Не он

Было тяжело. Цзинь Юань вздохнул, наблюдая, как его ученик пытается развести как обычно чрезмерно потакающего детям видьядхару на еще один спаринг. За сегодня, кажется, уже пятый. — Яньцин, — Цзин Юань никогда не был примером строгого наставника, но Яньцин даже при его мягком тоне понятливо вжимал голову в плечи, — мы не раз обсуждали, что тебе необходимо контролировать свою жажду испытывать свою силу. В конце концов, у Дань Фэна есть свои дела. — Я не он. На лице генерала не дергается ни одна мышца, он все еще стоит с той же вечно благожелательной и успокаивающей улыбкой, но ощущение было, будто легкие у него обросли плющом, а листья теперь неприятно щекотали гортань. Он столкнулся глазами сначала с напряженной шеей, потом со сжатыми губами, и только после смог дойти до глаз. — Но… Генерал! Мне нужна практика! Много практики! Как мне стать сильнее, если я не практикуюсь? Мгновение было разрушено. — Я позанимаюсь с тобой чуть позже. «Я не он» стало для Цзин Юаня фразой, которую кто-нибудь более юный приравнял бы к «я больше не люблю тебя». Хотя, если подумать, примерно ей она и была. Задумываясь об этом, он улыбался чуть шире обычного. Это было странное, новое чувство для него, живущего достаточно, чтобы думать, словно он пережил уже всякое душевное волнение. Кто бы знал. «Я не он», если Цзин Юань обращался к Дань Хэну по старой памяти, иногда случайно, иногда из исключительной вредности. «Я не он», если Цзин Юань просил о былых одолжениях или давил на статус старейшины, отдавая должное уже своему положению. «Я не он», если Цзин Юань позволял себе лишнего во взгляде или мимолетном прикосновении. Стоял слишком близко, говорил слишком многозначительно, смотрел слишком чувственно. «Я не он», будто бы заходишь в соленое море после долгой утомительной битвы. Яньцин уже думает, каким мечом он хотел бы сразиться с генералом, и активно спрашивает совет у каждого, кто находится в зоне его видимости, а Цзин Юань только провожает взглядом Дань Хэна, решившего смотреть на них из тени. Перед глазами дымкой вьются воспоминания о давно ушедшем, когда он сам был человеком, постоянно вытягивающим своего мастера на тренировочную площадку. Тогда спокойные глаза, похожие на ласковые волны, тоже наблюдали, но с куда меньшей осторожностью. — Э! Нет! Не убирайте руку за спину! — Яньцин почти обиженно топнул, но вовремя остановил себя, заметив зарождающуюся насмешку в уголках губ учителя, — это же поддавки! Цзин Юань тихо смеется и становится в стойку, полностью отдавая внимание Яньцину. Ну, или почти полностью. Его взгляд был сосредоточен, а движения точны, но в голове все равно витали другие мысли. Он вспоминал, как сам стоял напротив тогда Верховного Старейшины, который четко отбивал его атаки, и пытался подловить момент, чтобы нанести удар неожиданно, но на его пути постоянно появлялся сильный хвост, откидывающий на пару шагов назад. Цзин Юань снова улыбнулся, и Яньцин, подумав, что над ним насмехаются, усилил свой напор. — Неплохо, но ты снова потерял контроль, — убирая тренировочный меч, генерал похлопал ученика по макушке, — не пытайся угнаться за каждой робоптахой разом. — Я просто не хотел обижать свои лезвия и пытался использовать их все! Мне нужны еще одни ножны… Впрочем, дальше Цзин Юань и не слушал. Он пересекся глазами с Дань Хэном и повел головой в сторону, и его прекрасно поняли. Сад камней возле тренировочной площадки всегда нравился им. Раньше, раньше, больше нельзя говорить всегда. Генерал огладил взглядом любимый угол, где в далекой юности он пылко спотыкался о слова, пытаясь объяснить, что горит внутри него, утопая в как будто бы спокойных водах. Ответа он тогда, что ожидаемо, не получил, по крайней мере, словесного. Тогда только тонкие пальцы как будто бы потрепали его щеку, огладили ворот его формы, коснулись ключиц. А потом направляли поцелуй спокойными холодными губами, и в уголках нежного рта угадывалась хитрая улыбка. Дань Хэн смотрел туда же. — Нас тогда чуть не заметили. — Это не… — Дань Хэн прервал сам себя, упрямо поджав губы, но кончиков острых ушей коснулся румянец, — я не понимаю, о чем речь. — Конечно, я ведь не рассказал историю до конца, — Цзин Юань приподнял брови, видя, как его собеседник стушевался, — нас тогда чуть не заметили, когда мы с Яньцином срывали плоды с дерева, которое видно, если подойти к стене той ниши, на которую ты смотришь. Госпожа Верховная провидица косилась на нас весь следующий месяц, не поверив, что я согласился просто так покатать Яньцина на своей шее. Хочешь фруктов? Дань Хэн потер шею, все еще смотря в сторону закоулка, в котором десятилетия назад дрожащие руки терзали тысячи застежек. И кивнул. Цзин Юань, только чтобы подогнать шаг своего неторопливого друга, положил широкую ладонь на тонкую поясницу, мизинцем задевая чешую дернувшегося хвоста.