Искусство ухаживания

Перевод в Невермор не входил в ее планы, тем более с полной противоположностью соседки по комнате. Уэнсдей не могла понять, как кто-то может быть таким ярким и энергичным, да еще и с таким ужасным музыкальным вкусом и потребностью постоянно сплетничать о других. Это было самое близкое к тому, чтобы свести ее с ума. Поначалу, когда Синклер начинала говорить, Аддамс хотелось просто выбросить ее с балкона; когда другая одаривала ее раздражающей улыбкой, ей хотелось вонзить в нее один из своих ножей; когда соседка по комнате осмеливалась хоть немного прикоснуться к ней, ей хотелось ее задушить. Но каждый раз, когда она грозилась причинить Энид какой-нибудь вред, если та не оставит ее в покое, блондинка только смеялась над этим. В конце концов, через некоторое время ситуация начала меняться. Уэнсдей привыкла к Энид Синклер и ее особым причудам. Ее больше не беспокоили постоянные разговоры, теперь она воспринимала их как фоновый шум; улыбки, посылаемые ей, заставляли ее тело нагреваться изнутри; легкие прикосновения заставляли ее чувствовать пауков, ползущих туда, где было прикосновение. А смех… От этого звука ее словно током ударило. Она не сразу поняла, что не больна и не проклята, по крайней мере, не в том смысле, в котором она думала. Осознание того, что она влюбилась (она все еще отказывалась называть это любовью) в своего необычного соседа по комнате, стало для нее откровением, которое потребовало нескольких часов непрерывного разглядывания стены, чтобы понять, что объект ее привязанности находится в полном недоумении. Смирившись с этим (ведь на самом деле лучше всего было просто принять это как должное, а не бороться с этим), она решила просто продолжать жить как есть. По крайней мере, так было задумано, пока она не начала замечать всех остальных людей, которые обращали внимание на Энид; будь то на уроке, вне его, за обедом, на выходных — всегда находился кто-то, кто пытался увести ее от готки. Ей было все равно, были ли это так называемые друзья блондинки (в основном Йоко), ей было все равно, были ли эти друзья уже с кем-то другим (Йоко с Бьянкой), ей было все равно, если они просто хотели с кем-то посплетничать (опять же, Йоко). Аддамс не нравилось внимание, которое получала другая, — ревность в ее семье дала о себе знать довольно рано. Когда Вещь напомнил ей, что она не имеет права сердиться на соседку за то, что та проводит время с другими, ведь они не пара, у девушки вдруг возникла идея. Почему бы не уговорить Энид Синклер встречаться с ней? Тогда оборотень будет принадлежать ей и только ей, она перестанет злиться на других (Йоко) за общение с ней, ведь тогда вся преданность и любовь солнечной девушки будет принадлежать ей. Да! Ухаживать за другой, очевидно, было лучшим выбором на данный момент. С этой мыслью Уэнсдей начала составлять список подарков и действий, которыми в ее семье принято было демонстрировать свои намерения. * «Йоко, мне нужна твоя помощь». Энид подошла к девочке как-то после окончания занятий. Она выглядела обеспокоенной, а тон ее голоса был напряженным и немного дрожал. Вампирша с любопытством смотрела на подругу, гадая, что могло случиться с обычно улыбчивым оборотнем. «Конечно. Пойдем в мою комнату». Они оказались в пустой комнате девушки, блондинка сразу же села на кровать и устало вздохнула. «Ну, что случилось? Все в порядке?» не удержалась от вопроса Йоко, обеспокоенная непривычно угнетенным поведением подруги. «Сегодня Уэнсдей. Мне кажется, с ней что-то не так…» Энид с опаской прикусила губу. «Аддамс?» Вампирша скептически посмотрела на собеседника. «Я думала, мы все согласны, что с ней вообще что-то не так. Если только ты не хочешь сказать, что она наконец призналась тебе в своей безграничной любви». «Нет, нет! Я имею в виду, что она ведет себя странно! И я бы хотела, но этого совсем не случится…» «Повторяю, она ведет себя странно». Йоко подчеркнула свои слова скучающим тоном, не обращая внимания на явное отсутствие у собеседника чувства собственного достоинства. «Нет, ты не понимаешь». Энид ворчала. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Будет лучше, если она объяснит все с самого начала. «Последние две недели она ведет себя необычно. Дарит мне странные вещи, бросает странные взгляды в мою сторону и везде ходит со мной». Вампирша моргнула, услышав эту информацию. В последнее время она все чаще замечала темную девушку рядом со своей подругой, но думала, что ей просто скучно и она решила сопровождать Энид из развлечения. Впрочем, это была лишь треть того, что, по словам оборотня, происходило на самом деле. «Что ты имеешь в виду, говоря о странных взглядах и подарках?» «Я не говорила про подарки. Я не уверена, что кто-то может их так назвать…» Блондинка вздрогнула, сделав лицо, которое, по мнению вампирши, было странным. «Хорошо, но что за вещи она тебе подарила?» «…Мертвую черную вдову». «Воу!» Йоко чуть не вскрикнула от удивления. Кто может дарить кому-то другому что-то подобное?! «Ты серьезно?» «Да, это было некрасиво. Я думала, это будут шоколадные конфеты, ведь на коробке был черный бант и все такое». Наступило молчание, каждая из девушек пыталась понять, что это был за подарок. Через некоторое время вампир решила поинтересоваться ситуацией. «Что-нибудь еще она тебе дарила? И в чем заключается странность ее взглядов?» «Она подарила мне венерианскую мухоловку…» Блондинка снова вздрогнула, вспомнив, как увидела это растение на своем столе с мухой во рту. Не то, что хотелось бы увидеть утром. «А что касается внешности…» Она посмотрела в сторону, поморщившись: «Слишком пристальный и пронизывающий. Как будто она пытается поджечь меня одним только взглядом». «Не помогает и то, что она обычно сохраняет нейтральное выражение лица или хмурится, верно?» добавила Йоко с сочувственной улыбкой. «Я не знаю, чего она от меня хочет!» Энид в отчаянии вскинула вверх руки. «На днях вечером она занималась на виолончели и играла такую нездоровую песню, не сводя с меня глаз!» Она упала спиной вперед на кровать, слегка подпрыгнув от силы удара. Уставившись в потолок, она сокрушалась: «Мне кажется, она хочет меня убить и дает мне понять, что это будет скоро…» Ее подруга молчала, обдумывая факты и то немногое, что ей удалось увидеть за последние несколько дней. Заинтригованным тоном она спросила: «А что, если она не пытается тебя убить?» Оборотень недоверчиво посмотрела на нее: «А что еще это может значить?!» «Я не знаю, но подумай об этом. Мы говорим об Аддамс; если бы она хотела твоей смерти, она бы уже убила тебя». Энид была вынуждена признать, что собеседник прав. Уэнсдей была не чужда немедленных действий, она не стала бы сообщать будущей жертве, что ее ждет; она бы просто убила ее, без всяких предупреждений. «Но если она мне не угрожает… Что она делает?» «Откуда мне знать?» Йоко беспечно пожала плечами. «Я никак не могу понять, что творится в голове у этой девушки». Блондинка разочарованно вздохнула, у нее начинала болеть голова от всего этого, не говоря уже о том, что она чувствовала усталость от того, что почти всю ночь не сомкнула глаз на случай, если соседка по комнате решит наконец ее ударить. «Что же мне делать? Это слишком сильно меня напрягает». «Может быть, попробовать спросить ее напрямую?» «Не думаю, что это хорошая идея…» «Почему нет? Мы уже выяснили, что она не жаждет крови». Йоко уделила секунду анализу своих слов. «Ну, по крайней мере, не твоей». «Я не знаю… Она обычно не любит, когда я задаю ей прямые вопросы». «Ну что ж, тогда тебе остается только терпеть загадку, почему она подарила тебе паука и растение. Если она больше не будет делать странных подарков», — вампир ухмыльнулась, зная, как она отреагирует на это предложение. «Не бери в голову! Я не выдержу, если увижу еще одно мертвое существо!» Энид вскочила с кровати и длинными шагами направилась к двери. На выходе она остановилась, повернула голову и посмотрела на подругу, которая продолжала ухмыляться. «Если завтра ты меня не увидишь, значит, Уэнсдей меня точно убила». С этими словами она отправилась на поиски своей темной соседки, а в голове у нее роились вопросы. * Уэнсдей расхаживала по своей части комнаты, а Вещь, стоя на своем столе, слушал о проблемах своей хозяйки. «Я не понимаю», — она повернулась, чтобы пройтись в другую сторону. «Подарки были прекрасны. Серенада была великолепна. И все же, похоже, она так ничего и не поняла». «Может быть, тебе стоит попробовать поговорить с ней напрямую?» спросил придаток, ударив по столу и подавая ей знаки, чтобы она ответила. «Нет.» Девушка, казалось, застыла на месте, не готовая еще так открыто признаться в своих чувствах. «Я уверена, что мне просто нужен идеальный подарок, или соната. Я просто должна придумать для нее что-то еще». Она продолжала вышагивать, но тут раздался стук дверной ручки, и она повернулась на пятках, чтобы посмотреть, как объект ее размышлений входит в комнату. «О, Уэнсдей, ты здесь». Оборотень, казалось, удивилась, увидев свою соседку по комнате, и, закрыв дверь, остановилась, чтобы пройти в свою часть комнаты. «А где же мне еще быть?» спросила Аддамс, приподняв бровь, наблюдая за тем, как другая вошла в комнату и села на разноцветную кровать. «Ну, — с любопытством посмотрела на нее Энид, — обычно в это время дня ты в библиотеке». «Хм…» Уэнсдей хмыкнула, удивившись, что собеседница уже запомнила ее поведение. Может быть, она уделяет больше внимания, чем я ей доверяю, — заключила она, прежде чем сесть за свой стол и начать читать последнюю книгу. «Наверное, мне просто захотелось почитать здесь, а не в библиотеке». «О, хорошо.» После этого блондинка замолчала, просто наблюдая за тем, как читает другая. Аддамс изо всех сил старалась не замечать пристального взгляда собеседницы, но ее прыгающая нога и дергающиеся руки явно говорили о том, что она хочет ей что-то сказать. Поэтому, вздохнув, она закрыла книгу, подняла взгляд и посмотрела прямо в голубые глаза на другом конце комнаты. «Что такое?» «Что? Ничего, я просто…» «Ты просто смотрела на меня, как будто хотела что-то сказать. Так что выкладывай». Энид поняла, что избежать ситуации ей уже не удастся. Она вздохнула и с решимостью, которой не чувствовала в себе, прямо спросила девушку. «Почему ты подарила мне эти подарки в последние дни?» То, чего, по словам Уэнсдей, она хотела избежать на время, к сожалению, произошло прямо в этот момент. Она проклинала немыслимую своевременность блондинки, одновременно пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы это не было похоже на чистую правду. «Они напомнили мне о тебе». Она чуть не ударила себя ладонью по лицу из-за своей пошлой фразы. Оборотень посмотрела на нее с выражением, которое она не могла описать, прежде чем снова заговорить. «Как черная вдова напомнила тебе обо мне?!» Смертоносная красавица, Аддамс остановила ход своих мыслей, не желая даже думать о такой болезненной и милой вещи. «Они тебе не нравятся?» предпочла спросить она, желая поставить собеседника в центр внимания и получить минутку, чтобы прийти в себя. «Нет, нет, все не так!» У Энид было достаточно здравого смысла, чтобы понять: если она скажет иначе, это, скорее всего, плохо кончится. «Они просто… необычные». «Я думала, что они ясно описывают мои намерения». Уэнсдей не могла не защищать свои действия, даже если это было близко к тому, чтобы сказать то, к чему она не была готова. «…Если они хотят убить меня, то это, конечно, отличная работа», — пробормотала оборотень, все еще убежденная в своей теории. Она не стала рассчитывать на то, что другая услышит ее слова. «Убить?» Готка в замешательстве нахмурила брови. «Это противоположно моим намерениям». Блондинка вздрогнула от того, что ее слова услышали, но затем недоуменно посмотрела на собеседницу. «Если не убивать, то что?» Это был момент истины, момент, когда Уэнсдей знала, что ей нужно ответить, и не позволяла недоразумению разрастаться еще больше, чем оно уже было. Она хотела уйти от вопроса, заставить пол проглотить ее, чтобы избежать всей этой ситуации, но знала, что так она не сможет донести свою мысль до соседки и в конце концов будет вынуждена наблюдать, как объект ее привязанности будет с кем-то другим. Она попыталась посмотреть прямо на ту, ради кого забилось ее сердце, но это действие показалось ей слишком интимным и подавляющим, и она не смогла удержаться и перевела взгляд на окно балкона. «Любовь». Несмотря на румянец, появившийся на ее щеках, тело и разум девушки почувствовали себя спокойнее после того, как она наконец произнесла это слово вслух. Но полное молчание блондинки заставило ее сердце трепетно забиться. Почему она не отвечает? Неужели ей не понравилось то, что я сказала? Почему она молчит? Вопрос за вопросом вертелся в голове, пока, наконец, она не почувствовала себя достаточно любопытной (напуганной), чтобы снова посмотреть на нее, и обнаружила недоверчивую ухмылку на лице другой девушки. «Ты ведь не шутишь, правда?» Надежду в голосе оборотня было трудно игнорировать, и готка почувствовала себя достаточно смелой, чтобы подойти к ней и взять одну из ее рук в свою. «Я бы никогда не стала шутить на такую тему». Ее монотонный голос не мог скрыть мягкого взгляда ее карих глаз, которые продолжали смотреть в такие же мягкие голубые глаза. Энид негромко рассмеялась, неожиданно обняла другую и упала спиной вперед на свою цветастую кровать с Аддамс на ней. Уэнсдей попыталась встать со своего места, чувствуя, как румянец теперь обжигает все ее лицо, но остановилась, увидев выражение обожания и любви на лице блондинки. Ей казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди от одного только взгляда на самое прекрасное создание, которое она когда-либо встречала. «Ты так мило выглядишь с этим румянцем!» прошептала Энид, и ее улыбка стала еще шире. Она взяла лицо темноволосой девушки в свои руки и притянула ее ближе, так что они почти почувствовали вкус губ друг друга. «Я тоже тебя люблю…» С этим тихим признанием оборотень сократила расстояние между ними, издав довольный вздох, который был с удовольствием проглочен готкой. Обе девушки были счастливы просто позволить себе целовать друг друга, наслаждаясь тем, что их чувства взаимны.