Подарок бессмертному

      Утром кинув адрес Серёже, мы сели завтракать. Я правильно понял, что кот при Антоне и слова не скажет. А остаться с усатым наедине времени пока не было.       — Открывайте, — раздаётся в домофон.       — Семнадцатый, — отвечает Антон, нажимая кнопку.       В это время я наконец остался вдвоём с котом на кухне.       — Говори, — обращаюсь к коту.       — Мяу, — с серьёзной мордой отвечает усатый и я бы поверил, но слишком ехидное выражение морды при этом.       Одарив кота самым добрым из моего арсенала взглядом, я красноречиво задержался на его хвосте, сжав покрепче нож.       — Понял, — быстро сориентировался Семён, — Снять последствия ритуала можно… НИКАК! — с мерзким хихиканьем животное сбегает от меня к Антону.       — Утро доброе, — как раз зашёл Серёжа.       — Доброе.       — Ух ты! И с кем? Не подсказывай, лучше скажи, как?!       — Да что это? — расстроено спрашиваю.       — Арс, поздравляю! — влетает на кухню маг и жмёт руку уже мне. Перевернув, вглядывается в вязь рисунка.       — С чем? — устало спрашиваю.       — Нет, я догадался, что в пятницу тринадцатого может произойти всё что угодно, но такое сложно представить даже в самых смелых фантазиях!       — С чем ты меня поздравил? — повторяю вопрос, бросая взгляд на Шастуна облокотившегося на косяк двери.       — С седьмым и последним окольцеванием! — торжественно произносит Матвиенко. — А тебя с первым и последним! — это он повернулся к Шастуну.       — Значит правильно понял, правда надеялся, что ограничится всё помолвкой.       — А на ночь зачем тогда остался? — спрашивает Серёжа.       — Ах ты, кот поганый! Где ты?! Выходи! — вскочив я рванул к двери. Хвост мелькнул в сторону гостиной, где я ночевал сегодня. — Собака блохастая, кастрат доморощенный…       — Что он делает? — недоумённо спрашивает Серёжа.       — Вытаскивает Сеню.       — Кого?       — Кота моего, помнишь я показывал?       — Так он ещё и Сеня, — сладко произносит маг.       — Не за хвост! Только не за хвоооост! Ааааа, насилуют, грабят, истязаюууут!       — Попался! — обрадовался я, вытаскивая чёрного паразита как раз за означенную пушистую часть.       — О, у вас и фамильяр уже есть!       — Что? — удивлённо смотрю на друга.       — У прорицателей бывают фамильяры? — спрашивает Антон.       — Нет, но если пара истинная, то появляется фамильяр. По сути — это хранитель семейного очага, — поясняет Серёжа.       — Убей меня, — прошу.       — Не получится, — качаю головой. — Как я понимаю, теперь и его не выйдет? — Серёжа кивает головой на Шастуна, а сам обращается к коту.       — Ага, — отвечает чёрный прохвост и отобрав хвост, гордо шествует к магу.       — Кот Семён, но можно просто Сеня, — сладко отвечает хранитель, мать его, семейного очага и бросает на меня ехидный взгляд.       — Мы подружимся, — в тон отвечает Серёжа. — А как ты заставил Арса остаться на ночь? — с котом на руках Серёжа ушёл на кухню.       — Арс, мы женаты? — Растерянно спрашивает Антон.       — Похоже на то, — отвечаю.       — А кот говорящий, — у меня вырывается нервный смешок. — А для чего нужен хранитель семейного очага?       — Видимо для того, чтобы всю жизнь трепать мне нервы. Он ведь тоже бессмертный! — с неподдельной горечью восклицаю. — Ещё и Сеня!       — Не обратимо? — правильно понял моё отчаяние Антон. Я лишь кивнул.       Пройдя на кухню, мы заметили небывалое единение душ мага и кота, они молча, но очень раздражающе смотрели на нас.       — Смотри, у Арсения сейчас глаз дёрнется, — шепчет кот.       — Нет, нервы крепкие, — а глаз всё же предательски дрогнул, — были, — закончил друг.       — Почему мы женаты? — спросил Шаст.       — Вы провели обряд единения душ и разделили жизнь. А именно бессмертие Арса на двоих. Ты же знаешь традицию первой брачной ночи? Для магии нужно провести ночь под одной крышей, — пояснил Серёжа.       — Жаль не в одной кроватке спали, — хихикнул кот.       — С этим будут проблемы, — резонно заметил Матвиенко.       — Знаю, — вздохнул кот. — «Мне очень жаль», — произнёс кот обращаясь ко мне.       — Ты всё о нас знаешь? — уточняю у усатого.       — Да, я ваш хранитель.       — Счастье какое, — недовольно замечаю, садясь на стул напротив колоритной парочки.       — А чем грозит нам магический брак? — новый вопрос от Антона.       — Помнишь я говорил про выбор? — дожидаюсь кивка. — Теперь его нет. Это пожизненно, а в нашем случае вечно.       — Развода не существует, — добавляет Серёжа.       — И мы обязаны быть вместе?       — Нет, — поясняю, — правда жениться или иметь другие любовные связи не выйдет.       — Мир вмешается? — предположил Антон.       — Магия. Просто забудь, подставишь другого человека, ты-то теперь бессмертен, — говорит кот.       — Точно?       — Давай проверим, — предлагает Серёжа. Взяв нож.       — Я сам не смогу, — говорит Шаст.       — Арс, давай лучше ты, — переглянувшись с котом предлагает Матвиенко.       — Мне не нравятся ваши гляделки, — комментирую, но всё-таки обхватываю ладонь мужчины и аккуратно делаю небольшой надрез на пальце. Капля выступает на подушечке, провожу пальцем, стирая её.       — Ничего, — удивительно произносит Антон. Улыбаюсь понимающе.       — Милуются, — громко шепчет Серёжа коту. Бросаю хмурый взгляд на друга. И кот, и маг принимают самый невинный вид и смотрят на меня в ответ.       — Я к себе, — поднимаюсь из-за стола. По пути нужно заглянуть в офис.       Антон тоже засобирался на работу.       — Татуировки прикройте, магически одарённые заметят издалека.       — А обычные люди? — спрашивает Антон.       — Они будут видеть обычные татуировки.       — У тебя найдется кольцо для меня? — спрашиваю. — Потом верну.       — Да, у меня в спальне сундук.       В комнате царит полумрак, шторы наполовину задёрнуты, кровать небрежно заправлена, на стуле висит футболка. Сундук был вытащен из ящика комода и поставлен сверху. Куча браслетиков, колец и цепочек предстала перед глазами.       — Лучше серебряное, скроет магию, — говорит Серёжа. Они с котом зашли следом за нами. Спешки и шутки о свидетелях, я старался игнорировать.       — Вот эти, — Антон выложил с два десятка колец. Померив несколько, удобнее оказалось кольцо печатка, похожее на пуговицу с гравировкой «remember».       — Не против, если возьму это? — спрашиваю.       — Бери, — улыбается Шаст, — недавно купил, дарю.       — Не стоит, — отказываюсь.       — Оно мне маловато, вряд ли буду носить, оставь себе.       — Спасибо, — принимаю подарок.       Антон выбирает себе тоже печатку, только квадратную.       — Шутки про кольца? — спросил Шаст оборачиваясь к Серёже с котом. Те переглянулись.       — Горько? — сказали хором.       Скрестив руки на груди, мы уставились на надоедливую парочку.       — Смущаются, — заключил кот, и они вышли из спальни.       Закатив глаза, я заметил улыбку на лице Антона.       — Смешно же, — отвечает на мой вопросительный взгляд.       — Ты же понимаешь, серьёзность ситуации?       — Нет, — честно отвечает Антон.       Махнув рукой, я просто уехал работать.       Куча бумаг, непрекращающиеся звонки, неожиданная поломка оборудования, всё это заставляло забыть о случившемся браке, лишь иногда взгляд падал на кольцо непривычно обхватывающее безымянный палец правой руки и его такую удачную гравировку.       Домой я не дошёл, дополз после репетиции.       Включив свет на кухне, я понял, что впервые за последние две недели меня ждёт ужин в одиночестве. Хотя, аппетита совершенно нет. На столешнице стоит сковородка с запиской. Подойдя я прочитал, что это Серёжа с Антоном оставили мне ужин и убрав еду в холодильник я выключил свет и пошёл спать.       Помню, как было темно, тепло и уютно, я наконец-то остался один в своей спальне уставший так, что даже нет сил думать о чем-то. Сон практически сразу забрал меня в свои объятия.       «Странное место, кажется это когда-то было моим поместьем. Да, точно, я даже знаю, что это за день. За окном начало сентября, тёплые лучи солнца проникают в светлые окна, но почему я вижу это всё снаружи?       Вот я со своей первой женой в столовой, мы о чём-то разговариваем. Подлететь ближе и послушать не получается. Меня тянет в другую часть здания. Почему-то я вижу одного из слуг, он кладет на поднос столовые приборы. Достав из кармана клочок бумаги, я вижу, как его губы шевелятся, читая написанное, вспыхивает алая искра и впитывается в нож. Лист с заклинанием летит в камин сгорая дотла. Дальше, я уже знаю, что будет. Видимо неслучайное падение и моя первая смерть. Картинка мнётся словно лист бумаги.       — Осторожно! — крик долетает до моих ушей, но я, с другой стороны. Это был очередной переезд из города. Снова красная искра и камни летят вниз, пугая лошадей и людей. Меня придавливает камнем и лишь, тогда только начавшееся, знакомство с магом позволяет мне не остаться блинчиком на каменной кладке, и он вытащил меня из-под завала. Дальше открывается то, что я не мог даже представить. День, когда я взошёл на тот злосчастный корабль. Юноши и девушки переговариваются с интересом осматриваясь и не спеша расходиться по каютам. Вот я веду беседу с одним из моих друзей того времени. Пара девушек проходя мимо будто невзначай бросают кокетливые взгляды, прошлый я улыбаюсь им.       А настоящий хочет кричать чтобы тот спустился на сушу и бежал куда подальше! Но это всё прошлое, на которое я не смогу уже никак повлиять. Меня тянет куда-то за угол здания. Фигура капитана, человека которого я никогда не смогу забыть, как же жаль, что он так просто умер при шторме. А вот человек рядом с ним очень странный, его лицо отчего-то не получается никак рассмотреть.       — Он должен захотеть расстаться с жизнью, — доносятся до меня слова. Перчатка на руке неизвестного указывает в мою сторону.       — Поверьте, даже если он сможет выжить, то вряд ли захочет продолжать своё существование, — усмехается капитан пиратов принимая стопку ассигнаций и позвякивающий мешочек.       Как один из берберских пиратов, тем более капитан, мог оказаться в Британии? Видение снова меняется, но я просыпаюсь, с трудом вырываясь из цепких лап сна.       А ведь он прав, мне действительно не хотелось жить, но что бы я ни делал, но никак не мог покинуть этот мир. Отчаяние, ненависть к себе, мерзкое ощущение своего тела, которое казалось отвратительным, грязным и до боли невыносимым.       Когда меня выбросило на берег, я не вставал, надеялся, что надо мной всё-таки сжалится этот жестокий мир и я сдохну.       В результате меня нашёл один пожилой рыбак. Он тогда ещё заметил, что мне повезло остаться целым и невредимым. Какое целым?! Тело регенерировало каждый раз как его рвали, самые глубокие раны заживали не сразу, им требовалось какое-то время, но небольшие царапины, тают буквально на глазах. Лучше бы на том корабле меня просто расчленили и выбросили!       Тело бьёт крупная дрожь, я заворачиваюсь плотнее в одеяло. На улице ещё сумерки, но рассвет уже мягко ступает по крышам домов.       Я не знаю куда себя деть, не знаю, что делать, куда спрятаться? Сознанием владеет страх, гнев, отчаяние, заполняя его, подчиняя. Воспоминания тех недель роятся обрывками картинок в моей голове.       Звонок в дверь вырывает меня из этого состояния. Может Серёжа после очередного свидания? Но почему просто не откроет своим ключом?       Поднявшись, в пижамных брюках и в коконе из одеяла, я спустился вниз. Не глядя, открыл дверь, ожидая, увидеть друга и попросить у него какой-нибудь отвар посильнее.       Но на крыльце стоит высокий мужчина.       — Арс, это всё не случайность! — хватает меня за плечи, эмоции бьют в нём ключом. — Это всё было подстроено, начиная с момента твоей первой смерти!       — Ты… Ты видел? — спрашиваю, узнавая взволнованного Антона.       — Да, — он заходит внутрь и закрывает дверь. Действительно, не стоит восклицать на всю улицу, мелькает приглушённая мысль. — Было видение во сне, там несколько обрывков твоих смертей и… — он замялся, — корабль.       Последнее он добавил, понизив голос.       Меня качнуло, ноги подкосились.       — Арс, — мужчина подхватил меня и помог дойти до дивана в гостиной. А потом вернулся за упавшим одеялом и принёс его, помогая укрыться, видя, что я дрожу. — Как ты? — спрашивает, в голосе тревога. В темноте комнаты я едва могу различить черты его лица.       — Он видел то же, что и ты, — звучит голос кота с кресла.       — Как ты здесь оказался? — спрашивает Шастун.       — Я же не обычное животное, — фыркает Сеня.       — Почему он тоже это видел?       — Во время вчерашнего обряда, твоя кровь оказался у него на губах. Думаю, ты разделил с ним бессмертие, а он получил доступ к твоим видениям.       — Сколько ты видел? — спрашивает, обращаясь ко мне.       — С момента первой смерти до разговора капитана пиратов с каким-то мужчиной, — отвечаю, пытаюсь выплыть из вязких воспоминаний.       — А до сна?       — Ничего.       — Хорошо.       — Почему? — поднимаю глаза на мужчину.       — Не всем нужно знать будущее, — говорит кот. — Я помогу, — вздыхает и спрыгнув с кресла залезает в мой кокон из одеяла. Он ластится к рукам, жмётся к животу и мурлыкает, обнимаю крупного пушистого кота, инстинктивно поглаживая по лобастой голове. Мурлыканье усиливается, дрожь утихает, но смятённые чувства остаются.       Антон молча наблюдает за нами с другой стороны дивана.       — Арс, кто-то не раз хотел от тебя избавиться, — наконец произносит.       — Ты видел его лицо?       — Нет, никак не мог разглядеть. А как выглядел твой слуга, может это он?       — После этого сна, я не уверен, что это был мой слуга. Возможно маг изменил внешность. Человек являющийся моим слугой уже много лет, как мёртв. — вздохнув припоминаю. — Его нашли спустя несколько дней после того инцидента с ножом. Он упал в колодец, вроде как перелом шеи.       Теперь кажется, что не в колодце было дело, но судебной экспертизы тогда, как сейчас, не было. Обнаружили и похоронили.       — Тогда тот маг может быть ещё жив? И есть ли у него единомышленники?       — Жив может быть, продолжительность жизни у магов хорошая, а если он ещё и проклят, как Серёжа, то он просто воскресает каждый раз, как умирает. Но за последние сто лет со мной ничего смертельного не случалось, — задумываюсь. — После корабля ничего, кажется, не случалось, — глухо добавляю. Мурлыканье усиливается.       — Мне очень жаль, — он садится немного ближе и тёплые пальцы сжимают мою ладонь. Чувствую, как его рука дрогнула и сжала крепче.       — Антон? — зову.       — У него видение, — отвечает кот. А в голове мелькает мысль, что сейчас больше шансов, что он увидит прошлое. Перед глазами вновь встаёт картинка капитанской каюты, эмоции вырываются, в комнате будто резко опустилась температура. Из последних сил выдёргиваю руку. Страх, отчаяние, всё повторяется…       — Больше не могу, — кот спрыгивает с моих колен. — Моей магии не хватит, — сообщает он Шастуну.       — Что ты видел? — спрашиваю мужчину. По коже бегут мурашки.       — Прости, — шепчет, а в голосе звучит грусть. Он скидывает куртку на пол и сев ближе, сжимает меня в кольцо рук вместе с одеялом.       — Не надо, — испуганно протестую, но его рука обхватывает мою, насильно сплетая пальцы и сильно сжимая.       — Я разделю твои воспоминания, — упрямо говорит и я чувствую, как его тело вздрагивает, вновь погружаясь в моё прошлое.       Я оказался в коконе, из которого не выбраться, даже руку не могу освободить.       — Позволь ему, — говорит кот.       — Я не хочу, — шепчу.       — Одному тяжело с таким справляться. Прошло чуть больше двух сотен лет, ты хорошо справлялся.       — У меня не было выбора, — отвечаю. — В какой-то момент, мне казалось, что я схожу с ума. Я не хотел еды, не мог спать, сутками варился в кипятке собственного сознания. Безумие тоже путь.       — Хорошо, что ты не свернул на него.       — Я тоже этому рад.       — Сколько раз ты пытался покончить с собой после того случая?       — Много, — отвечаю коту, — очень много.       — Твоё бессмертие — это не проклятье, не думай так.       — А что тогда?       — Жизнь не может быть проклятьем. Да и не в мире дело, у тебя ведь не было судьбы. И к сожалению, как я понимаю, тот кто заплатил тогда капитану, добился своего.       — Но для чего ему это? И почему ты думаешь, что это было его целью? Может он хотел моего сумасшествия?       — Не думаю, ты сам сказал, что ничего за последние сто лет не происходило. Получается, что-либо он своего добился, либо его больше нет. В видении ведь все случаи сопровождались красными искрами магии?       — Да, — соглашаюсь. Я знаю, что кот пытается отвлечь меня разговором, но ставшие более сильными объятия вызывают беспокойство.       — Спроси у Сержа, может он встречал род с таким цветом магии?       — Хорошая идея, — отвечаю.       — Ты воздействуешь на меня сейчас магически?       — Да, — признаётся усатый. — Я ваш хранитель, моя магия только начинает развиваться, но зато действует на тебя. Стараюсь помочь тебе справиться с эмоциями и отвлечься, ничего больше.       — Спасибо.       — Я бы очень хотел помочь, но магии буквально на пару минут осталось.       — Это лучше, чем ничего, — вздыхаю. Пытаюсь взять себя в руки, подготовиться.       — Арс, — тихий вздох над ухом. Мои пальцы отпускают, Антон крепко обнимает меня обеими руками, уткнувшись носом куда-то в область основания шеи.       Чувствую, как магия кота рассеивается, чувства с эмоциями и перемешанными обрывками просмотренных Антоном воспоминаний врываются в сознание, словно прорванная плотина.       — Арс, — тихо повторяет Антон. Бессилие и злость, я буквально ощущаю их исходящие от него, ещё огромная волна горечи и сожаления, она немного гасит мои чувства. Солёные капли срывающиеся с ресниц, оставляя влажные дорожки на щеках. Утыкаюсь в плечо мужчины, стараюсь выровнять дыхание, до боли сжимаю пальцами края одеяла. Почему-то не получается успокоиться, не могу вспомнить, когда плакал в последний раз. Кажется, это было уже очень давно.       Антон продолжает обнимать, мне кажется у него уже весь рукав сырой.       Возвращаюсь в воспоминания, но теперь я вижу их какая-то по-новому.       — Я сопротивлялся, — зачем-то говорю всхлипывая.       — Я знаю, — говорит мужчина и обнимает ещё крепче.       — Он был сильнее, — шепчу, а перед глазами, тот я, изо всех сил, старающихся отползти от пирата, одежда порвана, её клочья разбросаны по койке. Крупная ладонь с грубой кожей с силой опускается мне на спину вжимая в деревянную поверхность, покрытую тонким матрасом с грязным бельём. Мужик смеётся, с размаху шлёпает, заставляя взвыть от боли. Заломанные назад руки ноют, верёвки врезаются в запястья.       — Раны быстро заживали, а сознание не покидало ни на секунду. Почти две недели, — слёзы начинают течь сильнее, — потом он приказал избавиться. Я тогда уже больше не кричал, сопротивляться не было ни сил, ни желания. Его слова всколыхнули надежду. Меня наконец выбросят за борт. Но дальше…       — Они поняли, что ты бессмертный? — шёпот.       — Не думаю, просто посчитали забавным его регенерацию, — высказался кот.       — Он прав, они не наносили смертельных ран. Им не понравилась картина заживления отрезанного пальца. А вот то, что на мне не оставалось следов, в отличие от трёх девушек с моего экипажа. Бедные, они всё ещё были живы… — Помню, как в какой-то момент мне показалось, что команда не выполнит приказ капитана и ад для меня станет вечным. Но в день рождения штурмана, они пили всем составом. Один пьяный матрос сменялся другим, тело разрывало на части. Пьяные крики, смех, пыхтение, стоны боли и отчаяние заполняющее каждую клетку тела. Я чувствовал боль, чувствовал, казалось всё свои внутренности, как появляются новые ссадины, раны, но не мог больше даже открыть глаза. Меня выбросили за борт, когда я совершенно перестал реагировать.       Я много лет проживал этот кошмар. Старался забыть. Но кажется только сейчас начал смотреть на произошедшее, как на своё прошлое. Шестерни, стоящие веками, сдвинулись.