Улыбнись, Лёш!

      — Спасибо, на сегодня это всё! — Лёша громко хлопает по столу и под аплодисменты удаляется со сцены. Слышно, что Ваня решает подольше попрощаться со зрителями, говоря что: «они хороший зал и было весело», но ждать его было формальностью, на которую идти сейчас не хотелось. Голова немного покалывает, а тело отсиделось. Хочется попросту зайти в гримёрку и начать прыгать, чтобы размяться, но сил на это нет. Лёшины конечности уже не сильно сопротивлялись, мозг был на автопилоте, довольно хорошем, ни в одну стену он так и не врезался. А воображение открывало перед его глазами прекрасное и манящее зрелище, которое он совсем скоро увидит — тихая, пустая комната. Шамутило зашёл в гримёрку, и как можно тише закрыл дверь, чтоб не оповещать других о своём присутствии. Он аккуратно лёг на диван и блаженно закрыл глаза. Сегодняшняя съемка прошла на «ура», гости были живые и разговорчивые, Ваня искрил идеями как никогда, а он сам шутил остроумные и идеально саркастичные шутки. Но, несмотря на всё это, чувство покалывающей эйфории нет, только ступни гудят. Мужчина открыл глаза и осмотрелся вокруг, насколько позволяла поза, в которой он сейчас лежал. Маленький деревянный стол у зеркала, ломящийся от различных газировок, которые зачем-то притащил Ваня, аргументируя это тем, что: «Я не знал, какую ты захочешь. Взял пять разных, остальное заберу домой». Рядом, словно стражники, тяжелые занавески закрывали доступ к заботам и проблемам на сегодняшний вечер. Всё, что он хотел, находилось в пределах этой комнаты — покой, спокойствие и отсутствие Вани. Хотя, всё же Ильина сейчас не хватает. Он бы наполнил эту комнату лёгким домашним уютом и смехом. Брюнет тяжело вздохнул и руками обнял себя. Он устал, если быть честным, от всего. От комедии, от друзей и главное от себя. Он мог бы жить здесь вечно, сбегая от усталости реального мира, но, к сожалению, она приносила только мимолетный отдых и вдохновение, но не испаряла проблемы мира, которые так и не переставали существовать за её пределами. На стенах были афиши со старых концертов, висящие как напоминание, о том, что надо работать. Да, конечно, они повешены не для этого, но других ассоциаций в голове сейчас не возникало. И ковёр в виде логотипа стендап клуба. Вся эта тишина сейчас почему-то давила. На самом деле он считал, что впадать в состояние апатии — по части Коли, Димы, да той же Сони. Но, вот он, лежит, после долгой съёмки, и похоже, он только что бессовестно отобрал эту честь у хороших приятелей. Так что взвесив все «за» и «против», Лёша начал свой монолог в пустоту. — Знаешь, я часто стал задумываться о своей жизни, о том, как я попал в эту комедийную рутину, — парень провел рукой по лицу, закрывая глаза от света. А так же «закрывая» их на то, насколько он сейчас жалок в своих глазах, — Нет, я не то, чтоб жалуюсь, но иногда чувствую, что все это уже пошло по привычке, по ебучей инерции! Весь вечер шутить, улыбаться, повторять одни и те же реплики, — в глазах Лёши проступила грусть, одиночество и некоторое смятение. Голос тихий и слегка дрожит, он отражает всю его внутреннюю печаль и тревогу, что скопилась за долгое время, — И чем дальше, тем больше я начинаю чувствовать, что мои шутки — ничего не стоят, в них будто иссяк юмор. Как и иссяк сам я. Как же хочется, снова, просто быть собой, не гоняться за фантомным смехом и одобрением других. Быть просто Лешей, а не комиком, которому постоянно нужно развлекать всех вокруг. Шамутило тяжело вздохнул и уже хотел повернуться на бок, как с ужасом почувствовал, что диван прогнулся под чьим-то весом. Глаза открывать уже больше не хотелось, а хотелось провалится сквозь землю. А что, если это Эльдар? Он начнёт проповедь, о том, что надо это всё лечить и это не нормально. А ведь здравый смысл — это последнее, что он сейчас хочет услышать. Пересилив себя, он медленно и неохотно открыл глаза. На другом конце дивана, неловко сидел никто иной, как его лучший друг — Ваня Ильин. Глаза его были закрыты ладонью, а сам он согнулся пополам. « Ильин, ну нет.» Захотелось тихо замычать, ведь последний человек, с которым он готов был делиться негативными эмоциями, был — Ваня. Он же солнце, проблем у него таких точно не было, так зачем его нагружать? — Ванёк? — слегка приподнявшись на руках, Лёша попытался заглянуть в лицо парня. Его вид был растерянный и грустный. Было непонятно, разочарован он или попросту не знает что сказать. Младший один раз открыл рот, явно порываясь что-то сказать, но вместо этого, положил руку на его ладонь и улыбнулся. — Почему мне не говорил? — тихо, почти что интимным шёпотом спросил он. В этих словах не было укора, скорее досада, от того что не мог помочь другу. Не догадался раньше, что нужна помощь. — Не было подходящего момента, — Ваня понимающе хмыкнул и наконец переплёл их пальцы между собой. Прочесть что было у того в голове, невозможно, ведь взяв его за руку, он запустил бесконечный двигатель: «Ваня, Ваня, Ваня». Но было понятно, что в этом жесте было столько теплоты и слов, что никто из них не мог произнести сейчас, настолько, что хотелось плакать. — Знаешь, я люблю, когда ты улыбаешься, Лёш, — после этих слов, старший до боли зажмурился. Понимая, что вот, Ваня тоже хочет видеть в нём только свет, только радость и такой Лёша неправильный, с его проблемами и внутренними переживаниями, он ему не нужен. Он не нужен никому, — Но, и твои грустные глаза люблю. Ты целиком такой уютный, как диван у бабушки. — Что? — Господи, люблю тебя, что ли, — Ильин откинулся с силой на диван и тяжело вздохнул, что было неожиданно, вызывая этим тихий смешок у Шамутило. — Что же ты так официально? Можно просто «Лёша». — Лёш, я понимаю, что слова это не моё, — парень отпустил его руку и от волнения начал заламывать себе пальцы, — но помни, что со мной ты всегда можешь поделиться чем угодно. Даже убийством. — Спасибо, Вань, — Шамутило пару раз активно махнул головой, как бы указывая, на то, что понимает и упёрся лбом в плечо младшего, всего на пару секунд, чтоб почувствовать знакомый одеколон. Запах такой родной и успокаивающий, что на лице появилась расслабленная улыбка. Прошло не больше тридцати секунд, и брюнет слегка отстраняется от плеча и наконец рассматривает парня. Тот успел переодеться, и сейчас сидит в нагло украденной у него самого футболке. Она ему в обтяжку, от чего хочется хихикнуть. Ваня умеет магическим образом расслаблять и делать всё вокруг себя легче. Будь это — мысли, воздух, пачка с чипсами, всё что угодно. Сейчас было так спокойно, будто весь стресс который он накопил за три года, вышел за секунду. А всё благодаря Ване. — Как вам здесь? — Спокойно. — Ну и замечательно. Я бы даже сказал чудесно, — Ваня улыбается и закрывает глаза. Ведь сейчас и правда — спокойно. А Лёша, а что ему делать? Он аккуратно приподнимается и касается его губ своими. Поцелуй медленный и говорящий всё, что он хотел сказать за последний месяц. Все уже ответные любовные чувства и спокойствие с комфортом, которое он дарил ему, каждый раз просто находясь рядом.