после фильма.

— Надень это платье, белый цвет тебе идёт. — Голубоволосый мужчина видел свою подругу и в белом платье, и в чёрном. Да что там просто видел? Лично присутствовал и подтолкнул девушку на покупку одинаковых по материалу, качеству, но разных по цвету вещей. Забавно, что почти всегда именно друг помогает с выбором женских штучек, а не её возлюбленный. — Ты уверен, что мне идёт именно белый? — С трубки послышался знакомый, родной, красивый, слегка высокомерный, но в тоже время невинный голос милой Кабукимоно. Сколько врач его не раз слышал, сколько бы раз девушка не говорила, не показывала бы его, а уши продолжают восхищаться, наслаждаться и любить. Её голос был как утренние пение птиц, звук осеннего дождя и хруст пушистого снега под ногами. — Да, уверен. — Твёрдо проговорил Дотторе, параллельно важно, так мучительно медленно расхаживая перед большим зеркалом, то и дело поглядывая на себя любимого. — И почему оно мне идёт? — Мужчина был готов к этому вопросу, он заранее придумал ответ, поэтому сразу как только закончились слова — открыл рот. — Белый тебя стройнит, он делает тебя более женственной и элегантной. — Он ухмыльнулся, и не дав ответить подруги продолжил говорить. — Чёрного ты уже наносилась. — Хорошо, убедил. — И ведь действительно, Кабукимоно раньше только и делала, что носила тёмный цвет. — Одевайся побыстрее, я уже одет и вот, ради бога, умоляю тебя, сильно не заморачивайся над макияжем. — Врач всегда считал и прямо говорил, что кукольному, аккуратному лицу с мягкими чертами не идёт косметика. Только если красная подводка и лёгкие румяна, а больше ничего. Остальное только портит бледное лико с редкими родинками, возможно мужчина просто в этом плохо разбирается, хотя как оказалось так считает не только он. — Не буду, только подводка. — Быстро ответила девушка, на заднем фоне было тихо слышно, что она переодевается. — Странно, что твой парень этого не говорит. — Говоришь так, как будто он плохой. — А что не так? Ты же его не любишь, — Он задумчиво провёл двумя пальцами по жёсткой, голубой щетине, ожидая ответ, но не послышалось ничего, ожидаемо. Подруга не любит говорить на эту тему, когда же друг очень часто её подымает, не смотря на то, как сильно она просит этого не делать. Дотторе это делает не потому что не уважает Кабукимоно, а потому что хочет подтолкнуть девушку на мысль поменять что-то. Он заботится о ней и понимает, что чем дольше она с суженным, тем сильнее и крепче делает безответную любовь. Дожидаться чего-то и бездействовать нельзя, ведь со временем тяжелее будет закончить отношения. — Люблю я его. — Нейтрально, но без всяких чувств ответила подруга. — Не пытайся скрыть это от меня, я же знаю тебя и всю правду. — Пока Кабукимоно собиралась с мыслями, чтобы нормально ответить, её друг рассматривал себя в зеркале, заранее зная слова. На враче была необычная блузка, синяя, заправленная в брюки и так же в образ входил чёрный галстук. Дотторе обожает синие блузки и чаще всего надевает именно их. Его нынешний образ обыкновенный, не считая цвет верхней одежды. — Не порть мне настроение этой темой перед свиданием. — Признала значит, что все наши прогулки — свидания? — Она отключила трубку — слова мужчины не дошли до девушки. Для друзей давно не секрет, что они влюбленные в друг друга, точнее любят друг друга. Всё таки между этими словами разница огромная. Просто Кабукимоно не даёт настоящим чувствам свободу, отрицая их и заставляя полюбить себя одного человека, к которому всегда не будет искренней взаимности. А Дотторе особо и не скрывает любви, заботясь, ухаживая за подругой и часто приглашая её на прогулки, к слову, на них она идёт охотно. Но вот после сегодняшний встречи должно многое поменяться, по крайне мере на это надеется врач. Он знал, она знала, на что всё это тянет. Дотторе стоял на назначенном месте и дожидался девушку, которая опаздывает. Ну им особо торопиться некуда, так что чужое опоздание — не конец света. Где-то примерно через пять минут впереди показалась знакомая, худая и аккуратная фигура в белом платье. Если поподробнее, то одежда простая, можно сказать домашняя. Верх и низ облегающий, сама длинна платья до колен и без всяких кружевов. Спина немного открыта, а выреза на груди практически нет. В общем тривиально, легко, но удобно и ткань дышащая. То, что надо для лета. У подруги ещё была небольшая сумка через плечо, похоже для телефона и денег. У мужчины же это находится в кармах брюк, благо они глубокие и надёжные для чего-то среднего. Кабукимоно не любит сильно заморачиваться с одеждой, для неё главное ― удобство и ощущения, а потом уже красота. — Задержалась ты немного. — Врач устроился рядом с подругой и пошёл, стараясь идти в её темп небольших, но быстрых шагов. Девушка в хорошем настроение подняла голову и посмотрела на мужчину, в таком ракурсе отлично было видно горбинку на носе. — Ну мы же никуда не спешим и тем более задержалась я немного. — Сладко промурлыкала в ответ она, не чувствуя никакой вины за опоздание. — Ты права. Дальнейший разговор вышел спокойным и чем-то весёлым для старых друзей. Обсуждали они разные темы, пока спокойно шли до магазина, им всегда на что поговорить. Начиная тем, какой бомж навернулся возле подъезда и в какой раз, заканчивая новостями и рассказами Дотторе о самых разных случаях у пациентов. Он работает хирургом, всегда есть, что рассказать, а девушка слушает с удовольствием, правда изредко морщась от услышанного. В этот момент было начало лета, солнце грело, но не пекло и не душило долгожданным теплом. Слабый, слегка холодный ветер прогуливался возле кожи, обдувая её и не давая зажариться, на ревность врачу нахально играясь с платьем девушки. — Кстати, ты всё-таки признала, что наши прогулки в последнее время — свидания. — Кабукимоно одарила собеседника нервным взглядом и предпочла ничего не отвечать. Их прогулка по улицам города плавно сменилась походом в магазин, в котором они купили вино. Конечно без небольшой ссоры не обошлось. Старые друзья уверяли друг друга, что вот то вино намного лучше, вкуснее и качественнее другого. Они оба уже давно имеют в этом опыт, поэтому конфликт получился интересным. В итоге спор разрешился крайне просто, мирно и все остались довольными. Девушка и мужчина взяли то и то. Заплатил за классическое, красное вино Дотторе, потому что уже за закуски заплатила Кабукимоно, которые были у неё дома, по-любому ещё тёплые. До дома девушки было недалеко и дошли друзья быстро. Кабукимоно достала ключи из небольшой сумки и с лёгкостью открыла входную дверью, пройдя в квартиру первой, а только потом в помещение вошёл Дотторе. В квартире было попрохладнее, чем на улице, что не могло не радовать. Мужчина поставил пакет с парочкой бутылок, разулся, поставил туфли в сторону и поплёлся вслед за подругой на кухню, туда, от куда доносился аппетитный запах недавно запечённой курицы. Домашняя еда, приготовленная с любовью всегда на первом месте. Врач любопытно подошёл к синеволосой, которая доставала курицу из духовки и заглянул вперёд, желая увидеть источник вкусно пахнующего блюда. — Мм… — Сладко промычал Дотторе и добавил. — Тебе чем-нибудь помочь? — Кабукимоно ответила на заботливые слова, только когда поставила противень на стол и сняла измазанные перчатки. — Я сама справлюсь, а хотя, открой пожалуйста вино и протри стол в зале, а так же включи телевизор и найди тот фильм. — Сладко промурлыкала девушка и коротко поцеловала мужчину в уголок сухих губ, своими влажными и манящими. Врач восхищённо улыбнулся, покрывшись мурашками от короткого, но желанного действия. — Как скажешь. — Дотторе оторвал взгляд красных глаз от девушки, которая что-то искала в холодильнике и пошёл в прихожую за вином. Мужчина вытащил его, одно оставил в зале, а другое принёс на кухню и принялся открывать. Он взял штопор и просто, легко откупорил бутылку красного вина. Остальное врач сделал быстро, быстро вытер стол и быстро нашёл нужный фильм. Дотторе принёс сюда вино, два бокала и теперь сидел, ждал пока придёт девушка с закусками. Кабукимоно прошла в комнату с двумя тарелками в руках. На одной была курица, а на другой нарезанный твёрдый сыр, ветчина и запечённые овощи. В комнате окна закрыты окна тёмными шторками, врач позаботился об этом, ведь так приятнее и романтичнее смотреть что-либо. Вышли они на улицу когда было светло, а сейчас уже начинало темнеть. Это не минус, а плюс, будет подходящая атмосфера. Фильм длился час с чем-то, и иногда долгие паузы кем-то из друзей обрывались. Они либо обсуждали просмотренное, либо говорили совсем на другие темы. Обычно такие разговоры были короткими, чтобы хорошо понимать происходящее на экране. Стрельба внутри экрана и девушка о ком-то заговорила, Дотторе же, увлёкшись вкусным вином, с любовью приготовленными закусками и интересным фильмом и не сразу ответил. — Я же рядом, а значит, все другие — мудаки. — Коротко отрезал он, уже чувствуя лёгкую, одурманивающую пьяность спустя небольшое количество времени. У него не было цели напиться в край, поэтому мужчина старался не налегать на выпивку, так же, как и его подруга. Пора бы действовать, а то всё затеянное — зря. Они станут ближе, после фильма и нестрашно, что её приятель идёт домой. Врач поудобнее устроился, чуть опустился и пододвинулся в сторону от девушки, ведь они сидели не на против друг друга, как обычно в подобные моменты, а рядом. Он вытянул ногу, прикоснулся до изящной ноги Кабукимоно и поласкал её пальцами ног через носки, лезя повыше, к небольшой коленке. Синеволосая такие игривые движения гостя проигнорировала и продолжила пялиться в большой экран, беззаботно смотря фильм. Сложно было сказать, против она или за, ведь не было абсолютно никаких эмоций. И непонятно, на радость молчание или наоборот — на несчастье. В любом случае это только начало сцены. Врач любит что-то на удовольствие себе любимому растягивать, но этот раз исключение. Хотелось побыстрее приступить к десерту всех этих планов, точнее только начать есть верхушку, а самое вкусно, к сожалению будет потом. Дотторе поднялся, подошёл к Кабукимоно — девушка его неожиданно схватила за чёрный галстук и притянула к себе, к своему серьёзно настроенному лицу и выставила свободную руку сзади себя, дабы не упасть. Когда мужчину насильно заставили наклониться вперёд, то он уперся руками в диван, чтобы не плюхнуться на синеволосую. Почувствовать на себе семьдесят девять килограмм такое себе удовольствие. Дотторе игриво улыбался и лицо его, было похоже на мордочку кота, который наелся много процентной сметаны. Подруга же выглядила серьёзно и не решаясь сделать что-то — молча размышляла. Врач же послушно ждал ответ, хоть ему и не терпелось прикоснуться к ухоженным губам. Он понял, что надо подтолкнуть синеволосую к действию, поэтому медленно приблизился к ним. Его взгляд прыгал с глубоких глаз, на желанные губы, ожидая одобрения, ведь неправильно будет принуждённо поцеловать Кабукимоно. Резко девушка двинулась и её губы, нетерпеливо притронулась к чужим и растаяли в влажных объятьях, накрыв друг друга с полна. Сухие губы голубоволосого моментально стали мокрыми благодаря слюне Кабукимоно. И вновь жёсткие волосы на подбородке колятся. Она податливо облокотилась о подушки на диване, ведь поцелуй всё опускал и опускал синюю голову, особенно когда подключились возбуждённые языки влюблённых. Вкус вина, закусок смешался в поцелуе вместе с выкуренными сигаретами перед выходом. Одна рука так и осталась на галстуке, а другая, уверенно приподнялась и жадно огладила открытый участок руки. Участок мужской руки, которая значительно отличалась от женской, что и привлекало Кабукимоно. Рукава синей блузки были по локоть завёрнуты, поэтому и имелась возможность прикоснуться до нежной кожи и мягких, коротких волос. После изящная кисть поползла по руке вверх, обогнув подтянутое плечо и кокетливо проникнув в приятные локоны. Мужчина всегда во время ванных процедур уделял особое внимание коротким волосам с двумя длинными прядями впереди. Возможно, они даже более ухоженные, чем у подруги. И ей не завидно, наоборот, она восхищается ими. Шикарные волосы по ощущениям и по цвету тоже. Такой необычный, а главное, приятный глазу. Смешанная слюна горячего поцелуя копотливо стекла по аккуратному подбородку и задержалась там, но ненадолго. Дотторе проглотил накопившуюся жидкость во рту, вынул язык, прошёлся мышечным органом ниже рта и собрал вязкую каплю слюны, оставив после себя мокрый след. Кабукимоно когда почувствовала на подбородке любопытный язык, промычала, борясь с желанием поднять руку и вытереть слюни на коже. Врач было хотел вновь приступить к лакомому кусочку торта, как со стороны прихожей послышался звук открывающийся двери. В квартиру проник воздух с улицы, а вместе с ним и суженный девушки. Та заметно занервничала, а мужчина, в отличие от подруги, улыбнулся, предвкушая весёлую спланированую сцену. Нива Хисахиде — суженный Кабукимоно, хороший парень, сама забота и нежность. Он хорошо балансирует на счёт заботы, заботится, но не гиперопекает. Янтароглазый бережёт свой объект любви, но не ограничивает. Нежный, добрый, с чистым сердцем, мягкий, не смотря на безобидный вид, постоять за себя может и за кого-то другого тем более. Честный, не такой прямолинейный как тот же Дотторе, за что подруга и любит своего друга, но лапшу на уши не вешает. У него естественно, как и у всех остальных есть минусы, но о отрицательных качествах девушка не рассказывает. А лично мужчина никогда его не видел, и слава богу. В общем, Ниву тюбиком не назвать, за что отдельное уважение, а то много их развелось. С юношей комфортные романтические отношения и дальше получится выстроить, но к сожалению, каштановолосому просто неповезло с взаимными чувствами. — Кабукимоно, привети-к… — Дотторе был готов поспорить на то, что это шикарное выражение лица он запомнит на всю свою чёртову жизнь. Такое зрелище надо видеть. Много разнообразных цветов смешались в один оттенкок на холсте и получилось не пойми что. Оттенок не знал кем ему быть, поэтому не принял никакой вид. Тоже самое было и с Нивой. Лицо хотело принять ту или иную эмоцию, но их было слишком много, поэтому и получилась нелепая грязь в виде растерянности. Нива растерялся, шагнул назад, ошарашенно приоткрыл рот и не мог сказать ни слова, меньше всего в жизни, именно сейчас, и именно меньше всего от Кабукимоно, юноша ожидал болезненной измены, плевок в искренную влюблённость. Иногда он замечал какой-либо холод или неэмоциональность, но парень наивно закрывал глаза и думал, что всё со временем пройдёт и это просто неуверенность девушки, или особенность. Его медовые глаза, чуть ли не становясь мокрыми, испуганно забегали по комнате, сосредоточившись на широкоплечей фигуре. Да, это измена и защитная реакция — отрицание. Нива не верил в происходящее. Парень очень надеялся, что это очередной, страшный сон и сейчас он проснётся от тёплых лучей, в чистой постели рядом с возлюбленной. Так же была надежда, что это шутка, несмешная, обидная, но всё равно шутка, хоть и неудачная. Ещё Нива надеялся, что просто не так всё понял, но судя по молчанию и отсутствие каких-либо объяснений — всё было правильно воспринято. Дотторе надоело просто довольно улыбаться, поэтому мужчина гордо, аккуратно слез с Кабукимоно и медленно, упиваясь чужим шоком, подошёл к парню. Мурашки шли от сильных эмоциях, всё идёт так, как и задумывал врач. Он почти добился своего, это не могло не радовать, как же сильно красноглазый любил чувство достигнутых целей. — Я с ней не сплю. — Слова были наполненны сарказмом и их владелец очень надеялся, что суженному хватит ума понять это. Он надеялся, что всё будет так, как было до момента, когда юноша неловким шагом внёс смуту в их покой. Если до слов Нива пребывал в сильном удивление от увиденного, то теперь загорелое лицо исказилось от злости и раздражения. Мало того, что этот старый друг забрал его девушку, так ещё и смеётся со ситуации. Пока для некоторых это переворот в устоявшейся жизни и огромный стресс, для него это забавная сценка. Жестоко. И тут до юноши дошло. А ведь возможно, что всё это задумала сама Кабукимоно? И мужчина ничего не забирал, ему просто сами отдались? Отдались в объятья получше. Если это так и есть, то такая реальность оказалась вторым ударом ножом в самое сердце. Ему слишком тяжело, точнее больно так думать. Нива перевёл взгляд на синеволосую Кабукимоно и вопросительно приподнял брови, надеясь увидить какое-то сожаление, желание сказать, что это недоразумение, что они просто смотрели фильм и мужчина сам начал приставать, и т.п. Но вместо этого девушка просто отвернулась, как бы смирившись с происходящим и не горя желанием видеть отрицательные эмоции юноши от своего поступка, потому что они могут дать мотивацию для возвращения тех дней с невзаимностью. После проделанной работы мужчины не хотелось возвращаться к отправной точке. Готов ли кто-нибудь уехать в ночь отсюда? А кто тогда останется с ней, досматривать кино? Долго стояла тишина, Дотторе просто ждал, не видя смысла говорить. Он старался не наесться сладкого сейчас, чтобы следующая часть десерта не потеряла вкус. Нива опечаленно шмыгнув, молча отвернулся, а потом зажмурил лицо и болезненно зашипел, раздражённо и сильно сжимая кулаки, налитые кипящей кровью. Отлично видно как переливаются вены, было чувство, что от злости и печали парень готов ударить гостя. Но врач не дрогнул, юноша слишком пушистый для такого. Это и похвально для мужчины, такой контрольной и предпочтения решать вопросы мирно, но и так чёрт жалко. Когда Нива ражмурил глаза, то горькие слёзы скатывались по покрасневшим щёкам, горестно падая на пол и теряясь. Перед тем как покинуть помещение и пропасть на радость двум людям из их жизни навсегда, сказал: — Желаю тебе счастья с ним, Кабуки. Я не злюсь на тебя, мне просто очень обидно, ты же могла прямо сказать, я бы понял. — Нива всегда был понимающим. Дотторе было полностью всё равно на последние слова перед тем, как закрылась входная дверь. И именно закрылась, а не хлопнула. С хера ли ему проявлять сочувствие, эмпатию к абсолютно лично незнакомому человеку? Врач любопытно хмыкнул, повернулся и приблизился к возлюбленной, осторожно опустившись на коленки. Кабукимоно не поворачивала голову даже тогда, когда мужчина взялся аккуратно за подбородок и попытался её повернуть к себе. Подруга всегда считала, что слёзы — проявление слабости и даже после того, как друг их видел у девушки много раз, всё равно настойчиво не показывала. — Ты из-за чего так расстроилась? Ты же его не любишь. Кабукимоно молчала, не обрывая чужие догадки. — Тебе его жаль? А может тебя так задели последние слова? Ох, прости пожалуйста, но ты бы сама и носом не клюнула для изменения своего положения. — Это могло звучать обидно, но врач почти всегда считал, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. — Время не ждёт, оно бежит, причём быстро. Вместо того, чтобы что-то менять раньше, когда любовь Нивы не так окрепла — ты ничего не делала и не слушала меня совсем. — Подруга разревелась ещё сильнее, будучи полностью согласной с другом, хоть и не показывая этого. Она сожалела о прошлом. — Ну тише-тише, поздно сожалеть о прошлом, что сделано, то сделано, менять уже поздно. Нива сильный, он оправится от потери и найдёт своё счастье, Нива его заслуживает. — Это звучало слишком сладко, но тут действительно была правда. — Ну сколько раз тебе надо говорить, что слёзы — эмоции, а не проявление слабости. — Честно Дотторе всегда считал слёзы именно вторым вариантом. Это относится ко всем, и к нему в том числе, лишь одного человека, а именно Кабукимоно это не касалось. Ей можно было плакать, ныть, рыдать сколько угодно и хуже возлюбленная девушка, уже много лет не станет оттого хуже. Врач слишком её любит до такого, что не может по мелочам показывать крепкие чувства, начало которых создалось во времена средней школы. От средней школы они проросли дальше, в старшую, в университет и уже во взрослую жизнь. Где они не казались ни симпатией, ни влюблённостью, ни страстью, а любовью. Бабочки в животе существуют больше тринадцати лет точно, а как известно, если человек любит другого больше девяти лет, то это ничто иное, как любовь и она продлится до самого гроба. Дотторе, а точнее Зандик, если порыться в прошлом, не мог признаться девушке сначала по причине, что чувства казались ветром, который пройдёт. Потом боялся. Потом точно убеждался в своей влюблённости. Потом готовился и искал в мельчайших деталях взаимностью. Потом ждал нужного времени, так как у студентов, особенно перед выпуском были другие заботы. Потом разлука по обстоятельствам, когда они не могли видеться и часто переписываться. Потом, а потом появился Нива, и Дотторе ничего не оставалось, как молча задыхаться в немой ревности и обиде. И в обиде, в обиде на самого себя за упущенную возможность забрать сердце подруги и на её нового парня, за то, что слишком легко завоевал его, будучи недостойным. У синеволосой было много сердцеедов и мужчину никогда подобное не волновало, но этот каштановолосый оказался другим случаем. Врач ничего не мог сделать, так как Кабукимоно с другим казалась счастливее. Дотторе было легче убиться, чем наступить и разрушить счастье любимой. К радостью или к сожалению всё это, оказалось маской. Она не была счастлива с ним и нагло врала. Признание было необязательным, так как Кабукимоно в курсе, но для вида, почему бы и нет? — Кабукимоно, ты же знаешь, я люблю тебя и знаешь как я люблю тебя. — Мужчина гладил её мокрую щёку, успокаивая и давая нормально прожить эмоции, дабы чаша не копилась. — Я готов на многое ради твоего счастья, даже если на первый вид ты против. — Подруга от тёплых слов постепенно успокаивалась и всё чаще одаривала друга благодарным взглядом. — Я готов копаться в тебе много и долго, лишь бы отличить ложь от правды и найти выход. Я готов говорить о своих чувствах столько, сколько надо, лишь бы дождаться ответа. — Врач тонко намекнул о ожидании ответа, дабы признание и взаимный ответ вышли как бы официальными. — Взаимно, я т-тоже тебя люблю… — Со слезами, но со счастливой интонацией в голосе произнесла Кабукимоно. Врач же, приподнялся, поцеловал её в уголок губ и обняв, решил, что молчание, но действия сейчас скажут больше. В дальнейшем Дотторе помог ей прийти в себя от потери. Конечно подруги помог не только он, но и алкоголь, который она выпила в хорошем количестве. Это неудивительно и мужчина был не против, главное, чтобы утром от похмелья слишком плохо не было, поэтому под конец пришлось забрать бутылку. Он тоже выпил, но в отличие от синеволосой, немного. Они решили, что продолжат уже у Дотторе дома, благо он находится рядом и дойти быстро до него не составляло проблем. Летний вечер был тёплым и освежающим, подышать свежим воздухом и отдохнуть от случившегося в такое время самое то. Дотторе открыл дверь, пропустил девушку в квартирку, зашёл сам и закрыл её на замок. Кабукимоно быстро разулась, на кухне помыла руки и пошла в спальню, мужчина сделал тоже самое, снял свои туфли и хвостиком повсюду следовал за ней. Из-за вечера было непросто видеть окружение, хорошо, что глаза со временем привыкли, ибо включать раздражающий свет и портить шикарную атмосферу не хотелось. Он прошёл в свою комнату и заметил спокойно лежащую на кровати девушку. Лежала она на спине, а ноги были согнуты в коленках, приподняты и прижаты друг к другу. Как только врач забрался на постель, то она раздвинула конечности, позволив ему уместиться между ними и повиснуть над собою. Его руки упирались в кровать, глаза оценивали ситуацию, а щёки вспыхнули слабым румянцем от чужого растрёпанного и понятного вида за день. Даже неряшливость её не делает менее красивой. У Кабукимоно он тоже был, но у неё скорее от недавнего алкоголя, нежели от ситуации. Причём такой яркий и красный, а особенно если учитывать её бледную кожу, ох… Шикарно. — Сними ты своё платье, одежда не идёт. — Она кокетливо хмыкнула и послушно начала снимать одежду. Дотторе попятился назад и помог снять девушке нежное платье по цвету и ощущения. Сначала приподнять конец, потом потянуть, освободить тонкую шею и узкие плечи. Перед тем как положить платье в сторону, он преподнёс одежду к лицу и обильно, закатив красные глаза, вздохнул и наполнил лёгкие сладким запахом. Мужчина его любил так же сильно, как утреннюю сигарету, как чувство наконец достигнутой цели и в конце концов, как саму Кабукимоно. Платье оказалось в стороне, нижнее бельё тоже — девушка легла и расслабилась, Дотторе же опустился, упёрся руками и вновь навис, но только теперь партнёр снизу был полностью без одежды. Он улыбался, одновременно сексуально и так тепло, грея возлюбленную душу. Врач было хотел начать, но передумал, желая добавить вишню на торт. — Я знаю, ты знала к чему это приведёт. — Не смотря на нынешнюю чувствительность синеволосой к любым упоминаниям недавней ситуации, ему хотелось объесть всё мясо с кости. — Ох, ты прав. — Она вымученно вздохнула и признала, больше показывая эмоций нетерпения, нежели печали. Врач отлично понимал, чего она ждёт, особенно когда бледные ручки обвили шею, надёжно, прям как плющ сетку и попытались опустить голову. Больше ни о чём не пришлось говорить, они слишком хорошо знают друг друга, да и честно за день оба наговорились. На этот раз проявляла инициативу в поцелуе Кабукимоно, вероятно на неё так повлиял алкоголь или свобода от цепей, что тянули её вниз и заставляли чувствовать себя птицей в клетке. Горячие движения языков были с привкусом красного вина, на которой никто не обращал внимания, сосредоточившись совсем на другое. На своём и чужом удовольствие. Дотторе долго не продержался и разорвал поцелуй, на что получил жалобное хныканье. Какого хрена он второй раз за день уделяет внимание губам, когда в ассортименте появилось столько всего?! Так дела не пойдут. Он опустился, прошёлся резко мышечным органом от подбородка до ключиц и остановился. Не смотря на небольшой размер груди, банальное желание вновь и вновь помять её не пропадало. Шершавые руки легли на мягкие шарики и неуверенно, слабо их сжали, начав двигать, то и дело монотонно сжимая. Не сжимая ни в коем случае сильно, грудной клетке такое не понравится, да и сама девушка мазохисткой не была. Вообще от лапанья груди удовольствие для принимающий стороны почти нет, зато, кое-что другое вполне. Врач сжал двумя пальцами слегка набухший сосок, то и дело засматриваясь на большую ореолу, смущая тем самым синеволосую. Пристальный, даже очень взгляд глаз цвета крови пугает, но подобные случаи были исключением. — Ах, не понимаю чем вас, мужчин, так привлекает женская грудь? — — А чем вас, женщин, так сильно привлекает мужская грудь? — Врач задал встречный вопрос, на которой у той не нашлось ответа ровно так же, как и у Дотторе. Ответ конечно был, но сейчас, никому не хотелось марать им голову. Он прильнул к груди и язык сначала на пробу прошёлся по кругу возле розовой горошины с маленькими, своеобразными трещинами, от куда как раз и вытекает молоко. А потом заменил собою пальцы, чувствуя уже хорошо налитый сосок кровью. Кабукимоно мучительно выгибалась и пока что тихо стонала на растрёпанной постели от продолжительного массажа напряжённой плоти, то и дело нервно сжимая или покрывало, или волосы доминирующего. Стоит уже привыкнуть к колющей, но небольшой бородке мужчины... — Ох, блять, Дотторе, прошу… — Ей хотелось больше, возбуждения и женского сока для естественной смазки достаточно, но врач, как давно известно, любитель долгих прелюдей, поэтому когда синеволосая потянулась рукой вниз, то её хозяйка услышала гортанное, недовольное рычание. Действия находятся в руках мужчины, он не позволит какой-либо мелкой детали ослушаться и поломать планы. А сейчас в планах ласки, которые должны стянуть животы обоих. Сосок врач оставил в покое и опустился вниз, но не для того, чего ожидает Кабукимоно. Его язык прошёлся по внутренней стороне молочного бедра, а зубы, не церемонясь укусили нежную плоть, на что получили ожидаемый вскрик и дальнейшее болезненно шипение. В какой-то степени врач был садистом, но помня о предпочтениях девушки, позволял себе лишь изредко делать сексуальные действия с болью. Мужчина быстро отцепился и зализал место укуса, как домашний кот после игр, а после впился ещё раз, но на этот раз мокрыми губами. Кабукимоно охнула от осознания, что теперь следующее несколько дней проходит с рисунками на ногах. Дотторе повторил эти действия ещё несколько раз, сначала больно кусал, следом искуплял вину, а потом оставлял несильные засосы. Как человек с медицинским образованием, он хорошо знал возможные, не очень хорошие последствия, особенно если это произойдёт на тонкой, такой красивой шее, поэтому не засасывал кожу сильно. Небольшие ляжки были влажными от неприятных по вкусу слюней и мужчина решил, что меток достаточно. Он прошёлся распалённым мышечным органом по вымирающей связке и остановился, любопытно лизнув складочку, покрытую вьющимися, короткими, синими волосами. Кабукимоно вздрогнула и покрылась табуном мурашек, было попытавшись сжать ноги, но сжала она голубую голову, которая хозяйничала меж ними. Дотторе на это протестуя покачал головой, так как наушники в этот момент ему только мешали. — Ох, ладно. — Девушка убрала конечности — врач поддался вперёд и дразняще лизнул лобок, на что она вымученно вздохнула. — Твою мать, Дотторе, хотя бы на этот раз, пожалуйста, не мучай меня. — Нет. — Мужчина был упрямым и так легко на просьбу не клюнул, продолжая облизывать возле, но не там. Не там, где активно вытекали кисло-молочные соки. Его руки жадно взялись за мягкие, как перьевая подушка бёдра и нежно гладили, иногда сильно сжимая и царапаясь. Ногти короткие, поэтому последние действия были безобидными. Вскоре, на радость Кабукимоно, врача одолело нетерпение. Он развёл пальцами две податливых складочки в стороны, и со сладкими причмокиваниями, хлюпаньями обильно облизнул набухший бугорок — клитор, не торопясь уделять внимание дырочке чуть ниже. Девушка на короткое время задрожала, особенно снизу и изящно выгнулась в пояснице, нервно сжав покрывало. Позвочник прекрасно гнётся так же гибко, как индейский лук, в то же время его позвонки так мягко, так элегантно проступают под нежной кожей. Врач вошёл во вкус и начал более развратнее, громче, ненасытнее вылизывать намокшую киску, хвастаясь своими навыками. На громкие действия отзывались такие же по громкости звуки: стоны, вздохи, мычание, выдохи, сбившиеся дыхание, всё это — музыка под настроение по-разному опьяневших влюблённых. Не хотелось сейчас ничего сильнее, чем тела друг друга. Мужчине надоело просто вылизывать, поэтому врач открыл рот, накрыл им головку клитора, малые половые губы и начал желанно посасывать, как будто бы это не женский половой орган, а свежий леденец. Мышечный орган то облизывал и вертелся вокруг клитора, то совсем на немного проникал в нежную вагину. Врач то и дело хорошо слышно делал глотки, проглатывая свою слюну вместе с природной смазкой. Кабукимоно такие действия очень смущали, просто Дотторе глотает так, как будто вкус нравится. Хотя почему как будто, может действительно нравится? Волосы, особенно прядки спереди мешаясь, неприятно лезли в происходящее, поэтому Дотторе то и дело убирал руку с бледной ноги и поправлял любопытные волосы. Да и не только они мешались, ещё и щетина кололалась немного. Ему конечно это никаких неудобств в отличие от девушки не приносило. Чужие конечности уже рефлексивно пытались сжаться и помешать процессу, по этой причине ему приходилось их придерживать. Кабукимоно от напряжения и чувства надвигающегося оргазма, бабочек возбуждения в животе, ёрзала на потревоженной постели и активно двигала синей головой, всё никак не находя постоянного положения. Женский организм как всегда. Идёт-идёт-идёт, но блять никак на настигает и постоянно это ожидание и разочарование. Дотторе чуть отдалился от киски девушки и начал слабее лизать орган, так как при такой активной стимуляции и до оргазма недолго, а впереди ещё столько всего. Девушка расстроенно промычала и положила слегка трясущуюся руку на голубую голову и сжала мягкие прядки. Она понимала, что проси, не проси — мужчина проигнорирует, а лежать бревном не хотелось, да и локоны чужие очень приятные, как кружка горячего чая холодным утра. Врач преподнёс к отверстию два пальца, благодаря обильному количеству естественной смазки, они прям проскользнули внутрь. Не были цели войти конечностями как можно глубже, у него была цель помассировать напряжённое тело клитора от возбуждения, а для этого нужно приподнять кончики пальцев и нащупать слегка выступающий твёрдый комок. Чужой оргазм настал не очень быстро, зато какой. Кабукимоно резко громко застонала, что ей самой себе аж пришлось прикрыть рот, дабы не дать послушать музыку на любителя. Тут и там сокращение мышц, дрожь, спазмы в влагалище, что отлично ощущались пальцами. Слабые судороги, а лицо очень сильно и забавно сжато. Ноги она тоже попыталась сжать и врачу показалось, что ещё чуть-чуть и голова на щепки разлетится. Чужие эмоции были похожи на американские горки, то затихали, то ярко объявляли о себе. В этом и есть особенность клиториально-вагинального оргазма. Дотторе с любопытствием в очередной раз наблюдал за сложным психофизиологическом процессом, потому что женский оргазм в разы отличался от мужского, от этого и интерес. Он может быть длинным в отличие от мужского, у которого он короче в два-три раза. Ещё женщине легче кончить несколько раз подряд, потому что у неё не затрачиваются силы на обновление новой порции семенной жидкости. Возбуждение приличных размеров в виде твёрдого стояка болезненно упвралось в слои одежды, прося наконец вырваться наружу. Он провёл мокрыми пальцами по клитору — Кабукимоно вздрогнула и ногами, протестуя на стимуляцию сейчас, сжала чужие конечности. После оргазма имтимная зона очень чувствительна и новая порция сексуальных действий невыносима. Повисла пауза и лишь сбившиеся от возбуждения дыхание порвало его. Скоро девушка услышала, как врач безмолвно слез с постели, пошурвал ремнём и копотливо снял штаны вместе с трусами. Он сначала хотел остаться в синей блузке, так как элементы неснятой одежды в сексе возбуждают, но конечное решение — снять. — Ляг в позу, которую мы хотели в прошлый раз. — Как скажешь. — В этот момент Кабукимоно не надо было что-то говорить по нескольки раз. Она податливо и с лёгкостью перевернулась на впавший из-за худобы живот, слегка приподняла зад, для будущего комфорта доминирующегося, прижала одну ногу, а другую демонстративно вытянула. — Молодец. — Дотторе нагло шлёпнул одну ягодку тяжёлой рукой, на что получил изумлённый стон. Шлепки у него отличные и увесистые. Он заботливо ей дал подушку под голову, уместился сверху, обхватил рукой ствол с выпирающими синими венами и приблизил крупную головку к беспокойно сжимающейся киске. Врач то и дело пытался заглянуть в смущённые глаза цвета морской воды, но их обладательница к большому сожалению отворачивалась. Он любит эту позу как раз за шикарный зрительный контакт, обидно, что насладиться тёмными глазками не получается. Дотторе входил в скользкий, но узковатый проход с требующейся для этого осторожностью и нежностью. Да, Кабукимоно была растянута и сейчас, и до этого, и это далеко не первый раз, но подстраховаться не помешает. Особенно когда мужчина хочет создать для неё только блаженство и никакой боли от прикновения. Синеволосая удобно разместила голову на подушке, то и дело тяжело сжимая тонкими пальцами. Она не замечала, что не только конечности терроризируют набитую перьями ткань, но и зубы. Вот почему после полового акта она всегда мокрая. Мужчина вошёл внутрь до безболезненного предела, остановился и на пробу толкнулся в ритмично сжимающееся лоно. Его руки то и дело ёрзали в попытках найти удобное для себя положение, дабы в будущем наслаждаться процессом и не мешать партнёру. Девушка расслабилась как и сама, так и расслабила своё тело. Стройное и как говорит врач, кукольное тело. Толчки становились непробными и соответственно начали слышаться шлепки загорелой кожи о бледную, стоны кровати и стоны влюбленных. Одни повыше и грубее, другие ниже и мягче. Кабукимоно закатывала глаза, часто произнося имя партнёра дрожащим голосом. Её тело двигалось от движений направленных в внутрь киски, которую захотелось Дотторе поласкать. — А как на счёт... — Его пальцы опустились вниз и дотронулся до половых губ, а следом и до твёрдого клитора. — Ох!! — Девушка, не ожидая этого, в замешательстве повернула вспотевшую голову и встретилась с прикрытыми веками красными глазами. Она испуганно отпрянула назад, но затем, вспомнив, что родные очи не представляют никакой опасности, передумала отводить глаза и начала наслаждаться зрительным контактом с мужчиной. Улыбки не спадали с лиц, но взгляд друг на друга да. Не получается найти сил, ритмично двигаясь и в случае Кабукимоно испытывая удовольствие сразу от члена и пальцев. Врач убрал пальцы, так как хотелось увеличить амплитуду движений. Тела вспотели уже сильно, став неприятно липкими и влажными. Толчки стали быстрее, размашестие, вместе и с этим стоны предприняли друге обороты. Как бы сильно не хотелось кончить в внутрь, заполнить Кабукимоно, заполнить матку... Пришлось выйти и уже рукой довести себя до долгожданного оргазма. После секса было всё стандартно: отдых, душ и спать. Но если синеволосая шла спать сразу после душа, то у Дотторе был такой пункт, как покурить перед сном. — Это конечно не моё дело, — Закутавшись в нагретое одеяло, девушка в одних трусах прошла на балкон, взялась за холодное окно горячими руками и встала рядом с мужчиной, вдыхая знакомый запах никотина. Чужие волосы обдувал летний ветер вместе с дымом, постепенно впитываясь в шикарные локоны. — Мм? — Поинтересовался тот, выдыхая дым и заглядываясь на ночной город. — Ты не думаешь бросать? — И сразу же красные глаза устало закатились, а врач сделал отстранённый вид и отвернулся. — Ты и так умрёшь раньше меня по многим причинам, но я не хочу, чтобы из-за сигарет это было ещё раньше. — Дотторе молчал, не потому что не хотел отвечать, а потому что думал. — Раз не хочешь думать о себе, подумай о наших детях и в конце-концов обо мне. — Скоро брак, а там и семейная жизнь не за горами. Последние слова его конкретно добили, поэтому врач в доказательстве своего решения ткнул недокуренную сигарету в пепельницу и оставил её там.