–_–_–_–_–_–
— Антон, ты уверен, что это хорошая идея? — спрашивает Димка Позов — один из лучших друзей Антона. — Да нормально, — усмехается Сережа Матвиенко — ещё один лучший друг. Друзья оглядывают скелет из кабинета биологии, которого они уволокли в туалет, пока Елена Анатольевна — учительница биологии — ненадолго отошла, по глупой ошибке не закрыв дверь кабинета. — И что мы будет с ним делать? — спрашивает Позов, смотря как Матвиенко достает с кармана брюк припрятанную отцовскую отвертку. — Как что? Разберём и отнесем биологичке букетом, — спокойно отвечает Антон, будто так и надо и пожимает плечами. — Отомстим ей за двойку по тесту. — Наша месть будет сладкой, — посмеялся Матвиенко, откручивая голову скелету, которого уже давно все называли ласково Васей. — Васёк, не обесуй, мы для дела тебе бошку отвинчиваем. Компания посмеялась, а затем Димка с Антоном начали помогать Матвиенко откручивать руки и ноги. Из отвинченных конечностей складывался весьма неплохой букет, но вот чего-то всё-таки не хватало. — А во что мы это «творение» заворачивать будем? — поинтересовался Позов, рассматривая композицию из костей. — Ну вот как во что? Как во что? — шутливо возмутился Шаст, доставая из специальной подставки рулон туалетной бумаги, что в кое-таки веки прявилась в их школе, да и то из-за проверки. — Казённым упаковочным материалом. Красиво замотав «букет», парни решили, что держаться это всё не будет, поэтому для надёжности обмотали сверху зелёной бечёвкой, которую предусмотрительно стащили у классного руководителя со стола. Откуда она у Павла Алексеевича им самим было интересно. Завязав бантик и оставшись довольными собой, друзья пошли дарить букет биологичке, пока не закончилась большая перемена. В коридорах было полно народу, поэтому парни и не заметили того, как ним подошел их руководитель — Почему не на уроке? — внезапно спрашивает Павел Алексеевич. — Перемена скоро закончится. Друзья испуганно вздрагивают, прекрасно узнавая голос классного руководителя. Шастун поворачивается в сторону учителя вслед за друзьями, быстро уворачивая букет с костями за спину. — Так мы это… в туалет ходили, — волнительно сказал Матвиенко. По сути-то они не соврали. — Да, а сейчас уже идем, — завершил за друга Димка. Однако похоже учитель всё-таки что-то заметил, поэтому презрительно уставился на Антона. — Что в руках? — строго спросил Павел Алексеевич. — Дно рюкзака придерживаю, — глупо отшутился Антон и выдавил из себя невинную улыбку. Нет, ребята вовсе не боялись классного руководителя. Они, скорее, переживали, что их идею накроют медным тазом и Елена Анатольевна так и не получит букет из Василия обратно. Она ведь наверняка уже потеряла скелет, что стоял в углу у окна — на довольно-таки видном месте. — Я повторю вопрос, что за спиной? — нахмурился Павел Алексеевич, дожидаясь ответа. Друзья переглянулись, печально опустили головы, а затем Антон достал из-за спины сюрприз, предназначенный для Елены Анатольевны. Увидев руки и ноги скелета, которые «держат» череп, Павел Алексеевич был готов засмеяться, так как догадывался для кого сие чудо было приготовлено, но необходимо было держать лицо, поэтому, подавив смешок, учитель решил всё-таки спросить: — И зачем вы скелет разобрали?–_–_–_–_–_–
— И зачем они сделали? Что они на это сказали? — отсмеявшись, спросил Арсений. — Сказали, что хотели отомстить за двойку. Хотя же сами ничего не учили. — Нормальное у детей развлечение, — подождав пока Паша выйдет из машины, Арсений заблокировал двери и они направились к тротуару. — В наше кафе? Пока Паша рассказывал историю они доехали до любимого кафе, чтобы перекусить. — Ага, — кивнул Павел. — Это далеко не всё. В прошлый раз библиотеку разнесли. Столько мне нерв вымотали, — вздохнул он. Мужчины зашли в небольшое кафе. Так как был будний день, народу было не так много. Арсений и Паша прошли к дальнему столику, сделали заказ, а после продолжили разговор. — Ну так почему не отказался от них? — спросил Арсений. — Не могу, — ответил Воля, но заметив непонимае на лице друга, продолжил. — Они мне уже такими родными стали, ты не представляешь. Да и хороших моментов было много.–_–_–_–_–_–
Предновогоднее настроение царило в школе в последний день перед зимними каникулами. Отпустив свой класс пораньше, Павел решил проверить то, как же навели порядок в кабинете его оболтусы после чаепития, которым они и отметили завершение четверти и приближение праздника. Мужчина на многое-то особо, честно говоря, не надеялся. Зная свой класс, он не только был уверен, что там нечисто, но и молился, открывая дверь, чтобы в кабинете все оказалось не сломанным. На удивление в классе было прибрано, даже все стульчики были ровно задвинуты за парту. Когда Павел обратил внимание на доску понял, что она всё-таки осталась не вытертой, но подойдя поближе и вглядевшись, положил тряпку на место, которую уже успел взять, чтобы отмыть доску. — Какая красота, — только и смог выдать учитель от приятного удивления, разглядывая оставленные учениками меловые ладошки на доске, в которых были написаны имена учеников, а рядом были расписаны красивые и добрые пожелания. Учитель долго любовался доской, читая все пожелания от его учащихся. Рука не поднималась стиреть то, над чем дети трудились, поэтому ладошки остались на доске до самого конца каникул. Павел сделал несколько снимков на телефон, оставляя рисунки не только в памяти и доске, но и в телефоне.–_–_–_–_–_–
— Они мне после этого частенько такое делали, на праздники всякие, — гордо рассказывал Паша. — Да и в целом, знаешь, ну не передать словами те чувства, которые я ощущаю, когда мы вместе где-то участвуем, в какие-то поездки отправляемся. С ними не бывает скучно, они хорошие ребята. Ну Дима, Серёжа и Антон шалят иногда, но тоже ведь не со зла. У нас с тобой даже таких идей для приколов не было, какие они сейчас воплощают, — Паша посмеялся, на мгновение уйдя в свои мысли. — Эх, да уж, с этими не соскучишься, — засмеялся Арс. — Пока, получается, терпила? — Это говорит мне врач-педиатр? — усмехнулся Паша, отбивая подкол друга. — Кто тут ещё терпила?–_–_–_–_–_–
Октябрь. — Так, ребят, мне надо ненадолго уйти. Посидите пока молча, — внезапно попросил Павел Алексеевич по середине урока, когда поговорив по телефону, положил трубку. Мужчина взял связку ключей из личной сумки и подошёл к двери. — Надеюсь на вашу адекватность, девятый «А», — строго добавил он и перед тем как выйти за дверь, ещё раз презрительно осмотрел свой класс. Уходить ему совсем не хотелось, оставляя свой класс совсем одних. А ведь зная их, они горы успеют свернуть за пять минут, что нет преподавателя. Но с отдыха с Египта вернулся Арсений и сейчас ждал Павла на октябрьском морозе, пока тот спустится и отдаст ему ключи от дома. В школу его не пустили. «Вдруг вы маньяк» — так аргументировал это охранник, выгнав Попова из здания. Антон же наконец отвел взгляд от окна, до этого скучающе наблюдая как холодный и сильный ветер качал деревья, сдирая с них уже пожелтевшие листья. В этот же момент послашался звук поворачивания ключей. Это Павел Алексеевич решил их закрыть, чтобы те некуда не смотались. — Ну вот, — вздохнул Матвиенко, поворачиваясь к Антону. — Теперь не свалим. — Да ладно, всё равно последний урок, — махнул рукой на это Позов, возвращаясь к чтению книги. — Ничего подобного, — уверенно сказал Антон. — Возможность уйти пораньше хоть на двадцать минут мы не упустим. Матвиенко заинтересованно посмотрел на друга, пытаясь догадаться, что же такого придумал Антон, а Димка вздохнул, предвещая очередные приключения, но тем не менее закрыл книгу и повернулся вслед за Серёжей к Антону, готовясь слушать. — Эй, народ, — громко крикнул Антон и, дождавшись того, как одноклассники обратят на него внимание, продолжил. — Не хотите свалить пораньше домой? — Конечно, хотим, — кивнул один из одноклассников — Стас Шеминов и все ему радостно поддакнули. — Ну тогда представляю вашему вниманию наш путь спасения! — торжественно произнёс Шаст и указал ладонью на три окна, находящиеся в кабинете. — Ты сдурел что ли? — воскликнула Ира Кузнецова. — А если разобьёмся? — Ир, не преувеличивай, тут второй этаж, — ответил Антон, параллельно открывая окно и вставая на подоконник. — Один спускается, второй его страхует снизу, а третий сверху. Я прыгну первым, чтобы страховать. Все сходили за своим куртками в подсобку классного руководителя, где хранились их вещи, пока их раздевалка временно не работает из-за ремонта. Но зато этот факт сыграл им на руку. Ведь без верхней одежды они бы не стали соваться на улицу в мороз. Наверное. Рассказав всё по порядку, Антон начал думать, как ему лучше спуститься. Прыгать не хотелось, хотя снизу был газон, который явно смягчит приземление, но вот попытаться просто спуститься по выступающему карнизу не получилось. — Шаст, ты же сказал, что прыгнешь, разве нет? — вдруг с ехидной усмешкой спросил Сергей, сложив при этом руки на груди. — Или струсил? — Не струсил я, — огрызнулся подросток и выпрыгнул. Полёт не продлился больше нескольких секунд, а вот преземление вышло не очень-то удачным. Содрав ладони, на которые удалось опереться, дабы не поцеловать землю, парень невольно прошипел, мысленно дав себе подзатыльник за то, что вообще придумал эту идею. Но назад пути уже не было. — Ты как там? — выглянув в окно, поинтересовался Дима. — Живой, — ответил Антон. — Давайте, спускайтесь. Матвиенко полез вторым, за одну руку его крепко держал Позов, а внизу готовился в случае чего словить Антон. Но Сережа в плане акрабатства оказался удачливее, поэтому приземлился вполне себе неплохо. За ним стали выпрыгивать и остальные. Только некоторые девочки подолгу собирались с мыслями и силами, проклиная Антона за такую идею, но всё же все более-менее удачно смогли завершить свой полёт со второго этажа. — Давай, Стас, остался ты, — позвал Антон одноклассника. Решено было, что Шеминов, как один из самых смелых, поможет спустить девочек, а потом прыгнет уже сам, но без подстраховки сверху, как Антон. Только в его случае не страховали снизу. Встав на подоконник, Стас уже было хотел прыгнуть, как за спиной послышался щелчок открывающегося замка. Не став больше медлить, подросток быстро прыгнул вниз, неудачно зацепившись ногой о карниз, поэтому прыжок вышел не просто неудачным, а ещё и травмирующим. Парень упал на землю, сразу же закричав от боли. Вокруг него столпились одноклассники, которые ещё не успели уйти домой. — Вы офанарели? — крикнул Павел Алексеевич, смотря из открытого окна на толпу подростков. — Вас хоть на минуту можно оставить? Все целы? — Не совсем, — ответил Антон. — Кто травмировался? — мысленно матерясь, спросил преподаватель, доставая телефон из кармана, решая позвонить Попову. — Серьёзно только Стас, а ещё немного Антон, — крикнул Дима, за что получил несильный толчок в плечо. — Горе вы моё, стойте там и, прошу, не убейтесь! Ребята кивнули и понурили головой. Стас лежал на холодной земле, скорчившись от боли. — Але, Арсений, далеко успел уйти? — сходу спросил Паша, как только увидел, что абонент взял трубку. — Нет… Отлично, тогда быстро ко мне… На задний двор школы. У меня тут прыжки с неба без парашюта.–_–_–_–_–_–
— Что случилось-то? Поподробнее, — попросил запыхавшийся Арсений, держа небольшую аптечку. — Повезло вам, что только до машины дойти успел. Хоть аптечку захватил. — Да черт бы тебя побрал, Арсений, с твоим этим Египтом, — начал ругаться Павел Алексеевич, что уже тоже спустился и стоял рядом с ребятами. — Знал же, что их нельзя оставлять. — Да что случилось в конце концов? — спросил врач, присаживаясь на корточки к лежащему на земле Стасу, что прижимал к себе ногу и чуть ли не плакал от боли, жалобно скривив лицо. — Кто-то ещё травмирован? — Шастун ладони ободрал, а все остальные целы, — ответил Воля, не зная, куда себя деть. — Так, все свободны, а ты, Антон, останься. Попытку поскорее свалить обрубили на самом корне, поэтому без прериканий сел на ближайшую лавочку ожидать своей участи. Нет, конечно, были попытки потихоньку встать и уйти, но его тут же останавливал классный руководитель. Тем временем Арсений осмотрел ногу Стаса, да и в целом оценил состояние подростка. — Паш, скорую вызывай, тут явно перелом, — дал указание Попов. — Ну и родителям звони, обрадуй их. Павел Алексеевич отошёл к лавочке и сел рядом с Антоном, принявшись звонить в скорую и родителям. Антон сидел, не шелохнувшись. Он молча испуганно наблюдал за Арсением и Стасом, дожидаясь своей участи. — Так, Стас, пока скорая едет, нужно будет обезболить тебя, чтобы ножка не болела, — успокаивающе говорил врач, начиная готовить инъекцию. — Ты уколов не боишься? — Нет, — мотнул головой Стас. — Вот и славно, — улыбнулся Арсений и, закончив приготовления, повернулся к Паше и Антону. — Павел Алексеевич, помогите нам перенести товарища на скамейку, а то на улице и так холодно, а он ещё на земле сидит. Павел помог Стасу добраться до лавочки и аккуратно усадив, отошёл в сторону, уступая место Арсению. Антон, увидев шприц, хотел уже было слинять, но его вовремя удержали руки учителя. — Сиди, Антон. На скамейке же место есть, ты никому не мешаешь, — спокойно сказал Павел Алексеевич думая, что причина того, что Антон хочет уйти в этом. — Угу. — Стас, немного боком ко мне ещё развернись, а рукой держись за спинку, — попросил врач. Шеминов послушно все выполнил. — Молодец. Может быть, немного неприятно. Сам понимаешь — поза неудобная, — предупредил педиатр, прежде чем немного приспустил одежду. Антон же продолжал испуганно наблюдать за всем, не в силах отвести глаз, его словно парализовало. Тело перестало слушаться. Арсений наработанным движением протёр кожу спиртовой салфеткой, а затем быстро ввёл иглу. Как только лекарство начало поступать под кожу, Стас невольно зашипел от нарастающей боли, которая дополнила адскую боль в ноге. Антон же нервно сглотнул, по телу прошла стая мурашек, казалось что всё внутри завязалось в узел, но подросток продолжал внимательно следил за каждым действием врача. — Всё, молодец! — в привычно доброй манере похвалил врач ребёнка, вытащив иголку. — Ждём скорую, а потом займёмся тобой, Антош. — А может не надо мной заниматься, я и дома могу всё сделать, — пытался отвертеться Антон, уже, мягко говоря, откровенно переживая за то, что же ещё может сделать врач, но уже ему. — Да нет, милок, сиди уж, — отрезал классный руководитель. Спустя пятнадцать минут ко двору школы подъехала машина скорой помощи. Врачи ещё раз осмотрели ногу Стаса, выслушали Арсения и Павла Алексеевича, а затем дали заключение, что ребёнка забирают в больницу на обследование, попросив предупредить родителей. Отправив одного пострадавшего в больницу, мужчины решили заняться вторым, который, сидя всё на той же лавочке, уже весь извёлся. — Давайте я всё-таки дома сам с мамой этим займусь, — снова попытался отвертеться Антон. — А что тебе терпеть до дома, когда можно сделать всё сейчас? — спросил Арсений, доставая из аптечки перекись и вату. — Давай покажи мне, что у тебя там с ладошками. Шастун снова попытался вскочить, но его снова остановили руки учителя, за плечи прижав к месту. — Да зачем? — продолжил капризничать парень. — Уже все само прошло. — Вот давай я сам посмотрю и решу, прошло или нет, — настоял врач. Антону пришлость послушаться. Другого выхода не было. Ему и так становилось стыдно за свою трусость. Не хотелось, чтобы кто-то знал о его страхе. Как-то же ему удавалось все три года, что Арсений был у него учасковым врачом сохранять спокойствие. Правда тогда это и были обычные осмотры, а сейчас обработка, что достаточно болезненно. — Сильно ты приложился, — прокомментировал Арсений, взглянув на ободранные ладони Антона. — Ну это мы сейчас поправим. Намочив вату перекисью, педиатр начал осторожно, но достаточно тщательно обрабатывать ссадины. После первого же прикосновения Шаст начал тихо поскуливать, убеждаясь в который раз, что у него очень низкий болевой порог. — Антош, не дёргайся, — строго произнёс Попов, после того, как подросток попытался убрать руку, когда врач начал обрабатывать самую глубокую ранку, откуда до этого сочилась кровь. — Знаю, что неприятно, капельку ещё потерпи. Минутка, и я закончу, — сюсюкался педиатр с подростком, что второму явно не понравилось, поэтому он обиженно отвернулся, стараясь не пересекаться взглядами с врачом и классным руководителем. Павел Алексеевич стоял позади Антона, положив руки на плечи подростка в знак поддержки, да и чтобы не сбежал. Зная Шастуна не первый год, Воля мог смело сказать, что этот может всё. Хотя вот это «всё» частенько пугало и самого классного руководителя. — Антош, сейчас намажу зелёнкой, и будешь свободен, — спокойно озвучил план действий Арсений, доставая из аптечки бутылёк с зелёной жидкостью, на который сразу же покосился девятиклассник. — Э нет, какая ещё зеленка? — вскрикнул Антон, снова попытавшись встать. Пожалуй, вышло резче чем планировалось, поэтому Шастун уселся на лавку и отпустил голову. Было стыдно за свое поведение, но ничего поделать он не может. Страх. — Антоша, я только вокруг ранки обработаю и всё. Больно не будет, обещаю, — ласково обьяснил Арсений и, аккуратно снова вытянув руку парня к себе, пока тот вроде не сопротивлялся, и бережно прошёлся ватной палочкой, которую обмакнул в зелёнке вокруг небольших ранок. — Видишь, совсем нестрашно. Сейчас пластыри ещё наклеем и всё. Антон по-прежнему смотрел в сторону. Было и стыдно и обидно. Да и кажется, Арсений обо всём догадался. — Стас укол выдержал. А тут небольшая обработка, Антош, — мягко обратился к ученику Павел Алексеевич. Он вовсе не хотел его сравнивать или как-то пристыдить, просто пытался немного отвлечь. — Эх, Антон, сколько вы мне нервов уничтожили. Чья идея была? Твоя? — Вот и всё, ребёнок. Ты молодец, — похвалил врач, наклеив последний пластырь и, закрыв аптечку, уселся между другом и Антоном на лавку. — А теперь рассказывай, что да как было, летчик-испытатель? Нам с Павлом Алексеевичем очень интересно. Антон молчал, продолжая все еще обижаться. Ничего рассказывать он не собирался. — Ладно, не дуйся, — Арсений похлопал школьника по плечу, но руку скинули. Не желая ничего объяснять, чувствуя обиду и стыд за свой страх, Антон молча поднялся с лавочки, пока его никто не держал, и сразу же ушёл, прихватив рюкзак, одиноко стоящий около той же самой скамейки. Почему-то на тот момент это показалось Антону самым оптимальным вариантом. Ещё около минуты, после ухода Антона, между Арсением и Павлом стояло молчание. Оба не знали, что это нашло на подростка, да и почему он резко встал и ушёл. — И что это было? — в конце концов спросил Арсений, посмотрев на друга. — Откуда я это должен знать? — ответил Паша, устало опустив голову на раскрытые ладони. — Сколько мне теперь объяснительных писать, — из уст педагога раздался жалобный вопль. — Не завидую тебе, — поддерживающе похлопал по спине друга Арсений.–_–_–_–_–_–
Со всей этой суматохой и страхом Антона совершенно не заметил, как успел продрогнуть на улице насквозь. Заметно стало уже тогда, когда придя домой Антон более-менее пришёл в себя и, переодеваясь, заметил раскрасневшуюся от холода кожу. Шастун пожалел, что не взял куртку потеплее, когда собирался в школу. Лучше чем заварить себе горячий шоколад и пойти отмерзать в ванной в теплой воде, парень ничего не придумал. На всякий случай Антон сделал воду горячее обычного, надеясь, что он не заболеет.–_–_–_–_—_–
Не вышло. Либо лайфхак с горячей ванной стал плохо работать, либо уже в принципе было поздно. Антон заболел. Буквально к вечеру этого же дня поднялась небольшая температура, а на следующий день ко всей картине добавилась и слабость с головной болью. Сопли текли почти без остановки из-за чего подолгу приходилось торчать в ванне, чтобы высморкаться, а кашель, не щадя, раздирал и так больное горло. Заметив не самый здоровый вид своего ребёнка, Майя решила оставить Антона дома, оставив целый список наставлений, половину которых подросток пропустил мимо ушей, сразу после ухода родительницы завалившись спать. Предупреждать классного руководителя нужно было на этот раз ему, но Антон посчитал, что это может и подождать пару часиков. Не увидев своего ученика на первом уроке русского языка, Павел Алексеевич решил написать Шастуну, но не увидев ответа и к концу учебного дня, решил, что стоит позвонить. Неприятная мелодия звонка нарушила и без того тревожный сон подростка, заставив Шаста подняться с мягкой кровати, дабы посмотреть, кто посмел его разбудить. На экране высветилось имя классного руководителя, что ни разу не обрадовало Антона. Стукнув себя по лбу за то, что не написал о болезни утром, Шастун ответил на звонок. — Здравствуйте, Павел Алексеевич! — осипшим голосом поздоровалась Антон, тут же скорчившись от саднящей боли в горле. — Здравствуй, Антон! Почему не был в школе? — бодро, даже слишком, как показалось подростку, спросил Воля. — Так я это…болею, — честно ответил Антон, зайдя в кухню за стаканом воды. — Ладно, допустим, что я поверил. После болезни принесёшь справку от врача, — произнёс Павел Алексеевич, а после короткого «Ну выздоравливай!» сбросил вызов. Антон облегченно выдохнул. Что же, теперь за школу можно не переживать. Шастун, попив воды, обратно отправился в постель и счастливый упал на мягкую кровать. Болеть, конечно, ему не нравилось, но вот возможность пропустить немного школу его прельщала. Единственная омрачающая мысль была о том, что по исходу болезни придётся идти к врачу за справкой и слушать нарекания Арсения о том, почему это он должен давать справки на пустом месте, если Антон даже не соизволил наблюдаться у него во время болезни. Вдруг тот соврал и вовсе не болел? А в школу теперь просто не пускают без справки из-за длительных прогулов. Но поступать иначе Антон боялся. К счастью, мама в этом плане была немного лояльна, поэтому лечились они всегда своими силами и принимали препараты, которые сами себе и выписали. Антон боялся, что если он будет ходить к Арсению Сергеевичу на приемы во время болезни, то тот обязательно выпишет миллард направлений на тысячу ненужных, но неприятных анализов и подкрепит это все рецептом на антибиотики в каких-нибудь ампулах.–_–_–_–_–_–
На следующий день ситуация только усугубилась. Говорить стало вообще невозможно, так как боль в горле стала только сильнее, что сравнить её можно было только с глотанием стекла. Температура уже не падала ниже тридцати восьми. Благо у Майи в этот день был выходной, и она спокойно могла следить за всем процессом лечения сына, который вставал с кровати только в туалет или же поесть, так как сил не было вообще. Ломота в теле, сопровождаемая сильным ознобом, добивала, поэтому состояние подростка по истине было отвратительным. Уже к одиннадцати утра температура скаканула до тридцати девяти и пяти, что очень не нравилось Майе, которую данные цифры немного пугали. — Так, Тош, давай выпьешь сейчас таблетку, если не поможет, вызову Арсения Сергеевича, — сообщает Антону мама, протягивая сыну таблетку жаропонижающего и стакан воды. — Ну, мам, не надо Арсения Сергеевича, — почти прошептал Антон, выпив таблетку, и вновь лёг. — Ничего и слышать не хочу, не съест он тебя! — строго ответила Майя, выходя из спальни подростка.–_–_–_–_–_–
Антон уже пожалел о своей глупой идеи сбежать с урока через окно и о том, что радовался болезни. Да уж лучше в школу ходить. Шастун лежал под теплым одеялом и старательно пытался выслушать разговор мамы, которая не выдержав, позвонила в поликлинику, чтобы вызвать врача, когда температура не только не спала, а стала ещё выше. Антон отчаянно умолял маму не вызывать Арсения Сергеевича, но в этот раз Майя осталась непреклонна, по-настоящему испугавшись высокой температуры. И как бы подросток не пытался себя успокоить мыслью о том, что дальше чем осмотр с таблеткой ситуация не должна зайти, ничего не выходило. Как некстати всплыла недавняя картина, как Арсений ловко и умело делал укол Стасу. Всё чего боялся Антон так это очутиться на месте одноклассника. И если при осмотре он хоть немного мог контролировать свой страх, то при виде шприца точно не сдержится и заверещит словно пятилетний ребёнок и феерично упадет в обморок, как в индийских сериалах. Антон потряс головой, стряхивая ненужные мысли. Уж точно не о индийских сериалах он должен сейчас думать. Парень попытался уснуть, чтобы немного сбавить волнение. И хоть и понимал, что когда проснётся, Арсений Сергеевич будет уже здесь, но бодровствовать было страшнее. Он попросту накрутит себя до предела. К тому же была вероятность, что после сна спадет температура. Иногда это помогало. Было бы славно, если бы и сейчас сработало. Поэтому Антон улегся боком, неуютно прижав ноги к телу, стараясь отпустить дрожь и волнение и накрылся одеялом. Сон не заставил себя долго ждать. Организм был вымотан.–_–_–_–_–_–
— Антош, просыпайся, — осторожно тормоша подростка за плечо, чтобы не испугать ребёнка, будила Майя. — Арсений Сергеевич уже пришёл… Не успела женщина и договорить, как Антон, услышав имя своего участкового врача, подскочил на кровати, приняв сидячее положение и устремив взгляд на педиатра, сидящего около его кровати, на стуле. — Здравствуй, Антон! — улыбнувшись, поздоровался Арсений. — Здравствуйте, — тихо сказал Антон, отвернувшись в сторону. Почему-то сейчас не хотелось смотреть на яркую и добрую улыбку врача. Сейчас она не вызывала никакого доверия. — А я тебе говорил, Антон, что лучше ты меня навести в поликлинике, чем я тебя в таком состоянии, — вспомнил Попов, доставая из сумки небольшой блокнотик и ручку. — Что на этот раз? Какие жалобы? Только было хотел Антон всех успокоить и сказать, что с ним всё хорошо, как его перебила мама, заботливо решив рассказать все самой, чтобы не тревожить больное горло сына: — Сначала небольшая температура была, а потом сутки около тридцати восьми держалась. Ничем сбить не могли, — покачала головой Майя, сочувствующе смотря на сына. — А сегодня ещё выше скаканула, Вы представляете, Арсений Сергеевич, ещё выше. Ну я совсем уже не знаю что делать, так волнуюсь. — Представляю. Не переживайте, я уверен, что ничего страшно, — мимолетно успокоил Арсений родительницу, продолжая записывать что-то в блокнот. — Ещё что-то беспокоит? — Да, — снова перебила Майя сына, что было открыл рот, чтобы что-то сказать. — Горло болит, насморк, кашель иногда. И сегодня, как сказал Антон, горло начало болеть сильнее, — родительница снова повернулась к сыну и задумчиво спросила. — Как же ты сказал? — Да никак, мам, блин, — недовольно буркнул Антон, всё-таки повернувшись в сторону взрослых. — А, вспомнила. Сказал, что болит так, будто он стекло глотает, — Антон закатил глаза. Лучше бы сам все рассказал. Неизвестно, что станет делать Арсений с этой не самой веселой информацией. — Интересно, — чуть усмехнулся врач такому сравнению и, достав из сумки фонендоскоп, попросил Антона продвинуться ближе к нему и приподнять пижаму. Не желая нарываться на гнев мамы, да и пока держа страх под контролем, Антон выполнил просьбу педиатра. Как только кожи коснулась холодная мембрана, Антон невольно поёжился и вздрогнул. — Спокойно, Тош, — положив одну руку на плечо подростка, успокаивающе сказал Попов, продолжая аускультацию. — Знаю, что холодная, у тебя просто температура высокая, поэтому ещё сильнее ощущается. Увидев, что сын в надёжных руках, Майя поинтересовалась, нужна ли она, а после услышанного «нет, мы и сами справимся» от врача, спокойно ушла доделывать домашние дела. Закончив с прослушиванием лёгких подростка, Арсений убрал фонендоскоп обратно в аптечку и сразу достал оттуда запакованный деревянный шпатель и карманный фонарик. — Покажи-ка мне своё горлышко, — включив фонарик и достав шпатель из упаковки, попросил Арсений. — А можно без шпателя? — умоляющим голосом попросил Антон. — Видно будет, открывай рот, — вновь улыбнулся врач. Шастун постарался как менее заметнее вздохнуть, но всё-таки выполнил просьбу, немного испуганно наблюдая за реакцией врача. Тот, как показалось парню, осматривал горло дольше обычного и выражения лица у Арсения совершенно точно изменилось. Из весёлого врача Антон сейчас наблюдал хмурого Арсения Сергеевича. — Поздравляю, Антон, — невесело сказал педиатр, убирая фонарик. — Мне тут и анализы не нужны, — уверенно заключил он. — Ангина. Антон на минуту задумался: врач сказал так к слову или действительно ему удастся избежать анализов? Но новость об ангине его определённо не порадовала. На его памяти это первый его случай заболевания ангиной. Антон почему-то всегда в детстве боялся заболеть именно ангиной, ведь как говорили взрослые, при ней нельзя мороженое. Однако сейчас его волновало не это, а то какое лечение назначит Арсений. — Так, сейчас повторно измерь температуру, и чтобы без мухлеваний! А то знаю я вас, халтурщиков — пригрозил пальцем Арсений, улыбнувшись, а после, стряхнув ртутный градусник, вручил его Антону. На протяжении всех десяти минут Антон сильно переживал. Он знал, что температура явно не стала ниже той, которая было до прихода врача, а это означало, что скоро ему будет не сладко. — Давай градусник, — протянув ладонь, попросил врач. Антон нехотя, но достал прибор, быстро посмотрев на результат, который ушёл далеко за тридцать девять, а только после отдал градусник педиатру. — Не радужно, конечно. Нужно будет сделать укольчик, ты пока настраивайся, а я схожу к твоей маме, чтобы она разрешение подписала. Достав необходимую бумажку, шприц и нужные ампулы, Арсений вышел из комнаты, оставив Антона одного со своими мыслями. Получать укол крайне не хотелось, было страшно от предстоящего. Из-за возросшего напряжения на глазах подростка выступили слёзы, а уже спустя пять минут Антон откровенно плакал, наплевав на возраст и гордость. — Антош… — вернувшись в комнату, начал было говорить Арсений, но, заметив плачущего мальчика, остановился. — Что случилось? — Н-не н-надо, пожалуйста, уколов, — заикаясь просил Антон. Как же Антону было стыдно за свое поведение. Это же надо так позорно разрыдаться. Но он ничего не мог с собой поделать и из-за этого не отпускало и чувство безвыходности. Он не мог контролировать собственные эмоции. Арсений сначала растерялся, но потом собравшись, подошёл ближе к парню, откладывая подготовленную инъекцию на небольшой столик. Почему-то это было неожиданно для него. Он, конечно, привык, что детки часто боятся, но обычно к подростковому возрасту это проходит. — Тише-тише, — поспешил успокоить врач, погладив парня по плечу. — Что же ты так расплакался у меня? В этом нет ничего страшного, Антош. Я сделаю всё очень аккуратно, — попытался убедить он. — Нет, не надо. Я боюсь, — отчаянно борясь со слезами и эмоциями, просипел Антон. Говорил он тихо, не хотя тревожить болевшее горло. — Пожалуйста, Арсений Сергеевич. — Ну как же это не надо? У тебя же температура такая высокая, — продолжил ласково уговаривать педиатр. — Ты же сможешь немножко потерпеть, правда? Антон отрицательно замотал головой, будто это чем-то могло помочь и врач бы сразу передумал. — Тоша, это не займёт больше минутки, зато потом легче станет, — предпринял ещё одну попытку врач. — Ляг, пожалуйста, сам. Я совершенно не хочу делать всё насильно. — Нет, это больно, — на мгновение забыв о боли в горле, немного громче ответил Шаст, завернувшись по самую голову в одеяло, желая спрятаться от всего и от всех, в первую очередь, конечно, от Арсения Сергеевича. — Антон, лучше не укрывайся, иначе может ещё хуже стать, — попытавшись стянуть одеяло с подростка, попросил Попов. — Я тебя прекрасно понимаю, приятного в этом всём мало, но пойми, сейчас это необходимо. Был бы другой способ сбить твою температуру, я бы использовал его. Но тут только укольчик. — Прошу, не надо, — повторил Антон, прижав колени к груди. — Антоша, ты сейчас только себя изводишь, делая только хуже, — пытался вразумить подростка педиатр, но тщетно. Антон лишь отрицательно мотал головой, продолжая плакать. Арсений тяжело вздохнул. Он пока не особо предполагал, что делать в такой ситуации. Насильно делать укол врачу не хотелось, но, с другой стороны, температуру сбить надо, а Антон категорически против. Если бы температура была бы ещё чуть пониже, то и Арсений, может быть, и подумал бы о таблетки, но сейчас та прилично скаканула. Шастун продолжал мотать головой и словно мантру повторять слово «нет». Было по-настоящему страшно. Он не знал, что делать, потому что понимал, что у Арсения Сергеевича рано или поздно закончится терпение на уговоры. — Солнышко, — снова попробовал Попов, решив, что ласковое обращение должно помочь, — Давай с этим поскорее закончим? Я всё быстренько и очень-очень аккуратно сделаю и ты сможешь спокойно отдохнуть. Тебе станет получше, обещаю. Договорились? — заискивающе спросил мужчина, взяв Антона за руку. Шастун оставался неприклонен. Никакие ловкости рук и аккуратности не могли изменить боли. Это Антон знал. — Пожалуйста, Арсений Сергеевич, не надо, — стоял на своём парень, утирая свободной рукой слёзы. Возможно, получится уговорить врача. По крайней мере Антону хотелось в это верить. «Надежда умирает последней» — вспомнил он излюбленную фразу мамы. — Антон, солнце, я ведь сейчас твою маму позову, будет держать тебя, — припугнул врач, смотря прямо в заплаканные глаза Антона. — Не позовёте, — самоуверенно ответил подросток, но сразу же пожалел о сказанном. Поразмыслив, Антон понял, что труда врачу это не составит. — Вот очень бы не хотелось, но если ты не ляжешь сам, то придётся, — сложив руки на груди, сказал Попов и сразу же заметил то, как мальчик отполз к самой стене и сжался, напоминая маленький комок. — Антон, я тебя очень прошу, давай мы не будем прибегать к крайним мерам, — Арсений попытался уложить мальчика на живот, но тот быстро возвращался в прежнее положение, начиная сильнее плакать. — Мне хотелось сделать всё по-хорошему, но, видимо, не получится. Арсений тяжело вздохнул, встал со стула и, выглянув из комнаты, позвал маму Антона. Майя Олеговна, оставив свои дела, сразу же пришла. — Арсений Сергеевич, что-то случилось? — взволнованно спросила женщина с порога. — Что произошло, Антош? — обратила она внимание на плачущего сына. Антон молча сидел, стараясь успокоиться и ожидал концерта, который вот-вот развернётся. Нет, он знал, что мама знает о его страхе и не осуждает, но тем не менее иногда она идёт против воли сына, если это касается его здоровья. А ведь Антон просто так точно не дастся на укол. — Антон не дает укол сделать, — начал говорить Арсений. — Я его пытался уговорить — он нивкакую, может быть, вы как-то с ним поговорите? Арсений всё ещё не желал применять грубую силу, поэтому надеялся, что Майя сможет договориться со своим ребёнком или в противном случае всем будет плохо. Женщина тяжело вздохнула. Ну, конечно, что она ожидала? Что Антон добровольно согласится на инъекцию жаропонижающего? — Антош, ну что это такое? — ласково спросила она, садясь рядом с сыном и прижимая его к своему плечу. — Мам, я не хочу, пожалуйста, — умоляюще попросил парень. Антону теперь было невероятно стыдно ещё и перед мамой. Он её так позорил перед Арсением Сергеевичем. Вместо того, чтобы спокойно лечь, он устраивает тут концерты, словно маленький ребёнок. Но поделать он ничего не мог. И раз уж мама уже все знает, то Антон решил попробовать надавить на жалость ей. Однако Майя тоже имела стержень, поэтому оставалась непреклонной, она давно уже разговаривает с сыном о том, что он взрослый и пора бы хоть немного сдерживаться. Но разве можно по щелчку избавиться от страха? Конечно, нет. — Антош, давай ты спокойно ляжешь, уже взрослый мальчик, а концерт устроил, как малыш, — начала отчитывать сына Майя, но всё тем же ласковым голосом, погладив Антона по голове. — Ну, мам… — прошептал Антон, захлёбываясь слезами. — Ну мне тебя держать, что ли? — уже строже спросила родительница, поняв, что с ласковыми уговорами они далеко не уедут. Антон лишь отрицательно замотал головой. — Тогда ложись и дай сделать Арсению Сергеевичу укол. — Я не хочу-у-у, — продолжив реветь, бессильно ответил подросток, утыкаясь лицом в колени. Ему было плохо морально и физически, но поделать с этим всем он ничего не мог, поэтому лишь плакал от безысходности. — Антош, — решил подключиться Арсений, до этого молча наблюдавший за их разговором, — Это минутное дело. Даже меньше. А ты сейчас сам своей истерикой растягиваешь время, а мог бы уже давно лежать и отдыхать. Антон поднял свои заплаканные глаза сначала на маму, а потом на врача и отрицательно помотал головой, шепча «никогда». — Никогда не говори «никогда». Иногда говори «иногда», — мимолетно отшутился врач. — Что делать будем? Температуру сбить придётся всё равно, — уже не выдержав, спросил педиатр, повернувшись к Майе Олеговне. — Можно скорую вызвать, если не справимся своими силами, — предложил он. — Не стоит, — отказалась женщина. — Я могу подержать его за руки и за плечи. — Хорошо, — тяжело вздохнул Арсений. Как он не хотел прибегать к этому. Он сам по себе терпеть не мог, когда родители насильно держали детей, но тут другого выхода не видел. — Не надо меня держать! — пытаясь сопротивляться, кричал Антон, забыв про боль в горле и дикую слабость, пока Арсений Сергеевич вместе с Майей укладывали подростка на живот. С третьей попытки это всё-таки удалось. Прижав Антона к кровати, Майя держала его руки и плечи. Осознав, что момент пытки настал, подросток ещё больше начал себя накручивать. Было до ужаса страшно и обидно, что его мама так поступила, просто прижала и держит сейчас, пока педиатр что-то подготавливает за спиной у мальчика. Достав из аптечки упаковку со спиртовой салфеткой, Арсений присел обратно на стул и быстро приспустил пижамные штаны и бельё Антона. — Антоша, расслабься, пожалуйста, иначе больнее будет, — ласково попросил врач, но вряд ли был услышан. Майя одной рукой крепко держала сына за плечи, как бы обняв, а другой поглаживала по голове, стараясь немного успокоить. — Тише, милый, — ласково обратилась женщина к сыну. — Расслабься, как попросил Арсений Сергеевич. Через минутку всё закончится. Антон даже не пытался слушать, он всё старался выкрутиться и посмотреть, что происходит за спиной, но мама слишком крепко держала, не давая посмотреть. Арсений же поняв, что Антон просто его не услышит в таком состоянии, несколько раз легонько похлопал по ягодице и, в наработанном жесте проведя пару раз салфеткой, быстро ввёл иглу, пока парень не успел что-то понять и снова сжаться. Ощутив неприятное покалывание, Антон на мгновение замолчал, но, как только лекарство начало поступать под кожу, с новой силой заплакал, ощущая сильное жжение, которое мгновенно начало распространяться под кожей. — Тише-тише, Антош, ты молодец! — ласково хвалил ребёнка Попов, продолжая вводить болезненное лекарство. Майя всё это время шептала на ушко сыну успокаивающие слова, чтобы хоть немного отвлечь Антона от неприятной процедуры. — Больно! — проскулил Антон уже к середине введения, невольно сжавшись, отчего боль резко отдала в ногу. — Тошенька, не зажимайся, пожалуйста, хуже только делаешь, — прекратив вводить препарат до момента, пока подросток расслабиться, попросил врач. — Ты у меня такой смелый, мой маленький мальчик, — ласково успокаивала Майя, продолжая поглаживать сына по волосам. Арсений же как только увидел, что подросток немного расслабился, снова продолжил вводить лекарство. Антон продолжал буквально умываться слезами. Всхлипы продолжали безостановочно вырываться из груди, заставляя содрогаться всем телом каждый раз. — Антош, ну нельзя же так. У тебя так никаких нервов не останется, — снова попытался успокоить Арсений, заканчивая вводить лекарство. Однако он сомневался, что Антон вообще слышит его. Да уж, не мог представить Арсений, идя на вызов к Антону, что обычная процедура обернётся таким кошмаром. — Всё, умничка! — введя полностью препарат и вытащив иголку, похвалил мальчика педиатр, возвратив одежду на место. Когда его наконец-то отпустили, Антон, ладонью вытерев слёзы, обидчиво отвернулся лицом к стене. Обижался он на маму, из-за действий которой, как казалось подростку, он теперь чувствует стыд. Майя попыталась погладить мальчика по волосам, пока Попов убирал всё ненужное в аптечку, но рука женщины была скинута. — Антош, не обижайся на меня, я же хотела, как лучше, — виноватым голосом объясняла родительница, но на это лишь получила колкость от сына. — Все хотят для меня, как лучше, но никто не хочет спросить, что же лучше мне, — психанул подросток. Майя перевела грустный вгляд на педиатра, который всё это время молча стоял в стороне. Мужчина, увидев печальное лицо родительницы, решил, что просто обязан поговорить с Антоном, поэтому одними губами произнеся «Можете идти, я с ним поговорю» и выпроводив женщину из комнаты, присел обратно на стул. И тут Арсений был не прав. Антон не желал ни с кем говорить. Всё, что сейчас хотелось так это исчезнуть. Хотелось выть от стыда и обиды. Не передать тех чувств Антона словами, чтобы понять насколько ему больно. Все эмоции смешались в кучу: и злость и обида со стыдом. Нет, выть не хотелось. Хотелось орать и ненавидеть всё живое. Слёзы не собирались утихать. Антон со страхом осознал, что он не успокоится до тех пор, пока не освободится от всех эмоциях. Сколько ещё продлится этот позор? Шастун в этом момент ненавидел и Арсения и Майю и одновременно испытывал перед ними дикий стыд. Это же надо, его держали двое взрослых, словно маленького малыша. Парень не в силах сопротивляться всему произошедшему, заплакал в голос и позорно, как он считал, накрылся одеялом с головой. — Антош, — послышался над головой голос Арсения. — Иди ко мне. Я тебя обниму, — ласково позвал врач, попытавшись стянуть одеяло с головы подростка. — Уйдите, — злостно прошипели ему в ответ. — Просто уйдите. Арсений вздохнул. Что же, он мог понять Антона. Тому сейчас невероятно стыдно и обидно. Честно сказать, мужчина даже удивился, что подросток не послал его матом. Зная детей, они запросто в гневе могли отправить всех и каждого далеко и надолго. Арсений аккуратно пересел со стула к Антону на кровать и попытался рукой погладить его по пояснице. Антон ловко увернулся и придвинулся ещё ближе к стенке. — Уйдите, — снова повторил Шастун, выдыхая воздух сквозь сжатые зубы, стараясь немного угомониться. Решив пойти напролом, Попов самостоятельно прижал к себе Антона, не обращая внимание на несильные сопротивления. Осознав, что выбраться не получится, Антон закрыл руками лицо, сгорая от стыда. — Что же ты сегодня такой колючий, ну прям ёжик? — совсем по доброму, без упрёков спросил Арсений, понимая, что ответа ему никто не даст. — Антош, не обижайся на маму, она правда не со зла это всё делала. Просто представь, твой ребёнок лежит с запредельной температурой, страдает, но не даётся, чтобы ему помогли. Тут любой родитель поступит так. И себя не вини в своём поступке, каждый по-своему реагирует на то, чего боится. И слёзы — одна из реакций. Попов говорил успокаивающе, гладя подростка по спине. Спустя некоторое время мальчик перестал плакать, лишь молча слушая то, что объяснял педиатр. Антон действительно стал чувствовать себя получше. Возможно, всё не так плохо, как он представляет. Наверное, Арсений в чем-то то прав. Однако чувство стыда по-прежнему не хотело покидать Антона. Арсений, увидев, что его слова оказывают должный эффект, продолжал говорить, медленно поглаживая Шастуна вдоль спины. — Сейчас тебе кажется, что лучше было бы сразу просто лечь и перетерпеть, чем закатывать истерику, да? Ведь в конечном итоге всё равно всё было сделано, — неожиданно спросил Арсений. Антон растерянно кивнул. Именно сейчас об этом он и думал. — Конечно, задним умом все крепки. И тем не менее, хоть тебе и мне и твоей маме жаль, что все сложилось именно так, не надо сильно строжиться с собой. В моменте ты испытывал некотролируемый страх, а поэтому не мог ничего с собой поделать, — объяснил врач. — И даже несмотря на то, что всё прошло не так уж и плохо, как ожидалось, я уверен, что если бы ситуация повторилась, ты бы всё равно добровольно не согласился. — Неправда, — возмутился Антон. — Что неправда? — Всё прошло плохо. Было больно, — не согласился Шастун. — Хорошо, как скажешь, — вздохнув, кивнул врач. Убедить не вышло. — Я не буду с тобой спорить. Пока Антон так и сидел в объятиях педиатра, лекарство начало действовать, а Шастун медленно засыпал. — Антон, давай-ка ляжешь и поспишь, — заметив сонные глаза ребёнка, предложил Попов, укладывая Антона на подушку. — Сон — лучшее лекарство. Поэтому отдыхай. Забрав свою аптечку, Арсений вышел из комнаты, сразу же заметив Майю, сидевшую на кухне, которую было видно из коридора. — Арсений Сергеевич, ну как он? — обеспокоенно спросила женщина, подойдя к врачу. — Успокоился, сейчас уснул, — мягко улыбнувшись, ответил педиатр. — Я вам сейчас напишу рецепт на лекарства, распишу что и как принимать. Единственное, я назначаю антибиотик в ампулах, первые дня три лучше будет так, а потом перейдём на таблетки. — А без этого никак? — взволнованно поинтересовалась Майя. — Я их и делать-то не умею, да и вряд ли Антон дастся, а папа у нас в командировке. — Не переживайте по этому поводу, делать могу и я, это во всяком случае эффективнее будет, чем полный курс таблеток. — Ну если так, то хорошо. — Тогда я завтра к двум часам приду, сделаю укол и ещё раз Антона осмотрю, — рассказал о своих планах врач, обуваясь.–_–_–_–_–_–
Выйдя из дома Антона, Арсений тяжело вздохнул. Было сложно. И всё-таки несмотря на специализацию ему не так часто удаётся присутствовать при подобных концертах. Попов решил, что следует немного расслабиться и перевести дух, потому что завтра намечался тоже весёлый денёк. Повезло, что хоть с работой на сегодня было всё. Приём он провел рано утром, а последний вызов был именно к Антону. Было решено позвонить Павлу и, если тот свободен, то съездить вместе пообедать. — Але, Паш, можем встретиться? Ты свободен? — сходу спросил Арсений, когда услышал, что абонент взял трубку. — Отлично, тогда в нашем кафе, — улыбнулся мужчина и сбросил трубку, попращавшись. Арсений неспеша пошёл к машине, вдыхая прохладный осенний воздух, стараясь отпустить все тяжести дня.–_–_–_–_–_–
— Что за срочность? Вроде несколько дней назад виделись, — спросил Паша, как только подошёл к другу, сидящему за любимым дальним столиком. — Не поверишь, у кого я сейчас на вызове был, — заинтриговал Попов. — Ну скорее всего ты сменил квалификацию и был на вызове у Филиппа Киркорова, — посмеялся Воля. — Паш, ну вот и как с тобой продумывать план, как проучить Шастуна, если ты и тут прикалываешься? — Так ты у Антона был? — уже удивлённо переспросил преподаватель. — А я думал вновь халтурит. — В этот раз нет. Действительно плохо, — рассказал Арсений. — Ангина у него. Мама вызвала на высокую температуру… — О как, — заинтересовано хмыкнул Павел, перебивая друга. — Как сейчас? Только было Арсений хотел рассказать про кошмар, который произошёл, как над головой послышался голос официанта: — Уже ознакомились с меню? Что будете заказывать? — дружелюбно спросила молодая девушка, держа в руках небольшой блокнотик и карандаш. Павел обречённо вздохнул. Ну почему на самом интересном месте? — Да, конечно, — улыбнулся Арсений, посмотрев на раскрытое меню. — Мне пожалуйста, устрицы и красное полусладкое, — он обвел пальцем нужные блюда в меню, чтобы девушке было понятнее. Павел удивленно вскинул брови, но, чтобы не задерживать девушку, быстро заказал чай и круассан и, дождавшись, пока официантка отошла перевёл заинтересованный взгляд на Арсения. — Боже мой, Арсений Сергеевич, что у вас такое произошло, что мы впервые за несколько лет выпить решили? Тебе Антон, что, замуж выйти предложил? — посмеялся Паша, откладывая папки с меню в сторону. — Да иди ты знаешь куда… — не оценив шутку друга, сказал Попов. — Я впервые за всю работу педиатром столкнулся с настоящей истерикой у подростка из-за укола. — Что всё настолько серьёзно? — уже без сарказма и шуток спросил Павел. — Я маленьких детей от силы десять минут уговариваю, а тут мы сорок минут вокруг да около ходили, даже пришлось идти против своих убеждений и колоть насильно, — тяжело вздохнув, рассказал всё педиатр. К этому моменту официантка принесла заказ. — Я и не думал, что Шастун чего-то боится такого, да ещё и так, — растерянно ответил Паша, перед этим поблагодарив официантку. — А я думал? Столько лет его веду, всегда спокойный, шутит даже…а тут даже на уговоры не поддавался, — было видно, что Арсу тяжело далась вся эта ситуация. Арсений действительно очень переживал. Сегодня он впервые перешёл свои же принципы. — Действительно неожиданно, — задумчиво сказал Павел. — Так ведь и не скажешь. — Угу, — кивнул врач и отпил немного из бокала вина. — И что как потом? Как всё прошло? Арсений опять вздохнул. Да и прошло, судя по всему, тоже плохо. А предстояло ещё и завтра, да и не только. — Плохо, кое-как потом успокоил. А нам ещё три дня уколы антибиотика колоть, — смотря куда-то в окно, на выдохе ответил мужчина. — А почему «нам»? — не понял Воля. — Уж поверь, лучше, чем сегодня не будет. Его мама на работе весь день, укол ставить мне ему, да и без помощи. — Сил тебе, — похлопав друга по плечу в знак поддержки, ответил Паша. — Сейчас вот я тебе не завидую, — припомнил он предыдущий разговор в кафе. Дальше обед продолжался более спокойно. Друзья болтали на разные темы, стараясь не затрагивать работу.–_–_–_–_–_–
— Антон, в два часа придёт Арсений Сергеевич, он проведать тебя хотел, — собираясь на работу, предупредила Майя. — Чтобы все таблетки выпил, горло полоскай чаще, будет плохо, пиши. И ради бога, слушайся, пожалуйста, Арсения Сергеевича, ладно? — Хорошо, — зевая, ответил Антон, которого подняли в восемь утра, дабы дать наставление о лечении. Поэтому сейчас подросток сидел сонный, закутанный в одеяло, и слушал огромный поток информации в пол уха. — Всё, я ушла, — крикнула из прихожей женщина, и сразу же послышался хлопок закрывающейся двери. Шастун по возможности старался выполнять указания мамы, но в большинстве своём просто валялся на кровати, иногда проваливаясь в некрепкую дрему.–_–_–_–_–_–
Антон сонно разлепил глаза, опять заснув. И в этот раз проснулся от назойливого звонка в дверь. Парень лениво обмотался в одеяло и пошёл открывать дверь. Как и обещала мама, пришел Арсений Сергеевич, который снова, как и вчера по-доброму улыбался. Однако Антон больше не доверял этой улыбке. Ничего хорошего. — Извините, мамы нет дома, не могу открыть, — с наигранной досадой сказал подросток, после того как Арсений ещё раз постучал в дверь. Возможно, это поможет и мужчина свалит. Хоть и маловероятно, но ведь есть шанс. — Очень остроумно, — послышался весёлый голос врача. Его явно веселила эта ситуация, что не скажешь об Антоне. — Открывай. Шастун вздохнул, но дверь открыл — Привет, Антош. Как себя чувствуешь? — с порога поинтересовался врач. — Нормально, — как-то отстраненно ответил подросток, даже не поздоровавшись. Шастун отошел от двери, дав врачу зайти в квартиру и, облокотившись о стенку плечом, молча наблюдал, как мужчина разувается и по-хозяйски вещает пальто на крючок. — Ты сегодня снова не в настроении? — спросил врач, проходя вслед за парнем в его комнату. Арсений уже понял, что Антон не особо-то рад его приходу. А Шастун и не мог быть в настроении, когда к нему домой приперается врач, который вчера безбожным образом сделал укол, даже не давая нормально поболеть. — Ладно, там тебе Павел Алексеевич привет передавал, а ещё просил хорошенько проучить за все потрёпанные нервы, — как бы в серьёз говорил Попов, но заметив испуганный взгляд Антона, поспешил успокоить. — Я шучу, Тош, не бойся. Вздохнув с облегчением, Антон даже позволил себе немного расслабиться, правда ненадолго. — Антош, давай-ка я тебя сейчас осмотрю, разберёмся с одним делом, а потом будем чай пить, я сладенького тебе принёс, — рассказал план действий Арсений. — Это какое дело? — недоверчиво спросил подросток. — Антош, всё расскажу, но позже, — не желая пугать мальчика с самого начала, отвертелся педиатр. — Не переживай и не порть себе нервы раньше времени. Антон же не мог так просто отпустить факт какого-то дела, да ещё о котором не стоит переживать, поэтому вовремя осмотра всё выспрашивал Арсения Сергеевича, пытаясь выведать подробности этого «дела», но тот ловко сходил с темы, юлил, чтобы не напугать парня раньше времени. — И улучшений нет и ухудшений, — закончив с осмотром, заключил педиатр. — Угу, здорово, — невесело кивнул Шастун. — Что за дело? Арсений на минуты замялся и тяжело вздохнул, что очень не понравилось подростку, но наконец начал говорить: — Понимаешь, Антош, нужно лечить твою ангину. Три дня придётся делать уколы, а потом уже таблетки и ничего более, — попытался как можно мягче рассказать Арсений. Он положил руку Антону на плечо в знак поддержки, но подросток тут же отшатнулся в сторону, испуганно посмотрев на врача. — Арсений Сергеевич, ну не надо, пожалуйста, давайте просто таблетками? — пытаясь держать эмоции в руках, попросил Антон. — Тош, давай мы не будем портить друг другу нервы, ты уже взрослый мальчик, должен понимать, что всё серьёзно, поэтому и такое лечение, — ласково, но рассудительно объяснил ситуацию подростку Арсений, видя, как по щекам того начинают катиться первые слезинки. — Я сейчас всё приготовлю, а у тебя лишь она задача — не накручивать себя. Арсений вновь ушёл, слыша за спиной тихие всхлипы подростка. Вернувшись, он увидел ту же картину, что и вчера: Антон сидел, прижав ноги к груди, и плакал, положив голову на колени. — Антошенька, ложись на животик, солнце, — стоя со шприцом в руке, ласково попросил врач, но увидел вновь отрицательное мотание головой. Тяжело вздохнув, Арсений всё-таки решил спросить. — Почему? — Вы специально сделаете укол больнее, чтобы проучить меня, — смотря на врача выпалил подросток. — Антон, это была шутка, да, не самая удачная, но шутка. Я не хочу причинать тебе боль намеренно, я же не садист, — по-доброму улыбнулся врач. — А по-моему врач и садист это синонимы, — обиженно произнёс Антон, отвернувшись к окну. Отложив инъекцию, Арсений сел на кровать Антона и обнял того, давая понять, что сегодня насильно ничего делаться не будет. — Не знаю из-за кого у тебя такое мнение о врачах, ну уж поверь, я ни за что не стану причинять боль специально, выбирать самое худшее лечение, чтобы пациента помучить, — увидев, что Антон хочет что-то сказать, Арсений опередил подростка. — И поверь, лучше такое лечение, как у тебя. Три дня уколов вместо десяти явно лучше. — Опять будет больно, — прохныкал Антон. Шастун, возможно, даже и хотел лечь сам и просто подождать пока закончится весь этот кошмар, но не мог. — Совсем немножко, обешаю, — ласково успокоил Арсений, погладив подростка по голове. — Давай ты ляжешь сам, как большой и смелый мальчик, а я быстренько все сделаю и пойдем чаевничать, хорошо? — Я не могу, — обречённо всхлипнул подросток. — Просто не могу. — Если ты не можешь из-за внутренних барьеров и страха, то я помогу тебе лечь. — Нет, — тут же испуганно вскрикнул Антон и сразу же пожалел об этом. Болевшее горло дало о себе знать ещё ярче. — Не надо как вчера, — уже тише попросил он. Арсений вздохнул, понимая, что легче сегодня не будет. И как заметил мужчина, Антон стал ещё испуганнее после вчерашнего. Что только усложняло ситуацию. — Как вчера не будет, я тебе обещаю, — продолжая обнимать ребёнка за плечи, пообещал врач. — Держать я тебя не буду, но тебе нужно будет пересилить себя и лечь самостоятельно. Арсений Сергеевич не подгонял ребёнка, времени у них было много. На сегодня это был последний «вызов», а так как Арсений был холостяком, то и дома ждать его было некому. — Я не могу, страшно очень, — закрыв глаза, произнёс Антон. Слёз, на удивление, почти не было, что не могло не радовать педиатра. — Понимаю тебя, Антош, прекрасно понимаю. Укольчик сделать придётся всё равно, лучше уж ты сам ляжешь спокойно, минутка и всё закончится, — всё также мягко говорил врач, по-доброму смотря в зелёные глаза подростка. Зрительный контакт часто помогал. В напряжённом молчании прошло десять минут. Каждый думал о своём, не озвучивая ничего вслух. Антону хотелось скрыться, понять, что это сон, и проснуться, ну или чтобы это оказалось очередной не смешной шуткой Попова. — Ну так что, ляжешь? — всё-таки спросил врач. — Я не знаю, — Антон глубого вздохнул, задумавшись. Почему-то сейчас ему не хотелось расстраивать Арсения, но и ложится добровольно и самому было как-то странно и страшно. — Антош, ты же время тянешь. Чем быстрее ты ляжешь, тем быстрее закончим. Шастун ещё раз испуганно посмотрел на врача и наконец лёг, но стоило только животу сопрекоснуться с постелью, как Антон попытался вскочить, поняв, что не сможет. — Оп-оп, тихо, лежи, — аккуратно придержав подростка за спину, сказал Арсений. — Ты же уже лёг, справился с собой, зачем же теперь вскакивать? — Но, Арсений Сергеевич, я хочу встать, — испугавшись, жалобно попросил парень, чуть приподнимаясь на локтях. — Знаю, давай пока просто полежишь. Я ничего не делаю, — вернув ребёнка в лежачее положение и продолжая поглаживать того по спине, сказал Арсений Сергеевич. — Просто если ты сейчас соскочишь, то настроиться будет тяжелее, а ты вон какой молодец, спокойно лёг, дело за малым осталось. Время стало тянуться невыносимо медленно, хотелось разом всё прекратить, но в тот же момент было страшно до чёртиков. — Ну что, Антош, настроился? — поинтересовался педиатр. Но прозвучало лишь тихое «не-а». — Антош, ну время оттягивать можно до самого вечера, но от этого ты только больше себя накручиваешь, давай я быстренько уколю, и забудешь про всё, как страшный сон? — Хорошо, — тихо и неожиданно согласился подросток, уткнувшись носом в подушку. — Какой же ты умничка! — не жалея похвалы, улыбнулся врач, уже приготовившись делать укол. Приспустив одежду мальчика, Арсений быстро прошёлся спиртовой салфеткой по коже и успел ввести иглу, когда Антон резко произнёс. — Я передумал! — Антошка, я уже иголку ввёл, осталось лекарство, — посмеялся Арсений. — Нет, я передумал. Я точно передумал, — по-настоящему испугался Антон, поняв, что сейчас будет. — Уберите, — попросил он тихонько и жалобно, но в следующую секунду болезненно заскулил, приподнимая верхнюю часть тела, почувствовав сильное жжение. — Ай, больно, хватит. Арсений свободной рукой погладил мальчишку по спине. — Тише, солнце, всё хорошо, расслабься. Антон расслабляться не спешил. Боль противно распространялась внутри и начинала жечь ещё больше. — Не надо, уберите. Вы же мне обещали, — просипел подросток, что вот-вот и снова предательски разрыдается. Слёзы уже начали активно собираться в глазах. — Перестаньте. Мне правда больно. Арсений посмотрел на шприц и с сожалением отметил, что он не успел ввести ещё и половины содержимого. — Солнышко, ну тебе тогда ещё раз надо будет настраиваться, мне вводить иголку, оставшееся лекарство, лучше сейчас с этим закончить, — перестав вводить препарат, ласково сказал Арсений. — Я знаю, что лекарство болезненное, но осталось немного потерпеть. Конечно, Попов слегка преукрасил, так как препарата осталось ещё много, но об этом Антону и не обязательно знать. — Котёнок, продолжаем? — вопрос был скорее риторическим. В любом случае закончить надо было. — Угу, — кивнул мальчик, после чего вновь ощутил боль от лекарства. — Умничка, солнце, — успокаивающе говорил педиатр, одной рукой поглаживая детскую спину, а второй понемногу вводя препарат. Боль становилась всё сильнее и вскоре успокаивающе слова Арсения перестали помогать совсем. Антон старался терпеть из последних сил, но не вышло. Слёзы вновь ручьём потекли по щекам и Шастун вновь уткнулся носом в подушку, стараясь сделать хотя бы всхлипы не такими громкими. Снова было стыдно. — Антоша, золотце мое, буквально несколько секунд и всё, — ласково прошептал врач. — Хватит, — обесиленно пробубнил парень, что педиатру пришлось напрячь слух, чтобы услышать его. — Я больше не хочу. Не надо. Антон совсем расклеился: тело начало непроизвольно трястить, вздрагивая ещё больше от всхлипов. Шастун с трудом втягивал сопли, чтобы все они не затопили подушку, как сделали это уже слезы. — Всё, солнышко, ты молодец! — доведя поршень до конца, похвалил ребёнка врач и сам со спокойной душой выдохнул. Самой ужасное позади. — Успокаивайся, потихонечку, мой хороший, а то вон весь трясёшься. Вернув одежду на место, Попов сначала просто гладил мальчика по спине, благо тот, не пытался оттолкнуть старшего. Постепенно слёзы перестали течь с такой силой, дрожь в теле ушла, осталась лишь несильная головная боль после истерики. — Ну как ты, Антош? — поинтересовался педиатр. — Более менее, — перевернувшись на спину, ответил Шаст, с долей обиды в голосе. — Вы там что-то про сладенькое говорили? — Про сладенькое, — обняв приподнявшегося подростка, подтвердил Арсений. — Ты злишься на меня? — Немного, — не стал скрывать Антон. — Было больно, — пожаловался он. — Я знаю, Антош, но это лекарство такое. Я правда старался аккуратнее, — грустно улыбнулся Арсений, прижимая кудрявую макушку подростка к свой груди. — Не обижайся. Я не желаю тебе зла. Мне хочется, чтобы ты поскорее выздоровел, — он ласково погладил Антона по голове. — Ты же и сам хочешь поскорее выздороветь? Пойти в школу, разве нет? — в шутку спросил Арсений, зная, что дети ненавидят учиться. А такие как Антон тем более. — Хочу к друзьям. На уроки не хочу, — честно ответил Антон. — Мне не нравится шесть часов сидеть и слушать нудные лекции учителей из учебника. — Ну ладно, пойдем чай пить. Заодно мне расскажешь, что тебе ещё не нравится, — улыбнулся мужчина и напоследок похлопал мальчишку по спине, прежде чем отстраниться. — Уколы мне тоже не нравятся. — Это я уже понял, — коротко ответил врач, посмеявшись. — Наливай чай, я там шоколадку вкусную принёс. Услышав про шоколадку, Антон повеселел, уж что что, а сладкое он любил. За весёлой беседой и чаем время летело быстро, обида потихоньку забылась, а на лице подростка начала появляться улыбка. Перед уходом Антон даже соизволил сам обнять Арсений.–_–_–_–_–_–
В таком ритме прошли ещё два дня. В два часа дня приходил Попов, осматривал Антона, а потом начинались долгие уговоры. И если на второй день на всю процедуру ушло двадцать минут, то на третий день такого прогресса не было. Антон нивкакую не соглашался на укол, оправдываясь тем, что у него ещё от предудущих инъекций болит попа. — Антон, мы с тобой на рекорд идём, — обнимая дрожащего ребёнка, шутил Попов, когда уже прошло больше сорока минут, а шприц с лекарством так и лежал на тумбочке. — Не хочу, я устал от них уже, — хныкал подросток. — Может, я сегодня уже начну таблетки пить? — Нет, солнце моё, так дело не пойдёт, курс надо закончить, — чуть строго сказал Арсений, задумавшись о том, как поскорее закончить с неприятной процедурой. — Я не хочу, — протестовал мальчик. — Знаю. — Я боюсь, — не унимался Антон. — И это я знаю, — немного устало ответил врач, вздохнув. Подобные уговоры и часовые подготовки к уколу выматывали его не меньше, чем Антона. — Это больно, — предпринял ещё один аргумент Шастун, жалобно смотря на Арсения. Он всё ещё пытался надавить врачу на жалость, хотя уже понял, что педиатр на них не ведётся. — Я знаю, Тош, немножко, конечно, потерпеть придётся. Не бывает же в жизни всё просто так, — погладив Антона по голове, мягко сказал педиатр. — Давай, котик, ложись на животик, не тяни время. — Но я не хочу, Арсений Сергеевич, — чуть возмутился Антон, капризно дернув ногой. — Я тоже много чего не хочу, — снова вздохнул врач. — Ну всего же немного потерпеть, Антон. Ложись, пожалуйста. Шастун мотнул головой. — Хорошо, — Арсений уже на остатках терпения сам стал укладывать Антона на живот, потому что понимал, что по-другому укол либо не сделается, либо всё это затянется до прихода Майи с работы. — Арсений Сергеевич, вы что делаете? — запаниковал подросток. Он уже порядком расслабился и думал, что врач теперь всё будет делать добровольно, поэтому для него это было неожиданно. — Я не хочу. Я против, пустите меня, — Шастун пытался сопротивляться, но врач удерживал его за поясницу, не позволяя встать. — Лежи, пожалуйста, спокойно, Антош, — попросил Арсений Сергеевич, приспуская штаны. — Только представь, что укол был бы сделан ещё час назад, если бы ты не тянул время, — говорил мужчина, чтобы немного отвлечь, пока сам обрабатывал спиртовой салфеткой небольшой участок ягодицы. — Так что давай поскорее с этим закончим. Это же все быстро пройдет, ты скоро забудешь об этих уколах, — продолжал успокаивающе шептать мужчина, собирая кожу в складку и быстро вводя иглу в мышцу. — Ай-а, вы же обещали, — захныкал Антон, чуть приподнявшись на локтях, когда почувствовал покалывание, которое почему-то в этот раз ощущалось гораздо больнее. То ли, ягодицы сами по себе уже болели, то ли Арсений не дождался пока мыщца полностью расслабиться. — Больно. — Тише-тише, золотце, лежи спокойно, — одной рукой вернув подростка в лежачее положение, попросил педиатр. — Сделай сейчас глубокий вдох, а затем медленно-медленно выдыхай, тебе нужно расслабиться. — Не могу, — скулил подросток, уткнувшись головой в подушку. — Ты всё можешь, попробуй, — терпеливо ждал Попов. Не желая больше тянуть, Антон выполнил просьбу педиатра. Как только подросток немного расслабился, Арсений начал понемногу вводить лекарство. — Ну хватит уже, — спустя пару секунд промычал Шастун, сжав краешек подушки. — Антош, посчитай вслух до десяти, — ласково попросил врач. Это просьба заставила Антона подумать, что Арсений сошёл с ума, ну вот зачем ему сейчас, чтобы Антон считал. — Давай-давай! —Да не буду я считать, — психанул Антон, утирая слёзы, которые потихоньку начинали скатываться по щекам. — Хватит, мне больно. — Просто попробуй, тебе станет полегче, — попробовал уговорить врач, продолжая понемногу вводить лекарство. — Да я что, дурак, чтобы считать? — разозлился парень, начав дергать ногой. — Вам надо вы и считайте. Хоть до ста, — нагрубил он. — А мне больно, отпустите меня. Шастун старательно пытался терпеть, сжимая уголок одеяла в одной руке и край подушки в другой, но долго так тоже сдерживаться не получалось, поэтому по итогу он упал головой на постель, протяжно проскулив он нарастающей боли. — Я считать могу, но от этого тебе легче не станет, а счёт очень хорошо отвлекает, а ещё разговоры, — не обращая внимания на колкости, ответил Арсений, доводя лекарство до конца. — Всё, ёжик, закончили! Молодец. — И почему я ёжик? — возвращая одежду на место, спросил Тоша, утирая ладонью слёзы. — А потому что такой же колючий, — проведя ладонью по кудряшкам Антона, весело ответил Арсений, присев на кровать. — Огрызаешься, возмущаешься, колкости бросаешь. — Мне просто страшно, — оправдывал себя подросток, сложив руки на груди и надув щёки. — Понимаю тебя, Антош, — мягко улыбнувшись, сказал Попов. — Не дуйся, а то хомячком буду называть. — Не надо меня хомячком называть, — чуть возмутился Антон, но руки с груди убрал и постарался сделать лицо попроще. — Я подумаю над этим, — Арсений обнял Антона, погладив его по спине–_–_–_–_–_–
Чат класса разрывался с самого утра, разбудив оповещениями Антона. Восьмой день болезни шёл крайне хорошо, симптомы постепенно сошли к минимуму, лечение помогало, что не могло не радовать подростка. Через несколько дней надо было сходить к Арсению Сергеевичу за справкой, чего делать вообще не хотелось. Но до этого далеко, сейчас Антона беспокоило жужжание телефона. Антон открыл чат и не слабо так удивился, когда увидел, что за всё время его одноклассники успели написать более тясячи сообщений. — Ну нихрена себе, — не сдержался подросток. — Куда же смотрит Павел Алексеевич пока они так яро на его уроке переписываются, — усмехнулся Шастун. Ирина Кузнецова: Я опоздаю, передайте Пашке, что я у врача. 8:31Данил Лебедь:
Его пока нет.
8:37
Ирина Кузнецова: Здорово, может быть, я успею до этого прихода. 8:37 Антон пролистал чуть вниз. У него не было желания вычитывать все сообщения. Сергей Матвиенко: Мы короче это дошли до завуча. 8:51Дмитрий Позов:
Его не будет всю эту неделю. Он на больничном.
8:57
Татьяна Семеновна сказала, чтобы мы сидели молча и никуда не уходили.
8:58
Сергей Матвиенко: Да, но мы можем сходить в бк) 8:58Данил Лебедь:
Отлично, встретимся у выхода
9:00
Ирина Кузнецова: Я тогда сразу к бк подойду 9:03 Антону посмеялся, дочитав сообщения в группе. Он ни разу не удивился, что его одноклассники сразу смотались в кафе. Но информация о том, что Павел Алексеевич заболел весьма заинтересовала Антона. Арсений Сергеевич вроде бы ничего про это не говорил. «Он бы, наверное, всё равно упомянул, если бы его друг заболел» — подумалось Шастуну. Он отложил телефон, перед этим, на всякий случай выключив уведомления в чате с одноклассниками и снова укутывшись в одеяло, уснул досыпать.–_–_–_–_–_–
— Шастун начинает и меня подбешивать, — допивая свой кофе, возмущался Попов. В это время у него в кабинете сидел Паша, откровенно смеявшийся над другом. — Сказал ему, приди, Антошенька, двадцатого, выпишу справку, так сегодня у нас уже двадцать седьмое, каникулы через неделю, а он не учился толком, — вздыхая, твердил Арсений, пока в дверь не постучали. Спустя минуту в проёме появилась кудрявая макушка девятиклассника. — Павел Алексеевич? Вы же на больничном, — не обращая внимание на педиатра, удивился Антон, даже забыв поздороваться. — А ты разве не видишь, что я сижу у врача? — поинтересовался Павел Алексеевич. — Выйди и зайди, как положено, с приветствием и как полагается прилежному ученику! Антон, опустив голову, вышел из кабинета, хотелось свалить, да и впринципе радость-то какая, целый трех уроков не будет. Но, решив не нарываться на гнев Павла Алексеевича и Арсения Сергеевича, вышел. — А вот теперь пришло время отомстить, — шёпотом сказал Арсений другу, приготовившись отыгрывать спектакль. Театр двух актёров. В дверь снова постучались, Антон вошёл, поздоровался, смотря в пол. — У меня обед! — вдруг серьёзно заявил педиатр, от чего Паша чуть не свалился со стула, пытаясь подавить смех. — Придёшь двадцатого октября, и меня не волнует, что сегодня уже двадцать седьмое. — Да какой обед, Арсений Сергеевич? Обеденное время у всех в час, а сейчас только девять утра, — возмутился Антон, посмотрев время на наручных часах. — Мне справка нужна…желательно с освобождением от физкультуры, — уже мягче сказал парень, неловко улыбнувшись. — А двойка по литературе и русскому не нужна? — подключился Павел Алексеевич. — Ты где, Шастун, паразит такой, неделю пропадал? — Болел, мне плохо было, — соврал подросток. На самом деле выздоровел он уже давно, но вот в школу ходить как-то не хотелось, особенно когда началась серия контрольных перед завершением четверти, а он и так пропустил все важные темы из-за болезни. — Не долечил я тебя выходит, Антошенька, — наигранно вздохнул Арсений Сергеевич. — Я тогда сейчас с Павлом Алексеевичем обсужу наилучшее лечение для тебя и приступим к исцелению. Антон испуганно посмотрел сначала на классного руководителя, а потом на педиатра. Он неосознанно сделал шаг назад и, случайно запнувшись о ростомер, упал, приземлившись прямо на попу. — Ай, не надо, — взвизгнул тот, пытаясь встать, но из-за подступившего страха это выходило жалко, получалось только барахтаться на полу, словно рыба выброшенная на берег. Арсений встал из-за стола и подошёл к подростку, который попытался отползти подальше, но, когда сзади оказалась стена, понял, что бежать некуда. Попов посмеялся, наблюдая за всей этой картиной, но помог Антону подняться, держа потом подростка за плечи, чтобы тот не смог свалить. — Ну, Антош, долго ты нам с Павлом Алексеевичем нервы мотать будешь? — строго поинтересовался педиатр. — Я больше так не буду, честно, — извинялся Антон, пытаясь выбраться. — Знаем мы твоё «не буду», — перебил подростка врач. — Как вы думаете, Павел Алексеевич, сколько ему уколов сделать, два или три? — Э, нет, какие уколы? Я здоров! — начал кричать подросток, рьяно пытаясь освободиться от рук педиатра. — Думаю, что этому двух уколов мало будет, давайте три, — поддержал шутку Павел. — Я и подержать помогу. — Не надо, я правда, честно-честно больше не буду, — слезливо произнёс Антон. — Нет, знаешь, как говорят: «не доходит через голову, дойдёт через жопу», — выпалил учитель, подходя ближе к подростку. Понимая, что они достаточно помучили парня, Арсений ослабил хватку, позволяя подростку выбраться. Ощутив свободу, Антон в этот же момент ловко прошмыгнул к двери и свалил, оставляя в кабинете двух ржущих друзей. Посмеявшись, Арсений вернулся на рабочее место и достав небольшой листочек из стопки таких же, что-то чиркнул ручкой и передал другу. — На, справка для Антона, — улыбнулся врач. — Я знаю, как вас потом задолбят в школе без нее. Но передай Антону, что освобождение на неделю, как штраф, вместо двух, а в следующий раз вообще писать не буду. — Спасибо, Арс, — поблагодарил Паша и убрал справку в свою сумку. — Да не за что, — отмахнулся врач. — Ты когда, товарищ больной, свой больничный закрывать будешь? Или тоже как Шастун ещё неделю поваляешься? — Завтра приём у терапевта, — поделился преподаватель, вздохнув. — Эх, так хорошо дома сидеть, отдыхать, не представляешь. Но мне больше не продлят больничный, да и на работе дел целая куча, я и так уговорил врача мне «справочку» на выходные-отходные выписать. — Хватит отдыхать, пора работать, — несильно ударил ладонью по плечу друга Арсений. — Я вот работаю и не жалуюсь. — Ты в Египте отдыхал, жук, — припомнил Павел. — Отдохнул на море и выпендривается.–_–_–_–_–_–
На следующий день, придя в школу и не увидев Павла Алексеевича на рабочем месте, Шастун откровенно обрадовался. Видеть классного руководителя не хотелось от слова совсем, учитывая вчерашний инцидент. Но в школу идти надо было. Преподаватель не появился на рабочем месте и к концу третьего урока, поэтому его девятый «А» ликовал по полной программе. Сегодня у них стояло шесть уроков, половины из который из-за болезни классного руководителя могло и не быть, потому, подняв четвёртый и пятый урок на место первого русского и литературы, подростки начали ликовать, что можно будет пораньше свалить домой. Но их радость моментально растворилась, как дым в воздухе: к четвёртому уроку к кабинету русского языка подошёл Павел Алексеевич. — О, Шастун, а ты уже выздоровел? — с усмешкой спросил преподаватель. — Да я смотрю, вы тоже не хвораете… — Ещё одно слово, Шастун, и останешься ты без оценки по моим предметам, а ещё я точно буду знать, кто будет делать генеральную уборку в кабинете. — Но… — А ещё попрошу врача, чтобы справки с освобождением тебе не давал, — вручив Шастуну справку, договорил Павел Алексеевич. — Отнесешь ее завучу. Она как раз по твою душу спрашивала меня. — Спасибо, зайду, — невесело кивнул Антон, забирая справку у учителя. — И Арсений Сергеевич просил передать, что если ты ещё будешь мотать нам нервы, то освобождения он тебе не будет выписывать, — усмехнулся Павел Алексеевич, взъерошивая парню волосы. — А пока со штрафом вместо двух недель, одну всего лишь не будешь ходить на физкультуру. — Угу, — обречённо вздохнул Антон. «В принципе и одна неделя неплохо, лучше чем ничего» — успокоил себя этой мыслью Шастун. Что же, Антон определённо понял, что с Павлом Алексеевичем и Арсением Сергеевичем шутки плохи.–_–_–_–_–_–
С того момента прошла неделя, и Шастун и вправду старался быть послушным учеником, но всё-таки не всегда мог сдержать себя. И поэтому когда, Антон насолив математичке за то, что она опозорила его перед всеми одноклассниками у доски, сразу же поспешил домой, пока о его выходке не прознал классный руководитель. К тому же, нельзя это назвать баловством, так…ерунда, математичке всего несколько острых кнопок вопьются в ее мягкое место. Однако только он было выдохнул, когда миновал школьные ворота, как увидел рядом стоящего Арсения Сергеевича. — Оп-оп, — остановил его педиатр, хватая за руку. — Куда это мы так спешим, Антош? — Э, мне надо срочно домой, — находу придумал подросток, пытаясь высвободиться из хватки, но Арсений предусмотрительно крепко его держал. — Мы сейчас подождём Павла Алексеевича и спросим, как ты себя ведешь, а потом на все четыре стороны, хоть к черту в зубы, — Арсений поудобнее перехватил Антон, прижав его спину к своей груди и положил руки на плечи, придерживая, чтобы парень никуда не ускользнул. — Да не надо, пустите, что вы меня как маленького держите, — возмутился Антон. Как же было стыдно вот так стоять в обнимку с педиатром, когда вокруг то и дело шныряют учителя и школьники. Стоило Антону покраснеть от стыда, как на горизонет замаячили Димка и Сережа. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич. А ты чего это, Антон? — удивленно спросил Позов, увидев Шастуна, которого к себе прижимал Арсений. Друзья хоть и не относились к участку Попова, но его знали. Матвиенко поздоровался следов, искосо смотря на Антона. — Здравствуйте, ребята, — улыбнулся врач. — У нас с Шастуном особая любовь, — пошутил он и нагнулся к лицу парня. — Да, Антошенька? — Да нет же, — разозлился Антон. Димка соболезнующе похлопал друга по руке, а Матвиенко, не став сдерживаться, засмеялся. — Совет Вам да любовь, — посмеялся Серёжа. Димка что-то пробубнил и увёл Серёжу за собой. Друзья Антона ушли, оставив друга с педиатром. Шастун же покраснел ещё больше. — Не шкодишь больше? — поинтересовался педиатр, улыбаясь. — Да что вы, Арсений Сергеевич, больше ничего не делал плохого, — нагло врал Шаст. — Ну сейчас и узнаем, вон уже и Павел Алексеевич идёт, — заметив выходящего из дверей школы друга, сказал Арсений. Сравнявшись с Арсением и Антоном, Воля быстро поздоровался с другом, обменявшись рукопожатиями. — Ну как, Павел Алексеевич, больше не треплет нервы Антошка? — важным голосом интересуется педиатр. — Вот не поверите, Арсений Сергеевич, за всё время не единой жалобы. После этой фразы Антон со спокойствием выдохнул. Классный руководитель ещё не узнал о его пакости, поэтому можно было и не переживать. — Ну раз так, Антон, можешь идти, — отпустив подростка, сказал Арсений. Не задерживаясь ни на минуту, Антон быстро попрощался с преподавателем и педиатром. А после быстрым шагом постарался как можно быстрее свалить. — Неужели подействовало? — спросил врач, как на телефон Воли поступил звонок. — Да, я понял. Конечно, я приму меры, — говорил преподаватель, замечая, как друг начинает смеяться. Сбросив вызов, Паша стукнул себя ладонью по лбу. — Вот засранец, надо было его в тот раз действительно проучить, — громко ругается преподаватель.