Я никогда не боялась смерти. И если я её встречу, то спокойно пройду за ней и займу своё место на трибуне, пока не придёт очередь нового рождения.
«Sukuna Ryomen»
— Что ж, очередь для нового рождения настала так быстро, что я и не заметила!
— Нет, это ты снова вне своей очереди на перерождение пробиваешься.
—В любом случае... Новая жизнь, новое всё, ждите!
«Sukuna Ryomen»
– Но я же не верю в переселение душ! – попытался протестовать он.
– ...«Зато переселение душ верит в тебя».
Терри Пратчетт
«Маскарад»
Самое страшное — когда прошлым становятся те, кто должен был стать будущим.
Хавьер Марриас
***
— Ка-ари-ин! — счастливо воскликнул Кейго и, расправив руки, побежал на одноклассницу. Названная девушка, дëрнув уголком тонких губ в усмешке, сделала всего лишь шаг в сторону, но и его хватило для того, чтобы чересчур веселый и энергичный экстраверт упал на плиточный пол. До этого дня она всегда била его по лицу, когда он набегал на неё. До этого дня она была жутко общительной, но все чувствовали, что в ней что-то неуловимо поменялось. Вроде она, а вроде и нет. Не совсем понятно. До этого дня она всегда ходила с распущенными волосами, а сегодня пришла с косой, берущей начало с чëлки и заканчивающейся где-то на уровне ключиц. — Карин, это было жестоко-о! За что ты так со мной?! — Не преувеличивай, Кейго, — сказала она, протянув руку юноше, — давай, помогу встать. Он ухватился за горячую руку девушки и она потянула его вперёд с недюжинной силой, поднимая. — Две минуты до звонка, не стоит опаздывать на урок, — заметила она, не глядя на часы, и зашла в аудиторию класса 1-3.***
Месяц назад. Семейная клиника Куросаки
— О нет, неужели сейчас конец апреля? — вздохнула девушка, переписывая очередной конспект, занесëнный Тацуки. «О да, это действительно конец апреля. Радуйся, что это не Россия, не выпускные классы и не конец учебного года, когда возникает пора сдавать экзамены для перевода в следующий класс или для успешного поступления в ВУЗы», — ехидно протянул дзанпакто, пробудившийся после поглощения души пятнадцатилетней Куросаки Карин. О да, тема экзаменов была для новоиспеченной Карин едва ли нервотрëпной и пожирающей всё её свободное время. Готовясь лишь к необходимому минимуму, сдавала всё на более высокий балл, чем от неё могли ожидать. Она умела расставлять приоритеты и больше интересовалась хобби или любой другой новой информацией, чем изучала школьную программу, в которой путаницы было больше, чем реальных знаний. В комнату постучались. Карин, привыкнув к этому недавно, всё ещё не ожидает, что её позовут на семейный приём пищи не криками, а постукиванием по двери и вежливым вопросом или утверждением. — Карин-не, идём ужинать! Все только тебя и ждут! И она без лишних раздумий отложила ручку, закрыла тетрадь и, выйдя из-за рабочего стола, предупредила: — Сейчас приду, отото. Мальчик, что должен был родиться самым старшим в этой семье, но родился спустя два года после рождения Карин, потоптался немного у двери и ушёл. Удивительное отсутствие привычного по манге и аниме-адаптации канона и совершенно новая история популярной франшизы... К этому Карин не привыкла, но рада, что Ичиго не будет подвержен влиянию Готея-13 и нескольких особо наглых представителей этой военной организации, чью компетентность она ставит под огромный знак вопроса по определëнному ряду неоспоримых фактов. «Если один твой брат решал практически все их проблемы, которые не могли решить они, тогда их компетентность в этом вопросе либо никакая, либо они специально использовали наивного мальчишку, — снова раздался металлический скрежет голоса дзанпакто, — это на самом деле очень удобно, ты и сама подобным способом пользовалась в старшей школе, чтобы лучше понять математику перед сдачей ЕГЭ» Девушка не заметила, как оказалась за столом на кухне, ужинающей в семейном кругу четырёх человек. Одно всё же остаётся неизменным — огромный плакат с изображенной Масаки и семья, едва пережившая тяжелую утрату любимой супруги и матери троих детей. Карин после того случая с Удильщиком, произошедшим шесть лет назад, решила закалить свой характер и налегла не только на учёбу, но и на заботу о младших и на додзë, которые посещала «до», ощущая при этом укол вины в смерти замечательной женщины. Отец её не винил, но ей казалось, что так попросту не должно было быть. Ичиго номер два, только в образе Карин до поглощения души. Карин отвлеклась от раздумий, не желая зацикливаться на них сейчас, и с удовольствием вслушивалась в рассказ Ичиго о том, как они с ребятами погоняли мяч на футбольном поле и как круто было поиграть в волейбол, а после и в баскетбол. О том, как он снова подрался с гопотой из-за яркого медного цвета, о чём, собственно, говорил бактерицидный пластырь на загорелой всё ещё пухлой щеке, вызвав у девушки едва шевельнувшееся волнение. После Юзу рассказывала о том, как нашла новый рецепт какого-то десерта и что у неё получился первый связанный шарфик, упоминая о том, что этому девочку обучила Карин-не, когда она очутилась для продолжения лечения в семейной клинике. Собственно, самой Карин рассказывать было не о чем. Действительно, не о чем, ведь она две недели пролежала в реанимационном отделении Центральной Клиники Каракуры, принадлежащей Рюукену Исида, а после её перенаправили в Клинику Куросаки для окончательного лечения заверив, что больше её жизни ничего не угрожает. Однако Исида-старший, он же четвероюродный дядя для всех детей Куросаки, мягко пожурил её насчёт её же безрассудного геройства, ведь девушка сначала пережила клиническую смерть, а после её состояние в первую неделю было стабильно тяжелым без сдвига в какую-либо сторону. Не говоря уже о том, что если бы вор ударил охотничьим ножом прямо в висок, то спасти её не удалось бы даже Иисусу Христу. Ей просто повезло, что она успела в самый последний момент уклониться и удар пришёлся по касательной, оставив на голове глубокую продолговатую рану, ведущую свой путь от конца правой глазницы до затылка. Белая широкая полоса зажившей раны была видна даже сквозь густую копну насыщенных чëрных волос. Этот шрам был особенно заметен после заплетения волос в незамысловатую причёску. — Карин, ты чего застыла? — мягко спросил отец, заметивший, что вместо приёма пищи дочь смотрит на светло-бежевую стену пустым взглядом. В последнее время она часто уходила в себя и над чем-то крепко размышляла, теряя связь с реальностью. Ишшин списывал это на последствия ранения и пережитой клинической смерти. Иногда у него возникало ощущение, что яркие зеленые глаза, как у кузена Кайена, смотрели на него, как на постороннего человека. Всего лишь на долю секунды, но после этот неуютный взгляд пропадал. А после она призналась, что является Карин, но немного не в том смысле. Монолог длился пять часов, он был тяжелым и изматывающим, но глава семейства не посмел прерывать столь искренний рассказ о том, как сама Карин выдернула её из реки перерождений, в которую она ворвалась вне своей очереди, и слилась с ней воедино. Дальше новая душа вернулась в «родное-чужое» тело, вдохнув в него жизнь, но оставив тяжëлое состояние. Как оказалось, организм привыкал к изменившейся дуще-владелице, а все спящие до этого момента силы и таланты проснулись. Но изменился только дзанпакто-пустой. К концу долгого монолога Карин призналась, что никогда не любила откровенные беседы и всячески избегала их. — Все в порядке, — сказал он тогда, прижав дочь к могучей груди и поглаживая по голове, как в детстве, — и спасибо, что поделилась этими откровениями. Я ценю твоё доверие ко мне. Видеть в тот день плачущую Карин было жутко непривычно, но он понимал, что ей нужна разрядка, а слезы, как известно, всегда были прекрасным способом улучшить психическое состояние и немного разгрузиться. На следующий день он рассказал всё об их семье, о концепции родственных душ и связей между ними. Обо всех нюансах и особенных людях, не имеющих соулмейтов, и о том, что метка родственной души проявляется в пять, девять и одиннадцать лет. Люди, не имеющие родственные связи, как оказалось, рождаются крайне редко и являются, грубо говоря, аномалией. Но при этом обществом такие люди не порицаются и даже наоборот — все проявляют к ним ненужное сочувствие. Карин оказалась из числа того одного процента населения всей Земли, не имеющая пары. А вот Ичиго и Юзу уже имеют татуированные имена на своих запястьях. Если в Орихиме, милой и доброй однокласснице она уверена, и что Ичиго повезло с ней, то насчёт второй половинки Юзу она не была уверена на все сто, чувствуя холодок, исходящий от её метки-татуировки. Карин даже попросила отца пробить этого неизвестного Сенджу Каори по базе данных через одного знакомого полицейского и была, мягко говоря, в шоке от результатов. Поиск людей с данным именем увенчался успехом. Было найдено четыре человека. Один из них, судя по досье, был наркоманом и скопытился от передозировки три года назад. Второй тоже умер, но от простреленной бошки в ходе перестрелки с шестëрками Якудза. Третий сидел в тюрьме, и точно не был парой Юзу. К счастью. Впрочем, все трое были так или иначе связаны с мафией, но среди них не было соулмейта её младшей сестры. А вот четвертый... А вот четвëртый Сенджу Каори погиб в автокатастрофе в возрасте семи лет. Авария произошла два года назад. Ишшин и Карин тогда решили, что скажут об этом девочке, когда она подрастëт. — Карин, — мягко позвал её Ишшин. На этот раз она оторвалась от созерцания стены и обратила внимание на отца. Размышления-воспоминания недавних событий были удачно прерваны. — Я опять отвлеклась? Мужчина кивнул, ободряюще улыбнувшись. В голове раздался смех духа-шинигами, а вот Аццо, дух-квинси, обошëлся красноречивым «хн...» Девушка, виновато улыбнувшись глазами, принялась доедать свою порцию ужина. Ичиго и Юзу выглядели обеспокоенными этим, но ничего по этому поводу не спросили. Дальнейшее пребывание на больничном проходило однообразно, но не скучно.***
Настоящее время. Комната Куросаки Карин.
— Он должен быть где-то здесь... Мямлила маленькая Шинигами, оказавшись в комнате девушки. Что-то перебивало её чутьë рейацу. Что-то плотное и тяжелое, клубящееся в чём-то или в ком-то. — А тебе не кажется, Шинигами, что если бы здесь был Пустой, то он бы разгромил этот дом к чертям собачьим, или не, не кажется? И не кажется ли тебе, что внедрение в чужой дом без приглашения является незаконным проникновением, которым обычно воры и грешат, м? Шинигами вздрогнула от неожиданности и уставилась на хозяйку голоса. Удивительное сходство этой девушки с покойным лейтенантом тринадцатого отряда Шиба Кайеном распотрошило саднящий временами шрам. Словно эта девушка являлась женской версией её мертвого командира. Ужасающее сходство, от которого Кучики Рукии стало не по себе. Вот только вместо тëплого взгляда был раздражительный, а на дне чëрного зрачка плескалось намерение выкинуть незваную гостью вон из комнаты и желательно через окно головой вниз. На лице играла жалостливая ухмылка, грозившая перерости в оскал. — Уходи отсюда. Там как раз неподалеку от моего дома воет Пустой, поторопись, пока я тебя не выкинула из окна. И Рукия послушалась. Она покинула комнату этого человека, коря себя за то, что оцепенела, увидев её. И что послушалась её тоже. И только отдалившись от дома с вывеской «Клиника Куросаки» плотная стена из чужого рейацу перестала действовать на Ангела Смерти оглушающе и она услышала вой рыбьеголового Пустого, за которым гонялись несколько месяцев. — Неужели... Та комната была пропитана её рейацу? Столь концетрированная и качественная энергия попросту не может принадлежать человеку. Но именно человеку она и принадлежит. Такое встречается редко. Особенно у «одиночек», соулмейтов к которым не приложилось мирозданием. Дальнейшие события никак нельзя назвать полноценным боем, только избиением младенца в роли маленькой Кучики. Пустой так рьяно стремился к тому дому, от которого так вкусно несло, что он попросту сбил хвостом Ангела Смерти, на огромной скорости приближаясь к заветному месту. Кучики оказалась раненой и лежащей около забора у дома Куросаки. Вот только наглый минус был остановлен запредельной силы пинком старшей Куросаки. Это дало фору Рукии предложить «единственный» для неё же выход из ситуации и пронзить человеческое сердце своим дзанпакто. — Давай быстрее проводи этот обряд и я пришью его на месте, Шинигами, — безразлично ответила девушка, сверкнув глазами. — Это может убить тебя. Карин никак на это не отреагировала. — Плевать, Шинигами, — услышала Кучики. Ей было всё равно, если она пропустит эпизод напитки асаучи и перейдёт сразу к шикаю. — Не Шинигами, а Кучики Рукия, — ответила раненая, наставив кончик катаны на место сердца, смотря в зелёные глаза напротив. — Куросаки Карин. Энергия ослепила улицу на несколько секунд и стремительно потухла, открыв взор теперь на временную Шинигами, держащую в руке изящную катану. — Иди сюда, со-олнышко-о! — пропела она, дразня чудище. «Чудище», не желая прощать ей такой слащавый тон, помчалось на девушку и было лишено маски одним точным ударом. Минус медленно, но верно распадался на рейши. — Ты же в курсе, что помогать тебе я не собираюсь, а если и соглашусь, то только за определëнную плату. Бесплатно пахать за Шинигами, отдавшего свои силы человеку и, по сути оказавшего ему медвежью услугу, у меня нет ни времени, ни сил, ни намерения, а в Мать Терезу я не нанималась и Буддой меня не нарекали. В моём доме ты жить не будешь, думаю, найдешь, где пристроить свою филейную часть. А сейчас, — вошла она в своё тело и, покидая улицу, бросила напоследок: — прошу меня простить, но сейчас на дворе глубокая ночь, а я собираюсь выспаться перед очередным школьным днём. Adios amigo. Рукия от такой наглости чуть не задохнулась, но препятствовать ей не стала. Все-таки в чем-то эта Куросаки Карин была права. Луна приветливо моргнула маленькой Кучики одним из своих больших кратеров. Ночь обещала быть тяжелой.