***
Гул в ушах и сдавленные резкой болью виски не давали сконцентрироваться. С особым усилием получилось разлепить глаза и увидеть размазанную картинку ночного Токио. Невысокий, худощавый мальчишка стоял на крыше одной из высоток. Легкая бирюзовая мастерка развивалась на ветру, как и непослушные волосы, цвета тягучей карамели, мешая обладателю сконцентрироваться на обзоре: С высоты крыши весь город был, как на ладони. Не смотря на иссиня-черное ночное небо, за счет света окон, билбордов и фар машин- очень светло. Видно людей, выбегающих из множества зданий, стоящие в пробке автомобили. Слышно рокот мотора и безразборные споры поблизости. Он жив. Город будто дышал в унисон с пареньком. От необъяснимого прилива радости Тсунаеши раскидывает руки по обе стороны, и жадно выдыхает городской и пыльный воздух, но такой необходимый. Он тоже жив. Тоже может ступать по этой земле и волен идти, куда ему вздумается. Как это куда вздумается? В голову совсем не лезут воспоминания о его жизни. Где он жил, чем занимался, кто его родители, была ли вторая половинка или друзья. «Полгода на то, чтобы все вспомнить и исправить». Улыбка с лица спадает и парень грустно поднимает взор на спрятавшуюся за облака луну. «И что мне делать?» Но это ведь пол беды: надо было решить, куда ему идти сейчас? Не может же он вечно торчать на этой крыше и ждать чуда. От досады Савада присел на корточки, обняв колени и уткнувшись в них носом. Ничего не лезло на ум. Резко захотелось разрыдаться, как девчонка. Нельзя. Он уже сделал вывод, что ни слезами, ни мольбами помощи не добьешься. Он сам по себе. Возвращаться обратно в бездну не хотелось. Да и страшно было представить, где он может оказаться, если не там. — Травоядное, ты что здесь потерял? —Послышался бархатный мужской голос со спины.***
Хибари Кея очень любил свою работу, но не любил людей в целом. Карьера в отделении полиции была его отдушиной. Он мог спокойно и без зазрения совести карать преступников, нарушающих закон. Майор убойного отдела к своим двадцати пяти достиг неплохих высот в карьере, крайне быстро. С детства он прилежно относился как к учебе, так и к дисциплине. Перфекционист до мозга костей. Считал, что нужно уметь все и быть идеальным во всем, дабы выжить в этом жестоком мире. Его упорство и сила духа давала плоды. В школе он был аж главой Дисциплинарного комитета. Его боялись и уважали даже пацанята-отморозки, что обычно курят в туалетах и строят планы, как прогулять уроки. После школы он сразу решил, что работа в полиции сможет дать ему те же возможности, что и в школе. Он делал это для себя, ему было плевать на спасенные жизни. Зверь внутри него не любили никого и был готов рвать и метать за хрупкое спокойствие и равновесие его мирка. Наверное, из-за этого Хибари не заводил никаких отношений, кроме подчинительных. Да, и своих подчиненных он не шибко на дух переносил. Мог позволить себе рукоприкладства его излюбленным оружием, еще с подросткового периода- тонфа. Хотя, он был чертовски красив, как модель, сошедшая с обложки. Высокий, в идеальной физической форме. Тут и мышцы вам, и широкие плечи. А лицо, вечно хмурое, с ровными и «правильными» чертами. Брюнет, со стальными глазами, что сияют, как у зверя на охоте. С самого утра день Кеи не задался. Дежурство закончится только вечером. Глупые травоядные (как именовал брюнет всех-всех людей) в офисе шумят, не давая бедному майору спокойно заполнять документы у себя в кабинете и попивать любимый зеленый чай. Да, и вызовов, заинтересовавших бы его так и не было. От этого страдали и другие сотрудники, очень хмурый брюнет без устали гонял их целый день по офису. Вечером он шел домой обычной дорогой, но именно сегодня ему почему-то не хотелось быстрее придти и лечь в постель. Хотелось уединиться и побыть один на один с этим глупым и шумным городом. Даже такой ледяной человек в душе немного романтик, хотя бы для себя любимого. Вот он и пошел на крышу своей многоэтажки, минуя еще пару этажей наверх от своей холостяцкой двушки. Хибари частенько туда заглядывал, когда испытывал душевную усталость и неудержимую злость на этот бренный мир. Дверь нехотя приоткрылась и противно скрипнула, открывая обзор на абсолютно пустую, как казалось на первый взгляд, площадку. Свежий и слегка прохладный воздух сразу ударил в нос, заставляя покрыться мурашками, где-то на загривке и поежится. Брюнет по кошачьи проходит на «свою территорию», осматривая ее и пробираясь к самому краю. Тут, его взгляд зацепился о сгорбившуюся на корточках несуразную тушку. Она не издавала ни единого звука, лишь изредка подрагивала. От холода ли? На улицах Токио стояло жаркое лето и ночи не казались уж такими прохладными. — Травоядное, что ты здесь потерял? — Тушка резко встрепенулась, показался и лохматый затылок, оглядываясь в разные стороны. Хотелось подойти и за шкирку скинуть этого «нарушителя покоя» с крыши. Не желал Кея делить с ним этот прекрасный вид и момент, а уступать не в его стиле. «Это нечто» наконец-то поднялось на ноги, когда так никого и не обнаружил, и развернулся как раз на встречу майору, испугано моргая, чуть попятился ближе к краю. Кея бегло прошелся по нему своим невозмутимым взором: смазливый шатенчик, ниже его, головы на две, щуплый и какой-то нескладный. Пухлые розоватые губешки сжимались в плотную линию, а карие глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели робко, но точно на Кею, Никто из них не смел прерывать контакт. — Я забью тебя до смерти, если ты так и проложишь молчать! Секунда, две. Парнишка так и молчал, вероятнее всего думая над ответом. Затем он неуверенно сделал пару шагов вперед, а вслед еще, и еще, пока не встал практически вплотную к майору. — Я не знаю, помогите мне, пожалуйста.