Под кометой судьбы

      Вдоль трущобных улиц брела девочка, конечно, если бы в ней можно было опознать таковую. С виду ей можно было дать лет двенадцать от силы — ребёнок, но никак не подросток. Весь её внешний вид буквально кричал о том, что живёт она не более чем на доллар в день. А, возможно, и того меньше. Волосы девочки были криво срезаны под каре старым лезвием. Взгляд голубых глаз был потухшим и мутным, словно запотевшее стекло, а кожа была болезненно бледной, подобно ожившим трупам.       «Мама в очередной раз пашет в своей конторе по переработке отходов химического производства, я, кажется, её уже неделями не видела дома, как уходит ранним утром, так возвращается поздней ночью. А папа…» — девочка оттянула край свитера, холодно смотря на мятые складки, — «Оставил мне от себя только эту кофту, досрочно получив высшую степень отпуска по жизни».       Келлер медленно шла по городскому рынку, где едва ли имелись какие-то товары и продукты. Повсюду сидели алкоголики, цыгане с детьми, накечанными наркотой, бомжи — все выпрашивали хоть центы жалкой подати. Келл старалась никогда не опускаться до такого, хоть ради собственной, призрачно оставшейся чести. Пускай последние несколько суток Келлер не удавалось уцепить и доброй корки хлеба, но она не могла себе позволить просто упасть здесь в ноги, прося на брагу у таких же обездоленных.       — Хей, мелочь, ты же знаешь что твоя мать давно не выплачивала репарац… Параца… — запнувшись в словах, какой-то грубиян тут же потерял весь зловещий эффект угрозы.       — Репарации, — тихо подсказал ему стоящий рядом.       — Да, репатриации.       — Что..? — Келлер неуверенно обернулась.       — Второй месяц мы уже не получаем взнос. А ты знаешь что это значит?       Пред Келл стояла огромная гайка бандитов, вечно изымающих «налог на жизнь» с каждого дее- и недееспособного человека в городе, забирая более чем пятьдесят процентов от дохода. Просто, потому что могли. Просто, потому что никто и никогда не давал отпор. Такова система: серое общество всегда молчит в надежде, что под их немым нейтралитетом угроза проскочит их души.       Все люди, заметив бандитов, в ужасе покидали рынок, оставляя Келл на попечение самой себе. Своя шкура куда дороже, чем безопасность какой-то малявки. Им всегда было плевать, и Келлер знала это. Ей никогда не приходилось рассчитывать на чью-либо помощь.       — И что же.?       — Либо ты платишь деньгами, либо своим телом.       — Т-телом? — с сомнением переспросила девочка, прекрасно осознавая, что в её положении варианта «деньги» даже не предвидится.       — Твоя жалкая жизнь, чтобы горе мамаша уж постаралась работать.       Зрачки Келлер сузились от последних слов, а сердце пропустило несколько ударов. Сквозь её стеклянные глаза, наполненные лишь пустотой, блеснула искра ненависти. Девочку давно не волновало то, что может произойти с ней, с её жизнью, с её будущим: прекрасно понимала, что будущего у оборванки нет и не может быть. Но… Они угрожали её матери. Келлер могла их убить за это, могла легко: стоило взять хоть одну из разбитых бутылок под ногами, и каждый из этой тупоголовой компашки падёт, но…       Чёртовы связи между причинами и следствием. Защитив себя, Келлер поставит под удар свою мать, которая уже… Защититься не сможет. Этих бандитов в разы больше, чем сейчас на рынке, они по всему району, по всему городу. И если Келлер ранит хоть кого из этих собственными руками, она может забыть о безопасности своей матери. Сплетни летят быстрее скорости света, узнают тут же все.       «Я могу их убить… Но не смею. Пусть лучше пострадаю я, чем как-либо пострадает моя мама. Я просто отодвигаю неизбежное… Но хотя бы на сколько-то отодвину».       — Эй, — холодный голос вывел Келл из транса мыслей, и она подняла глаза на источник звука.       Вдоль рынка медленно брёл мужчина лет тридцати: сразу видно, что не местный. Казалось, словно иностранец. Светлая кожа с некоторым загаром; каштановые волосы длиной чуть ниже ушей были небрежно зачесаны в неброскую причёску; красная водолазка, тёмно-коричневые брюки с кожаным ремнём, а на поясе сияли острый нож и пистолет — мужчина достаточно ярко контрастировал с блеклыми улицами города, и было видно, что он явно не на свалке себя нашёл.       — Знаете ли вы членов… — неизвестный глянул на красный лист в своих руках, после чего поднял глаза, — «Банды Диких»?       Келлер, заметив отвлечённость бандитов на иностранца, решила воспользоваться ситуацией и сбежать. Но ей не удалось пробежать и пары шагов, один из хулиганов схватил её за шкирку, поднял над землёй и со всей силы ударил её в живот, из-за чего Келл сжалась, пытаясь ослабить боль. В глазах потемнело, то ли от боли, то ли от голода, то ли от тошноты — все ощущения для девочки уже давно были какой-то смешанной кашей, среди которой не было возможности выцедить хоть что-то осмысленное.       — Эт мы, и чё с того, упырь? — дерзким тоном спросил один из бандитов, судя по ярким украшениям на его одежде, главный здесь.       — Во-первых, отпустите пацана, — иностранец шагнул чуть ближе, внимательно оценивая эту банду, выглядящую в его глазах не более чем шайкой грязных крыс. — А во-вторых, скажи мне, где остальные. Мне нужно грохнуть вас, а я нихрена с утра не жрал и голоден как волк, так что не трепите лучше мне нервы и говорите прямо.       — Это? Пацан? — бандит с удивлением приподнял бровь, — Это тряпка половая, не более.       Келлер грубо бросили наземь, из-за чего ей едва удалось как-либо сгруппироваться, чтобы не разбить голову об асфальт. Однако, её ладони, колени и локти оказались сильно расцарапаны осколками бутылочного стекла на земле.       — Мне нет дела для вашей клишированной бандитской херни, — неизвестный мужчина массировал лоб двумя пальцами, начиная раздражаться происходящей ситуацией, — Не-мед-лен-но, — будто для идиотов проговорил он медленно, — Скажи, где ваша банда, и я, разобравшись с этим, спокойно пойду есть.       — Делать мне больше нечего, парни, взять, — хлопнул руками бандит.       В ту же секунду из-за углов повыскакивало более десятка бандитов, вооруженных ножами и битами с гвоздями. Они выглядели абсолютно самонадеянно, ведь «с какого вдруг перепугу какой-то слащавый мужчинка может выставлять свои требования на чужих территориях?».       Однако, стоило первым хулиганам приблизиться к иногороднему на расстояние вытянутой руки, как у первого из них оказался насквозь прострелен череп, а второму резким ударом полоснули по шее, разрезав сонную артерию.       — Как же… Бесит, — в голосе мужчины звучало невероятное раздражение, когда он стряхивал кровь с ножа.       Келлер застыла, наблюдая за тем, как на выжженную землю летели капли крови. Она привыкла видеть кровь, та давно стала чем-то будничным: бандиты постоянно выбивали её из должников. Но сейчас… Это была кровь этих самых бандитов. Тех, кто третировал город на протяжении многих лет. Это привело её в замешательство.       — Ты что… С-совсем бессмертный? — главный на секунду засомневался, но его банда, вопреки сомнениям, как животные бросались на иногороднего, желая взять численностью.       — Как же вы задрали! — громко выкрикнул мужчина, прокрутив в руках пистолет и нож. Он скрестил оружие на груди, — ВРЕМЯ СДОХНУТЬ!       Старый рынок превратился в кровавую мясорубку, центром которой был яркий иногородний мужчина. Он вертелся будто юла, пылая пламенем яростного гнева, точными выстрелами пистолета пробивая головы бандитов, а ножом резал всё, что попадало под руки. Бандиты отчаянно, как потерянные животные продолжали бросаться на него, но один за одним лишь теряли свои жизни. Они были смелыми, пока никто не мог дать им отпор, сейчас же, на последнем издыхании, хулиганы походили на ничтожно-жалких скулящих животных, «Дикие», но такие же… Мерзкие.       И несколько десятков человеческих тел, которых ранее и людьми с натяжкой можно было назвать, были превращены в грязную кашу из разорванной плоти, пепла, пороха, осколков стекла под ногами, крови, мусора и вывернутых наружу органов в самом неприглядном свете. Гнилые, набухшие от наркоты и алкоголя, склизкие и вязкие, как разжиженное желе…       Над блеклым рынком лил кровавый дождь, окрашивая алой краской пустые прилавки, протравленную заводскими химикатами сухую землю, окрашивая сам блеклый мир, будто бы туманный холст… Яркими мазками цвета сердца.       Келлер сидела на земле на коленях, стеклянным взглядом смотря на этот вальс кровавых капель. Часть из них падала на её руки и лицо, стекая по щекам, будто алые слёзы. Едва заметный из-за суженности зрачок немного расширился, будто отголосок чего-то отчаянно живого вновь прозвенел в этом зеркале души. Весь серый мир в её глазах… Вновь окрасился пламенем, что зажёг этот случайный гость.       «Бля, травмировал мелкого пацана…» — подумал про себя спаситель, смотря на ребёнка на коленях. Худощавое тело, внешность совсем не на возраст, очень резкие и острые черты: на девушку точно не походило это несчастное чудо.       — Эй, ты как? Здоров? — мужчина мягко обратился к Келлер, присев перед ней на колено.       — Это… — Келлер смотрела на свою ладонь, по которой стекала кровь. На её безжизненном лице появилось выражение абсолютного восторга, — Это было потрясающе!       –… Чё? — лицо спасителя исказилось глуповатой гримасой непонимания.       — Эти бандиты вечно мучали наш район… Они издевались над всеми, даже над моей мамой… А вы так легко расправились с ними… — Келлер опираясь о своё колено, поднимается на ноги, — Такие плавные движения, такая сила… И вы справились со всеми ними, с каждым-каждым. Вы спасли меня, и всех жителей этого города. Как настоящий герой!       В голове спасателя пролетели мысли о том, что у этого ребёнка явно не все дома, «порет абсолютную ересь». Он отвёл взгляд из-за неловкости этой ситуации, отчасти смутившись.       — Эм, допустим… Но, для справки, я не герой. Ни в коем разе. Я киллер, заказной убийца, охотник за головами, зови как угодно. Меня нанял ваш главный… Не помню как его звать. Впрочем и не важно. Где обитают эти дурни? — спросил киллер, пнув один из окровавленных трупов с ноги, из-за чего безжизненное тело отлетело на метр, словно мешок с соломой.       — Они… — Келлер немного нервничала от напряжения, но хотела больше провести времени с таинственным спасителем, — Я… Можно вас провести?       — Без разницы, веди, пацан.       — Но я не… — девочка заметила строгий взгляд чёрных глаз, смотрящих прямо в душу. Язык не повернулся перечить, а страх засел глубоко в душе. Она проглотила подступившую слюну, не найдя силы высказать что-либо большее о себе и просто отмахнулась. — М, не важно… Идём.       Келлер осторожно перешагнула один из трупов и побрела вдоль одного из самых мерзких городов, которые только можно было представить. Завалов грязи, помоев и смрада было не то что по колено, по пояс. Маленькая девочка шла по тонким дощечкам, чтобы не утонуть в разного рода дерьме. Мерзкие запахи били в голову, едва ли не до головокружения: палёный спирт, трупная вонь, животная падаль и полезлая шерсть, наркота. Дышать было тяжело из-за различных ядовитых газов в атмосфре, исходящих из какого-то завода, на все двести процентов не соответствующего санитарным нормам безопасности химических фабрик.       Вдоль улиц сидели бомжи с бессознательными детьми, больше похожими на кукол или забальзамированные трупы. Вдоль улиц бегали тощие до костей животные с пеной изо рта — казалось, что встретить кого-то не бешеного здесь не представлялось возможным. Келлер обходила самые опасные районы, ведя спутника к центру города. С каждым шагом становилось всё более грязно и мерзко, обувь местами просто прилипала к земле, застревая в разного рода мерзкой слизи.       Однако, мужчина был равнодушен ко всей этой мерзости. Он продолжал идти спокойными шагами, равномерно переставляя ноги и избавляясь от липкой дряни по пути. Его лицо было абсолютно невозмутимым, а глаза смотрели исключительно вперёд.       — Можно… Задать вам вопрос? — спустя долгие минуты молчания, Келлер осмелилась прервать тишину.       — Чего тебе? — без особой вежливости в голосе позволил спутник.       — Как вас… — девочка замялась, — Зовут?       — Джеймс, — мужчина не любил тянуть кота за хвост, ответив без промедления.       — Красивое имя…       — Имя как имя.       Келлер смолкла, вынужденная принять эту точку зрения. Лишнее движение - и на ребёнка бросилась бешеная собака, но Келл схватила одну из разбитых бутылок на земле, в которой ещё оставался спирт, и облила бешеное животное. Существо зашипело и с болезненным скуляжом убежало.       Джеймс невольно хмыкнул, подметив про себя находчивость ребёнка в этой сцене.       — Основная банда находится в центре города, — сказала Келлер, отряхнув руки от бухла, ибо порезы на руках начали щипать при взаимодействии со спиртом. — Они используют для своих встреч полицейский участок, что давно не предназначен для полиции… Если она, конечно, была когда-то. Может, и была конечно, но не при моей жизни.       — Окей, спасибо, парень, дальше я сам, — мужчина снял с пояса свои нож и пистолет, после чего нахмурил брови, потеряв последние капли мягкости во взгляде. Он направился к цели. — Время сдохнуть.       В девочке же взыграло любопытство, она не осталась на месте, как, по идее, стоило бы примерному ребёнку. Келлер обошла здание полицейского участка с другой стороны и прильнула к одному из окон, на котором были повреждённые жалюзи, из-за чего можно было увидеть то, что происходит внутри.       Участок был достаточно старым, но одним из самых отремонтированных и оборудованных мест в городе. Внутри бандиты играли в карты, бухали, кололись наркотой, пересчитывали деньги и парили черным дымом. Не хватало только стриптизерш для полноценного притона, но это было объяснимо: со всеми девушками с шеста уже трахались во все щели. Они были пущены по кругу среди бандитов, подобно расходникам, мясо для удовлетворения похоти — не женщины.       И прекрасную идиллию греховности разрушил Джеймс, выбив дверь участка с ноги. На него тут же уставились сотни глаз.       — Короче, я в хреновом настроении. Поэтому, давайте вы сдохните спокойно, не рыпаясь… — мужчина посмотрел на бандитов, что уже собирались на него наброситься, — Кому я это говорю… Идиоты.       Как в замедленной съёмке для мира, Джеймс, подобно искрам пламени, кружил по полицейскому участку. Всплески крови, выломанные кости, выпотрошенные кишки, мозги, выбитые на стену, как куриные яйца — настолько же ссушенные и мелкие. Каждый новый удар киллера был наполнен всё более яростной злостью, всё более точно, быстро и жестоко изничтожая бандитские тела. Из-за замкнутого пространства эта мясорубка превратила всё помещение в мерзкий суп из органов, приправленных табаком, спиртом и ненавистью. Кровь буквально кипела, отдавая мерзким палёным запахом, в смеси с куревом, дешёвым алкоголем, испорченной резиной в презервативах на земле, использованных не по одному разу, а также стойким запахом смерти.       Только мужчине хотелось избавиться от грязи с ножа, он заметил ребёнка, стоящего на пороге, с глазами, в которых горели искры восторга, вытесняющие всё бывшее стекло и пустоту.       — Ты… Нормальный?       — Мне стало любопытно как вы справитесь с ними, мистер Джеймс. Всё же, их намного больше, чем на площади. Я пере…жива(л).       — Я, блять, киллер. Какое к чёрту переживание? У тебя синдром стокгольмский?       — Так много крови… Лишь за пару минут… — Келлер ступала по кровавой каше, слыша мерзкие хлюпающие звуки склизких органов под ногами, — Можете… Считать мои переживания проявлением страха. Я виде(л) то, что они безнаказанно творили здесь…       — Эх, ладно, пофиг, можно забирать деньги и валить с этой уёбищной дыры.       — Мистер Джеймс… — привлекла его внимание девочка, не дав уйти, — Помните, я говори(л), что вы на героя похожи?       — Да, и чё?       — Вот, смотрите, точь-в-точь, — она взяла со стола бандитов комикс, украденный, видимо, у какого-то ребёнка. Он был напечатан на отвратительной бумаге, с переводом, настолько же понятным, как описание товаров с АлиЭкспресс, и сюжетом, будто бы из ДаркНета. Там герой был убийцей, который спасал невиновных и убивал плохих парней. Куча кровищи и прочего… Главный герой чем-то напоминал Джеймса, но общий набор сюжетных тропов так и кричал: «Читающие меня явно не дружат с головой».       — Ну нихрена ж себе у современной молодёжи вкусы… Думай обо мне что хочешь, конечно, а я пошёл за второй частью выплаты.       — Ох, я… — Келлер подняла руку, словно желая что-то сказать, но потом вынужденно опустила. Она не могла его взять и остановить. «Что я вообще скажу? О чём я вообще думаю. Брось Келл, глупости, ему не нужен кто-то вроде тебя»       — Чего тебе? — всё же успел увидеть её поднятую руку Джеймс.       — В-вы будете злиться, если я попрошу такое.       — Слово «такое» мне нихрена не говорит.       — Хорошо… — Келлер делает глубокий вдох и на одном дыхании выпаливает: — Я хочу пойти с вами, мистер Джеймс, и тоже работать «киллером».       — Чего?.. — Джеймс сразу и не смог понять ее слов.       — То, что вы делаете… Вы такой сильный… И впечатляющий… Я тоже хочу стать так(им). Я хочу работать, как и вы, и быть кровавым героем, — повторила она свою просьбу.       Джеймс повернул голову вбок и взялся за переносицу, выдыхая через нос.       — Парень, я без понятия какую чушь придумала твоя больная голова, но бытие киллеров явно не такое радужное.       — Даже… Даже если так. Я всё равно хочу попробовать, — её голос звучал очень уверенно. — Да и мне терять нечего, совсем.       — Прям нечего-нечего? — уже более благосклонно уточнил Джеймс.       — Совсем. Ни чести, ни достоинства, ни гордости. А если я смогу найти работу, то помогу моей матери лучше жить, — мечтательно сказала Келлер.       — Твоя мама? Одно её наличие уже нихрена не «ничегошеньки».       — Я не вижу её уже больше нескольких недель, именно поэтому если я не найду работу, я вероятнее её потеряю, чем если буду пытаться работать.       Джеймс устало выдохнул, ощущая себя невольником обстоятельств. Он долгое время ходил кругами по комнате, всем своим видом демонстрируя раздумья, а после кратко спросил:       — Ты действительно этого хочешь?       — Да, — ответила девочка без доли сомнений.       — Ладно… Только не жалуйся потом, — мужчина поражённо выдохнул.       — Обещаю, — гордо поклялась девочка, глаза которой засияли так, словно она победила в лотерее.       — Чё я творю?.. — пробормотал Джеймс себе под нос, положив руку на лоб.       Келлер сделала пару шагов в сторону выхода и пошатнулась, едва не упав. В её глазах на пару секунд помутнело от голода.       — Пацан, что с тобой? — Джеймс дал ей опереться о своё плечо, помогая подняться.       — Всё… В порядке.       — Ты аккуратнее, кровь скользкая, — мужчина указал на окровавленный пол.       — Я просто ничего не е(л) последние два дня, в глазах потемнело, — спокойно ответила Келлер, переступая через лужу крови, будто бы это всё — обычное дело.       — Вот оно что? Я не ел с утра, мы можем зайти куда-нибудь перекусить.       — У меня нет денег, чтобы покупать еду, — сразу стала в защитную позицию Келлер, всем своим тоном выражая, что не собирается просить что-либо у Джеймса.       — Как будто я просил тебя заплатить.       — Но…       — Я плачу за еду. Будет тупо, если мой подопечный сдохнет в первый же день не от пули или ножа, а от голода. Так, ты не знаешь, где можно нормально поесть?       — Здесь, в центре, есть нечто вроде кафе, а ближе к окраине есть… Забегаловка, — Келлер останавливалась после каждого слова, пытаясь вспомнить вывески и точки, где пахло едой — единственные ориентиры для того, кто не посещал места дороже магазина просрочки.       — Окей, думаю, не стоит медлить, а то сознание потеряешь. Ближе всего кафе, да?       — Я порой неделями не е(л), это не что-то особенное, — равнодушно бросила Келл, когда они покидали полицейских участок. Она отпустила плечо Джеймса, беспокоясь, что смущает его своим давлением.       — По тебе видно, даже среди баб я не видел настолько худощавых.       Центром городского «уюта» служило место с вывеской «к-ф-ня» — буквы давно отвалились, но никому не было дела до их замены. В самом кафе было пару не особо уютных столиков, совсем недоброжелательный кассир, а меню, висевшее на стене, не сильно много в себе содержало.       В сравнении с большими городами здесь дешевле, но для провинциального города тут чересчур большие наценки.       Кроме сладостей, здесь имелись горячие супы и второе. Это было не кафе, а почти что столовая.       — Чё хочешь, мелкий?       — Мне… Хлеба и стакан воды.       — Пацан, какого хрена? Ты тут стоишь как дохлая тростиночка и просишь меня только о хлебе и воде?       — Да..?       — Короче, суп сытный дайте этому скромняге. А мне мясо приготовьте.       — Конечно, — с хмурой миной кивнул продавец, называя цену в десяток раз больше положенной в меню.       — И хлеб… — неуверенно напомнила Келлер.       — И хлеб. На, — Джеймс бросил на кассу названную сумму денег, совсем не парясь стоимостью.       — Так дорого… — с содроганием сказала девочка, когда продавец ушёл готовить еду.       — Херня, садись давай.       Келлер некоторое время мялась, но всё же заняла сидячее положение. Стул даже не скрипнул под её худощавым тельцем, хотя выглядел очень шатким. Когда Джеймс небрежно плюхнулся на стул напротив, мебель едва не проломилась под ним.       — Осторожнее!       — Ага, — отмахнулся Джеймс.       Спустя минут двадцать на стол перед «парочкой» практически бросили суп, из-за чего часть его разлилась, после поставили тарелку красного мяса «средней прожарки», но всё равно покрытого кровью. Около тарелки Келл бросили суховатый хлеб и стакан воды.       — Аукат застрелил бы этого парня на месте, — сказал себе под нос мужчина, наблюдая за официантом.       Келлер неуверенно взяла кусочек хлеба и стала вытирать им со стола пролитый суп, каждую-каждую каплю. Джеймс видел жалостливую картину вечно голодного и страждущего ребёнка, который отводил от него взгляд, сильно стесняясь.       — Ешь нормально, — с недовольством в голосе сказал мужчина.       — Я… Я ем, — Келлер неуверенно взяла ложку и, зачерпнув суп, поднесла ложку к своим губам. Запах горячего супа помутил её голодное сознание, но она всё же начала кушать, хотя каждый глоток давался ей тяжело, словно разрывая горло.       — Мы можем ещё заказать, если ты так голоден.       — Это слишком дорого… Я не могу просить такое… — Келлер поедала свой суп весьма медленно, чтобы насытиться надолго и насладиться вкусом.       — И ты этим будешь мне капать на мозги…       Келлер старалась кушать более открыто и спокойно, словно послушный ребенок, которого эту еду заставили кушать, пока Джеймс размышлял об её поведении. Он думал, что, возможно, если откормить этого ребенка едой, он будет вести себя более «нормально». Но а пока… Наверное, это эффект от первого знакомства.       — Кстати, как имя, шкет? — вдруг вспомнил Джеймс.       — Кел… Келлер.       — Окей, запомню, — кивнул мужчина, доедая своё мясо.       Доев суп, остатками хлеба Келл вытерла тарелку начисто. Съев абсолютно всё, до малейшей крошки, она запила это стаканом воды. Её живот издал недовольное урчание этим внезапным перееданием.       — Наелся? — спросил Джеймс.       — Я съе(л) больше, чем когда-либо до этого в жизни…       — Сойдёт. Дальше к нанимателю и валим из этого захолустья.       Келлер взяла пустые тарелки и отнесла их к мойкам, хотя этим должен заниматься официант. После нее остался идеально чистый стол. Так, эти двое отправились к ратуше.       По сарафанному радио уже было растреплено о великом герое, спасшем город от бандитов, поэтому мэр выжидал гостя, выставив на столе чемодан с обещанной валютой.       Джеймс ухватил чемодан и поспешным шагом направился из кабинета, не высказав и слова. Однако, мэр заметил стоящую у порога своего кабинета Келлер.       — Что ты здесь делаешь, малявка?       — Я… Н-ничего.       — Келлер, идём, автобус пропустим, — своим голосом Джеймс вернул девочку в реальность и она последовала за ним.       «Мелкая содержанка нашла нового попечителя», — как огонь по деревянным домам разошлась новая сплетня.       Джеймс был достаточно молчаливым собеседником, а Келлер боялась обрывать тишину «неправильными» словами. Она лишь следовала за своим новым опекуном, изучая его взглядом: прямая походка, немного сутулая спина, безрадостная физиономия и весьма уверенные шаги.       Дороги смердели, и было по колено всякой мерзкой грязи… Тот ещё райончик. «Отсюда б уехать и никогда не возвращаться» — первая мысль, что приходит от лицезрения подобного. Казалось таким странным, что среди подобной мерзости, как прекрасный цветок, мог вырасти ребенок, похожий на фарфоровую куклу. Джеймс вынуждено подавлял жалость к этому маленькому ребенку, скрывая проявление эмоций на своём лице.       Идя следом за Джеймсом, Келл непроизвольно смотрела на его спину.       «Такая… Напряжённая», — девочка протянула руку к лопаткам Джеймса, но тут же отдёрнула ладонь, не успев коснуться, — «О чём я вообще думаю?! Чёртовы девчачьи гормоны»       — О, Келл, эт чё за хмырь? — раздался мальчишеский голос.       Келлер обернулась на толпу подростков, которые сидели вокруг небольшого костра и курили.       — Кто это с тобой? — спросил второй из них.       — О-оу, неужто ухажёр на тебя сповадился? — вопросил третий.       — Вот умора, пфхахаха, — засмеялась четвёртая.       — Прекратите, — сказала Келлер в стеснении.       — Ты думаешь, о твоей попытке устроиться в самую «благородную» профессию все забыли?       — А тебя твой спутник в эскорте нашёл?       — Нет, я уверена, что на помойке.       — Пре-кра-ти-те, — медленно, по словам, будто бы разжевывая для тупых, строгим голосом озвучила своё требование Келлер.       — Как нечисто.       — А мать то твоя знает, что ты со взрослыми мужиками мутишь, ха-ха-ха?       — Да ладно вам, Келл же всегда нравились постарше.       Вдох. Выдох. Доля секунды и о лицо одного из этой компашки, самого настырного, с размаху была разбита полупустая бутылка водки, валяющаяся рядом. Из-за разбитого стекла на грязный песок брызнула кровь.       — Достали, — рассерженно бросила Келлер и отошла от кострового дыма.       «Вот вам и цветочек…» — подумал Джеймс, оценивая её самостоятельность, — «Неплохое начало для пути, что он выбрал».       Келлер стряхнула с рук грязь от бутылки.       — Чтоб больше не слышала такого…- бросила она подросткам, вернувшись к Джеймсу.       — Откуда столько смелости? — недоумевающе спросила девушка-подросток.       — И что это за псевдо-мужественность?       Келлер проигнорировала эти вопросы.       Два парня тем временем пытались привести в чувства жертву удара Келл. На лбу этого чудика красовалась кровавая рана, разодранная стеклянными осколками весьма глубоко.       — Ты, конечно, молодец что постоял за себя, но не перегибай палку, — посоветовал Джеймс.       — Мне давно хотелось так его ударить, — сказала Келлер и добавила: — он мой бывший одноклассник идиот.       — Решил, раз валишь отсюда, можешь всё сделать, да?       — Вроде того, — Келл пожала плечами. — Эта бутылка несравнима с тем, что он пытался сделать со мной в школе.       — Ладно, поверю на слово.       Дальше Келлер, уже игнорируя окружающих, брела к окраине.       Она выглядела немного озадаченно, всё же редко когда ей удавалось здесь быть именно по делу, а не незаметно подглядывая за уезжающими из города. Автобусная остановка была самым ярким и желанным местом в этом городе, а возможностью убраться отсюда навсегда она манила любого жителя.       — Мы будем ехать очень долго, ты готов?       Келлер кивнула, уверенная, что когда она сыта, она будет готова ко всему.       После покупки билетов на автобус, они вдвоём сидели на лавочке, ожидая приезда транспорта. Размышления Келлер сильно тревожили ее. Она не сообщила матери об отъезде, ибо всё случилось так скоро. Но стоило ли вообще это делать?       — Выкладывай, чё гложет?       — Стоит ли мне сообщить матери о том, что я уезжаю из города? — озвучила свою проблему Келл.       — Бля… нахрен спросил… Короче, я душой не ебу, как правильно будет. Делай, как посчитаешь нужным. Если это окажется хреновым вариантом, то просто прими это как урок на будущее или типа того. Я не мудрец, чтоб о таком рассуждать.       — Мама будет нервничать в обоих случаях, — предполагала её реакцию Келлер. — Если не скажу, она может заметить, что меня нет, и начать нервничать. А если скажу, то она будет нервничать вдвойне.       — Тогда и не говори, без лишней мудроты.       — Но…       — Залезай, мелкий, — прервал её Джеймс, указав на приехавший автобус.       — Думаю, без лишнего желудка в доме она лучше справится, — закончила свои размышления Келлер и шагнула в автобус.       Водитель смотрел на девочку как на подворотного бомжа, но так как ей удалось не так давно помыться, а запах крови не впитался в одежду окончательно, он не смог выгнать ее из-за запаха. Келл лишь следовала за своим опекуном, оказавшись на заднем ряду автобуса.       Девочка села у окна, желая смотреть на то, как будет меняться пейзаж: она впервые покидает этот город. Самые разные эмоции переполняли её сердце. Джеймс же откинул голову на спинку кресла, засунув руки в карманы. Стоило автобусу отправиться, он тут же уснул.       Келлер хватило едва лишь на двадцать минут лицезрения различных пейзажей, после чего её саму сморило в сон. Усталая девчачья голова упала на плечо Джеймса, заставив его резко проснуться.       Он был готов схватить нож с пояса, привыкнув к покушениям во сне, но выдохнул, заметив Келлер. «Точно, этот шкет, совсем забыл».       Келлер спала, положив голову на плечо Джеймса. Она выглядела весьма устало, но в какой-то степени мило из-за того, что немного сопела во сне.       Её волосы, хоть и с очень острыми концами, были отчасти мягкими и пахли травяным соком и, немного, спиртом (ибо это было единственное, что она могла использовать как средство для мытья).       Хрупкое и худое тельце выглядело словно тень на фоне высокого и широкоплечего мужчины.       «Когда-то я тоже был мелким. Интересно, а мастер чувствовал себя также?» — и с этой мыслью, Джеймс вновь погрузился в сон.       Дорога продолжалась спокойно. Автобус ехал не быстрее шестидесяти километров в час, время от времени монотонно подскакивая на дорожных ямах. И спустя множество часов… Автобус остановился на конечной. За окном был поздний вечер, но это было сложно понять из-за ярких огней мегаполиса.       — Малой, просыпайся, мы приехали.       — Где… где это мы? — в полном недоумении спросила Келлер, протирая глаза. Тысячи билбордов били своим блеском и пафосом на её неподготовленный разум.       — Мы в Дэзсити. Город, что никогда не находится в покое.       — Он такой… огромный… — девочка щурила глаза, пытаясь привыкнуть к свету.       — Идём, но осторожно, ты, наверное, ноги отсидел, разомни их сначала.       — Я никогда не находи(лся) настолько долго в одном положении…       — Да я уже понял, идём.       Кое-как вернув ноги в исходное состояние, Келлер поднялась и вышла из автобуса. Ей было немного неуютно спускаться по резким автобусным ступеням, но она справилась, спрыгнув на городской асфальт. И тут же её едва ли не облила грязью машина, проезжающая мимо на огромной скорости.       — Сука, обувь испачкал, козёл! — ругнулся Джеймс, которого грязью всё же облило. — Ну и ладно, кроссовки всё равно были грязными от крови.       Келлер сделала пару шагов вдоль тротуаров, оглядываясь. Она выглядела потерянной, словно ёжик в тумане. И чувствовала себя совсем маленькой пушинкой на фоне огромного города.       — Возьми меня за руку, а то потеряешься, — протянул свою руку Джеймс, не сильно желая впоследствии париться о поисках мелкого в большом городе.       Келлер тут же мертвой хваткой ухватилась за ладонь Джеймса, ибо «мелкую провинциалку» бредущие толпы народа уже чуть было не столкнули в метро.       Джеймс шёл вперёд, а Келлер шла позади, держась за его руку. Мужчина был словно бур, создающий тоннели в земле, разрезая толпу своей аурой. Все обходили его за несколько шагов.       Келлер чувствовала себя по-странному защищённой, словно маленькая принцесса. Её взгляд не отрывался от руки Джеймса, который сильной и мужественной хваткой крепко держал кукольную ладонь Келлер. Гормональный подросток вновь забушевал в её сознании, и Келл невольно покраснела.       Джеймс вытащил ключ-карту, когда они оказались около достаточно высокого небоскрёба и завел ребенка за собой. Лишь в здании, подходя к лифту, он отпустил руку ребёнка.       Рука Келлер ещё несколько секунд висела в воздухе, застыв, но девочка вынуждена была её опустить, прикрыв свой подбородок и губы воротником свитера, чтобы скрыть эмоции.       Лифт медленно открылся перед ними, а Келлер вынудили зайти первой, как совсем маленького ребёнка. Следом зашёл Джеймс, нажав на кнопку самого верхнего, тридцатого этажа.       Келлер боялась коснуться стен красивого и технологичного лифта. Она старалась стоять как можно дальше от стен, создавая минимум точек соприкосновения с этой «роскошью».       Во время поездки она смотрела в лифтовое зеркало. Келл обычно не парило то, как она выглядела, ибо изменить свой внешний вид она банально не могла, но всё же ей впервые стало немного некомфортно от своего внешнего вида.       «В таком огромном городе, такую, как они выразились, «замарашную провинциалку» быстро угробят».       Келлер старалась не смотреть на Джеймса, чтобы её подростковая натура не взяла верх. Она лишь сильнее спрятала часть лица под воротник огромной кофты.       Остановившись на последнем этаже, двери лифта открылись перед одной единственной квартирой. Квартира номер сто тридцать восемь. Джеймс сделал шаг прямо к ней.       Келлер неуверенно последовала за ним, ничего не говоря. Маленькая и хрупкая, Келл шла следом за уверенным мужчиной. Он защитит её, если что-то случится, верно?       Мужчина медленно вытаскивал копию ключей от квартиры, в момент, когда его тело в раздражении содрогнулось от громкого крика за дверью.       — Ты заплатишь за это!