———
Сегодня ночью пошел снег. Это красиво и даже романтично, но худощавому художнику было не до этого, ему нужно было с утра вставать. Совсем не хотелось, но он понимал, что это нужно именно ему. Встав с кровати и сонной ходьбой, тот заварил себе кофе. Дома было одиноко. Он жил с отцом-омегой, но тот уходил на работу раньше него. Он даже надумал завести себе кошку или собачку. Считай, у его друзей полно животных, а у самого себя, есть только ты. Отталкивала только мысль о том, что это затратно и нужно много времени, если уж покупать собаку, да и папа, согласился бы? Время уже поджимало, быстро сложив нужные вещи в сумку, юноша покинул свою сырую квартиру. В школе также сыро и одиноко, не считая энергичного Феликса. Тот всегда найдет разговор, болтать он любил, но слушать, отнюдь нет. Поэтому, все, что и оставалось Хенджину, так это сонно вникать в рассказ приятеля. Тот был его единственным собеседником в школе. Художника забавляли сплетни от Феликса, он иногда удивлялся, а иногда даже считал это бредом. Хенджин не возражал, наоборот, он был рад этой омеге. Этому яркому мальчишке, любителю сладкого и чего-то яркого. Иногда даже казалось, что Хенджин по сравнению с ним выглядит тусклым. Он не любил уходить в свои мысли, поэтому Енбок был всегда рядом и говорил ему очередную сплетню. — Учитель Со, выглядит сегодня очень сексуально! — раздался смущенный шепот в ухо Хенджина. Тот аж протрезвел и выпучил глаза на соседа. — Что?.. — Ты сам глянь! Белоснежная рубашка скрытая за чёрной жилеткой. Красивый в клетку выразительный галстук и чёрные брюки, изящно выражали его ноги с лакированными туфлями. Он любезно общался с учителем-омегой и медленно подходил к своему рабочему месту. От него пахло вкусно, свежим морем. — Тебе он нравится? — тихо спросил омега. — Иди сюда.. — Феликс поманил его ближе, омега послушно приблизился и тот уже открыл свой рот... как чихнул. Слюни соседа были полностью на лице Хенджина. — Какого черта? — возмущающее. — Ой! Ха-ха-ха.. Подожди... Я возьму салфетку. — он потянулся к своей сумочке, достав оттуда пачку с сухими салфетками с запахом алоэ вера. Протянул ему салфетку и заботясь вытер его лицо от своей же слюны. Раздался шумный и раздражающий звон, все отвлеклись от своих неважный дел. Хенджин волновался, он не делал домашнее задание, не готовился к сегодняшнему дню. А оценку плохую он отнюдь не хотел. Отец-омега строгий, заставлял учиться хорошо, для блага собственного сына. Омега будет импровизировать, как то, да выкрутиться. С учителем истории у него не было проблем. Особых отношений тоже. Омеги любили этого альфу, сохли по нему. Как и Хенджин. Да, ему нравился Чанбин — симпатичный, умный и харизматичный альфа. Сегодня у того были милые кудряшки и строгие очки. Ну ангел во плоти! Историю слушать не любил, голос учителя успокаивал, едва в сон клонил. Хенджин забылся, черкал в тетради, вырисовывал вьющиеся кудряшки и ямочки на щеках. Феликс не успевал за учителем, поэтому решил заглянуть в тетрадку соседа, дабы списать слова. Но увидел абсолютно ничего. — Ты почему ничего не пишешь? — спокойно спросил сосед просовывая нос дальше в тетрадку, чтобы увидеть больше. И увидел. Своего учителя. — Ух-ты! Это Чанбин? Хенджин смутился и начал закрывать ладошками эскиз. А Феликсу мало, он засунет свой нос куда угодно, и не важно куда. Даже если его заднице будет что-то грозить, он все равно узнает любой секрет. — Какая разница? — Ну покажи!! Омега лез к художнику, а тот отбивался от него. От раздражения он громко крикнул: — Феликс! Конечно, это услышали. Запах моря усилился проникая под кожу. — Хван? Почему кричишь? У вас что-то случилось? — спокойно цедит альфа. — Учитель, все хорошо.. Я просто ручку попросил.. — начал оправдывать Феликс омегу. Тот хмыкнул и посмотрел в тетрадку Хенджина: — Хенджин, ты меня слушал? Почему ничего не записал? — Слушал.. — Встань. — он скрестили руки смотря на ученика. Тот встал не смея смотреть в ответ. — Говори все то, что я сказал за урок. Позор, омега не слушал, полностью ушёл в свои мысли. Он даже не знает, какой год они изучают. Парень прикусил свою губу, стыдливо и молча смотря на свою тетрадку. — Садись. — разочаровано выдохнул учитель, продолжая свой урок. Зная Со, за такое он точно ставит плохую оценку. День не удался, надев пальто омега вышел из школы. Снега нет, но есть небольшой слой, не так холодно, как предполагал Хенджин. В ушах наушники, снова спокойная музыка, отпечаток от ботинок на снегу. Домой приходит ближе к вечеру. Тут уютно, тепло и пахнет вкусно. А это значит, что омега дома, ждет своего сына, чтобы вместе разделить еду. Хенджина никто не встречал, не обнимал нежно поглаживая по голове и не спрашивая, как прошёл день. Он прошелся дальше, доходя до кухни, где и тепло горел свет. — Папа..? Омега развернулся от плиты посмотрев на Хенджина: — Садись кушать. — спокойно. Юноше неудобно, неуютно сидеть в полной тишине, чувствуя раздражение отца. — Ничего не скажешь? — То, что у меня сын бездарность? — шипит омега. — Славко богу, что не шлюха. — не понимает, очень зол. Хенджина это обижает, сильно ранят колкие слова от папы. — Сколько мне еще нужно говорить тебе? Учись! — омега громко ставит тарелку, терпения нет, как и у Хенджина. Вспыльчивый. — Хватит. — в порыве злости взмахивает руки снося тарелку с горячей едой. — С меня достаточно. — толкает отца направляясь к выходу. Быстро надевает пальто и выбегает из дома не желая слушать грязь в свою сторону. Хенджин понимает, что тот не со зла, наоборот, хочет помочь. Не желает такого будущего, как у него самого. Омега одиночка с ребенком. Хван понятие не имеет куда ему идти. Он испытывал в минуты внимания сложное чувство умственного возбуждения и душевной подавленности. Бродя по прямым и туманным улицам, мимо мрачных домов с тёмными окнами. Глядя по долгу на многоватый простор реки Хан, вдоль гранитных набережных, заглядывая в лица прохожих —озабоченные и бледные, с глазами, как городская муть, — видя и внимая всему этому, стороной наблюдатель — благонамеренный —прятал свою голову поглубже в воротник, а неблагонамеренный начинал думать, что хорошо бы ударить со всей силой, разбить вдребезги это застывшее очарование. С ужасом оглядывался художник с этими бешеными взрывами фантазий. Забежав с одышкой в небольшой магазинчик, юноша начал себя успокаивать бегая глазами по продуктам. Люди, что стояли недалеко от него странно переглянулись, но внимание не заострили. Полазив по карманам, художник понял, что ему едва на что хватит. Он робко подошёл к кассе, взяв небольшой чупа-чупс и также быстро вышел, как и заходил. Тут рядом был сквер, туда омега и направился разделить свои тревожные мысли с тихим и никому ненужным сквером. Снег пошел, стало ещё холоднее и тревожнее. Юноша сел на лавочку наблюдая, как на его нос падают холодные снежинки. Думать не хотелось, знал, что некрасиво поступил с родным ему человеком. Только вот, гордость не позволяла вернуться и сказать глупое «прости». Его мысли потревожило хриплое мяуканье. Хенджин тут же обратил внимание на чёрного кота, кой так красиво выглядел в отражении хрупкого снега. — Тебя тоже бросили? — глупо посмеялся с себя же и покинул скамейку сев рядом с котом на корточках. Гладил пушистую шёрстку. А тот мурлыкал подняв свой мокрый хвост и мило перебирал мягкими лапками. Снег все падал, окрашивал чёрную шерсть и быстро таял, также как и на розоватой макушке. Закрыли его от холодных кристаллов, чёрным зонтом. Запахло свежестью, морем. — Ты чего тут сидишь? — сверху раздался грубый голос, что заставляет омегу дрожать. Тот медленно поднимает свой взгляд и видит альфу, освещённого фонарным столбом. Красивый и строгий ещё и смотрит исподлобья. — Гуляю. — скудно. — В девять часов? — тот положил пакет, коснувшись холодной земли, звеня. Видимо, альфа хотел сегодня отдохнуть, но тут ему на голову упала маленькая проблема. Чанбин сел рядом с омегой, также смотря на кошку. — Сбежал? — догадался. Хенджин молчит, ничего не говорит, стыдно. Сидят на холоде, задницу морозят и молчат. — Пошли. — командует. Чанбин встаёт, берёт пакет и смотрит, не уходит, ждет дальнейших действий омеги. — Не пойду. — дуется, совестно. Альфа цокает закрывает зонт и резко поднимает Хенджина. Тот ахает от неожиданности и щурит глаза. Учитель накинул того на плечо, не смог сдержаться и шлёпнул по ягодицам: — Замерзнешь, дитя. Художник раскраснелся и покрепче ухватился за мужчину: — ...Не делайте так больше. Отпустите.. — Чтобы сбежал? — Некуда. И правда, некуда. Нет друзей, чтобы пойти и переночевать. Даже не знает, где живёт Феликс, не интересовался. Молчат, видит, как к кошке подходит другой котик. Лижет его, ухаживает. Оказывается, не один, как Хенджин, совсем не похоже, ошибся. Чанбин достаёт ключи от машины, открывает дверцу и как маленького усаживает омегу на пассажирское место. А сам садится за руль. Хенджин понял, что к чему, к себе везёт его. Так неловко ему ещё никогда не было, ночует у альфы дома, уму непостижимо! Смотрит на мрачный город, на фонари, где видно как идет снег, отпускает пустой сквер с котом. Не одиноким котом, а со своей пассией. В сон клонит, не всматривается в дорогу, видит лишь отражения профиля учителя в стекле. Красивый, а ведь недавно хмурился на него в школе, а сейчас везёт к себе.. Его руки на руле, сильные, могли бы сжать талию омеги и притянуть к себе.. Задумался глупыми желаниями, уткнулся полностью в пейзаж тёмного города, дабы не думать ни о чем дурном.———
Омега утонул в запахе моря, зайдя в его квартиру. Тихую и уютную, даже немного чувствуется запах табака, совсем немного. Хенджин не знал куда себя деть ходил хвостиком за альфой. Тот молча ставил бокалы шампанского и разные закуски в холодильник. Все еще в рубашке, но без жилета, омега видит его торс, краснеет и отворачивается. — Будешь? — предлагает выпить. — Буду.. — тихо шепчет, но так, чтобы Чанбин услышал. Мужчина манит его к себе, чтобы тот сел за круглый стеклянный стол. Он следит за ним, смотрит куда тот садится. Хенджин не знает, садиться по дальше, на что видит хмурый взгляд. — Подойди. — наливает в бокалы шампанского. Омега подходит, мнет руки, ему указывают на стул рядом и тот послушно садится не молвит больше ничего, пока не прикажут. Учитель садится рядом, их плечи касаются, он пьет не торопится, смотрит в телевизор, где показывают клипы, слушает музыку, даже немного подпевает. — Тебе нужно переодеться? — смотрит на смущенного ученика. — Нет.. — В этой одежде спать в свою кровать не пущу. — В вашей? — поднимает большие глазки. Альфа хмыкает: — А в чьей ещё? — Я думал.. На диване лягу. Промолчал и взял бокал в руки. Запах цветов смешался с алкоголем, приятно и расслабляющие. Омега тяжело дышал, пробовал алкоголь на вкус. Ему он понравился. Чанбин посмотрел на свои черные часы, убедился во времени, выключил музыку и встал: — Детям спать пора. — убрал бутылку в холодильник и направился в спальню, попутно включая свет. Восемнадцатилетний омега недовольно промычал, но, как правило, пошел за ним. В его спальне хорошо, ничего лишнего, одна лишь мягкая кровать. Альфа подходит к белому шкафу, открывает его, из него виднеются разные рубашки, он отодвигает их и берёт обычную чёрную майку и такие же шорты. Омега смотрит, не уходит, послушно наблюдает. А когда Чанбин быстрыми движениями снимает с себя рубашку, Хенджин теряет дар речи. Он видит его широкую спину, все изгибы и сильные руки. Видит, как тот собирается повернуться и резко отворачивается, чтобы не смущать ни себя, не мужчину. Хван смотрит себе под ноги, мнется, ждет пока тот переоденется. Сильные руки огладили плечи омеги и заставили тело дрожать от горячих прикосновений. Дотронулись до воротника и стянули, оголяя плечо. Уши красные, щеки такие-же повернулись, увидели глаза полных желания. — Снимай рубашку. — протягивает свою майку, большую для омеги, но белого цвета. — Но.. — забыл, что он омега. Не может так же, как альфа. — не смотрите. Чанбин, цокнув, отвернулся в ожидании. Тот убедился, что он не смотрит, снял с себя рубашку и попутно брюки. Альфа видел все в зеркале, улыбался уголком губ. Видел его спину, разукрашенную в цветной татуировки. По спине омеги ветвями зелёного цвета заполняли, сверкали красные цветы. Тот огладил свою спину, снова убедился, что тот не смотрит и надел на себя его майку. Сколько стыда ему ещё придется испытать? — Все.. — Чанбин повернулся, оценил омегу, пробежался глазами снизу вверх и ушёл оставляя слабый запах моря, оставил его одного. Снова одного в своих мыслях, а мысли уже не тревожные, они теперь только об одном — о Чанбине. Залез куда подальше на кровать уткнулся носом о шершавую подушку. А пахнет она только им. Укрылся тёплым одеялом. Пахнет свежим морским причалом. Уснул, не слышал, как зашёл Альфа. Тот лег рядом, сидел ещё пару минут в телефоне, изредка смотрел на сопение омеги рядом с собой. Протянул к себе одеяло и также уснул. Хенджин вертелся, не мог спать на новом месте, то-ли жарко, то-ли неудобно. Все мокро и он мокрый от пота. Жар? Течка? Последнее, что он не хотел, так это течка. Не должна быть, только через неделю.. Он развернулся и сталкивается носом о чужой нос. Лицезрел, очаровательного, тот спит и ровно дышит. Его сильные руки, он бы хотел нарисовать на ней свои цветочки. Рукой аккуратно трогает, водит по ней своими пальцами, фантазирует цветы. Дальше поднимается по скуле, погладил мягкую щеку, прошёлся по губам. Чувствует, как становится жарко, чувствует, что внизу все течет. Краснеет, затыкает рукой свой рот и тихо хнычет. Прикусывая нижнюю губу, омега легонько проникает своими мягкими пальчиками под тонкую ткань нижнего белья, сразу же нащупав чувствительное и мокрое местечко.Трогает, абсолютно мокрый, дрожит, боится, что разбудит альфу своим запахом. Он медленно массирует круговыми движениями и без стеснения заполняет спальню тихими всхлипами и запахом цветов. Убирает руку с колечка мышц, движется к вставшему члену, аккуратно трогает головку и ещё больше хнычет от безысходности. Сбежать хочет. Садится на кровать, собирается идти в ванну, ноги уже касаются холодного пола, как чужие руки крепко сжимают его вспотевшие. — Куда? — хрипло спрашивает. Тоже возбужден. Омега дрожит, застукали, узнали. Он боится повернуться, боится увидеть его глаза. Бесстыжий, дрочил в чужой спальне. А тот слышал его, не спал. — В туалет хочу.. — его разворачивают и Хенджин видит, полные глаза возбуждения. — Врёшь. У тебя течка? — Нет.. Чанбин подкрадывается ближе, убирает пряди и нюхает его шею, тот не шевелится, покорно ждет дальнейших действий. — Вся комната пахнет тобой... — томно шепчет ему прямо в ухо, кусает мочку ухо и дразнит. У того все зудит, он ерзает по белому мягкому покрывалу и пачкает его своей смазкой. Каждое действие Альфы напротив смущало и заставляло уши пылать. Он рычит и его бесстыдные прикосновения распыляли по всему телу. Хотелось большего? Однозначно. Но смущение и здравый смысл запрещали и красным сигналом приказывали остановиться. Только что ты сможешь предпринять, когда касания столь желанны,горячи и страстны? Что ты можешь сделать, если возжелаешь этого мужчину? Руки так трепетно касаются майки, снимают её полностью, оголяя красивую спину, которую так жадно рассматривал Чанбин, а сейчас целует каждый лепесток. Хенджин пахнет цветами, он весь покрыт морскими волнами. Тихо-тихо стонет, когда поцелуи доходят до шеи. Целуют, кусают и лижут. Так его еще никто не ласкал, не обнимал и не целовал. Руки обнимают, трогают вставшие соски, нежно гладят и тянут. Хенджин разнежился, прогнулся от столь желанных манипуляций и положил голову альфе на плечо. Он закатил глаза, стонет Чанбину в ухо, тот совсем с ума сходит. Оба хотят большего. Альфа спускается ниже, трогает мокрое бедро и раздвигает ноги мальчика, пуская мурашки по коже. Хнычет и дрожит от желания почувствовать в себе альфу. Чанбин дышит в шею иногда играется ею и руками проникает во внутрь мокрых трусов сжимая вставший член. Слышит, как в ухо раздаётся сладкий стон, что так дурманит разум. Целует его в щеку, тот поворачивается и небывалой для него застенчивости сталкивается с губами альфы. Целуются нежно, альфа держит в руках омегу, проникает языком в тёплый рот. Ласкает его язык, тот задыхается усаживается на старшего, пачкает его шорты, ерзает на возбужденном члене. Сам того не понимая, как выводит старшего из себя. Тот тянет его за волосы отрывая от поцелуя громким чмоком. Бросает его на кровать нависая сверху, гладит его фарфоровое тельце, а то красиво прогибается от жарких прикосновений. Чанбин поднял его ногу и начал её целовать и кусать. Цветочный запах проникает внутрь, так вкусно, так трепетно. Омега смотрит влажными глазами. Раздвинул шире целованные ноги, протиснулся между ними и мимолётно поцеловал. Тот коснулся влажного колечка мышц, огладил её и медленно вставил. Младший захныкал от неприятного ощущения. А Чанбин вошёл ещё глубже, пальцы у него длинные, красивые, ещё чуть-чуть и они коснутся блаженного места. Хенджин извивался на кровати, он уже не чувствовал боли, а похлиповал от наслаждения. Позже, мужчина добавил второй палец. Он вошёл резко, не полностью, едва касаясь простаты. Омега сжал простыню и сам того не замечая стонал его имя громче от удовольствия. Альфа понял, что тому хорошо и вставил третий палец, наконец достав до простаты. — Ах.. Чанбин.. — тот шептал его имя и сам насаживался на пальцы. Он захлебывался в собственном удовольствии. Яркая, громкая мелодия шла из его уст. И альфе она нравилась, безумно нравилась. То, как тому было превосходно и приятно от его манипуляций. Он вытащил пальцы, и младший недовольно буркнул почувствовав внезапную пустоту. Чанбин снял с себя шорты вместе с бельем и кинул, туда же, куда и лежали вещи омеги. Хенджин приподнял голову смотря на открывшуюся картину. Огромный, пульсирующий член из которой стекла выступившая смазка. — Малыш, расслабься. — успокаивающее поглаживал бархатную ножку. Юноша сглатывает, кивает и податливо прогибается под властностью мужчины. Лежа на белоснежных простынях, младший наслаждался каждым мгновением и взглядом, каждым миллиметром лица старшего. Без замедления отвечает на поцелуй, после того, как в его губы бессовестно грубо впились, не нарочно кусает нижнюю губу мужчины до алых капель крови. Наблюдает, как старший постепенно входит во внутрь, омега немного волнуется и немного боится. Альфа входит на половину, тот чуть дёргается от боли и нежно постанывает, а после царапает спину мужчины и сжимает его от удовольствия и боли. Когда омега привык, тот начал ускоряться, полностью погружаясь в тело. Хенджин вздрогнул, когда головка прошлась по тому блаженному местечку и парень понял, куда нужно направляться, чтобы удовлетворить свою пассию. Художник напрочь потерял чувство стыда выкрикивая его имя: — М-м-м...Ч-Чанбин!!..Ах... Тот наклонился, закусил мочку уха и прорычал: — Тебе хорошо, маленький? Услышав того, тот потянулся к нему, мазнув влажными губами по его губам. Младший устало склонил голову: — Нравится.. Приятно.. Чанбин усмехнулся, продолжая входить в художника, тот облепили его ногами. Он сцеживал каждый лихорадочный стон с чужих губ. Ласкал его тело, делал всё, чтобы тот выгибался и стонал его имя. Ещё пару толчков и Хенджин излился, оставаясь в беспамятности, пока тот заканчивал толкаться. Он высунул член и излился на живот омеги. Ходили в душ вместе и не смогли сдержаться, чтобы снова себя удовлетворить. Уставшие быстро заснули. Снег прошёл, в кровати тепло, особенно в соитие альфы. Тот его обнимает, сопит. Хенджин нежится в крепких объятиях и не о чем не думает. Впервые ему так хорошо, впервые чувствует себя комфортно засыпая с пустой головой.———
Омеге спокойно, он не просыпался сегодня от надоедливого будильника, спал умиротворенно и проснулся ближе к обеду. В кровати никого не было, тот почувствовал себя одиноким. Поднял белое одеяло и удивился тем, что полностью голый. Ушки покраснел, он быстро пробежался глазами по комнате увидев белую майку. Накинул её на себя, трусов не стал искать, хочется поскорее увидеть его и пожелать доброго утра. Выходит из комнаты, слушает запах еды и понимает, где находится его учитель. Подходит ближе и видит мужчину за плитой, в одних труселях и в фартуке. — Блять. — шипит хулу. — Опять сгорело все.. К нему подходят и обнимают смотрят через плечо. — Ого, учитель матерится. — хихикает омега. — Проснулся. — риторически, а омега кивает. — Хотел завтрак в постель, готовка слишком тяжёлая для меня.. Провозился с ней аж до обеда. — Давай, я тебе помогу? Вместе веселее. — обнимает крепче и шепчет в шею. Чанбин поворачивается, сталкивается с чужим носом и коротко целует: — Давай. Альфа резко поднимает того, держа за бедра, поворачивает и садит на стол впиваясь губами. Кусает, тянет нижнюю губу, проникая языком.