Don't Rush, Now It's My Turn

Тридцать первое декабря. Зима. Джерард шёл домой, во все стороны размахивая разноцветным пакетом с подарком для Фрэнка. Джи, на самом деле, имел сомнения по поводу того, понравится ли он ему, но старался относиться к этому проще. К тому же, порой казалось, что у Фрэнка есть всё и даже больше. Вопрос подарка для него всегда был сложным. Белые, кристально чистые снежинки падали на тёмные волосы Джерарда, путаясь в них и практически сразу растворяясь. В голове крутилась мысль о том, как бы не простудиться и не пролежать все праздники в постели с температурой. Конечно, был плюс — Фрэнк всегда будет рядом и окружит своей лаской и заботой, но тем не менее. Становиться для него грузом на плечах тоже не хотелось. В голову Джи проскочила мысль, будто он уже видел это где-то. Те же хлопья снега, падающие с тёмного неба, яркая луна над головой, цветастый пакет в руках и счастье. Всего лишь дежавю, но это заставило его глубоко задуматься. Может быть, в прошлой жизни они с Фрэнком тоже были вместе. Всю дорогу до дома находясь в размышлениях, он и не заметил, как уже стоял у двери. Быстро достав ключи и провернув их в замочной скважине, он прошёл внутрь, чуть не споткнувшись об обувь Фрэнка, разбросанную под ногами. Он отодвинул чужие ботинки в сторону, скидывая с ног свои и закрывая дверь. Его внимание привлёк выключенный везде свет, будто дома никого, однако вещи Фрэнка висящие на вешалке это отрицали. Хорошо... Джерард собирался включить свет в прихожей, но краем глаза заметил включенную лампу в их с Фрэнком спальне. Дверь туда, которая была приоткрыта совсем чуть-чуть, не позволяла увидеть, есть там кто или нет, зато звуки очень даже позволяли понять. Джи замер, вслушиваясь. Он услышал громкое, очень громкое дыхание, очевидно принадлежащее Фрэнку. Это начинало становиться интереснее. Джерард на цыпочках сделал несколько шагов в сторону, ближе к двери, снова напрягая уши. Вздохи мешались с мычанием, и, боже, тихим скрипом кровати. Джи напрягся, осознав, что у него есть возможность заглянуть в щель, однако если он собирается это сделать, то это должно быть максимально незаметно. Он развернул голову, боясь лишний раз пошевелить даже пальцем на ноге, заглядывая внутрь комнаты через щелку. Увиденная картинка запала в голову, и больше оттуда не выходила. На кровати лежал Фрэнк. Лежал, и, мать вашу, дрочил, запрокидывая голову назад. Его отросшие волосы распластались по подушке, а свободная рука сжимала тёмную простынь. Он рвано дышал, запыхаясь, в один момент срываясь на стон. Его глаза были прикрыты, а выражение лица говорило о том, что фантазирует он о явно очень интересных вещах. Джерард боялся пошевелиться. Он закусил губу, с интересом наблюдая за происходящим. В его голове родилась довольно интересная идея. Как он вообще может стоять за дверью и бездействовать? Стоять за дверью и не помочь? Ему хотелось что-то сделать, но он понимал, что в таком случае неловкого положения обоим не избежать. Пока что он решил спрятать пакет с подарком, чтобы позже обрадовать Фрэнка. Он убрал его туда, куда тот в жизни не додумается заглянуть. В голове всё ещё крутилась та странная мысль, больше походящая на мокрый сон... И, вероятно, она смогла бы пустить корни глубже, заставляя голову идти кругом, не улови он следующий протяжный и столь сладкий стон. Господи, это невыносимо. Джи будет чувствовать себя придурком всю оставшуюся жизнь, если не сделает хоть что-нибудь сейчас же. Определённо, Фрэнку было слишком хорошо, раз он всё ещё не заметил этих горящих болотных глаз, так усердно пожирающих его взглядом. Джерард нарочито громко прошёлся ноготками по дверному косяку, невесомо ступая на светлый паркет, так, будто полностью контролирует себя и происходящее в голове, набитой извращёнными красными вспышками. Волосы тёмными волнами съехали вниз по лицу, забавно осев, но ему было совершенно плевать. Разум занят только одним — его мальчиком, купающимся в собственном наслаждении. Он был чертовски, неприлично красив: дёргающиеся рельефные колени, поднимающиеся, чуть ли не сводившиеся и прижимающиеся друг к другу бёдра; рука, скользящая по члену не с такой уж и маленькой скоростью — вся нижняя часть тела Фрэнка отдалась желанию и ярким картинкам, наверняка пляшущим у Айеро в голове. С прерывисто вздымающейся груди взгляд Джерарда неаккуратно мазнул прямиком на прикрытие глаза, забыв окатить вниманием рот, который, он уверен, выглядел более чем прекрасно. Мысль о том, что если бы Джи и задержался на чужих губах, то просто напросто не выдержал бы отмелась моментально даже не до конца осознавшись. С какого момента в джинсах стало так ноюще неудобно тоже осталось непонятным. И в раз кульминацией стало то, что Фрэнк медленно разлепил глаза. Совсем чуть-чуть, почти незаметно, но Джерарду хватило, чтобы начать задыхаться: этот мутный карий взгляд, устремлённый прямиком на него, выражал лишь бесконечную похоть и колоссальный переизбыток чувств. Джерард готов был поклясться, что ему не хватило нескольких мгновений, чтобы утонуть, потому что, о, боже... Ему сносит крышу, или Фрэнк улыбнулся самими уголками рта? Айеро резко распахнул глаза, а рука примостилась на смятой простыне, неосознанно сжимая. Колени торопливо поползли вверх, загораживая весь прекрасный обзор, что так старательно впитывал в себя Джи. Всей своей позой он показывал, что невероятно смущён; Джерард видел, как знакомое лицо заливается багровым оттенком. — Я... — звучало так, будто обладатель голоса недавно проснулся, — я купил персиковый сок. Глупо. Невероятно глупо. Сок? Серьёзно? Фрэнк выдал какой-то странный звук, похожий на хриплый смех, прикрыв глаза чистой рукой. Нервно выдохнул, видимо, собирая слова в правильно сконструированные предложения. — Не стоило мне-... — Фрэнк. Джерард сглотнул, пытаясь перебороть своё сбитое дыхание, и подошёл ближе, упираясь в кровать. Фрэнк прошёлся по его лицу вопросительным взглядом, всё больше и больше прижимая колени к себе. Джи надавил рукой на них, заставляя разжаться и опуститься вниз. — Не надо, — ему не хотелось, чтобы Фрэнк чувствовал себя так, будто сделал что-то запретное: что-то, чего ему стоит стыдиться. Голос Джи вмиг зазвучал успокаивающе и уверенно. Он не стал задумываться о том, произошло это с помощью самовнушения или нет. Это было совсем не тем, чего он хотел сейчас. — Джи, я-... — Я понимаю. Джерард медленно наклонился и, будто спрашивая разрешения, коснулся искусанных губ Фрэнка. Тот неуверенно ответил на его поцелуй, осторожничая, будто что-то в любой момент может пойти не так, или всё это — всего лишь странный розыгрыш, произведенный с целью понаблюдать за Айеро в таком состоянии. Однако, взором полуоткрытых глаз Фрэнк смог уловить заметную выпуклость на неприлично облегающих джинсах Джи. Факт того, что Уэй не остался равнодушным к происходящему во время своего тайного наблюдения — сводил с ума. Джерард оторвался от сладких губ, закидывая одну ногу на кровать, а за ней и вторую. Он сел опасно близко к бёдрам Фрэнка, сжиманием которых тот хотел скрыть всё то, что Джи не должен был видеть. Но такое поведение ему не нравилось. Он снова надавил, уже обеими руками, на ноги Айеро, желая видеть то, за чем исподтишка наблюдал до этого. На сей раз это было ближе, лучше, и, чёрт возьми, сексуальнее. Он мог разглядеть каждую деталь тела Фрэнка, но на деле заглядывался лишь на его лицо, сочетающее в себе всё: начиная от смущения, заканчивая раздражительностью, что было очевидно учитывая то, какие действия он был вынужден приостановить из-за внезапного вторжения Джи в комнату. Джерард пересел на бёдра Фрэнка, обхватывая рукой его член, который всё ещё стоял, не смотря на то, что стимуляции прекратились. Подумав об этом, Джи непонятным образом словил себя на странной мысли: это его заслуга. — Скучал? — игриво спросил он, наклоняясь к чужому лицу настолько, насколько это было возможно, медленно размазывая сочившийся предэякулят по чувствительной головке. — ...Ещё бы, — Фрэнк замычал, смотря куда угодно, но не на Джи. Он был слишком привлекательным и горячим даже всё ещё находясь в своих чёрных джинсах и свободной футболке, которая в определенном положении прикрывала последствия подсматривания. Пальцы Джерарда сильнее обхватили чужой член, надавливая на особенно чувствительные места, на что Айеро отзывался сладкими стонами, однако всё ещё старался быть осторожным. Хотя бы мысленно предупреждая себя о том, что полностью расслабляться не стоит. Он сам не понял, в какой момент начал сомневаться в действиях Джерарда, который, похоже, всё таки был настроен решительно. — Ты доводишь меня до предела слишком быстро, — продолжил Фрэнк, связывая слова и стоны в одно целое. Выходила очень приятная мелодия, которую Джи хотелось поставить на повтор хотя бы ещё раз. Уэй резко отпустил его, словно дерзко отвечая «хорошо, больше не буду». Фрэнк тут же запрокинул голову, поджав пальцы на ногах. Волны необычных ощущений проходили по всему телу, заставляя дрожать и напрягаться. — Так лучше? — усмехнулся Джи, по какой-то причине начав снова смущаться. — Боже, нет, — он поднял взгляд на сияющие глаза, заливаясь красной краской с ног до головы. Он первый раз взглянул в них за всё это время, и увидел в них тонну, тонну желания и похоти. Их губы снова сплелись в очередном поцелуе. Фрэнку сносило голову от спонтанности происходящего, и, конечно, от неимоверной красоты Джерарда. Особенно сейчас, в таком положении, когда он сидит на нём, смотря в самые глаза. Сам он, по неизвестной для себя причине, вспомнил, как в жаркий день они с Фрэнком ехали в полностью забитом автобусе, стоя лицом друг к другу, ибо выбирать не приходилось. Соприкасались они не столько лбами, сколько тем, что было куда ниже и совсем по-другому отзывалось на такого рода действия. Господи, выражение лица Айеро в тот момент было незабываемым. Нахмуренные брови и прикрытые глаза, пока его пальцы тёрли переносицу, а он старался собраться с мыслями. Они бежали, мчались домой с остановки, будто у них временно́е ограничение. Боже, Фрэнк ещё никогда не был таким грубым и быстрым. Это было случайно, но Джи помнит как на протяжении долгого времени хотел повторить произошедшее в автобусе уже намеренно. Кажется, время пришло. — Фрэнк, — он начал шептать, практически не отрываясь от его губ, — Слушай, надень, — он дёрнул за ткань его штанов, ловя на себе замешанный взгляд. Айеро начал думать, что это облом. Если так, то он будет вынужден уйти в ванную на ближайшие полчаса, в голове прокручивая образ разгоряченного Джерарда, сидящего на его бёдрах. — Зачем? — Хочу кое-что... Попробовать. Тебе понравится, — добавил он, сглатывая слюну, нервничая. Фрэнку не осталось ничего, кроме как подчиниться. «Молодец, послушный мальчик» — услышал он, улавливая ноты беспокойства в голосе Джи. Но, как же ему нравилось, когда Уэй брал на себя роль главного. Чёрт, стоит признать, ещё ничего не возбуждало Фрэнка так, как это. — При виде тебя мне хочется этого невероятно сильно, — настала очередь Джерарда путаться в стонах и словах, пребывая где-то не в этом мире. Не в этой вселенной. Дыхание обжигало, при том положение тел заставляло и без того бешено бьющиеся сердца слетать с катушек. Рука Джи красиво уместилась на правой щеке Фрэнка и он сразу же прильнул к ней, будто нуждаясь в большем, намного большем количестве тепла, хотя, думалось, они давно пересекли границу. Как оказалось, это не предел. Когда Джерард плавно прошёлся своей промежностью вверх, создавая невероятное трение меж их тугой одеждой, Фрэнку показалось, что он потеряет сознание. Собственный глухой стон в раз разлился по комнате, однако теперь стеснению и места не было — его заняла животная мания чужого, но такого любимого тела. Уэй снова потёрся, теперь уже вниз и с большим напором, на что звуковым сопровождением отреагировали оба: он уронил голову на плечо Айеро, утыкаясь лбом и положил начало неожиданно наглым и бесцеремонно громким стонам в область шеи. Двигаться взад-вперёд слишком быстро, или, чёрт, хоть слегка быстрее он пока не намеревался. — Чёрта с два, Джерард Артур Уэй, — проговорил Фрэнк, делая ощутимые паузы, — если ты продолжишь так медлить, я как можно грубее вытрахаю из тебя остатки сознания, оставив лежать как последнюю шлюху с сорванным голосом. Джерард неоднозначно охнул, напористее толкаясь бёдрами в чужой пах. От этих переливающихся радугой картинок в голове хотелось кончить буквально сейчас же, чего он старался не допустить и растянуть удовольствие на дольший срок. В глазёнках заблестели танцующие чертята и подняв голову, — Айеро моментально захотелось запустить в этот ураган непослушных волос ладошку — вызывающе взглянул. — Правда? — невозможно сексуально, слишком неприлично. Фрэнк почувствовал надвигающуюся пелену алого, обволакивающую его лицо. Под этим взглядом можно напрочь сгореть. Он никогда бы не подумал, что одно лишь слово сможет полностью вывести его из строя; заставит подавиться своими же жалкими попытками сказать в защиту хоть что-нибудь. — Не торопись, — Джи хмыкнул, а следом произнёс более чем серьёзно, — сейчас моя очередь. Ладонь Уэя прошлась по скрытому под тканью животу, оглаживая. — Просто смирись с тем, что ты не кончишь, пока этого не пожелаю я, — тихо заключил он, ещё глубже заглядывая в слегка прикрытые карие глаза. Их обладатель в очередной раз растерялся, несдержанно заёрзав под весом чужого тела. Фрэнку не доводилось ранее видеть Джерарда полностью управляющим ситуацией. Он мог говорить грязные, до безумия грязные вещи, но ещё никогда не контролировал действия Айеро в полной мере, однако теперь им обоим это нравилось. Джи было приятно наблюдать за растерянностью Фрэнка и его уязвимостью; а тому, как ни странно, ощущать ту самую разницу в возрасте, которую в повседневной жизни было крайне сложно уловить. Горячий шёпот, срывающийся с уст Джерарда невероятно будоражил, кружа голову на протяжении всего времени, что они провели в контакте между собой. Фрэнк понятия не имел, сколько ещё это будет продолжаться, однако он уже сошёл с ума около пятнадцати раз, держа в голове мысль о том, что если Джи, чёрт возьми, не ускорится хоть немного, то так и вовсе потеряет сознание. Было в этом что-то волшебное. Из раза в раз каждая «выходка» Джерарда пьянила не меньше самого крепкого алкоголя, и он будто знал об этом, нарочно пользуясь. Фрэнк определённо трогался умом всякий раз, когда сладкие речи Джерарда выразительно контрастировали с грязными, разжигающими пламя словами, на которые Уэй был совсем не скуп. Поглаживание щеки неторопливо переходило в её расцарапывание точно так же, как мягкое «малыш» перетекало в то, что Фрэнку нравилось гораздо больше. Джерард внезапно набрал обороты: Айеро понятия не имел, куда себя деть. Дрожащие пальцы цеплялись за бёдра Джи, сжимая их с такой неконтролируемой силой, что тот отзывался глухими стонами, которые вследствии старался скрыть. Однако, Фрэнк всё слышал, и Фрэнку всё нравилось. Ничего не бодрит лучше этого. Чувствуя себя на вершине горы, и, боже, контролирующим чужие удовольствие и оргазм, Джерард непроизвольно начинал фантазировать о куда более извращённых вещах, нежели трение через одежду. В голове мелькали яркие образы, фантазируя о которых Джи заводился ещё, ещё больше, хотя казалось, что он давно достиг предела. — Лежал бы ты подо мной без своей грёбаной одежды, Айеро, — громкий вздох, — я бы трахнул тебя в рот, меж бёдер, и как только можно, — он задыхался, чёрт возьми, подавлял рвущиеся наружу стоны, чтобы слова звучали хоть как-то, хоть немного внятно. Фрэнк начинал ощущать медленно приближающуюся волну оргазма. Именно после этих слов. Джи не имел ничего общего с привычным собой, когда резко толкался в бёдра Фрэнка и сжимал его футболку, говоря настолько грязные фразы, что даже у ярого их любителя, — Фрэнка, — сводило живот каждый раз, когда он их слышал. Он неоднократно ловил себя на мысли, что стоит чаще доверять Уэю такую роль. Он неимоверно, до безумия горяч. Напряжение росло. Джерарду было трудно концентрироваться на чём-то, кроме своего и чужого удовлетворения, и тем не менее, он нашёл в себе силы коснуться губ Фрэнка. То, что прежде можно было назвать поцелуем, сейчас превратилось в бессмысленное облизывание друг друга, но даже так им было хорошо. Рука Фрэнка пристроилась на ягодицах Джи, будто в попытке прижать к себе, а вторая поглаживала внутреннюю сторону бедра, будто ненароком задевая то, что выше. Уэй оставил в покое и без того исцелованные губы Фрэнка, впиваясь острыми зубками в его бледную шею, оттягивая кожу и тут же оставляя на этом месте нежный поцелуй. Айеро тягуче замычал, гладя Джи по холодной щеке. Он повторил эту махинацию, вместо укуса оставляя за собой несколько алых отметин. Похоже, Фрэнку, всё же, придётся носить шарф... Джерард выглядел безумно, чертовски привлекательно: подрагивающие голени, сжимающиеся вокруг бёдер Фрэнка, и, чёрт, до безобразия вызывающее прерывистое дыхание, создающее идиллию с многократными всхлипами, которые Джи больше не был способен контролировать. Алые, блестящие от слюны губы, которые он то и дело облизывал и прикусывал, делая просто невероятное выражение лица. Фрэнку хотелось разглядывать его часами напролёт, трогать, изучать реакции на определённые действия и делать с ним всё, что душе угодно. Находясь в сильнейшей ажитации, Джерард терял контроль над всем. Казалось, его переставало волновать всё вокруг, кроме Фрэнка и постепенно нарастающего удовольствия. Красота Айеро открывалась под другим углом и Джерард слишком ей увлёкся. — Похотливая сучка, — выдал он в ответ на попытку Фрэнка пробраться рукой под его футболку, — Моя похотливая, сексуальная сучка. Фрэнк расплылся в улыбке, будто ему сделали приятный комплимент. Выражение лица в раз исказилось, когда Джерард разогнался ещё, ещё быстрее. Оба тяжело задышали, а сердце билось так, будто вот-вот выскочит. Фрэнк не мог сдержать эмоций, срываясь чуть ли не на крики. — Бедный мальчик... Неужели тебе настолько хорошо? — послышалось на ухо Фрэнку, максимально горячо и тихо. Джи уже знал ответ на вопрос. Айеро не нашёл в себе сил даже просто кивнуть. Он запрокинул голову, забив болт на попытки сдерживать рвущиеся наружу звуки. Было слишком хорошо, и это «слишком» пересекало границу. Мир вокруг перестал существовать. Только он, его страсть и Джерард. Руки затряслись пуще прежнего. Джи опустил их на голову Фрэнка, перебирая пряди волос и притягивая его к себе за новым поцелуем. Всё как в тумане. Боже... Тяготить и как-либо томить попросту не оставалось сил — Джерард с блеском в глазах прошёлся языком от выпирающего кадыка до подбородка и въелся в налитые кровью губы. Целовал подобно моменту, когда людям суждено расстаться, и сей поцелуй — последнее, что уходящим позволено почувствовать; целовал жадно, по собственнически, и у Фрэнка должны были закрасться сомнения: не съесть ли его, бедного, пытаются? Посему фантазии плотно загородили Айеро кругозор, помутневший взгляд ни в какую не фокусировался ни на чём, кроме зеленоватой радужки, но и та вскоре скрылась — Джи закрыл глаза, а лицо исказилось в немом стоне. А после — что-то неземное. Уэй в своей излюбленной манере начал медленно набирать скорость, словно вот-вот остановится, но в момент стало ясно — это не так. Трение было неимоверным, с каждым мгновением лишь быстрее, и, казалось, Джерард чуть ли не скакать на его бёдрах собирается, лишь бы, наконец, закончить. Сдерживаться уже давно не было смысла и оба стонали друг другу в рот как сорвавшиеся с цепи, что выглядело, скорее всего, до ужаса пошло. Точнее, нет, стонал разве что Джи, Фрэнк откровенно кричал, и столь блаженный крик сразу же перехватывался мокрым поцелуем, более походившим на размазывание слюней по щекам, но, господи, как же им было плевать. Плевать на всё было и в момент оргазма: Фрэнк кончил так же громко, гортанно, хватаясь за чёрные патлы Уэя, — обоим лезшие в рот — и неиронично остался в шаге от потери сознания. Голова осталась совершенно пустой, но ко всему прочему невероятно тяжёлой. Джерард закончил следом, секундами погодя, яростно вбирая как можно больше воздуха. Казалось, после такого представления задохнуться будет не таким уж и плохом исходом. Он с характерным звуком плюхнулся на грудь Айеро, сминая чужую футболку и размышляя над тем, что это не описать никакими словами или выражениями. Это нужно чувствовать. — Джи, мать твою, Джи, ты... — рука Фрэнка всё ещё покоилась в спутанных прядях, видимо, нашедшая там пристанище. — Я тоже очень сильно люблю тебя, — прозвучало на жарком выдохе, оттого тихо. Тело Уэя перекочевало на простынь, и он, кажется, хотел приподняться или сесть, но быстро выкинул эту внезапно пришедшую и машинально воспроизводящуюся мысль. Вместо этого повернул голову набок, к такому же тяжело дышащиму партнёру. — Ты по-особенному красив, когда кончаешь, — Джи усмехнулся, мечтательно разглядывая открывшийся профиль, — и я не устану это повторять... Фрэнк смешно поморщил нос и с улыбкой нашёл в себе силы потянуться чтобы легонько поцеловать Джерарда в уголок глаза, на что тот тихо хихикнул. — Мне так невыносимо хорошо с тобой, — сказал Фрэнк настолько искренне, насколько это вообще возможно, позволяя себе удобно устроиться в кровати и прикрыть глаза. У Айеро было столь удовлетворённое и спокойное лицо, что всякий другой уж успел бы подумать, что он задремал. В другой раз, (не за считанные часы до Нового года!), Джи просто напросто вздохнул бы. Уэю со всем своим желанием провалиться в размеренный сон хотелось так же удобно устроиться рядом и исполнить таки свою сладкую мечту, но бумажный пакет в очередной раз пробрался через мутную пелену сознания, напоминая о себе. Сначала закончить всё начатое, потом — спать. Он в сопровождении громкого выдоха подвёлся с кровати, устало глядя на развалившегося на мягкой поверхности Фрэнка. — Давай, мученик, — он невольно поморщился от не самых приятных ощущений, разразившихся по уставшему телу, — в душ, а потом к не менее интересным вещам.

***

Джерарду до дрожи в коленках симпатизировала та атмсофера, которую Фрэнк смог воссоздать: пыльная гирлянда, до сего времени пребывавшая в забытой всеми коробке где-то в подсобке, переливалась приятными пастельными цветами, а так же была основным источником света, заменяя прикроватную тусклую лампу; два тёмно-коричневых пледа, один из которых так заботливо покоился на плечах у Джи и согревал его, — просится заметить! — не только физически, в то время как второй отлёживался рядышком; и, несомненно, милая улыбка розового лица напротив — главное украшение сегодняшней новогодней ночи. После водных процедур Фрэнки заикнулся о горячем шоколаде, который они могли бы приготовить вместе, на что Джи легко прошёлся рукой по его спине, уверяя, что в этом нет необходимости и потащил сконфуженного парня назад в комнатку. Уэй загадочно ухмылялся и причину этим так привлекательно растянутым губам кроме него пока что не знал. О чём бы он не думал до того, как достал пакет со своим подарком, кажется, сейчас его уверенность постепенно пошла на спад. Сидя тут, Фрэнк наблюдал за пальцами, нервно сминающими краешек этого самого пёстрого пакета. В голове роились разного рода мысли и Айеро лишь встряхнул головой думая о том, что, возможно, знает, куда Джерард смог так любезно пожертвовать всю свою уверенность в действиях и, непосредственно, высказываниях... Впрочем, это не совсем то, о чём хотелось размышлять в данный момент. Признаться честно, Фрэнк и сам не был так спокоен, каким казался. Неуверен он был во всем: как в самом в подарке, так и подаче, которую он толком не подготовил. И всё же это не помешало ему неаккуратным движением потянуться за пакетиком, что стоял в неприметном тёмном углу. — Я начну? — риторический вопрос, на который оба знают ответ. Джерард смущённо поправляет чёлку. — Осталось совсем немного... И... — Фрэнк шуршит чёрным бумажным пакетом, доставая оттуда новенький красиво запакованный комикс. Протягивает руки и зажмуривает глаза, — Джи, это тебе! Последовала тишина, показавшаяся слишком громкой после пяти секунд ожидания и готовая отдаваться эхом в голове, пока же до ушей не донёсся тихий смех. Нежные руки медленно забрали подарок, на что тот отреагировал еле слышным звуком смятой бумаги, а потом Айеро почувствовал такие родные, сладкие губы на своём лице. Уэй целовал его повсюду, куда только доставал, и каждый маленький поцелуй разрастался приятной тяжестью у Фрэнка в груди. И эта тяжесть только усилилась, когда его лицо удобно разместилось в двух тёплых ладонях, а невнятное "спасибо" шёпотом обожгло приоткрытый рот. Они, скорее всего, так бы и остались таять от прикосновений друг друга, не отстранись Джи. Он перевёл дыхание, вынимая из пакета сперва персиковый сок, — у Фрэнка загорелись глаза и он понял, почему Уэй отказался от горячих напитков, — а следом и так обожаемую Фрэнком коробку дорогих конфет. Обёртка красиво сверкнула в свете гирлянды, переливаясь всеми цветами радуги, и Джерард едва ли успел положить конфеты на пол, как на него со всей дури налетели, абсолютно без шансов на спасение повалив. Звонкий смех оседлавшего разлился по помещению, заполняя собой всё; Фрэнк смеялся чисто, слишком по-детски, но так заразно, что Джи и самого расклеило на заливистое хихиканье. — Я люблю тебя, Джерард, слышишь? — было сказано громко, так, будто в миг заалевшие щёки и распахнутые глаза ничего не доказывали, — очень сильно люблю! — и уткнулся лбом в укутанную пледом грудь Уэя.