Однажды осенним вечером

      Холодные ветра разгулялись в этот ясный безоблачный вечер, пришедшие с запада, они приносили с собой долгожданную прохладу и осеннюю свежесть. Ультрамариновые небеса насытились густой палитрой. Они были чистыми и холодными, как осколок льда. И только дрожащий огонек в маленьком окошке, дарил воображаемое ощущение тепла.       Сидя на лавочке перед домом, они наслаждались упоительным вечером, вдыхая запах прохлады. Наблюдая за мерцанием далеких, неуловимых дрожащих фитильков, что украшали своим блеском бездонную синеву, когда она медленно таяла в объятьях вечности.       Облокотившись холодной щекой о его плечо, он тихонько вздохнул, от того что на душе было так спокойно. Сердце согретое благоговеньем, его необъятной любовью и нежностью. И даже безбрежные просторы вселенной не могли объять его чувства, что он испытывал каждой клеточкой, каждой мыслью, каждым вздохом, биением сердца, он ощущал их в себе, он становился их неотъемлемой частью. — Сегодня такой прохладный вечер, — тихо прозвучал его приятный голос, и он приобнял его за плечи накрывая своим теплом.       Пугна ничего не ответил, только прижался к нему поплотнее, не осознанно, когда холод слишком близко подкрался к нему, вынуждая искать тепло в его горячих обжигающих руках.       Заметив это, Клинкз уделил ему все свое внимание и заботу. — Тебе не холодно? — спросил он с лёгким беспокойством. Нащупав его изящные тонкие пальцы, сжал в костлявых, но теплых руках, целуя горячим дыханием. — Немного, — нехотя признался Пугна, чуть поежившись.       Несмотря на уже ощутимый холод, так не хотелось расставаться с этим романтическим вечером, уютной обстановкой и лавочкой только на двоих. Пусть эти минуты длятся вечность, пусть его нежные трепетные руки согревают его, пока жар не спалит его кости, пока их жаждущие тела не сольются воедино в страстном порыве…. — Давай посидим ещё немного, — ненавязчиво просил он, словно Клинкз уже собрался уходить. Но ведь он наверняка думал об этом. — Если ты хочешь, — вынуждено согласился Клинкз, мягко прицеловывая его пальчики, и ладошки.       Он не мог ему возразить, даже если бы очень хотел. И в глубине подсознания не мог упустить возможности согреть его фосфорное тельце, каждый сантиметр. Скользя жаркими ладонями поверх, холодных, таких податливых хрупких костей, что каждым своим движением просили его подарить частичку желанного тепла, безмолвно умоляя овладеть ими, подчинить в свою власть, стать его извращённой фантазией, выпуская на волю парочного зверя. — Я много чего хочу, — похотливо ухмыльнулся Пугна, проникая пальчиком в его влажный рот, начиная медленно елозить внутри.       Он, не отрываясь, наблюдал за реакцией, слегка изумленного, но все же довольного Клинкза. Жадно обсасывая шаловливый пальчик, незаметно для него протянул вторую руку, попытался нащупать его живот, вместо чего неожиданно наткнулся на сильно выступающий стоячок, что он, в общем-то, и искал. Заглотив ртом второй палец, он продолжил облизывать их своим горячим язычком, начиная одновременно дразнить маленького приятеля, сжимая и вновь отпуская на пару секунд, поверх одежды, скребя пальцами по стволу.       Пугна глухо и нервно замычал, выгибая спину, впился пальцами другой руки в его позвонки, ощутимо царапая кости.       Клинкз чуть дрогнул, но не подал вида, что почувствовал лёгкую боль, отнюдь, это только сильнее заводило его, разжигая агонию страсти. Ожидание было подобно адским мукам, что выжигали его похотливую душу насквозь.       Пугна весьма грубым и резким жестом, взяв его за изогнутые рога, потянул вниз. Лицо Клинкза уткнулось в его сильно выпирающий стоячок, что так и просил, чтобы чьи-то руки освободили его от оков верхней оболочки. Клинкз не дрогнул, он беспрекословно повиновался своему господину.       Спустившись на холодную, уже остывшую землю, он сел на колени меж его расставленных ножек. Чуть потерся горячей щекой об упругий стояк, только нарочно раздразнивая его хозяина.       Закатив глаза Пугна тихо простонал, глубоко вздыхая прохладный свежий воздух, что придавал бодрости и сил. Он упивался наслаждением, его тело горело от напряжения. Освободив его от нижней одежды, Клинкз не спешил удовлетворять своего возлюбленного, желая как можно дольше слышать его сладостные стоны, ощущать сердцем и осознавать душой, как ему сейчас приятно, как он жаждет его "губ" на своём маленьком Пугненке.       Коснувшись язычком краешка головки, он только пару раз лизнул, сразу же ощутив привкус проступившей спермы. Она оказалась слаще всех сладостей на свете, и , он не спеша начал заглатывать головку.       Такой горячий твердый, его орган постепенно становился скользким.       Клинкз тщательно смазывал его слюной, каждый сантиметр.       Поглаживая его по макушке, Пугна неровно дышал, иногда развратно вскрикивая. И терпеливо ожидал, когда же Клинкз приступит к более активным действиям. Его дружок ныл от изнеможения, требуя мягкой ласки, а может грубой силы и жёсткого нрава.       Перебирая пальчиками другой руки твердые яички, Клинкз легонько надавливал. Как же сейчас ему хотелось прилипнуть своим мокрым влажным язычком, попробовать заманчивые сладкие, такие привлекательные, они ведь тоже желали бы оказаться в его ротике. Заглотнув ствол полностью, Клинкз на мгновение замер, подняв глаза взглянул на Пугну.       Он неожиданно освободил его из своего влажного плена, смачно облизнув, опустился ниже, подцепил губами одно из яичек, и стал жадно обсасывать его будто сочный фрукт.       Свободной рукой он продолжал массажировать орган, дабы не смягчать напряжение. Не быстро, но методично работая рукой, вдоль всего ствола. Звучно и развратно простонав, Пугна откинул голову назад, закатывая глазки, упираясь руками о лавку и ещё шире раздвигая ножки, чтобы любимому было удобнее обхаживать его интимные места. — Продолжай, сладкий… — тяжело дыша, выдохнул Пугна, впервые назвав его этим ласкательным словом и в этот момент Клинкз чётко уловил в его голосе властные нотки. И будет только так, как пожелает Властелин Забвения, его господин и хозяин.       Немного поиграв язычком с его яичками, Клинкз уже успел истосковаться по маленькому Пугненку. Почти одним глотком заглотив ствол до основания, он ощутил его внутренний жар, упругий и мокрый, он пульсировал от возбуждения.       Клинкз и сам уже давно ощущал свой накопленный стоячок, что упрямо упирался ему в доспехи. Ему было так тесно в этих оковах, вот только руки были заняты.       Сейчас, когда он мог ласкать его член роликом, попутно приминая яички только одной рукой, другая оказалась свободна. Торопливо расстегнув ремень, Клинкз прикоснулся к своему изнемогающему органу, что будто трепетал от его прикосновения и требовал ещё. Еще пальчиков, скользящих вдоль ствола, натирая до тех пор, пока он не станет твердым и горячим.       «Губы» скользили, не отрываясь от важного занимательного процесса, и Пугна ощущал, как его мокрый влажный язычок рисует вдоль ствола воображаемые узоры, еще пуще разжигая жгучее пламя похоти и разврата.       Уже громко вскрикивая, Пугна не сдерживал себя. Им обоим было безразлично, услышит ли их кто-нибудь из живущих поблизости соседей.       Чья-то крылатая тень мелькнула у ограды. В сумеречном свете, краем глаза, Клинкз лишь уловил, как некто подкрался к ним, пытаясь оставаться незамеченным, не прерывая их интимное занятие. но в тоже время, стараясь подсмотреть за ними из-за невысокой ограды.       Клинкз не намерен был останавливаться на полпути, только от того, что некто бесцеремонно и бестактно наблюдает за ними. Он был уже слишком увлечен своим занятием, слишком возбужден, чтобы придать этому хоть какое-то мало-майское значение.       Поглощая орган, с наслаждением, медленно посасывая, словно бы сладкую мармеладку, он вновь переключился на своего малыша, растирая и массажируя пальцами. Ощущая, как нестерпимый жар растекался по костям, и в груди становилось так горячо и приятно.       Мысли утонули в бездонный колодец, тело стало единой натянутой мышцей, одним непреодолим сумасбродным желанием кончить вместе с ним, утонуть в его сперме и стонах оргазма.       Пугна заливался неистовыми стонами, его кости, поддаваясь инстинктам, бились в такт движениям Клинкза, заставляя его заглатывать орган снова и снова, глубоко, касаясь самого лобка.       Его кости извивались в безудержном экстазе, взяв его за рога, Пугна, пытаясь удовлетворить самого себя, насаживал его ротике на свой орган.       Клинкз не возражал, он всецело отдался его порочным желаниям. Он готов был ублажать его столько, сколько потребуется, пока Пугна не достигнет самого пика.       Тихонько, глухо постанывая в его плоть, ударяясь губами об основания члена, Клинкз уже ощущал привкус его соков.       Обвивая ногами плечи, Пугна скрестил их за его спиной. Фосфорная «плоть» сгорала в агонии, какими же нежными были его ланиты, будто бархатные лепестки роз, умытые расой. Они казались даже мягче, чем их самый сладостный поцелуй.       Клинкз теперь уже интенсивно надрачивал его ствол одной рукой, попутно посасывая шоколадную головку, что уже медленно начинала таять. Он задыхался в собственном пламени, что выжигало изнутри. Тысяча огненных, раскалённых осколков вонзились в кости, прожигая наточенными иглами.       Пугна резко дернулся, до боли стиснув рога Клинкза в своих ладонях, исступленно вскрикивая, он сделал несколько финальных толчков. Плотная скользкая масса ударила тонкой струей прямо ему в губы, испачкав их белой жидкостью. Клинкз поймал ещё пару струек ртом, с наслаждением заглатывая его сперму и в этот миг, захлебнувшись в эйфории чувств, когда сам неожиданно кончил себе в руку, издав протяжный стон, он, закатывая глаза, ещё ласкал своего дружка мокрой рукой и облизывал остатки спермы со стояка любимого.       Тело Пугны обмякло. Совсем без сил он сполз со скамьи, на холодную землю, упав в объятья Клинкза. Обвивая ослабшими руками его шею, он приблизился к его губам и тихо, едва слышно выдохнул: — Ты был великолепен.       Клинкз хранил молчание, все ещё ощущались отголоски недавнего оргазма, и кости пробивала легкая дрожь. Он улыбнулся его словам, так легко, беззаботно, трепетно, на губах ещё оставались следы спермы. Клинкз обнял его в ответ, перепачкав фосфорные кости липкими руками. Однако это не помешало Пугне примкнуть к его, таким же липким губам, так плотно, жадно слизывая свою же сперму, тесно прислонившись своими холодными костями к его огненной оболочке, так что два расслабленных органа соприкоснулись, ощутили друг друга.       Клинкз нырнул язычком в его мокрый ротик, разгуливая там. Пугна вновь простонал, смачно чмокая и чуть потираясь своим дружком о его орган.       Тихий шорох неподалеку привлек их внимание, вынуждая оторваться друг от друга, размыкая жаркий поцелуй.       Обнимая друг друга, и стоя на коленях абсолютно нагими, они обернулись, посмотрев в сторону невысокой ограды, где свет фонаря уже не охватывал этот участок улицы, и полутьма позволила им лишь разглядеть очертания тёмной фигуры, что носила за спиной огромные размашистые крылья.       Не сложно было догадаться кем являлся этот наблюдатель, что, похоже, лицезрел весь процесс и был настолько поглощён увиденным, что позабыл об осторожности, ведь его могли легко заметить. Но сейчас это уже не заботило незнакомца. Он был восхищен увиденным, еще никогда до этого он не испытывал столь высшего чувства эстетического, физического и морального наслаждения.       Выйдя на свет, СкайМаг уже не скрывал своего присутствия, поняв, что он был замечен.       Пугна и Клинкз молча глядели на него, изредка моргая, но не испытывали ни стыда или неловкости, поскольку они никогда не скрывали ни от кого своих чувств. Разве что старались заниматься интимными делами где-нибудь в укромном местечке, в сторонке от чужих глаз, но в моменты, когда жажда вожделения становилась невыносимой, они не особо задумывались об осторожности. — Прошу прощения, но я не смог удержаться, — наконец подал голос СкайМаг, состроив на лице кривую улыбочку, но его глаза не скрывали истинного восторга, с которым он, без зазрения совести изучал их обнаженные кости. — Это было божественно, — с воодушевлением, волнительно пролепетал он, улыбаясь во весь рот, при этом без стыда пуская слюни, будто вот, вот готов съесть их обоих.       Увиденное определенно произвело на него неизгладимое впечатление, оставив очень заметный, ощутимый след и глубокие последствия. Помешательство, маниакальная одержимость, все эти признаки были на лицо.       Особенно лестно было осознавать, что их любовные утехи приносят кому-то эстетическое наслаждение, вызывают неподдельный, дикий восторг, одобрение.       Впрочем, слышать нечто подобное из уст СкайМага, хоть и казалось через-чур вызывающим, у Пугны и Клинкза не вызвали изумления, они приняли это как должное. Что поделать, раз их застукали за столь непристойным занятием, между-прочем по их же неосмотрительности и неосторожности.       Это конечно не означало, что теперь они будут приглашать его на просмотр порно-фильма с участием дух скелетав в главной роли, от чего он, скорее всего, не откажется. Впрочем… А почему бы и нет, ведь его восхищает этот процесс.       Он продолжал нагло пузыриться, без каких-либо причин, пуская слюни как умалишенный, будто самец во время брачного периода. А они так же глухо молчали, как воды в рот набрали, только обнимались, и терлись друг о друга своими обнажёнными костями. — Скажи Клинкз, это и вправду так приятно? — внезапно спросил СкайМаг, подбирая болтающийся язык.       Его и впрямь интересовал и будоражил сей вопрос, ответ на который он надеялся услышать как можно скорее.       Казалось, он спросил это только потому, что хотел убедиться в собственной правоте, а не от того, что желал узнать какие ощущения в этот момент испытывал костяной лучник. — Я никогда ни пробовал ничего более восхитительного, — лукаво ухмыльнулся Клинкз, подмигнув ему одним глазом.       Пугна с подозрением прищурился, нахмурился, и теперь ему определенно стало ясно — СкайМаг все это время говорил вовсе не о них и даже не о нем, а о его дружке, и сейчас они обсуждали именно его.       Слова Клинкза смутили Пугну. Он потупился, спрятав взгляд от них обоих, ощутив неловкость, он вспомнил, что все ещё обнажен, и торопливо натянул штаны на бедра. — Пошли в дом, становится холодно, — поспешно произнес он, дабы прервать их разговоры, привлекая внимание Клинкза, ведь он же не позволит ему мёрзнуть.       Окружающая температура действительно ощутимо снизилась, и это мог заметить даже Клинкз. В его объятьях Пугна не столь ощущал касание холодного воздуха, но, пробежавшись мурашками по спине, он напомнил о себе как раз кстати. — Со мной тебе нечего бояться, — добродушно улыбнулся лучник, и похоть в его глазах растворилась как не бывало.       Нацепив доспехи, он подхватил его на руки, поднимаясь с колен. Пугна не ожидал ничего подобного, но Клинкз всегда умел удивлять, в совершенно неожиданный момент.       СкайМаг уже не занимал их внимание, а он, казалось, задумался о чем-то глубокомысленном, уже не замечая их, только мечтательно моргая, с умалишённой ухмылочкой на губах.       Через пару минут, Клинкз, пройдя к крыльцу их дома, скрылся за дверью, уносят с собой объект их обсуждения, и только он в этот момент будоражил мысли СкайМага, волновал рассудок, пробуждая животные инстинкты. То, о чем он грезил в своих самых потаенных, безумных мечтах, о чем парой боялся признаться даже самому себе, но парой был бессилен против желаний, они сводили его с ума, вынуждая идти на поводу безудержных страстей.