорит Кавех, садясь. Его волосы в беспорядке – он это чувствует. Он так переживал, что не спал, – Господи, я без понятия. Что тебе надо? – Ты знаешь, где будешь жить? Кавех пожимает плечами. – Я выгляжу так, будто знаю? – спрашивает он, – Возможно, попрошу Тигнари или Нилу пустить перекантоваться на какое-то время, но у них всё равно нет свободного места, – он проводит рукой по волосам и невесело улыбается, – Чёрт, возможно мне придётся переехать обратно домой до конца года. – Как долго ездить? – Два часа. – Это ужасно. – Я знаю! – срывается Кавех, – Мне не нужно, чтобы ты мне это говорил. Что тебе вообще надо? Посмеяться надо мной? Некоторое время аль-Хайтам молчит. Но затем он тянется в карман и достаёт ключ. – Просто интересуюсь, понадобится ли тебе это. Кавеху требуется несколько секунд, чтобы осознать. – Аль-Хайтам, ты шутишь, – говорит он, – Мы ненавидим друг друга. – Я не ненавижу тебя. – Но я тебя – да, – говорит Кавех. – Это уже твоя проблема, – аль-Хайтам протягивает ему ключ, – Да или нет, Кавех. Несколько мгновений Кавех усиленно думает над его предложением, а потом выхватывает ключ из ладони аль-Хайтама. – Ладно, – говорит он, – Раз уж ты так вежливо просишь. Раз тебе так одиноко, и раз ты так сильно хочешь, чтобы я... – Я передумал, – говорит аль-Хайтам, – Отдай обратно. – А уже всё, уже поздно, – воркует Кавех, небрежно целуя того в щёку, – Теперь тебе от меня не отделаться. Семейное счастье и всё такое. Аль-Хайтам хмуро на него смотрит. Но всё равно ведёт Кавеха к себе домой.***
– Я имею в виду, что да, я рад, что тебе есть где жить, – говорит Тигнари, когда они встречаются спустя пару дней, – Но с аль-Хайтамом? Я думал ты его ненавидишь. – Потише! – шипит Кавех, – Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал. Тигнари наклоняет голову в замешательстве. – Я не... Здесь никого больше нет... – В смысле, да, я его ненавижу, – говорит Кавех, – Но у меня нет выбора, – вздыхает он, – Я правда его ненавижу, – повторяет он. – Не сомневаюсь, – скептически говорит Тигнари, – В любом случае, он кажется человеком, с которым трудно жить вместе. А ты... это ты. Уверен, что будешь в порядке? – Ну, – говорит Кавех, поднимая свою бутылку с водой в тосте, – Поживём – увидим, не так ли?***
Тигнари был прав. С аль-Хайтамом действительно трудно жить вместе. Кавех едва закончил благодарить аль-Хайтама, как тот начал перечислять основные правила: не занимать душ более пятнадцати минут, мыть посуду сразу, как поешь, есть только свою еду, ложиться спать до одиннадцати вечера – «Что за бред? Им что, пятьдесят?» – и так далее и тому подобное. И Кавех делал всё возможное в течение первой недели или около того, но у аль-Хайтама столько правил, что, правда, кто может их всех соблюдать? Разве наступит конец света, если он забудет выключить свет в ванной перед уходом? И дело в том, что аль-Хайтам даже не какой-то помешанный на чистоте, как можно подумать. Половину времени его вещи разбросаны по квартире. Книги на полу, книги на кровати. На диване, который технически является кроватью Кавеха, тоже. Несмотря на это, их первая ссора возникает только за пару дней до начала сессии. Кавех созванивается с одним из своих одногруппников, Джазари, пытаясь помочь ему закончить задание. Аль-Хайтам выглядит, будто готов его убить, когда выходит из своей спальни. – Три часа ночи, – говорит он, – Я слышу тебя даже через наушники. – Прости, прости, – говорит Кавех, понижая голос, – Мы будем говорить тише, обещаю. – Это тот же человек? – Что ты имеешь ввиду? – Это тот же идиот, которому ты помогаешь последние несколько дней? – Хэй, что за... – Кавех прикрывает ладонью микрофон, – Думай, что говоришь, он скорее всего это услышал. И да, это... – Значит, ты помогаешь этому... этому некомпетентному подобию студента уже три ночи подряд, – говорит аль-Хайтам, – Ты ложишься спать в четыре утра. Я засыпаю в четыре утра. – Боже, мне так жаль, – говорит Кавех, – Я буду потише, клянусь. – Нет, это... – аль-Хайтам проводит рукой по волосам, явно раздражённый, – Почему ты этим занимаешься, – спрашивает он, – Ты же понимаешь, что тебя просто используют, да? Или ты настолько тупой, что даже не можешь это понять? – Нет, я не тупой! – резко отвечает Кавех, – Только потому, что ты не можешь представить, каково не быть эгоистом, не значит, что помогать кому-то означает быть использованным. – Ты себя вообще видел? – спрашивает аль-Хайтам, – У тебя такой недосып, что ты едва функционируешь днём. И ради чего? Ради одногруппника, которого всё равно отчислят? – Я просто хочу помочь! – огрызается в ответ Кавех. – Это – не твоя обязанность! – А говорить, что мне делать – тоже не твоя обязанность! – говорит Кавех, – Если я так шумлю, то просто пойду в библиотеку! О Господи! С этими словами он хватает свои вещи и выходит из квартиры в ярости. Аль-Хайтам его не останавливает.***
Библиотека закрыта. Три часа ночи, в конце концов. Кавех снова оказывается в студенческом центре. – Хэй, – говорит Джазари в звонке, – Кавех, извини. – За что ты извиняешься? – Я не знал, что ты стольким жертвуешь, чтобы помочь мне. – Боже... Ты всё слышал? – Большую часть, – говорит тот и замолкает на некоторое время. – Твой сосед был прав. Ну, не насчёт отчисления... до такого точно не дойдёт. Но я действительно очень благодарен за всё, что ты уже для меня сделал, мне не стоит просить большего. Извини. – Нет, всё в порядке, – говорит Кавех, опуская голову на руки – он действительно устал, – Я правда хотел тебе помочь. Джазари смеётся. – Я знаю. Но в любом случае, спасибо. После этого он желает Кавеху доброй ночи и отключается. Кавех сопротивляется желанию послать ему свои заметки. Даже будучи ребёнком, он всегда хотел быть добрым. Он всегда считал, что ему есть что дать другим, и это приносит ему радость. Возможно, это одна из причин, по которой аль-Хайтам ему не понравился – аль-Хайтам невероятно индивидуалистичен, настолько эгоистичен, что даже не стыдится того, что его считают таковым. Но в какой-то степени он думал и о Кавехе, беспокоился за него, даже если выражал это самым худшим образом. И из-за этого Кавех не может сильно на него злиться, не за такое. Кавех вздыхает и ложится на диванчик, уставившись в потолок. Завтра. Он вернётся к аль-Хайтаму завтра.***
В десять утра он возвращается домой. Аль-Хайтам сидит на кухне и завтракает. Он не отрывает взгляд от телефона. – Я больше не буду ему помогать, – говорит Кавех, нарушая тишину. – Понятно, – коротко отвечает аль-Хайтам. Кавех может понять, что тот всё ещё злится. – Слушай, – говорит Кавех, пусть это и задевает его гордость, – ты был прав. Извини, что нарушил твой сон, да и за всё остальное. Аль-Хайтам наконец смотрит ему в глаза. – Спасибо, – говорит он, и его голос звучит нехарактерно искренне. А затем он добавляет, – Но если ты правда сожалеешь – иди помой за собой посуду. Она уже несколько дней в раковине. Кавех закатывает глаза и подходит к раковине. – Ладно, ладно. После нескольких минут мытья посуды аль-Хайтам подходит к нему сзади. Кавех чувствует тепло, когда тот кладёт голову ему на плечо. – Я сказал слишком много, – говорит аль-Хайтам, – Нет ничего плохого в том, чтобы быть добрым. Это... даже хорошо, что ты такой. Но не забывай о себе. Не доводи себя до выгорания, чтобы не падать от усталости, как идиот. Кавех улыбается. Он оборачивается, чтобы поцеловать аль-Хайтама в щёку. – Это твой способ попросить прощения? – спрашивает он. – Нет, – говорит аль-Хайтам, – Это мой способ сказать тебе не быть таким идиотом. – Как скажешь, – говорит Кавех. Он всё ещё улыбается.***
После этого всё стало немного проще. Возможно, думает Кавех, большая ссора помогает немного разрядить обстановку. Нельзя сказать, что всё идет гладко – они всё ещё ругаются, конечно. Но ссоры небольшие и глупые, и легко забываются за видеоиграми, готовкой, сексом и тому подобным. Начинается новый семестр, и их общие пары заканчиваются. Но это нормально, ведь дома они видят друг друга более чем достаточно. Кавех взамен литературы берёт факультатив вместе с Тигнари, что классно – теперь никто не достаёт его и не заставляет стараться изо всех сил ради оценки, которая даже не имеет особого значения. На самом деле, на факультативе даже относительно спокойно, если не считать того, что Тигнари ни с того ни с сего признался какой-то симпатичный, асоциальный студент юридического факультета. Прямо в лекционной аудитории. Нет нужды говорить, что Кавех очень заинтересован в этой ситуации. – Почему? – спрашивает аль-Хайтам, нахмурив брови. – Потому что это весело? – говорит Кавех. Он морщится, – Не то, чтобы я ожидал, что ты поймешь привлекательность романтики. – Если ты говоришь о романтике, – говорит аль-Хайтам, – то не лучше ли потратить свое время на то, чтобы побеспокоиться о собственных перспективах? – Что ты имеешь в виду? – оскорбившись, спрашивает Кавех, – И вообще, ты думаешь, у меня есть время на романтику, когда ты постоянно рядом? – Ну, прости, – сухо говорит аль-Хайтам, – что принудил тебя к сожительству. – Принимаю твои извинения, – великодушно отвечает Кавех. А затем он вздыхает, почти что тоскливо, – Хотя, это было бы неплохо, ты так не думаешь? – Что? – Романтика. Быть влюблённым. Всё такое, – по выражению аль-Хайтама он сразу может понять его мнение, – Ладно, перестань. Не обязательно строить такое лицо. – Я просто думаю, что это, вероятно, не так приятно, как ты считаешь. – Откуда тебе знать? – спрашивает Кавех, – Тебе когда-нибудь кто-то нравился? Аль-Хайтам смотрит прямо ему в глаза. – А тебе? – Ну... нет, – краснеет Кавех. – Хм, – говорит аль-Хайтам, – Удивительно. Ты похож на того, кто часто влюбляется. – Это что, оскорбление? – Думай, как хочешь. – Мне не нравится, к чему ведет этот разговор, – говорит Кавех. Он берёт свою сумку и поднимается, – Я пошёл на занятия. – Ты всё ещё должен мне арендную плату за этот месяц, – бросает ему вслед аль-Хайтам. – Да, да. Не беспокойся, я заплачу вовремя. – О чём ты? Ты уже просрочил оплату. Кавех шлёт ему воздушный поцелуй и выходит из квартиры.***
В последнее время погода была обманчиво прохладной. Несмотря на то, что светит солнце и небо ясное, всё равно достаточно прохладно для того, чтобы накинуть верхнюю одежду. Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди болеют направо и налево. Однако, удивительно, что одним из этих людей оказался аль-Хайтам. – Хэй, – говорит Кавех, после того как аль-Хайтам чихает уже в пятый раз за несколько минут, – ты... заболел или что? – Конечно, нет, – говорит аль-Хайтам. Он выглядит ужасно, – Просто аллергия. На следующий день он слёг с температурой.***
Всё довольно плохо. Аль-Хайтам не может встать с кровати, он валяется с высокой температурой и выглядит вялым. По словам врача, его простуда скорее просто неприятная, чем серьёзная, и пройдёт через пару дней. Всё, что нужно делать аль-Хайтаму – это отдыхать, принимать лекарства и просто перетерпеть простуду. – Это глупо, – бормочет он, пока Кавех ухаживает за ним. Его голос хриплый, – Я уже много лет не болел. – Ну, а теперь ты болеешь. Поздравляю, – пыхтит Кавех. – Почему ты всё ещё здесь? – Что, хочешь, чтобы я ушёл? – Кавех оскорблённо моргает в ответ. – Нет, я имел в виду... – Аль-Хайтам сглатывает, – Разве ты не должен был сегодня встретиться с Тигнари? – А кто будет заботиться о тебе, если я уйду? – Я могу сам о себе позаботиться, – аль-Хайтам выражает слабый протест. Кавех насмехается. – Конечно, ты можешь, – говорит он, – Всё в порядке, мы можем перенести. И в любом случае, я уверен, что Тигнари не будет скучно вместе с Сайно. Так что перестань беспокоиться и иди уже спать. Аль-Хайтам вздыхает, но в его голосе нет недовольства. Через несколько мгновений он вырубается, глубоко засыпая. Спящий он выглядит странно молодым, уязвимым. Почти что очаровательным. Кавех улыбается и идёт на кухню варить суп.***
К счастью, сейчас выходные, и им всё равно нечем заняться. Так что Кавех отменяет свои остальные планы и делает всё возможное, чтобы аль-Хайтам был счастлив, здоров и жив. За последние несколько дней он приготовил достаточно супа, чтобы начать думать, что у него он хорошо получается. К его чести, аль-Хайтам куда более сговорчив, когда болен. Кавех приносит ему еду, заставляет отдыхать, и тот почти ни разу не оскорбил его. – Кавех, – говорит аль-Хайтам, – Мне холодно. – Тебе нужны ещё одеяла? – хмурится Кавех. – Нет. Я сказал, что мне холодно. И тут Кавех понимает, о чём тот говорит, и еле сдерживает себя от желания закатить глаза. Он ложится рядом, позволяя аль-Хайтаму обнять его и разделить тепло. – Строишь из себя такого умника, но на самом деле ты просто большой ребёнок, не так ли? – бормочет Кавех. Аль-Хайтам мычит, очевидно, слишком уставший, чтобы ответить. Спустя некоторое время его дыхание выравнивается, а складка между нахмуренными бровями исчезает. Кавех лежит рядом с ним. По правде говоря, это не самая удобная поза – аль-Хайтам тяжелый, рука Кавеха уже немного онемела, не говоря уже о том, что он не собирался ложиться спать так рано, но ничего не поделаешь. Так что он закрывает глаза, всё ещё поглаживая аль-Хайтама по голове, и проваливается в сон.***
Проснувшись на следующее утро, он видит, что аль-Хайтам сидит и пьет из стакана воду. – Я тебя разбудил? – спрашивает аль-Хайтам, – Извини. Теперь он выглядит гораздо более вменяемым, резкость вернулась в его взгляд, в его тон. – Всё в порядке, – говорит Кавех, зевая, – Как ты себя чувствуешь? – Лучше, – говорит аль-Хайтам, – Благодаря тебе. – Ну, не надо делать всё странным, – говорит Кавех, немного смущаясь. – Хотя, твой суп не помешало бы доработать. – Нет, помешало бы. Вари себе суп сам. – С удовольствием, – говорит аль-Хайтам, ложась обратно в кровать, – Я немного ещё посплю. – Окей, – отвечает Кавех, вставая, – Перемещаюсь обратно на диван. Аль-Хайтам останавливает его за запястье. – Зачем? Просто останься здесь. – Оу, – говорит Кавех, слегка удивлённый, – Ну, ладно. Он больше не задает вопросов. В конце концов, кровать аль-Хайтама гораздо приятнее дивана. Но что ещё лучше – успокаивающее присутствие аль-Хайтама и то незаменимое чувство покоя, которое испытываешь, когда спишь рядом с человеком, которому доверяешь.***
Не то, чтобы после этого всё изменилось. Но в кухонном ящике Кавеха волшебным образом появляется бутылка хорошего вина, а также несколько его любимых закусок, и Кавеху больше никогда не приходится спать на диване.***
Как оказалось, аль-Хайтам пропускает намного больше занятий, чем можно было ожидать. – Не могу поверить, что ты так причитал, когда я проспал одно занятие, – говорит Кавех, – а сам прогуливаешь половину семестра. Как ты вообще получаешь такие хорошие оценки? Аль-Хайтам не отрывает взгляд от игры на консоли. – Мне не нужно, чтобы какой-то оторванный от жизни старик учил меня тому, что я могу выучить сам и в два раза быстрее, – отвечает он, – Я пойду на занятия, если посчитаю, что это будет полезно. – Ты думал, что те общие занятия по литературе в прошлом семестре были полезными? – озадаченно спрашивает Кавех. – Не совсем, – говорит аль-Хайтам, – Но там был ты. Кавех удивленно моргает. – Вау, – говорит он, – Это даже как-то... мило. – Не льсти себе, – говорит аль-Хайтам, – Мне нравится вести дебаты с тем, кто вопиюще неправ, вот и всё. Расширяет мой кругозор. – Конечно, конечно, – говорит Кавех, – В таком случае, что же для тебя «полезный» класс? – добавляет он чуть позже. – Я занимаюсь гуманитарными науками, – сухо отвечает аль-Хайтам. Он заканчивает игру и откладывает контроллер в сторону, – Так что таких занятий не так уж много, на самом деле. Я просто учусь из личного интереса. После выпуска найду какую-нибудь работу не по специальности, но с хорошей зарплатой. – Значит, ты просто хочешь денег. – Да, – отвечает аль-Хайтам, что, на самом деле, не так уж и удивительно, но Кавех всё равно закатывает глаза. – Я хочу жить в комфорте, – он протягивает руку, чтобы поправить очки Кавеха. – А что насчет тебя? И не говори какой-нибудь бред, вроде того, что хочешь изменить мир. – Я хочу изменить мир, – говорит Кавех, просто чтобы позлить аль-Хайтама, и, если судить по лицу того, это сработало, – Или хотя бы местную архитектуру. Я хочу, чтобы всё стало более доступным и красивым. Разве это так ужасно, Хайтам? Скажи мне. – Хм, думаю, что нет, – отвечает аль-Хайтам, – Хотя, всё зависит от исполнения. Красота субъективна, поэтому как ты можешь знать, что... – Я считаю, что ты красивый, – говорит Кавех, – Так что я думаю, что мой субъективный вкус довольно хорош, объективно говоря. Аль-Хайтам хмурится в ответ. Он даже выглядит немного смущенным. – Это вообще не имеет смысла. – Ничего страшного, – Кавех похлопывает его по щеке, улыбаясь, – Архитектор тут я, так что не забивай этим свою маленькую красивую голову. – Ведешь себя очень снисходительно, – хмурится аль-Хайтам, но не отодвигается. – Да, конечно. Поцелуй, когда он происходит, нехарактерно нежен. Почти что сладкий. Кавех улыбается напротив губ аль-Хайтама, и на несколько прекрасных мгновений кажется, что всё в этом мире хорошо.***
Сайно, новый... друг Тигнари, практически не улыбается. Всё это странно знакомо, и тогда Кавех понимает, что это потому, что аль-Хайтам, по сути, такой же. – Хэй, Хайтам, – однажды интересуется Кавех, – Что нужно для того, чтобы ты нормально улыбнулся? Голубая луна, чтобы звезды сошлись? – Да, именно это, – закатывает глаза аль-Хайтам. – Так и думал. – На самом деле, я гораздо чаще улыбался, пока не встретил тебя. – Сомневаюсь. Я – свет в твоей жизни. – Ты вообще когда-нибудь устаешь врать мне? А себе? – усмехается аль-Хайтам. – Понятия не имею, о чем ты говоришь, – уверенно отвечает Кавех. – Как хочешь. Садись, я включаю фильм. Кавех устраивается между ног аль-Хайтама, и тот кладет голову ему на плечо, обхватывая руками талию. Удовлетворенный, Кавех откидывается назад, всем своим весом опираясь на него. – Ты тяжелый, – говорит аль-Хайтам. – Говоришь, что я толстый? – Нет, говорю, что ты тяжелый. – Ну, а твой подбородок острее армейского ножа. К концу фильма у меня будет ножевое ранение. – Соболезную, – хмыкает аль-Хайтам, явно повеселев. Они смотрят фильм в уютной тишине. Кавех не замечает, как заснул, пока аль-Хайтам не начинает его легонько трясти. – Если устал, то иди спать, – говорит он. – Но я не хочу спать один, – бормочет всё ещё сонный Кавех. – Я пойду с тобой, – и без всякого предупреждения аль-Хайтам встает и поднимает Кавеха, будто ему это вообще не сложно. Несет на руках, как невесту, и всё такое. – Что за... – Кавех держится за него изо всех сил, – Как... Аль-Хайтам аккуратно укладывает его на кровать. – Всё равно уже поздно, – говорит он, будто это всё объясняет. – Ну, а теперь я уже точно проснулся, – говорит Кавех, удивленный и, возможно, немного возбужденный. – Как жаль, – говорит аль-Хайтам и выключает свет, – Мы идем спать. Это тоже хорошо, думает Кавех, когда аль-Хайтам придвигается к нему вплотную и обнимает его за талию. Секс — это, конечно, здорово, но в таких моментах, как этот, есть что-то тихое и волнующее. Так что он закрывает глаза, чувствуя, как вздымается и опускается грудь аль-Хайтама, слушая его тихое дыхание, и засыпает в атмосфере покоя и тепла.***
Аль-Хайтам редко допускает какие-либо ошибки, так что, когда Кавех замечает, что тот забыл свое задание дома, ему хочется написать сообщение аль-Хайтаму и подразнить его. Но он, возможно, уже слишком прикипел к аль-Хайтаму, потому что, посмотрев на часы, Кавех направляется в лекционный холл, чтобы аль-Хайтам мог сдать задание вовремя. Аль-Хайтам стоит снаружи, листая что-то в телефоне. Кавех пинает его по лодыжке. – Хэй, – говорит он, – Ничего не забыл? – Что? – удивленно спрашивает аль-Хайтам, – Что ты тут делаешь? – Не благодари, – Кавех протягивает тому бесценные бумаги. – Нет, – удивленно моргает аль-Хайтам, беря бумаги, – Что... Но я же... – Ты, наверное, перепутал, – говорит Кавех, – Скорее всего, взял черновик. – Оу, – говорит аль-Хайтам. И чуть позже добавляет, – Спасибо. Ах, аль-Хайтам и благодарность. Назовите пару лучше. – Ну, – говорит Кавех, испытывая острое желание закатить глаза, – на этом все. Я пойду... – Кавех, подожди. Кавех поворачивается, и аль-Хайтам берет его лицо в ладони и целует. Поцелуй короткий, но уверенный, и Кавех потрясен, ведь они никогда раньше не целовались на людях, не так ли? Разве не так? Когда они отдаляются, аль-Хайтам прочищает горло. – Окей, – говорит он, – Береги себя. – Пока, – говорит Кавех, и убегает. Сердце бешено колотится в груди, и он краснеет, как школьница. О боги, он сходит с ума, он болен. Пожалуйста, передайте ваши добрые пожелания.***
После этого всё становится только хуже. Кавех не знает, что с ним происходит. В один день у него всё хорошо и в порядке, а потом аль-Хайтам целует его один-единственный раз вне дома, и теперь мир перевернулся с ног на голову, и Кавех в полном беспорядке. Кажется, всё, на что он способен в эти дни – это краснеть. Аль-Хайтам говорит с ним – Кавех краснеет. Аль-Хайтам надевает свои наушники – Кавех краснеет. Аль-Хайтам снимает свои наушники... И так далее и тому подобное. Сначала Кавех подумал, что у него какие-то проблемы со здоровьем, может быть, аллергия на фоне стресса или что-то в этом роде. Но нет, по словам врача, он в полном порядке. На самом деле, он здоров как никогда, возможно, потому, что жизнь с аль-Хайтамом заставила его стать немного более организованным в плане питания и сна. Так что же это и как ему это остановить? Просто, сидя рядом с аль-Хайтамом, он чувствует себя опьяненным. Это просто жалко. Он жалок. И ещё – секс. Достаточно аль-Хайтаму погладить его по щеке и поцеловать в лоб, как сердце Кавеха вырывается из груди, а лицо становится таким красным, что от него, наверное, исходит жар. – Ты... очень горячий, – говорит аль-Хайтам, прерываясь на середине. Он обеспокоенно хмурится, протягивая ладонь ко лбу Кавеха, – У тебя температура? Кавех отмахивается от него. – Нет! – говорит он, слишком быстро, – Боги, просто поторопись и трахни меня, ладно? И перестань быть таким ласковым, это странно. – Ладно, – после небольшой паузы сухо отвечает аль-Хайтам и имеет Кавеха грубо и быстро. И да, так лучше, Кавех может это выдержать. Но потом они засыпают вместе, аль-Хайтам обнимает его со спины, и Кавех возвращается к исходной точке. Часть его снова тоскует по сну на диване, несмотря на дискомфорт. О боги, как будто он... будто он... Нет. Ни в коем случае. Кавех отказывается заканчивать эту мысль. Однажды он ходит по квартире, обращая внимание на две зубные щетки в стакане на раковине в ванной, на свою одежду, висящую в шкафу аль-Хайтама, на стикеры с посланиями от аль-Хайтама на холодильнике – на всё то, что их объединяет, и ужасается тому, насколько счастливым это его делает. «О, боги», – думает он, – «меня сейчас стошнит». – Куда ты? – окликает его аль-Хайтам, когда слышит, как открывается входная дверь. – Встретиться с другом, – кричит Кавех в ответ и убегает.***
К счастью, Нилу оказалась свободна, и они встречаются в ближайшем кафе. – Кавех, что не так? – спрашивает Нилу. Она слишком хорошо его знает, чтобы не заметить. – Ничего, – излишне торопливо отвечает Кавех, – Я ни в кого не влюблен. Ни в кого. Нилу не замечает его отрицания, сочувственно кивая. – Я понимаю, – говорит она, – В последнее время все с кем-то встречаются, одиноко быть одному, разве не так? – она гладит его по голове, как будто он собака или что-то в этом роде, – Всё в порядке, Кавех! Я уверена, что ты скоро найдешь того, кто тебе понравится! У Кавеха не хватает духу сказать, что она совершенно неправильно поняла его слова. – Нилу, – говорит он, – из-за тебя я жалею, что мне не нравятся девушки. – Ах! Это так мило, Кавех, – ярко улыбается Нилу, наклоняя голову, – О, если ты хочешь отвлечься, у моих друзей сегодня вечеринка. Могу взять тебя с собой! – О, черт, – благодарно говорит Кавех. – Я тебя не заслужил. – Кавех, не говори так, – отвечает Нилу, – Ты единственный, кто приходил на все мои танцевальные выступления, знаешь это? Если тебе плохо, ты всегда можешь поговорить со мной об этом! – Спасибо тебе, Нилу, – говорит Кавех, улыбаясь.***
Вечеринка неплохая, думает Кавех. Все друзья Нилу – танцоры, поэтому все присутствующие пугающе привлекательны, а это всегда плюс. Правда, когда они включают музыку и начинают танцевать, Кавех чувствует себя немного неуверенно. Он выпивает слишком много, слишком быстро. К сожалению, это только заставляет его грустить, и он начинает думать об аль-Хайтаме, а потом не может перестать думать о нем. Теперь он понимает, что самым страшным было не само счастье, а осознание того, что он единственный, кто испытывает подобные чувства. Потому что аль-Хайтам, несмотря на то, каким он кажется, любит многие вещи, но Кавех в их число никогда не войдет. Для него Кавех просто... пример для исследования, в лучшем случае – просто удобное дополнение. И раньше Кавех не обращал на это внимания, но теперь ему очень больно от таких мыслей. И вот он обнаруживает себя пьяным и опустошенным на диване, может быть, плачущим и немного ругающимся, в то время как остальные играют в игру с выпивкой в соседней комнате. Нилу просто ангел, присматривает за ним, дает воду и позволяет прислониться к ее плечу. – Всё хорошо, Кавех, – время от времени говорит она и гладит его по волосам, – Всё будет хорошо. – Извини, – говорит Кавех, вытирая слезы. Из-за ее доброты ему хочется плакать ещё сильнее, – Извини, я не хотел испортить тебе вечер. – Всё в порядке, – добродушно отвечает Нилу. – Нет, это не так, – возражает Кавех, – Я лучше... я лучше пойду, – не задумываясь, да и вообще без всякой мозговой активности, он достает телефон и звонит аль-Хайтаму. Аль-Хайтам отвечает на звонок после первого гудка. – Кавех? Сейчас два ночи... – Хэй, Хайтам, – говорит Кавех, немного невнятно, – Хайта-а-ам. – Что? – Ты можешь... можешь забрать меня? Я хочу домой. – Что за... – Аль-Хайтам звучит раздраженным, – Забрать тебя? Откуда? Ты пьян? – Я соскучился по тебе, – говорит Кавех, практически плача, – Даже если ты грубый и не убираешь за собой вещи. Я соскучился, ладно? – О чем, черт возьми, ты говоришь? – Я на улице с магазином, – говорит Кавех, – Номер... двадцать девять? – Нилу кивает, – Двадцать девять. – Скоро приеду. Будешь мне должен, – после нескольких моментов тишины отвечает аль-Хайтам. – Я скучаю по тебе, – говорит Кавех и вешает трубку. – Я извиняюсь, – говорит Нилу, – но я не могла не заметить. Ты только что позвонил парню, о котором плакал всю ночь? – А? – Абсолютно точно ему, – говорит Нилу, – Аль-Хайтам, правильно? – О блять, – скулит Кавех. Только не это, – О черт. Нилу, скажи мне, что всё будет хорошо. – Всё... всё будет хорошо? Кавех жалобно стонет и прячет лицо в ее шее, закрывая глаза на весь мир.***
Он просыпается от того, что кто-то легонько трясет его. – Кавех, – говорит Нилу, – твой парень приехал. – А? – моргает Кавех слипшимися глазами. Его волосы в беспорядке. – Очаровательно, – о боги, это аль-Хайтам, стоящий над ними. Выглядит он весьма раздраженным, – Я здесь. Пойдем домой. – Нет, – говорит Кавех, всё ещё пьяный, – Я не... я не хотел тебе звонить. Можешь ехать без меня. После этого он снова кладет голову на плечо Нилу, категорически отказываясь смотреть на аль-Хайтама. – Кавех, – недовольно вздыхает аль-Хайтам. – Нет. – Кавех, не надо так говорить! – говорит Нилу. Она похлопывает того по плечу и смеется более чем нервно, – Давай, давай. Ты же не хочешь, чтобы он подумал что-то не то, не так ли? – Что-то не то? – злясь бормочет Кавех. Не то чтобы аль-Хайтама это волновало, в любом случае. – Кавех! – причитает Нилу, – Ему... ему не нравятся девушки, правда, – говорит она, вероятно, аль-Хайтаму. – Спасибо за информацию, – сухо отвечает аль-Хайтам, – А мне нравятся. Как тебя зовут? Ты с кем-нибудь встречаешься? – после небольшой паузы спрашивает он. – Эм, я... я... – Какого хрена? – резко встает Кавех, отпустив Нилу, и яростно смотрит на аль-Хайтама. Он так взбешен, что забывает, что пьян, – Да что с тобой не... – Боги, наконец-то, – говорит аль-Хайтам, беря того за запястье, – А теперь извинись перед своей подругой и поехали домой. Кавех достаточно трезв, чтобы понять, что его разыграли. Но он слишком устал, чтобы отвечать. – Ненавижу тебя, – говорит он, пораженный. А потом с раскаянием поворачивается к девушке, – Прости меня, Нилу. – Всё хорошо! – улыбаясь, отвечает Нилу, хотя это совсем не так. Она просто слишком добрая, – Надеюсь, что у вас всё наладится. Знаете, консультации для пар предоставляются в клинике рядом с... – Мы не пара, – говорит Кавех. – Да, спасибо, – говорит аль-Хайтам, – Прошу прощения за произошедшее. Доброй ночи. – Доброй ночи! – Нет, погодите! – говорит Кавех, внезапно осознав, что ему предстоит провести следующие полчаса в машине наедине с аль-Хайтамом, – Я передумал! Нилу, поехали со мной! Нилу, пожалуйста... Нилу остается на месте.***
– Итак, – говорит аль-Хайтам, когда они выезжают на дорогу, – Не хочешь объясниться? – А что тут объяснять? – спрашивает Кавех, защищаясь. – О, я даже не знаю, – резко говорит аль-Хайтам, – может быть, весь этот фиаско? Мне по полочкам разложить твой идиотизм? Потому что я могу, Кавех. Я правда могу. – Ты такой... ты такой, блять, грубый, – всё ещё пьяно отвечает Кавех. – Я грубый? – спрашивает аль-Хайтам, теперь уже точно рассерженный, – Это я поехал за тобой посреди ночи, потому что ты позвонил мне пьяный, только чтобы увидеть, как ты обнимаешься с какой-то девчонкой на диване. И это я грубый? – Это не какая-то девчонка, это Нилу. И ты попытался к ней подкатить прямо передо мной... – Да, потому что иначе ты бы от нее не отстал. – Она – моя подруга! И в отличие от тебя, она действительно заботится обо мне. – О чем ты, черт возьми, говоришь? – Что? – отвечает Кавех. Ему снова хочется плакать, – Не притворяйся, что я тебе хоть вполовину так же дорог, как ты мне. – Кавех. Скажи, что ты шутишь, – не веря в услышанное, вздыхает аль-Хайтам. – Зачем мне шутить? – После того, как я позволил тебе жить в моей квартире. Полгода. После... всего. Ты думаешь, всё так и есть? – Ты злишься, – бормочет Кавех, – Не злись. Я пьяный и голова болит. Тебе нельзя на меня злиться. – Ты совершенно безнадежен, – разочарованно говорит аль-Хайтам, качая головой, – Совершенно, абсолютно безнадежен. – Тогда просто оставь меня в покое. Загорается зеленый свет, аль-Хайтам нажимает на газ. – Заставь меня, – отвечает он.***
Когда они добираются до дома, то особо ничего не говорят. Их гнев остыл, сменившись тихой усталостью. Когда аль-Хайтам ложится в постель, он поворачивается спиной к Кавеху, и это настолько чуждо после всех ночей, проведенных прижавшись друг к другу во сне, что Кавех не может этого вынести. Он протягивает руку, чтобы коснуться спины аль-Хайтама. – Что? – Можешь... можешь поцеловать меня? – бормочет Кавех. Аль-Хайтам поворачивается, нахмурившись. – Боги, что с тобой такое в последнее время? – Ну и ладно, – говорит Кавех, с горящими щеками, – Не бери в голову. – Нет, я не это имел в виду, – немного раздраженный говорит аль-Хайтам, – Иди сюда. Он дотягивается до Кавеха, прижимаясь к нему губами. Целует его нежно, медленно, неторопливо. Кавеху кажется, что его сердце вот-вот не выдержит. Он не хочет, чтобы этот поцелуй когда-нибудь заканчивался. Но, конечно, он заканчивается. – Спи, – шепчет аль-Хайтам, – Уже поздно. Так что Кавех закрывает глаза и засыпает с болью в сердце.***
Следующим утром Кавех просыпается в полном ужасе. Как и всегда, аль-Хайтам сидит на кухне, пьет чай и смотрит что-то в телефоне. – Ты проснулся, – говорит он, – Я сделал тосты и, если хочешь, в холодильнике есть молоко. Значит, они будут притворяться, что ничего не произошло. Кавех вздыхает с облегчением и направляется к холодильнику. – Спасибо, – говорит он. – Кстати, Кавех, – хмыкает аль-Хайтам. – Да? – Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты влюблен в меня? – спрашивает аль-Хайтам, наклонив голову, – Потому что у меня такое чувство, что да. – Что? – спрашивает Кавех, чувствуя, словно его ударили. Он заставляет себя рассмеяться и чуть не давится при этом, – Нет. Ни в коем случае. Ты что, с ума сошел? – Не знаю, – отвечает аль-Хайтам с поднятой бровью, – Разве? – Ты знаешь, что это так, – говорит Кавех и сбегает в спальню, прежде чем аль-Хайтам успевает сказать что-нибудь ещё.***
На следующий день Кавех съезжает. Тихо, тайно, пока аль-Хайтам на занятиях. Он не забывает заблокировать и номер аль-Хайтама. Это, пожалуй, самый трусливый и подлый поступок Кавеха в его жизни. Но ему уже все равно. По правде говоря, он ужасно напуган. И, как большинство напуганных существ, всё, что он может сделать – это бежать.***
Не нужно многого, чтобы убедить Тигнари взять его к себе. Несмотря на свой острый язык, Тигнари всегда был исключительно добр. – Тигнари, пожалуйста, я буду стирать за тобой и всё остальное, я буду твоей домохозяйкой... – Фу, ужас, – говорит Тигнари, морща нос, – Я не против, чтобы ты остался, но только до тех пор, пока не найдешь другое место, хорошо? – вздыхает он. – Да-да! Конечно, – обнимает его Кавех, – Спасибо, спасибо огромное!***
И вот он начинает жизнь заново. Жизнь без Хайтама. Всё хорошо. Кавех совсем не скучает по аль-Хайтаму. Он не скучает по их глупым спорам, по тому, как просыпался рядом с ним по утрам, не скучает по тому, как они вместе готовили завтрак, обед и ужин, по тихим моментам, когда они сидели рядом на кровати, просто читая и наслаждаясь тихой компанией друг друга. И если Кавех иногда чувствует себя невыносимо одиноким, то это точно не связано с аль-Хайтамом, совсем не связано.***
– Кавех, – говорит Тигнари после нескольких дней их совместного проживания, – Я передумал. Думаю, тебе нужно поскорее съехать. – Почему ты так говоришь? – спрашивает Кавех. Они лежат рядом друг с другом на двухместной кровати Тигнари, прижавшись друг к другу, как сардины в банке. Прошлой ночью Кавех каким-то образом столкнул Тигнари с кровати на пол. У Тигнари до сих пор видны синяки. – Отгадай. – Уверен, если бы я был Сайно, ты бы мне такое не сказал, – говорит Кавех. – Если бы ты был Сайно, – сухо отвечает Тигнари, – ты жил бы в своей квартире. – Если бы я был Сайно, ты бы сейчас целовался со... Ай! Что за черт, Тигнари...! – Либо съезжай, либо покупай спальный мешок. – А сколько они стоят? Тигнари просто вздыхает. Он тянется к лампе и выключает свет. – Спокойной ночи, Кавех.***
Кавех ходит по магазинам в поисках спального мешка, когда ему приходит сообщение. Оно от Тигнари, так что всё в порядке. А вот что не очень в порядке, так это содержание сообщения. «встретил сегодня аль-Хайтама. видимо ты оставил свой контроллер у него.» «он сказал что ты можешь прийти забрать его завтра» И спустя несколько моментов, будто сомневаясь, Тигнари добавляет: «вы поссорились?» Кавех почти что отправляет «хаха, я не мог его забыть» в ответ, и только потом понимает, что действительно давно не видел свой контроллер. И тут он осознает, что не помнит, чтобы клал его в сумку, когда съезжал. Он несется домой и, как сумасшедший, перебирает свои вещи. Контроллера действительно нигде нет. Кавех садится на пол в отчаянии. «Нет, нет», – говорит разумная часть его мозга, – «Не делай этого, не иди, это ловушка». Но другая, более громкая часть, говорит: «Контроллер был дорогим. Ты месяц питался лапшой быстрого приготовления, чтобы купить его». – Блять, – говорит Кавех, – Я же пойду туда, разве нет?***
И вот на следующий день Кавех стучится в дверь аль-Хайтама, так волнуясь, что ему становится немного плохо. Спустя некоторое время аль-Хайтам открывает дверь. Он выглядит очень сердитым. – Эм, – говорит Кавех, напуганный и жаждущий сладкого освобождения от этой ситуации благодаря смерти, – Привет. Аль-Хайтам ничего не говорит и просто протягивает Кавеху его контроллер. Кавех берет его. Или взял бы, если бы аль-Хайтам отпустил контроллер. – Почему ты съехал? – спрашивает аль-Хайтам. Кавех тянет контроллер сильнее, но безрезультатно. – Ты злишься? – А как ты думаешь? – Ну не злись, – нервно улыбаясь говорит Кавех, – Уверен, что тебе в любом случае не нравилось со мной жить. – Мне гораздо меньше нравится, когда ты вот так выставляешь свою глупость напоказ, – вздыхает аль-Хайтам. Он правда выглядит немного усталым, – Ты съехал, потому что влюблен в меня? – В последний раз говорю! Я не влюблен в тебя, ты, эгоистичный мудак... – Лжец. – Чего? Я никогда не врал тебе. – Я даже не знаю, что тебе ответить, – разочарованно вздыхает аль-Хайтам. Он проводит рукой по своим прекрасным, раздражающе идеальным волосам. И он всё ещё такой горячий, почему он такой горячий? Почему он не стал уродливее, чтобы жизнь Кавеха стала легче, а кровь циркулировала к мозгу, а не к члену? – Перестань уже быть идиотом, – говорит аль-Хайтам, – Ради всего святого, переезжай обратно и перестань разрушать жизнь бедного человека, которого ты заставил приютить тебя. Какая у него наглость! Кавех решает поменять стратегию. – О боже! – кричит он, указывая за спину аль-Хайтама и изо всех сил стараясь изобразить ужас, – Что это, черт возьми, такое? Аль-Хайтам действительно ведется на это и поворачивается, что было бы смешно, если бы Кавех не находился в режиме «бей или беги». Это дает ему возможность вырвать контроллер из рук аль-Хайтама и броситься бежать. Он слышит, как аль-Хайтам матерится, и часть его внутренне смеется. Прежде чем он понимает, что аль-Хайтам гонится за ним с немыслимой скоростью, учитывая, что он в тапочках. Кавех ускоряется. И аль-Хайтам тоже. Это ужасно. Он никогда больше не сможет смотреть документальные фильмы о природе. Эти бедные газели, кролики и пингвины – родственные ему существа. – Какого черта?! – кричит Кавех, – Почему ты меня преследуешь? – Потому что ты бежишь! – Отстань от меня...! – легкие Кавеха будто горят. Они уже на территории кампуса, несутся по газону. Кто-то оборачивается, чтобы посмотреть, но Кавеху все равно. Он просто пытается добежать до толпы, которая обычно бывает у студенческого центра, чтобы спрятаться среди людей, пока не сможет позвонить Тигнари, чтобы тот унес его в безопасное место... И потом, ужасно близко к уху он слышит: – Поймал тебя. Рука обхватывает его запястье. Кавех паникует и спотыкается, утягивая аль-Хайтама с собой на землю. Они неуклюже падают на траву. У Кавеха перехватывает дыхание, и ему кажется, что он умирает. Какое-то время они просто лежат, тяжело дыша, обессиленные. Наконец Кавех нарушает молчание. – Ненавижу тебя, – говорит он, закрывая глаза руками. Ему хочется плакать, – Я правда ненавижу тебя. – Да, – говорит аль-Хайтам, – Я знаю. – Я просто хочу сохранить свое достоинство, – ломающимся голосом говорит Кавех, – Разве я прошу слишком много, даже если от тебя? Пощади мои чувства, хотя бы раз в своей чертовой жизни? – Твои чувства, твои... а что насчет моих, Кавех? Ты хоть раз думал о моих чувствах? – с издевкой спрашивает аль-Хайтам. Кавех открывает рот, чтобы возразить, но аль-Хайтам не дает ему этого сделать. – Знаешь, что я чувствовал, когда пришел домой, а тебя там не было? – продолжает спрашивать аль-Хайтам, садясь. Он выглядит разгневанным, – Когда я увидел, что все твои вещи исчезли, а ты не оставил мне даже записки? А когда я узнал, что ты заблокировал мой номер? – Я... – нервно сглатывает Кавех. – Нет, – говорит аль-Хайтам, – Нет, ты не знаешь. Потому что ты настолько не уверен в себе и боишься быть раненым, что думаешь только о себе. – Хэй, ну хватит, – слабо отвечает Кавех, – Извини, ладно? Не заходи с козырей... – Ты самый эгоистичный и трусливый человек, которого я когда-либо встречал, – безжалостно продолжает аль-Хайтам, – На самом деле. Поэтому уж поверь мне, что всё, что ты чувствуешь по отношению ко мне, взаимно десятикратно. – Ну и пошел ты, – огрызается Кавех, – Мудак... А потом до него доходит. – Всё? – Всё. Момент молчания. Кавех выдыхает. – Оу. Черт. – И правда. – Это было какое-то дерьмовое признание в любви, – говорит Кавех, садясь. Он рад, что у него нет хвоста, как у Тигнари, потому что, если бы был, он бы вилял им так сильно, что хвост пришлось бы заново прикреплять хирургическим путем. – Лучше, чем твое, – у аль-Хайтама розовые щеки, совсем немного. – Не может быть, – говорит Кавех и берет аль-Хайтама за руку, переплетая пальцы. Аль-Хайтам не отдергивает руку. Несколько мгновений они сидят так, молча. – Хэй, – говорит Кавех, доставая контроллер, на который он упал, – Как думаешь, он ещё работает? – Принеси консоль обратно ко мне, и мы всё выясним, – отвечает аль-Хайтам. – Если он сломан, то ты покупаешь мне новый. – Нет. – Ладно. Напополам. – Нет. – Семьдесят пять на двадцать пять? – Ладно, – после паузы говорит аль-Хайтам. Кавех смеется. И, наверное, звезды сошлись, и луна сегодня будет голубой, потому что аль-Хайтам тоже улыбается. Его рука в руке Кавеха теплая, как солнечный свет.***
– Всё ещё не понимаю, зачем тебе надо было выбрать именно белый диван, – говорит аль-Хайтам. – Потому что он сочетается с остальной мебелью! – возмущенно отвечает Кавех, поднимаясь на ноги, – Ты должен платить мне за дизайн интерьера. Посмотри мне в глаза и скажи, что эта квартира не выглядит потрясающе. – Даже не знаю, – говорит он, смотря прямо в глаза Кавеха, и тот дымит от ярости, – Я просто рад, что у нас теперь две ванные комнаты. В любом случае, мы практически закончили распаковывать вещи, верно? Есть ли ещё коробки? – Может только с одеждой, – отвечает Кавех, заглядывая в спальню, – Распакуем позже. Давай отдохнём... о, пошли целоваться на балконе! Это так романтично. – Разве? – сухо спрашивает аль-Хайтам. Кавех закатывает глаза и отходит. – Неважно, пошли. Ты ведь ещё не был на балконе? – Пока нет, – отвечает аль-Хайтам, идя за ним. Вдвоём они облокотились на перила и смотрят на горизонт. Сегодня хорошая погода, птицы поют, и небо такое голубое, что Кавеху почти больно на него смотреть. В общем, день прекрасный. В такие дни он не может не испытывать восторг, не может не предвкушать будущее. Он поворачивается к аль-Хайтаму, который уже внимательно смотрит на него. Даже спустя столько времени это заставляет Кавеха краснеть. Они наклоняются друг к другу, когда Кавех вдруг кое-что вспоминает. – О! – говорит он, – Нужно сказать Сайно и Тигнари, что они скоро могут прийти. Нилу тоже, если она захочет. Как думаешь, у нас хватит тарелок... – Перестань говорить о других, пока я пытаюсь тебя поцеловать, – хмурясь, говорит аль-Хайтам. – Извини, извини, – смеётся Кавех, – Заставь меня, – расплывается он в улыбке. На губах аль-Хайтама появляется намёк на улыбку, и через несколько секунд Кавех понимает, что был прав: целоваться на балконе – очень романтично. Солнце греет их кожу, аль-Хайтам теплый и прекрасный в его объятиях, и Кавех... Кавех дома.