Повелитель Луны слишком крут

Первая мысль, возникшая в голове у Келуса при появлении Дань Хэня в своём истинном облике, звучала примерно как: «Вот это да». Вторая мысль, которая появилась сразу после первой, была чётким предложением: «У меня встал». А теперь они стоят в архиве Звёздного экспресса, Пожиратель Луны смотрит в его сторону со странным прищуром, то ли пытаясь свыкнуться с давно забытыми ощущениями, то ли заметив довольно характерную выпуклость на чужих штанах. Шанс был пятьдесят на пятьдесят, но Келус, как добропорядочный человек, всё же надеялся на первое. Потому что он и так был смущён своим положением и шуточки от своего парня бедное чувство собственного достоинства просто не выдержит. Первопроходец сделал ещё несколько глубоких вдохов. Проглотил огромный ком слюны. Залип на маленькие рожки сверху длинных иссиня-чёрных волос до копчика. Спустился на рельефный торс. Ниже, к массивному на вид хвосту. Проглотил слюну ещё раз. — Если бы ты выглядел так в нашу первую встречу… Я бы попросил всё же сделать искусственное дыхание, — бормочет Келус вполголоса, а после всё же прячет красное лицо в ладонях. — А сейчас мы уже встречаемся, — Пожиратель Луны подходит ближе, и с каждым шагом его взгляд, кажется, становится темнее. — Но я рад, что тебе нравится. «Заметил», — констатирует факт у себя в голове Первопроходец, готовый либо стянуть трусы прямо сейчас, либо позорно сбежать куда-нибудь за пределы комнаты своего парня. За пределы Звёздного экспресса в принципе. Есть, конечно, третий вариант, но он предполагает, что Келус начнёт вести себя как полный придурок. Выходить из статуса обычного придурка желания не было, поэтому пришлось начать снимать трусы. — Что ты делаешь? — Дань Хэн, до этого строящий из себя нагибающего всё подряд альфу, на некоторое время вернулся к своему спокойному режиму. — А ты не видишь? — ненужные тряпки остались лежать сумбурной кучей на полу, возле Келуса, и теперь его стояк прикрывал только несчастный край белой футболки. Неизменная куртка как всегда нараспашку и мысли по поводу того, снять её сейчас или дождаться, когда это сделает Дань Хэн, продолжали терроризировать голову. — Срочных дел у нас нет и я даже подготовился, поэтому… Договорить ему не дали руки Дань Хэня, которые уверенно сжали чужие мягкие ягодицы. Келус разом лишился всех слов Вселенной, задевая своим вставшим членом чужое бедро. — Что же ты делаешь со мной, — чуть ли не рычат ему в ухо. — В этой форме сдерживаться ещё тяжелее, поэтому если ты не сделаешь что-нибудь… — М-м, тогда подожди, я футболку сниму, — мычит Первопроходец, млея от чужих уверенных прикосновений. А потом давится воздухом, чувствуя что-то очень гладкое и приятное на своей талии. Дань Хэн обнял его хвостом. Большим, горячим, бирюзовым… или это, скорее, лазурный? Келус никогда не был силён в вопросах моды, но сейчас это было не так важно. — Ах!.. Вернее, вообще не важно. Хвост у Пожирателя Луны словно третья рука: извивался так умело и обнимал так крепко, что всё остальное уходит на второй план. Даже собственная футболка, висящая балластом на шее. Всё, что было ниже талии, горело в возбуждённом пламени. До последнего, невозвратного шага оставались жалкие секунды. Келус смотрел в глаза напротив слишком влюблённо и заинтересованно, а Дань Хэн продолжал мучительно мять его ягодицы и слегка шевелить хвостом по слишком чувствительной коже на животе. — Ты… уверен, что он тоже сделан, ах! — Всё, кроме рогов, делаю я сам, — снова рычит Дань Хэн, сжимая две половинки сильнее и прижимая самого Келуса ближе к себе. Когда-нибудь случится убийство за неуместную любознательность, но пока они ограничиваются укусами в шею и шлепками. Хотя самый действенный способ — поцеловать. Каждый раз, когда Дань Хэн целует Келуса в губы, где-то внутри Стелларона рождается новая Вселенная. За время их отношений грудь Первопроходца стала переполненной, но, вопреки ожиданиям, этот избыток ощущался слишком хорошо. Так, что один несчастный день без маленьких искорок внутри ощущался целым месяцем воздержания. В целом ломка по Дань Хэну ощущалась очень неприятно: и играть в мобилку скучно, и ходить в приключения неинтересно, и кофе Химеко начинает ощущаться по-своему вкусно. Наверное, потому что его парень любит её ужасно терпкий и крепкий напиток, а, выпивая эту дрянь, мысленно получалось приблизиться к Дань Хэну. Даже когда тот шляется непонятно где. Язык Пожирателя Луны проникает в полость рта Келуса. На секунду появляется ощущение, что он стал длиннее, но задуматься об этом не получается — чужие руки поднялись выше, а хвост, наоборот, опустился ниже. Его кончик находился в опасной близости от ануса и, к своему стыду, Первопроходец в перерывах между дрожью и ответными движениями языка пытался насадиться на это приятное и тёплое нечто. Ему в поцелуй усмехаются. Дань Хэн вообще любил издеваться над бедным Первопроходцем при любой возможности: доводить до пика, подтрунивать над тем, как на него реагирует тело Келуса, дотрагиваться до чувствительного живота, когда рядом были посторонние, не входить в растянутый анус пока не услышит чёткую и смущающую просьбу сделать хоть что-нибудь. Руки Дань Хэна сжимают чужие пепельные волосы, с силой оттягивая пряди и заставляя возбуждённо промычать тому в поцелуй. Келус в отместку кусает того за нижнюю губу, с силой оттягивая. Возможно, у того останется след, но он будет вполне заслуженным. — Давай хоть… мх-м… на кровать, что ли, — вымученно бормочет Келус, когда понимает, что собственные ноги больше не в состоянии удерживать его вес. Дань Хэн молча подхватывает его и действительно уносит в сторону аккуратно заправленного футона. Можно было, конечно, возмутиться, что его снова несут как какую-то принцессу или дамочку в беде, но Келус был занят более важной миссией — стянуть с шеи уже в край надоевшую футболку. Последняя вещь летит куда-то на пол. Первопроходца укладывают на мягкое одеяло и нависают сверху. Несмотря на их небольшую разницу в росте, ощущение того, что Дань Хэн смотрит на него сверху, не покидало практически никогда. Это ощущалось так странно, но не вызывало каких-либо противоречивых ощущений, словно так и должно было быть. Келус испытывал истинное блаженство, чувствуя себя в полной власти своего парня. Но что ему действительно не нравилось — собственная нагота напротив полностью одетого секси дракона. — Раздевайся, — недовольно произносит Келус и тянется своими руками к чужой накидке. Волосы Дань Хэна мешаются и лезут на лицо, спускаясь целым водопадом, но просьба затянуть их в хвост так и оседает где-то в глубине горла, потому что вид был слишком красивый. Не идеальный, но с помощью снятия лишней одежды они это поправят. — Но этот хаори мой любимый, — издевается Дань Хэн, щурясь, пока его импровизированный водный хвост снова касается живота, поступательными движениями забираясь внутрь пупка. Келус стонет то ли отчаянно, то ли от захватившего голову удовольствия. — Я отказываюсь трахаться… пока ты одет, — с трудом произносит Келус и протестующе сводит ноги вместе. Вряд ли это поможет, конечно, но показать своё недовольство сложившейся ситуации нужно. Жизненно необходимо. — Ты же знаешь, что всё равно проиграешь. — Я буду трахаться без удовольствия. Пожиратель Луны всё же пропускает смешок и сдаётся, отстраняясь. Всё, что так сексуально облегало его тело, отправляется куда-то в третью неаккуратную кучу одежды на полу. Келус внимательно следил за каждым движением, стараясь выжечь этот момент на сетчатке глаза или хотя бы просто определить в самый важный отдел мозга. — Так лучше? — интересуется Дань Хэн полностью голый, одновременно с этим собирая волосы в высокий хвост. Келусу потребовалось около трёх секунд на то, чтобы понять суть вопроса. — Да… лучше. Хотелось ещё добавить что-то вроде: «Ходи так всегда», но это также означало перманентный стояк у Первопроходца, поэтому пришлось заткнуться. Но все эти мышцы, кубики пресса и чужой эрегированный член отправляли куда-то за пределы этой реальности. Келус на автомате облизывает свои губы и проводит руками по кубикам на животе, чувствуя внутреннюю дрожь. Поднимается выше, задевает подушечками пальцев чувствительные соски и вздрагивает уже в реале, когда до слуха доносится отчётливое рычание. Это был именно что рык, потому что от Дань Хэна стоны можно было услышать только в двух случаях: при утреннем минете или когда его парень в очередной раз влез туда, куда не следовало. Пожалуй, на этом прелюдии уже точно закончились: Дань Хэн схватил руки Келуса и завёл их у того над головой. Укус в шею был ожидаем, но от этого не менее будоражащим. А потом засос за ухом, в ключицу, поверх старого возле соска и напоследок глубокий поцелуй в губы. Так, чтобы все мысли улетучились из головы и осталась только навязчивая мысль кончить поскорее. За всеми этими ласками Первопроходец не заметил, как хвост Пожирателя Луны уже какое-то время скользил по его анусу, по чувствительному участку кожи между ним и членом, по поджавшимся яичкам. Келус лишь раздвинул ноги пошире и устроился на футоне поудобней. От наслаждения темнело в глазах. Бёдра сжали Дань Хэня уже по инерции и так крепко, на сколько вообще было возможно. Всё его тело стремилось к этой близости, к любимому дракону, который одновременно с этим был самой настоящей занозой в заднице. Буквально и фигурально, между прочим. И тут Дань Хэн вошёл в него своим хвостом одним плавным движением, выбивая весь воздух из лёгких. Келусу даже пришлось прикусить губу, чтобы не закричать на всю комнату. Темп был средним, но даже это было слишком. Влажный, слегка прохладный и не уступающий в размере члену хвост Дань Хэня извивался внутри так, чтобы задевать все самые чувствительные точки. А когда была задета простата, то Келусу пришлось применить всю свою немалую физическую силу и освободиться из захвата — не впиться короткими ногтями в чужую спину казалось преступлением. Оба прерывисто выдохнули и на какое-то время замерли в этом моменте. Келус сжался внутри, пока Дань Хэн, кажется, боролся с желанием заменить хвост своим членом. Возможно, он мог чувствовать что-то, но это не шло ни в какое сравнение с их обычным грязным и жёстким сексом. — Давай… давай как обычно, — хрипло произносит Келус и тянет голову Дань Хэня к себе ближе, чтобы оставить короткий влажный поцелуй на его подбородке. Склизкое нечто внутри продолжало свои равномерные толчки, а собственный член уже готов был взорваться, но эта прохлада и гибкость всё равно ощущалась не так. Всё же секс — это обоюдный процесс, поэтому получать удовольствие в одного не было ни малейшего желания. — Тебе не нравится? — несколько растерянно тянет Пожиратель Луны, проводя своими горячими руками по чужой груди. — Нравится, но… — Келус сглатывает и прерывается на новый стон, когда хвост снова задевает простату. — Я хочу тебя, ах, внутри… Твой член. Хочу его. Дань Хэн снова рычит. Молится всем известным Эонам, ругается на то, что оказался во власти чужого обаяния, впивается в припухшие губы грубым поцелуем, кусая их, а после в несколько движений заменяет импровизированный хвост на собственный член. Им снова приходится остановиться на какое-то время. По всей комнате разносится протяжный стон Келуса, на сдерживание которого уже не осталось никаких физических сил, и утробное рычание Дань Хэня, от которого остались только животные инстинкты и неописуемая жадность. Вся комната пропиталась их возбуждением, чувствами, желаниями близости и слишком сильной любовью, которой, кажется, хватит на целую вечность. Стелларон внутри нагрелся до катастрофических температур и мог в любой момент уничтожить весь Звёздный экспресс. И они бы так и закончили — с членом в жопе и невыплеснувшимся возбуждением. Но стоило Дань Хэну начать двигаться, вбивая податливое тело в мягкую ткань футона, как бомба замедленного действия тут же перешла обратно в режим ожидания и не показывала каких-либо явных признаков жизни. Вот так Дань Хэн раз за разом делал из опасного оружия послушный перочинный ножик, который и годился только для походов. Но на самом деле это всё были лишь фантазии Келуса, которые основывались исключительно на его внутренних ощущениях. Ничто внутри него не активировалось и не приручалось, но думать об этом было слишком приятно, чтобы возвращаться в скучную реальность. А потом Дань Хэн ускоряется снова и думать не получалось уже в принципе. Глубже, сильнее, чтобы больше тактильности и страсти. Его руки везде, в то время как Первопроходец только и мог, что царапать чужую спину и сжимать свои ноги вокруг талии. Делал он это с такой силой, словно его парень может в любой момент раствориться в воздухе, но сам Дань Хэн, видимо, против не был. Только скалил свои зубы, трогал чужой живот и двигал членом в практически безумном темпе. В какой-то момент шлепков стало так много, что прочие звуки словно исчезли. Лазурные глаза сияли в приглушённом свете комнаты архива, но даже так внимание Келуса было направлено немного пониже — на кубики пресса, по которым скатывались редкие капельки пота. Если бы Дань Хэн не был сейчас настолько возбуждён и доминантен, то получилось бы слизать всё это языком. И тоже оставить парочку засосов, а то эта игра в одни ворота начала надоедать. Пусть тоже задумается о том, как Келусу тяжело каждый раз смущаться из-за ехидных замечаний Химеко или понимающих улыбок Март 7. Но думать о своих друзьях, пока тебя так классно трахает дракон, не слишком хорошая идея. Келус помотал головой и запрокинул голову кверху, чтобы открыть Дань Хэну максимальный доступ для укусов или засосов. Потому что на самом деле Келусу до безумия нравилось всё, что с ним делал его парень. Слюны было так много, что можно было захлебнуться. Толчков становилось так много, что можно было задохнуться. Но когда Дань Хэн обхватил член Келуса своим хвостом — это стало последней каплей. — Ты… Келус сжимается, выгибает спину и притягивает к себе Дань Хэня для глубокого и долгого поцелуя. У него сами собой сгибаются пальцы на ногах и руках, а волосы уже прилипли друг к другу из-за пота, но оргазм был потрясающий. Всё ощущалось как надо и даже больше. Пожиратель Луны зажмурился и с громкими и тяжёлыми вздохами за несколько толчков кончил следом. Келус почувствовал, как дрожат чужие бёдра, и, кажется, готов был возбудиться снова только от ощущения растекающейся внутри спермы. Они, конечно, договаривались и про защиту, и про своевременное вытаскивание, но Келус готов простить своего возлюбленного за данные мелкие оплошности, потому что по количеству засосов на его шее и груди было понятно о состоянии Дань Хэня после «преображения». — …Я забыл, что хотел сказать, — говорит Келус, стараясь отдышаться и одновременно с этим не выпустить член из своей задницы. Ему хотелось ещё немного растянуть этот момент единения. Дань Хэн утыкается лбом ему в висок и тихо смеётся, однако, чувствуя как сильно чужие ноги сжимают его поясницу, продолжает находиться внутри. — Че ты смеёшься? — возмущается Келус, чувствуя покалывание на собственных щеках. Он не смущался, даже когда его трахал чужой водяной хвост, так почему сейчас… — Ничего, — отвечает ему Дань Хэн, всё же отстраняясь. Его хвост сейчас находился где-то на животе и размазывал сперму Келуса по гладкой коже. Это было странно, но, наверное, если бы Первопроходцу дали посмотреть на это действие, он бы с удовольствием залип. Это что-то вроде шутки про «Бесконечно можно смотреть на огонь, воду и…» — Отпусти уже. Мне не нужны проблемы с твоим кишечником. — Ещё немного, — Келус мотает головой и дотрагивается пальцами до струящихся чёрных волос. Они были собраны в хвост, но всё равно поражали своей мягкостью и красотой. — Как вообще ты с ними ходишь? Неудобно же. — Они такие только в моей истинной форме, — Дань Хэн слегка шевелит членом, заставляя обоих вздрогнуть, и берёт руку Келуса в свою, оставляя короткий поцелуй на тыльной стороне. — Подстрижёшь меня? — А ты планируешь ходить так и дальше? Дань Хэн выгнул бровь и посмотрел на Келуса с непониманием. — Ну ты, типа, скрываешься, поэтому я не думал… и решил уточнить. — Я не могу трансформироваться по щелчку пальца, — отвечает Дань Хэн и всё же осторожно выходит, с лёгким разочарованием наблюдая за тем, как вытекает его сперма. А затем тот трясёт головой и начинает держать большими пальцами чужой анус открытым. Келус молчит какое-то время, тоже поймав грустный настрой из-за потери. А потом вздрагивает, приподнимается на локтях и произносит воодушевлённо: — А рога дашь потрогать? — О, Эоны, за что ты мне… И потом они целуются. Но Келус определённо добьётся своего.