Колыбель для темных времен

Раньше я боялся потерять память, но теперь был бы счастлив кое-что забыть. Память – как фреска в моей голове. Она делает события вечными, но забывчивость дарит умиротворение. Забывать – это хорошо.

Он определенно быстрее помрет, чем найдет способ вернуться обратно. Мигель качнулся. Картинка быстро сфокусировалась, тошнота в этот раз не обжигала пищевод желчью. Он неосознанно вцепился крепче в руку Маккены, вызывая у нее тихое шипение. Не слушая ее проклятья, он огляделся вокруг. Пляж, рокот волн, шумные эскалаторы. Небольшая группа безмолвных мрачных женщин и мужчин, что напряженно наблюдали за работой техники. Сырой воздух был дико непривычным после Нуэва-Йоркского климата, душного дома и номера отеля. Резкая смена окружения вызвала легкую дезориентацию. Это не походило на путешествия с помощью часов или порталы. Нужно было снова сфокусироваться на происходящем. Свинцовое небо, обрыв, зеленые луга. Глаза невольно вернулись к незнакомцам. Их внешняя схожесть. Неподвижность. Тяжелые нечитаемые взгляды. В таком месте и с такой техникой это не значит ничего хорошего. Он должен был привыкнуть к подобному. Сам же наседал на мальчика, что всех спасти не удастся. Сам же проходил через все это, раз за разом разбиваясь об острый угол геройства до крови. Все начиналось конечно не особо весело, но казалось таким. До поры до времени. Ему все еще тяжело было привыкнуть к подобному. Постоянное напряжение в попытке соблюдать баланс между двумя гранями. Нужно соблюсти канон. Нужно не дать обществу Пауков потерять потенциального бойца из-за его разочарованности в мире и бытие героем. Хотя, сейчас он все меньше чувствовал уверенность в теории паутины вселенной, которая рухнет, если что-то пойдет не так. Чем дольше он находился вдали от всего этого, тем больше это походило на какой-то долгий сон. Он отсутствует уже сутки. Может, двое. Вселенные пока не спешили рушиться. Что же происходит с ними, когда они обрушиваются? Что находится за их пределами? Или кто? Кто вообще это все соорудил? Создал. Сплел. Переплел. Космическая паутина. Кто-то сказал ему, что структура Вселенной выглядит как пустота, через которую протянуты нити-связи. В местах их пересечения запускается процесс образования звезд. Он не помнил, кто рассказал ему об этом, но это стало толчком к изучению путешествий сначала по собственной Вселенной. Затем и по чужим. Это захватывало дух. Изначально простое любопытство. Нужно было хобби в перерывах между борьбой с преступностью. Что-то, что заглушит гнетущий мыслительный поток в тишине квартиры, который не стих даже после появления Лайлы. Она смогла стать помощником, но не другом. Но, по сравнению с остальными, она все же ближе всех к этому понятию. Он всегда с этим лажал. Но это не мешало сейчас стоять на берегу песчаного пляжа и проникаться безмолвной истории тех чужаков. Мигель завидовал их общности. Они едины, хотя и горем, но все же. Он сам оставался белой вороной даже среди себе подобных. Его не кусал паук. Он не прилипал к стенам и потолку. И на фоне остальных выглядел гораздо более первобытным и диким даже со всеми технологиями. Ему определенно хотелось убраться отсюда подальше. - Не найдут. Маккена произнесла это так, словно объявила приговор. Ее лицо было спокойно, а свитер трепало потоками ветра, который здесь был не слабым. Она смотрела на людей так, словно это ее соседи, которых встречает на лестничной площадке каждый день. Ее кеды погрязли в песке почти по щиколотку, но Маккену это не смущало. Мигель и Генриетта повернулись к ней. - Ты о чем? Пора же уже. Столько лет прошло, - не верящим растерянным взглядом прошептала Генриетта. - Ты знаешь где они ее спрятали? - Координаты дали примерные. Лет сорок прошло, такое не особо хочется помнить. МакКонвиллам придется еще немного подождать. Несколько минут молчания. - Перед ними даже не извинились - голос Генриетты дрогнул от плохо скрываемой ярости. - Но зато про радио сколько талдычили. Оно-то хоть было? Маккена покачала головой. Они простояли там еще немного, прежде чем девушки двинулись подальше от этого места. Мигель не стал торопить их, потому что внутренний голос подсказывал, что о нем не забыли. Его руку уже не сжимала чужая ладонь, но Маккена с Генриеттой держались рядом. Они обе периодически поглядывали на него краем глаза, чтобы затем продолжить смотреть вперед. Больше никаких прыжков в неизвестность, собачьих голов и оружия с балаклавами. Девушки вовсе шли налегке, молча. Обычная прогулка без происшествий вдоль дороги с редко проезжавшими мимо машинами. Никто не останавливался, а время протекало странно. Мигель готов был поклясться, что прошло не больше получаса, но внезапно вокруг начали мелькать дома. Это показалось слишком близко к пляжу, который выглядел довольно диким. На частную территорию место особо тоже не смахивало, а до агрессивных эко-активистов, готовых убить за брошенный мимо урны стаканчик, еще не скоро дойдет очередь. Мигель позволил себе погрузиться в размышления. Тот странный отель с неправильной Луной, похожие друг на друга люди, странные разговоры и тот сон про Габриэля. О последнем особо думать не хотелось, но попытки прикинуть в голове план действий касаемо Моралеса и избавления от Пятна проваливались раз за разом. Он торчит черт знает где с подозрительными личностями, которые вроде как собираются помочь и не собираются убивать, атомы все еще не устраивают бунт, а остальные пауки так и не нашли его. Если вообще ищут. Может, они уже все мертвы. Может наоборот – осознали, что могут прекрасно справиться сами. Без него. Глупо и по-детски о таком думать, они ведь не могут найти его без часов. Но мысль все равно гложет. Не то, что он останется здесь. А то, что гнетущая беспомощность опять вернется. И в этот раз он не справится. Его никто не вытащит из кошмаров. Какого черта он собрал весь этот отряд, если по итогу сейчас все начало терять смысл. Даже произошедшее в измерении Прабхакара начало толкать на другие мысли. Что становится толчком к разрушению измерения? Почему с Габриэлой все рухнуло в один момент, а в случае Павитра больше напоминало медленно разрастающуюся опухоль? Да, они сдерживали это на данный момент, но данные также показывали, что все происходит постепенно. В чем тогда разница? Есть менее очевидные канонические события, которые словно растяжки, расположены в жизни каждого Паука и чужаку задеть их проще простого? Но это еще более бессмысленно. Зачем вообще в таком случае позволять путешествовать по измерениям, если любое не осторожное вмешательство приводит к катастрофическим последствиям? Резкий невнятный окрик вырвал Мигеля из мыслей. - Куда ты гонишь?! Снова тихое шипение. Его резко тянут за край мастерки, заставляя остановиться. Он недовольно смотрит вниз на такое же недовольное лицо Маккены и чувствует тихое раздражение. Им помыкает какая-то девчонка, которая даже до плеча ему не достает, а он как идиот вынужден ее слушаться от безысходности. Рядом стоявшая Генриетта что-то невнятно тараторила недоверчиво смотрящей на него светловолосой женщине. Та же все время стояла с недовольным видом и какое-то время молчала. Затем махнула очень неохотно рукой в сторону дома и что-то гаркнула Маккене, когда та проходила мимо нее с Мигелем на буксире. Его потянули внутрь здания, которое выглядело не очень презентабельно. Вывеска над входом практически не читалась из-за ржавчины. Прежде чем закрылась входная дверь, он успел заметить кучку любопытных детей, разрушенную дорогу и заколоченные окна одного из домов. Мигель наклонился к Маккене и тихо поинтересовался: - О чем они сейчас говорили? Маккена недоуменно посмотрела на него снизу-вверх. - Ты о ком? - Та женщина. И Генриетта. - Зачем тебе это? - Я ни черта не понимаю где я и что происходит, кто вы и чем занимаетесь, куда меня вообще тащат, так что если ты ответишь хотя бы на один из этих вопросов, то я был бы премного благодарен. Мигель все это произнес громким шепотом, едва не плевался от сдерживаемой ярости, которая внезапно окатила его лицо жаром. Он не заметил, как вцепился в плечо Маккены, которая тут же сжала его запястье обеими ладонями. В ее глазах промелькнул страх и Мигель тут же опомнился. Он отпустил ее, но все еще стоял близко к ней. Она устало потерла лицо ладонями до румянца на щеках, затем вздохнула. - Ненавижу эту часть... В Лондоне сейчас аресты из-за взрывов, хватают всех без разбору, а мы не вышли в свою смену. По сути тут беспокоились. Вопросов стало еще больше. - Мы не в Лондоне. - Мы в Дерри. Лондондерри, если тебе так угодно. Его мысли проносились в голове с бешенной скоростью. Все не так уж и плохо. Здесь должен быть аэропорт. Но он не может сейчас вылететь банально из-за вероятности того, что его схватят и отправят в камеру. Или еще хуже. Память со скрипом подбрасывала голые факты. Ему никогда это особо не было интересно, да и родители не поднимали эту тему. Про мексиканскую культуру же наоборот – говорили гораздо охотнее и чаще. Мама даже водила их с Габриэлем периодически в церковь. Мама была католичкой. Это вызвало у Мигеля нервный смешок, что Маккена восприняла за ответ и фыркнула. - Да, не очень конечно, но билетов в местечко покруче не осталось. Мигель закатил глаза. - Может ответишь нормально на вопросы? Его снова дернули за край кофты. - Может ты не будешь трепаться как сплетник на пороге, и мы пройдем внутрь?Генриетта уже успела смыться подальше. Она тут же отпустила его, и он последовал за ней, опуская голову, чтобы не врезаться в дверные косяки. Множество комнат, где сидят женщины что шьют, ткут, вяжут. Они еле заметно кивали на приветствия Маккены, не отрываясь от работы. На Мигеля не обращали никакого внимания, ему же хотелось внимательнее рассмотреть полотна, но все было таким же не разборчивым, как речь той женщины. Везде царил полумрак, горели свечи, коптящие потолки. Окна заколочены. Стекла в некоторых из них отсутствуют. Это все напомнило Мигелю тот отвратительный сон. Они прошли в замаскированную дверь полуподвального помещения с мутными от грязи окнами. Внутри стояло несколько придвинутых к стене диванов. Посредине лежали же кучи тканей, шерсти какого-то хлама. Горели лампочки, тускло освещая пространство. Свет с улицы практически был бесполезен. Едва дверь за ними захлопнулась и закрылась на замок, как Маккена с Генриеттой тут же рванули к мешкам с тканями и принялись их вытряхивать. Молча, быстро, на бетонный пол падали какие-то провода и куски металла. Мигель же огляделся кругом и замер. Твою ж мать. Он собирался дальше задавать вопросы, но они все вылетели из головы, оставляя место нарастающей тревоге. Перед ним висели несколько выцветших листовок с крупными надписями. Прочесть удавалось лишь часть текста. Везде люди с оружием и в балаклавах. Черно-белые изображения на цветном фоне. Размером с альбомный лист. Не говори ничего. Сопротивление. Пустая болтовня портит жизнь. Пластиковые пули убивают. Над всем этим возвышалось старое фото с женщинами в джинсах, водолазках и кожаных куртках. Тоже в балаклавах. Тоже с оружием в руках. Тоже с надписью, но красным и от руки. Прямо в центре. Куманн на мБан. Папа все же рассказывал про это. Один раз. Да, детали скорее всего различаются от измерения к измерению, но суть остается одной. Смута. Практически гражданская война, где обе стороны готовы на все, чтобы одержать победу. Похищения, убийства, аресты, пропажи без вести, расстрелы, группировки и бесчисленные расколы из-за разногласий. Неважно на какой ты стороне, тебя это в любом случае коснется. - Вы из ИРА? Собственный голос казался ему чужим в этот момент. Он попал практически в самую гущу событий и как идиот до последнего отрицал происходящее. Хотя, все можно списать на шок. - Чувак, тут уже все очевидно было после вопроса о британцах, - Генриетта спокойно продолжила возиться с конструкцией, ловко переплетая провода. - Их же все любят кроме вас, - саркастически отметил Мигель. - С таким же успехом это могла быть Франция. - Мы не из ИРА. Женский совет. Это больше касается политики. - Хотя исключения тоже бывают, - пробормотала Маккена. Мигель присел рядом с ними на пол. - Ты сейчас про взрывы? - Решили дать поданным Её Высочества прочувствовать на себе каково тут жить. - Но вы более мобильные и спокойно перемещаетесь своими методами. И другие об этом не знают. Значит, вы кто-то вроде наемниц. - К чему ты клонишь? - Вы кого-то искали. Та промолчала в ответ. Генриетта же выудила из внутреннего кармана куртки какую-то тряпку и помятый конверт, затем бросила Мигелю и вернулась к работе. Тот ловко поймал и принялся рассматривать. Это была не тряпка. В его руках была маска Человека-Паука. Криво сшитая, но легко узнаваемая. Из плотной ткани торчало несколько темных коротких волосков. Она неприятно пахла, и Мигель поспешил отложить ее подальше. На руках остался едва заметный шлейф, от которого тут же захотелось избавиться. Вместо этого он выцепил когтями содержимое конверта. Газетные вырезки гласили о смерти предателя. Что шпионами в нынешнее время становятся даже школьники. Фото же сначала вызвало недоумение. Чернокожий человек, за спиной которого виднеется кухня и кусочек неба. Его глаза закрыты, голова наклонена на бок, а шея…. Мигель прикрыл глаза и отложил полароид изображением вниз. Остальные фотографии он даже не стал смотреть. - Кто это? И зачем вы сделали с ним это? Они охотятся на супергероев? Людей-Пауков? Маккена поскребла щеку ногтями, задумчиво рассматривая конструкцию у себя на коленях. - Мы не убивали его. Суицид. - Этому тоже можно поспособствовать. - Скажем так, этим занимались то ли Провос, то ли лоялисты, либо вообще фараоны, мы в это особо не вникали. Не лезли. Но. Мы его искали. И нашли, хотя и опоздали. На неделю. - Зачем вам Человек-Паук? Я слышал, как Марк сказал, что вам нужны трое. Про личности и альтер-эго никакой конкретики не было. Он собирался узнать как можно больше, даже с учетом того, что на руках практически ничего у него нет. - Нам нужны трое, которые пережили Алхимакс и его опыты. Один из сего мира, один из иного, один из обоих. Мигель фыркнул. - Я какое отношению к этому всему имею? - Без понятия, но когти и клыки ты явно не от мамки с папкой получил. А еще ты влез в Иномирье и чуть не устроил там беспорядок, - возмущено воскликнула Маккена. – Там до сих пор остались твои следы. - Ты о чем? - О доме, где мы тебя нашли, придурок. Мигель пропустил оскорбление мимо ушей. - Каким образом это могло повлиять хоть на что-то? Это же было галлюцинацией. Бредом. Сном. Сон! Это был просто сон. Маккена покачала головой. Она опять собирается вынести приговор. Она не похожа на судью или представителя правосудия. Правосудие слепо. Правосудие бессердечно. Правосудие безмозгло. Она явно не такая. - Это не сон. Это воспоминание.