***
— Кто бы мог подумать, — задумчиво произносит Роксана, когда уже неделю спустя Чарли с отреставрированными зубами и слегка обросший поднимается к общей планерке. — Рады видеть, агент Мордред. Чарли кивает; Эггзи замечает мимолетные морщинки вокруг глаз. Ему по-прежнему больно, и, о, Эггзи хорошо знает эту боль. Ее не перекрыть ничем кроме сильнодействующего обезбола и месячного отдыха на Бали. Но последнего нет в их расписании. По крайней мере, ближайшие полгода. Он хочет сказать, Чарли хорошо держится. Молчит — не в тех отношениях. Никогда не были. Даже несмотря на...***
— Слэйт думает, ты стукач, — говорит Чарли после вечернего отбоя. Эггзи качает головой: наступили безвыходные времена. Кингсман был силен в том, чтобы забросить их сюда, но вытащить — уже что-то запредельное. Им нужно время, а в тюрьме счет обычно идет на минуты. Когда вокруг полно головорезов и психически нестабильной охраны, навыки шпиона совсем не в цене. — Я знаю, — просто отвечает он, — но не знаю, что с этим делать. Чарли кивает. А потом идет и выдавливает Слэйту глаза. Больше Эггзи стукачом никто не считает — внимание приковано к Чарли.***
Эггзи заставляет себя сглонуть. В главном зале душно (окна закрыты; Мерлин читает гипердетализированный отчет), на столе мигает красными точками электронная карта. Они добыли важные данные, идет дальнейшая разработка. Планы захвата, планы отхода — планы, планы, планы, в которых для них нет места. Кингсман, конечно, не самая разумная организация, но двух поломанных калек никто не выпустит на передовую. Тем лучше. Чарли барабанит пальцами по столешнице. Его ногтям нужно несколько месяцев, чтобы принять прежний вид, но это неточно. Пока они выглядят ужасно, и Эггзи невольно отводит взгляд. Возможно, ему стоило быть осторожнее. И проворнее. И больше доверять?***
— Я тебя прикрою. — Да пошел ты. — Хватит играть в недотрогу, Эгги. Эта миссия для двоих. — Я не в восторге. — А кто сказал, что мне это нравится?***
Почему-то ему казалось, что это всегда будет просто. То, что на службе. И то, что между ними. Оказалось — нихуя. Зубы и кости ломаются, а ногти легко выдрать и прижечь. У человека небольшой болевой порог. И очень тонкая шея. — Тебе стоит позвонить, — мягко замечает Роксана, когда они заканчивают с отчетами. Эггзи живет на снотворных и мелкой рутине: ему важно не думать о нижних этажах с медотсеком, о пахнущих хлоркой полах. О Чарли, который каждый вечер возвращается не к себе домой, а на больничную койку. Господь, как он кричал, как он кричал. Эггзи перебирает папки из стопки в стопку (Мерлину давно пора перевести дела в электронную базу) и старается мало наступать на левую ногу. — Куда? — сосредоточиться сложно; он дергает головой, отросшая прядь падает на глаза. После тюрьмы так и не подстригся. — А? Долго, как отупевший, смотрит на визитку под носом. Номер пиццерии на углу. И зачем? — А что? — Рокс взмахивает руками, словно оправдываясь. — Там вкусная Маргарита.***
Эггзи давно выучил звук, с которыми ломаются кости. Но никогда не думал, что услышать его будет так неприятно. И крики. Поднимающиеся прямо из глубины, какие-то нечеловеческие, изломанные крики. Удивительно, что голос Чарли мог быть таким высоким.***
Он просыпается в холодном поту и долго смотрит в потолок. Сердце стучит неровно, то и дело срываясь на бег. Руки в иллюзорной судороге. Пол в кровяных и рвотных разводах, серые прутья решеток. Одежда мешком, совершенно непонятного, неразличимого из-за грязи цвета. Въевшийся в стены и слизистую запах мочи. И глаза Чарли — кристально-голубого цвета. Он помнит детали слишком хорошо. Остаток ночи Эггзи бесцельно бродит по дому, смахивая пыль с мистера Пиклза и рамок с бабочками. В гостиной газетная страница с присягой Джо Байдена. Эггзи бросает на нее беглый взгляд — и срывает резким движением. Нужно было найти событие на дату, когда их вытащили из этого ада.***
Сложно, наверное, враждовать с человеком, способным убить за тебя. Сложно — особенно с тем, кому ты вправлял обратно сломанные пальцы.***
— Боец? — спрашивает Чарли так, будто ждал. На часах — ближе к утру, Эггзи обошел пару-тройку баров и заглянул в пиццерию. Маргарита правда была вкусной. А еще они готовили с собой. — Что? — Ты назвал меня бойцом в прошлый раз, — длинные змеи трубок на белом одеяле; не сразу увидишь руку. Эггзи осторожно ставит пузатую коробку на стул. У Чарли даже сейчас кристально-голубые глаза. — Надо меньше колоться, тебе послышалось. — Святая корона, — говорит Чарли, чуть посмеиваясь, и уже не выглядит таким замученным, как раньше. Они оба знают, это бравада. В тишине больничной палаты слышно стук капельницы. — Тебе нужна помощь? — неуверенно интересуется Эггзи и расстегивает плащ. Он вдруг чувствует себя неуютно и уже за шаг от того, чтобы уйти. Но это сложно, сложно по ряду причин, которые он давно принял. — Поможешь мне вымыться? — Что? — В прошлый раз мне помогала Роксана, — без обиняков признает Чарли, и, да, святая корона, когда он успел повзрослеть и почему Эггзи все еще не. — Я... — слова такие неровные, о них можно споткнуться. — Да. А потом мы поедим пиццу. — А потом мы поедим пиццу, — соглашается Чарли. Бледная кожа. Рваные края ран. Налитые багряным шрамы. Свежая розовая кожа на обожженных местах. И вода, полная белоснежной мыльной пены. — Я был уверен, что снова увижу тебя голым только в одном из двух случаев, — произносит Эггзи, закатывая рукава и стараясь не обращать внимание на тихий скулеж. Чарли больно, и да, да, ему правда жаль. Он многое бы переиграл, если было бы можно. — М? Чарли слегка ведет, и это странно — касаться его, чтобы поддержать, а не ударить. — Если мы все же решим потрахаться или если я буду закапывать на заднем дворе твой труп, — они фыркают одновременно и одновременно морщатся. Похоже на сцену из дурацкого ромкома, но слишком интимно и по-настоящему для телевизионной дешевки. — Дай мне время, — Чарли звучит безмерно уставшим, и даже модулятор голоса его не спасает, — и до второго никогда не дойдет. — А до первого? Чарли оборачивается на мгновение через плечо, и после этого взгляда Эггзи больше никогда не сможет назвать его по фамилии. Он видит в его глазах свое отражение и сокрушенно думает: какой же идиот. Открыв рот, они начинают говорить вместе и перебивают друг друга: — Сначала душ и пицца. — Я дам тебе время. Глаза Чарли больше не выглядят так бритвенно-остро.***
— Я не знал, какая тебе нравится, и попросил положить по куску каждого вкуса. — Люблю с ананасами. — С ананасами?! Ох, а ты гораздо меньший сноб, чем я думал!!