как мама воспитала.

сережа акумов — мальчик стеснительный, вежливый, доброжелательный и послушный. прямо как воспитала мама. ученик одиннадцатого класса, не единственный, но зато заслуженный отличник школы. черноволосого можно описать одним словосочетанием — мамина гордость. учится на отлично, не имеет вредных привычек, везде и всегда первый. обычный, ничем непримечательный тихоня, который зубрит материал каждый урок и внимательно слушает учителей, исполняя абсолютно все их просьбы. у девушек спросом не пользуется, несмотря на невероятно красивую, феминную внешность и нежный характер. всегда одет «с иголочки», следит за собой и не подпускает к себе никого. потому, что мама так воспитала. характером сереженька выдался стеснительным, закрытым, но доброжелательным и любезным человеком. такой, как он не может влюбляться, не может дружить и общаться с другими людьми. на предложения сверстников познакомиться он лишь поправляет свои очки и говорит о том, что ему это неинтересно, ведь так наставляла мама. сережа невероятно сдержан в своих желаниях, словах и поступках. он много думает, мало делает. в его образ вкладывалось много сил, времени и нервов. это то, что строилось годами и является самым драгоценным для семьи акумовых. но способен ли кто-то разрушить его образ невинного и правильного мальчика? кир курседов — полная противоположность скромного сереженьки. тот, чье имя отпечатывается на подкорке сознания и не сливается из головы, даже если сильно постараться. тот, кто может влюбить в себя одним своим взглядом. его имя — самый точный и подходящий синоним к слову «смерть». загадочный, темный, непредсказуемый и манящий к себе. одна мысль о нем заставляет медленно, но мучительно сходить с ума. при виде его, ноги подкашиваются, руки дрожат, лицо краснеет, а в животе зарождаются бабочки в огромном количестве и все внутренности завязываются в один огромный узел. от его хриплого, из-за злоупотребления табаком, томного и грубого голоса, частота сердечных сокращений превышает норму на десятки ударов, а тело бросает в жар. и речь сейчас идет не про девчушек, которые толпами ежедневно собираются возле кира, а про того самого, правильного и невинного тихоню сережу, который испытывает неописуемую влюбленность по отношению к своему однокласснику. зеленоглазый знает о нем все, даже то, что не положено знать таким робким и сладким мальчикам как он.

а кир питает абсолютно такие же чувства к сереже.

курседов радуется абсолютно любому вниманию со стороны акумова. будь то неловкие извинения за какие-то незначительные провинности, помощь в разборе давно заученных сережей тем по химии или совместная подготовка к экзаменам по просьбе учителя злосчастной математики. кир же глупый, не сможет без чужой помощи подготовиться. по крайней мере, так считают все. но сплитовый и не против такого мнения о себе. наоборот, очень даже рад, что о нем так думают, ведь это помогает сильно сблизиться с невероятным мальчиком. кир давно наметил на него свой глаз, и вряд ли уже кому-то позволит близко приближаться к своему мальчику. а у сережи миловидные глазки загораются каждый раз, когда он слышит имя курседа на пару с собственным из уст той самой учительницы, которая в очередной раз попросит их остаться после уроков и начать уже обыденную для обеих сторон подготовку к зно. и каждый раз сердце сережи пропускает удар, достаточно лишь уловить слухом имя своего объекта воздыхания. и да, они действительно готовятся, действительно решают подготовительные варианты экзаменов, разбирают каждое уравнение из алгебры и находят каждые стороны треугольников из геометрии. для кира, сережа — недоступный, непостижимый и запретный плод, который так сладок. и сплитовый не сможет тронуть зеленоглазого без разрешения второго, сереженька слишком светлый, слишком правильный и буквально самый святой человек в его жизни, именно такой, каким его воспитывала мама. но сегодняшняя подготовка к зно полностью разрушит образ робкого и закрытого в себе мальчика — сережи акумова. курседов закрывает на замок дверь от кабинета математики, а недоумевающий акумов скрещивает руки на груди, вопросительно посматривая на кира из под своих прямоугольных очков. — что? — кареглазый вопросительно смотрит в ответ, повторяя позу своего одноклассника. — ты обычно не закрываешь дверь... что ты задумал, курседов? — несмотря на заметную разницу в росте, акумов не стесняется подойти вплотную скорчив крайне недовольное лицо. — ты правда хочешь это знать? — и акумов действительно желал. он действительно желал узнать причину неоднозначных взглядов и касаний. это ему нравилось, безусловно, но что это значит для курседова? он пытается своими действиями передать то, что не может сказать словами? кареглазый в ответ на поставленный вопрос получает положительный кивок, что дало зеленый свет дальнейшим действиям кира. акумов оказывается прижатым к стене, а прямо возле ушной раковины горячее, опаляющее дыхание курседова чувствуется. вот-вот он скажет то, что давно хотел высказать сереже прямо в лицо. и плевать, что он подумает, и плевать, что кир в его глазах, вероятно, будет похотливым извращенцем. — а дело вот в чем, сереженька, — на последнем слове мерзотно-сладко гласные тянет своим дурманящим голосом, заставляя акумова позорно краснеть — ты, со своим блядским образом "слишком правильного мальчика", — одной рукой специально обозначает кавычки перед лицом мальчика, изменяя тон своего голоса на более мерзкий и писклявый, но сразу же возвращая его в нормальное звучание — заебал уже. ты не представляешь, — курсед дыхание переводит, и одну из рук перемещает на шею темноволосого, а тот ежится, слишком чувствительная зона, — что я испытываю, когда каждую ночь вижу тебя, в самых развратных и грязных, для такого, как ты - белого и пушистого зайчика, позах. не представляешь, что я испытываю, когда просыпаюсь с каменным стояком в своих штанах и направляюсь в туалет, дрочить на тебя, блядоту грязную, — а что акумов? он тяжело сглатывает, а в кабинете с каждой минутой повышается градус. ахуенно пришел помогать. — ты не представляешь, что я испытываю, когда вижу тебя, в твоей ебучей рубашке, ебучем галстуке, — взгляд курседова опускается на тот самый галстук, а рука, не слушаясь, притягивает за него ближе, — и в твоих ебучих очках, — переводит взгляд назад, на глаза. сережа испытывает весь спектр эмоций — от злости, вплоть до дичающего возбуждения, а сплитовому, похоже, нравится эта игра. он опускается к уху и сладко шепчет: — не представляешь, как я хочу тебя трахнуть, когда ты приходишь в таком виде в школу, — акумов, хотел было, закрыть свое лицо руками, но его руки перехватили чужие — нельзя, сучка, — сережа издает мычание измученное. нельзя так просто сдаваться, нельзя рушить то впечатление, которое строилось множество лет, но этот пьянящий голос выводит все поставленные рамки из строя, словно акумов — это искусственный интеллект, который разрабатывался годами, а то и веками. — признайся, ты сам желаешь того, чтобы я выебал тебя, как грязную сучку? — еще немного, и сережа сдастся — я же знаю, что тебе нравятся мои касания, мои слова и взгляды, которые тебя буквально раздевают? — ухмыляется своей блядской лисьей улыбкой. будь ты проклят, курседов. ты, и твои похотливые мысли. ты, и твои гормоны. ты, и твоя чертова сексуальность. — кир... — не слышу ответа, се-ре-жень-ка, — и акума голову назад откидывает, лишь бы эти блядские глаза не видеть. лишь бы животного желания в этих чернющих омутах не видеть. а одноклассник пользуется случаем и принимается шею зеленоглазого вылизывать. это причмокивание слишком громко и пошло звучит. — да. — вместо, казалось бы, ожидаемого ответа с пошлым контекстом, сережа чувствует на своих устах чужие и теряет последнюю связь с миром. кир целуется мокро, страстно, громко и умело. сминает, кусает, оттягивает и играется с губами любимого всеми доступными способами. сережа же, целоваться совсем не умеет. целует робко, по-детски, совсем без намеков на что-то страстное и пошлое. сплитовый руки на упругую задницу перемещает и сжимает половинки. слышит, как акумов от наслаждения в поцелуй стонет, что курседова еще больше заводит. не разрывая поцелуя, мальчишки идут в сторону учительского стола. курседов усаживает своего возлюбленного на стол, позволяя своим рукам взяться за бока мальчика и сжимать их во время жарких поцелуев. член давно уже стоит колом, а джинсы в свою очередь только усугубляют ситуацию, больно сдавливая орган. сплитовый от губ на шею переходит, кусает больно, а после зализывает место укуса в качестве извинений. — пожалуйста, — кир ляжки игриво щипает, сжимает, а зеленоглазого трясет от нахлынувшего удовольствия. шея и ноги - самые чувствительные его зоны — сделай уже хоть что-нибудь, я уже не могу... кир все с первого раза слышит. руки к верху брюк тянет, расстегивает пуговицу и собачку на молнии вниз тянет. сережа бедра приподнимает, элемент одежды снять помогает. правда, нижнее белье кареглазый не спешит снимать, сквозь надмокнувшую от естественной смазки ткань член сжимает, пальчиками головку нащупывает и надавливает, выбивая из старшего громкий и протяжный стон, за что тот по бедру шлепок звонкий получает. — тише, ангелочек. ты же не хочешь, чтобы кто-то из педсостава услышал, чем мы тут занимаемся и, не дай бог, узнал, что такой тихоня, как ты, может издавать такие звуки? — ухо свое к устам акумы подставляет, после чего шепчет: — если ты настолько развратная сучка, что не можешь свои грязные звуки сдерживать, то делай мне это на ухо — старшеклассник от слов курседова пуще прежнего краснеет и от таких словечек пошлых выпускает изо рта еще один, более тихий стон, на что получает очень положительную реакцию — умница, приподнимись теперь. сережа приподнимается и теперь остается лишь в рубашке, галстуке и ебучих очках. выглядит очень развратно: приоткрытые, пухлые от поцелуев губы, пунцовые щеки, прикрытые глаза, ранее белоснежная, обкусанная шея и раздвинутые ноги. курсед еле держит себя в руках. пользуясь моментом, младший свои пальцы в рот акуме засовывает, а тот, в свою очередь, каждую фалангу вылизывает с огромным желанием и глазки свои закатывает, когда пальцы курседовы еще глубже проталкиваются. — умничка, моя сученька. только моя, и ничья больше, — снова эта ухмылка. но более похотливая, более жаждущая, чем ранее. акумов что-то нечленораздельное мычит, перед тем, как пальцы рот его покидают с громким причмокиванием и ведущей за собой ниточкой слюны. младший руку к колечку мышц преподносит, ожидая хоть какого-то звука со стороны старшего. пальцы обводят сфинктер, толкаются не до конца, дразнятся, играют, а сереженька эти мучения не выносит, на просьбу решается все же.. — пожалуйста... — глаза зажмуривает от стыда — кир, пожалуйста... — что, "пожалуйста"? — специально говорит так, ждет полного предложения, смущенность акумова заводит только сильнее — отъеби ты меня уже! я очень хочу быть оттраханным тобою — на одном дыхании выпаливает, после чего голову в сторону отворачивает, сгорая со стыда. а кир слушается, киру не нужно повторять, первый палец полностью легко вставляет, мычание выбивая с акумова. — слышала бы матушка твоя, что ты такое говоришь... стой, подожди-ка — в улыбке сильнее расплывается — ты что, сучка, трахала себя пальцами, пока секс со мной представляла? — опаляет шепотом ушную раковину, под самим ушком целуется, а сережа на ухо громче стонет, головой из стороны в сторону воротит, глазки зажмурив. слишком близко. слишком возбуждающе. второй палец входит, парень вздрагивает, некомфортно. курседов поцелуями отвлекает по всему лицу, россыпь родинок губами обцеловывает, но сережа терпит. как мама воспитывала. и плевать, что сейчас от этой самой мамы 20 пропущенных звонков на телефоне, оставленном в другом углу кабинета в порыве страсти, плевать, что она волнуется, ведь сегодня занятий не должно было быть, это все курседов внеплановую подготовку назначил, а акумов маму предупредить забыл. сейчас они заняты друг другом. сплитовый за галстук свободной рукой в поцелуй завлекает, третий палец незаметно вставляя, на что зеленоглазый слишком громко возражает, получая еще один шлепок по бедру. кир поцелуй разрывает, всякие пошлости шепчет, но акумов не слышит. акумов сосредоточен на двигающихся пальцах внутри себя, очень горячо. он даже в самых влажных своих фантазиях не мог представить того, что одноклассник, в которого он долгое время был влюблен, раскладывает его прямо на учительском столе, когда учебный день еще не закончен и идут уроки у второй смены. сереже определенно нравится все это, даже пощечина, которая смогла привести в чувства, нравится. курсед из нутра пальцы вытаскивает и штаны стаскивает с себя. — видел бы ты себя, грязнее любой дешевой шлюхи района, сереженька, — руку акумы на член свой кладет, как бы намекая. и темноволосый слушается, размазывает смазку по стволу, двигая рукой вверх-вниз. курседов дышит тяжело, наклоняет старшего, и под коленями хватает, ноги сильнее раздвигает. полный разврат. а сережа своими ручками крохотными курседов член направляет и вставляет в себя на половину длины. мягким и звонким голосом своим протяжно стонет, лучше любой бляди из порнофильма. голову назад откидывает, глазки закатывает, а ноги в руках кира крупно дрожат. галстук уже развязан, очки медленно, но верно сползают, волосы растрепанны, а сережа старается отдышаться, пока еще не слишком поздно. чувствует, как одна нога поднимается, а член входит полностью резким толчком, попадая прямо в простату. светлоглазый моментально поднимается и издает самый сладкий звук, который курсед только мог слышать. — прости, принцесса, не хотел пугать. ты слишком долго собираешься с мыслями, а я быстрее хочу заполнить твое нутро своей спермой, — а лицо его, слишком рядом со внутренней стороной бедра находится. и решает он от самого начала до колена провести язычком, пробивая акумова на еще большую дрожь. но это были лишь мелочи. курседов начинает двигаться грубо, размашисто, быстро и резко, выбивая из хрупкого тельца стон за стоном, который ласкает слух сплитового. он буквально втрахивает невинного ангелочка в учительский стол, называя его самыми неподходящими и грязными пошлостями в мире, смущая еще сильнее. у акумова не получается ничего внятного сказать, он лишь стонет и стонет, получая наслаждение от члена у себя внутри, который с каждым толчком оказывается все глубже и глубже, который со стопроцентной точностью попадает прямо по комку нервов, доставляя дикое удовольствие, от которого у сережи уже слезы текут. а курседов это замечает и сразу принимается их сцеловывать. темноволосый не выдерживает и первый кончает себе на живот, а курседов кончает в него следом. — принцесса, это было невероятно, ты лучший. — кир дышит громко и тяжело, улыбаясь. сережа переводит дух и пытается отдышаться. кир ищет влажные салфетки, краем глаза замечая работающую камеру видеонаблюдения. — блядь.