Палач

— Папуль, можно на шею? — Иоко обняла Акайо за живот и протянула руки вверх. — Ладно уж, давай.       Акайо нёс дочь по лестнице Штаба, чтобы получить задание, а после погулять с ребёнком. Заходил в кабинет Акайо на корточках, чтобы Иоко головой не треснулась. Да и в целом удобно, почти на коленях зашёл. Так и остался у стола с ребёнком на шее. — Господин Окамото, рад вас видеть, — Акайо улыбнулся ему, а Иоко помахала. — Ты сегодня не один, — Норио хмыкнул. Он сам снял девочку с плеч и взял на руки. — Выросла, да? Как дела в школе? — Всё прекрасно, я соскучилась по вам, — Иоко обняла и дядю Лидера за шею. — Заходите к нам вечером, м? Мама приготовит сегодня такояки и мисо.       Ласковая, нежная девочка, но при этом вся в папу — надо будет — она и кулаком не постесняется вмазать. — О, нет, мне сегодня предстоит долгий путь после обеда, поэтому откажусь. Но спасибо тебе за доброту. — Жаль… — Иоко вздохнула, но понимала. — О! Я забыла. Я вам принесла лягушку! — Лягушку? — Окамото чуть нахмурился, опасаясь, что сейчас будет ловить по всему Штабу жабу. А зная Акайо — это вполне могло быть правдой. Но Норио выдохнул, когда получил в подарок аккуратное оригами. — Спасибо, милая, ты делаешь успехи.       Иоко самодовольно покивала головой.       Акайо улыбался, покорно сидя на коленях и наблюдая. Первые два года Акайо очень боялся показывать дочь Лидеру, но однажды пришлось спалиться, когда жена не смогла остаться с ребёнком, а в Штаб вызвали срочно.       Акайо тогда получил жестокий выговор и был даже наказан… Но трость в тот момент не имела никакого значения, потому что Акайо не знал куда унесли его ребёнка. Окамото забрал прямо из рук и ушёл к себе, оставив Тамуру разбираться…       Когда Акайо позволили зайти в кабинет — он ревел. Впервые за все года работы в Мафии. Он так перепугался, что больше не увидит дочь, а она сидела на коленках Лидера и болтала что-то на своём, а Окамото улыбался ей и отвечал.       И отчитали Акайо за то, что не рассказывал. Что его отправляли в долгие командировки, хотя если бы Окамото знал — заменил бы. Дети ведь самое главное в жизни.       После того случая Норио стал любимым дядей. Иоко его обожала, чего не сказать было о её маме, но пришлось смириться. Так вот, Иоко хвасталась успехами в школе, а Акайо спокойно ждал.

***

      Мадока скрестила руки на груди, смотря на Акайо. Опять. Снова избитый пришёл. — Не смей подходить к дочери. — Прости, — Акайо потёр неловко затылок и виновато улыбнулся. Да уж, она ведь предупреждала. Ну а что поделать? Они сами лезут все.       Вообще, с женой у Акайо не ладилось. Из-за его деятельности, конечно же… Злилась Мадока часто, ругались часто из-за этого, прямо ссорились. Было время — она не разговаривала с мужем несколько месяцев. И правильно, сам виноват. Главное — дочь не забирала, хотя была близка.       Акайо заперся в ванной, обрабатывая раны — на лице особенно тщательно. Чтобы не страшно было Иоке утром.       Но малышка на завтраке только поцеловала папу в щёку и убежала в школу.

***

— Не смей приходить. Не смей приближаться к нам, Саито! — Мадока сама того не хотела, но ударила мужа по щеке. — Так не может продолжаться. Больше никогда не подходи.       Акайо поджал губы, но кивнул. Он только помахал дочери, когда мама уволила её за руку из квартиры.       Обидно было ужасно. Доченьку забрали тел Акайо понимал, жене нужно время остыть и отойти. Через неделю простит и вернётся. А Акайо постарается изо всех сил.       На первый день прислал цветы. На второй пакет вкусной еды. На третий ждал на коленях у квартиры тёщи. — Папуля! — Иоко бросилась к папе в объятия. — Я соскучилась по тебе. Пожалуйста, извинись перед мамой уже, и поедем домой. — Иоко, нет, мы пока живём с бабушкой, — Мадока вздохнула, смирив мужа презирающим взглядом. — И больше не будем с… Папой. — Пожалуйста, Мадока, не отнимай у меня самое дорогое. Ты можешь подать на развод, но я буду настаивать на ребёнке. — Не ругайтесь… — Иоко вздохнула грустно. — А то я буду плакать. — Не плачь, родная. Мы с мамой всё мирно решим, я тебе обещаю, — Акайо поцеловал дочь. — Прошу, Мадока, можно я погуляю с ней, а потом мы всё обсудим?       Мадока фыркнула, но… Кивнула. — К шести чтобы вернул. — Спасибо большое! Пойдём, лисёнок, нас ждут великие дела!

***

***       Суд распределил опеку на обоих родителей: неделя с мамой, неделя с папой. И Акайо был очень рад. Это были самые счастливые дни в его жизни. Он полностью посвящал себя родительству. Акайо светился рядом с дочерью. А та рядом с папой.       За недели с папой — Иоко набрала себе вещей, велосипед, игрушки! Еда сладости и вредную еду. Не то, что с мамой. Хотя и её несомненно любила.       А Акайо старался. Он не брал задания на это время, благо, Окамото шёл навстречу. Не наживал проблем, работал исключительно с бумажками. Даже характер свой пылкий поунял, за два месяца никого не убил!

***

*** Но… Всего один день смог перевернуть жизнь Акайо с ног на голову. Если говорить ещё проще — всего один телефонный звонок. Акайо ворвался в Штаб, пропихнувшись через всех кто там был, он, не думая, оттолкнул и Лидера. Глупо? Да. Всё равно? Тоже да.       На внутренней парковке по бетонному серому полу разлилась кровь, кто-то уже оставил в липкой жиже свой след от ботинка по неостожности. Два тела уже запаковывали в чёрные пакеты.       Акайо, славившийся своей жестокость и непробиваемостью — вот сейчас дал слабину. Второй раз за всю жизнь в Мафии. Он подбежал к телам и опустился на колени прямо в луже крови. С надеждой приоткрыл пакет… Акайо всю дорогу уверял себя, что он не узнает погибших, что Лидер перепутал…       Но безжизненные голубые глаза оказались его. Самые родные и близкие. Ровный носик, два хвостика… Акайо прижал маленькое тело к себе, целуя уже безжизненное лицо… Его милая, любимая… Единственная дочь. Его золотце. Его… Его сердце и душа…       Она больше никогда не вдохнёт, не улыбнётся. Никогда не побежит на встречу, крича: «Папа вернулся!». Акайо больше не пойдёт с ней в парк, не свозит поиграть в автоматы… Вся жизнь проносилась в голове, все моменты с малышкой, которые никогда не повторятся.       У Акайо дрожали руки, да и всё тело. Он так и сидел на полу, обнимая дочь и покачиваясь с ней, будто успокаивая ребёнка. Не обращал внимания на людей, на свои слёзы… Он понимал почему это всё случилось, принимал смерть. Да… Он не хотел верить в происходящее, но верил.       Последняя угроза перестала быть далёкой. Вот она. Кое-кто посмел поднять руку на его восьмилетнюю дочь. И виноват в этом был лишь Акайо.       Лидер разогнал всю толпу одним только взглядом. Не побоялся замараться и опустился рядом с Акайо. — Пойдём. Их нужно похоронить.       Акайо встретился взглядом с Норио. Такой спокойный, но… Поддерживающий. Акайо не мог ненавидеть Лидера сейчас, даже сейчас! Потому что тот был не виноват, и скорее всего сделал всё, что мог. Но их?       Пришлось обернуться за спину и понять, что мертва не только дочь, но и её мать. В одно мгновение потерять всю семью… Это слишком жестокое наказание, даже для того, кого прозвали Палачом. — Я убью каждого из них. — Я знаю, Акайо, я тебя не держу. Но после похорон. Дай телам твоих родных упокоиться, а душам воспарить к богам.

***

      За массовое убийство с особой жестокостью Акайо честно отсидел два года. Должен был пожизненно, но Окамото не позволил задержаться там дольше.       Норио бы вообще его не пустил, но решил, что Акайо нужно будет время отпустить всё и осознать. И это помогло.       Акайо день да днём прокручивал в голове мертвые тела дочери и жены, а после самые разнообразные пытки мудаков. Тогда Акайо дал себе волю во всём. Он наслаждался каждым криком и стоном. Он делал с людьми то, что никто и представить не мог. И не жалел.       В тюрьме было не так уж и плохо. Спокойствие, книги, спорт, время на то, чтобы покопаться в голове. И спустя ровно семьсот пять дней Акайо попросил о встрече.       Акайо нервничал, всё-таки он никого не видел ни разу. Он неловко улыбнулся и опустился на колени, опустив голову. — Я готов вернуться. — Уверен? — Окамото был рад увидеть наконец Акайо. Много воды утекло, много дел перевернулось. — Да. Прошу. — Мне придётся возвращать тебя сюда? — Нет. Но у меня есть просьба…       И оба хотели верить Акайо. Оба надеялись, что всё сложится хорошо. — Я слушаю, Акайо. Всё, что будет в моих силах.       Акайо поднял глаза и выдохнул. — Я больше не буду участвовать вне Штаба. Только внутри. И только пол недели. — И чем ты будет заниматься там? И почему только пол? Акайо, я поддержу твой выбор, но я хочу знать что ты задумал. — Чем скажешь. Я ведь Палач, дай мне любую работу. — Я подумаю. Дальше. — Я… Я буду помогать детям, оставшимся без родителей. — Акайо сглотную и продолжил шёпотом. — Раз уж я родитель, оставшийся без ребёнка…       И Окамото был согласен. Раз Акайо решил для себя такой способ искупления и успокоения — он его заслужил. А если что-то пойдёт не так — Норио будет рядом.