Предложение

      Дин недоверчиво разглядывал кольцо на своём пальце — поддельное, чтобы родители Каса не догадались о лжи. Его сердце ухалось каждый раз, когда стюардессы с милой улыбкой, замечая парные кольца на руках мужчин, желали тем прекрасного полёта. Что-то мистически-уютное происходило с Дином, пока самолёт не решил набрать высоты.       Тогда Дин перевёл замерший взгляд на Кастиэля, который совершенно спокойно читал какие-то бумаги. Новак, почувствовав на себе тяжелый взгляд, повернулся к нему и нахмурился.       Нужно отдать Касу должное. Тот совсем не противился придуманной лжи, только поворчал десять минут и потребовал избавить его от утренних прогулок до кафе за кофе.       — Тебе страшно? — вкрадчивый голос Каса раздался в голове Дина маяком, на который невозможно не обратить внимание. Ласковый переход на «ты» и вовсе заставил Винчестера растаять.       — Совсем нет, — поспешно ответил Дин, не решаясь отвернуться обратно. Скрестив руки на груди, он начал буравить кресло перед собой, лишь бы успокоиться. Вздохнув, Кастиэль с легким раздражением потянулся к иллюминатору и зашторил его, пока Дин наслаждался ароматом Новака.       — Хватит так бояться, Дин, — мягкий тембр Кастиэля едва ли успокаивал его начальника. Вздохнув, Новак просунул свою руку под руку Дина и сжал её, оказываясь слишком близко. — Лучше давай отвлечемся и пройдемся по моей биографии. Твою то я наизусть знаю.       Дин почувствовал запах рождества, исходящий от Новака так невовремя. До праздника ещё один сезон. Даже слюнки потекли от желания откусить кусочек имбирного печенья. Нечто тёплое разливалось у него в душе от осознания факта, что теперь его подчиненный являлся его мужем, хоть и фиктивным.       Кастиэль красив и Дин соврал бы, если сказал, что не повёлся на его голос, глаза и благородную сдержанность, беря его на работу. Очарование и строгость, пропитавшие Новака, поразили Винчестера в самое сердце.       — Ты не можешь знать мою биографию наизусть, — засомневался Винчестер.       Пронзительный взгляд Новака окатил начальника строгостью и решимостью.       — Ещё как могу, — от низкого голоса, почти рычащего, Дин напрочь забыл о своём страхе перед самолётами. — Задавай вопросы.       — На что у меня аллергия? — гаденько улыбнувшись, спросил Дин.       — У тебя нет аллергии, — в тон ему ответил Кастиэль и закатил глаза. Тонкая улыбка расползлась на его лице, привлекая внимание Винчестера. — Ты любишь классический рок, в детстве хотел стать пожарным и спасать людей. Это, кстати, очень мило. Ты милый. Обожаешь свою Импалу, иначе Детку, тысяча девятьсот шестидесяти седьмого года. Каждый твой прием пищи начинается с гамбургера, а заканчивается пирогом. Ну и ещё у тебя есть татушка на ключице в виде пентаграммы.       Довольный собой, Кастиэль подмигнул Дину, потерявшему дар речи. У того всё ещё крутилось на подкорке «ты милый», так что о страхе самолётов можно забыть. Винчестер кривовато улыбнулся Новаку, что лишь вздохнул и вытащил из рюкзака маску для сна.       — Я своё отработал, — решительно заявил он, натягивая на себя маску. — Теперь ты учи, а я буду спать.       Дин хотел возразить, что спать, пока он боится полета — жестоко, но смилостивился и устроился поудобнее на своём месте. В его руках было досье на Каса, которого он откровенно хотел и никогда особо не скрывал.       Ну, от себя так точно.       Теперь, пока Кастиэль мирно спал, Дин рад почитать немного о нём. Всё-таки небольшое резюме и то, что находилось в его руках сейчас — совершенно разные вещи.       Как оказалось, Кастиэль хотел в детстве стать спасателем. Он из тех, кто любит какао и имбирное печенье. В школе славился отличными оценками и активной деятельностью - был президентом класса. А с писательством познакомился в детстве, разрисовывая книги фломастерами.       Винчестер улыбнулся. Информации мало, но даже так - она стала ему ценнее всего.