>09:30
> Привет! Прости, что сразу не ответил, я просто уснул. Отвечу на всё вышесказанное: спасибо за беспокойство, это очень приятно — знать, что кто-то за тебя волнуется. Единственное, что, наверное, я не хотел бы повторения таких вечеринок, потому что это не совсем для меня, я больше предпочитаю что-то спокойное. Но спасибо за изъявленное желание помочь разобраться во всех этих тонкостях!
Немного поразмыслив, Серёжа добавил в конце смайлик «(:», чтобы его письмо не казалось слишком сухим. Он не привык использовать смайлики, но раз уж Антон их использует… Уведомление о новом сообщении пиликнуло чуть ли не через минуту. >09:31 > ура ты жив!!! >09:32 > не ну если ты больше не хочешь на такие тусы то ваще ноль вопросов > можем хоть в парк сходить хоть в театр или чем вы там занимаетесь господин феллин (; > но ликбез по алкоголю я всё равно проведу потому что это надо знать>09:35
> Ну да, я немного старомодный в этом плане.): Буду рад любому варианту времяпровождения! И еще раз спасибо.
>09:36 > значит вот эта песня про тебя К последнему сообщению прилагалась аудиозапись. Серёжа включил её, и из динамика зазвучала песня «Good Old-Fashioned Lover Boy» группы Queen — видимо, Антону она нравится. Прислушиваясь к тексту, Феллин невольно фыркнул: конечно, он не стопроцентная копия лирического героя песни, но суть он уловил. В дальнейшем выходные Серёжа провёл в делах, незаметно для себя мурлыкая припев «o-oh, love, o-oh, lover boy». *** Октябрь начался не спеша, а привычно-дождливая погода еще не омрачала будни. Серёжа Феллин, только-только вошедший в ритм студенческой жизни, надеялся, что существовать в университете будет немного легче. Но тут как гром среди ясного неба случилось то, что в дальнейшем сильно повлияло на Серёжу, на Королёва и на их взаимоотношения друг с другом. Внезапно по университету прокатился слух, который в современных реалиях до абсурда нелеп: какого-то парня хотят исключить за подписку на публичную страницу в одной популярной социальной сети. Практически каждый, кто это услышал, закатывал глаза и говорил, что это всё выдумки, и вообще лучше обсудить что-то более насущное. Забили тревогу, когда эта новость попала в городские СМИ. Мол, проректор университета по воспитательной работе дал комментарий о том, что конечно же университет проверяет соцсети студентов на предмет крамольных подписок, ведь студенты — лицо университета! А также всплыла информация, что бедного парня хотят отчислить не просто за подписку на паблик с картинками, а за подписку на паблик с ЛГБТ-тематикой. Новость сразу приобрела гомофобный оттенок, а неравнодушные читатели строчили комментарии самого разного содержания — от сочувствующих до ненавистных. Серёжа бы не стал обращать внимания на эту новость, потому что у него горели сроки по домашкам и контрольным (а еще он по глупости завалил диктант по истории государства и права зарубежных стран, к которому надо снова готовиться), но, как оказалось, студенты очень любят отвлекаться от учёбы на какую-нибудь чушь. Потому что, стоило Феллину зайти на территорию универа, так до его ушей волей-неволей доносились обрывки чужих разговоров, и тема загадочного парня-гея, которого хотели отчислить из-за соцсетей, мелькала очень часто. Загадочным этот парень был, потому что не раскрывалась ни его личность, ни курс, ни специальность — возможно, это было сделано в целях безопасности, и это правильно. Но теперь студенты будто помешались на том, чтобы найти предмет столь горячих обсуждений. И Серёжу это раздражало. Даже Маша, его бессменная соседка по парте на каждом семинаре, умная, но та еще чудачка, не понимающая социальных условностей, неожиданно включилась в обсуждения. А Феллин надеялся, что остался хоть кто-то адекватный в этом балагане… Пока они стояли в коридоре и ждали начала следующей пары, Серёжа издалека заметил рыжую шевелюру Антона Королёва. Улыбка сама собой налезла на лицо: в последние пару недель они почему-то стали реже видеться, и неудивительно, что Феллин был так рад. Антон, как и Серёжа, искренне не одобрял эти обсуждения, говоря, что лучше бы все занялись учёбой и долгами, так что можно было не сомневаться, что в команде адекватных людей был не один Феллин. Королёв, однако, вместо приветствия выпалил: — Ты прикинь, мне уже какие-то журналюги пишут! — В смысле? — тупо переспросил Серёжа. — Да по этому парню опять, про которого все не затыкаются, смотри, — вместо того, чтобы пересказать содержание сообщений, Королёв сунул в руки другу телефон. Поборов секундное «черт, он мне НАСТОЛЬКО доверяет», Серёжа открыл диалог. Незнакомец представлялся журналистом местной газеты и спрашивал комментария Королёва по поводу ситуации, как у студента этого университета. И всё бы хорошо, но диалог выглядел следующим образом: >09:30 > Здравствуй! Я представитель местных СМИ, я собираю материал про давление на ЛГБТ-сообщество в твоем университете. Судя по данным профиля, ты состоишь в паблике Ресурсного центра для ЛГБТ нашего города, поэтому я подумал, что ты можешь знать того человека, на которого оказывает давление университет, или в принципе знать, что происходит в вузе. Если у тебя есть информация и ты можешь ей поделиться, было бы очень полезно! На всякий случай, мы очень френдли и делаем материалы о подобных случаях уже давно.>09:45
> добрый день, к сожалению, никак не могу помочь, так как я только поступил и никого не знаю
>9:50 > Хорошо, принято! А можешь свое мнение о происходящем высказать? — «Мнение», блять, — выплюнул Королёв, — какое тут еще может быть мнение, кроме как отрицательного? — Ну… это его работа, всё же, — Серёжа не совсем понимал, как реагировать на эту ситуацию, так как не видел ничего странного, но один момент всё же привлёк его внимание, — ты состоишь в группе для ЛГБТ? Серьезно? — Не «для», — Королёв мгновенно скрестил руки на груди, — это общественная организация, которая занимается проблемами в том числе ЛГБТ-сообщества. — Понял, — на самом деле ничего он не понял, поскольку не было понятно, зачем Королёву там состоять. Серёжа уже выяснил по разговорам с другом, что Антону в принципе наплевать на большое количество людей, то есть на всех, кто не являлись его близкими. Желание помогать или волонтерить было характерно скорее для самого Серёжи. Если только не… Мысль прервал появившийся из ниоткуда Гавриил. — Привет, малышня, — третьекурсник протянул руку Серёже для рукопожатия, и тот с явной неохотой её пожал: слишком сильно и больно, каждый раз, — я тут услышал, что вы что-то про того парня-гея обсуждаете? — Ты его знаешь? — неожиданно оживился Королёв. Кажется, он Гавриила не переваривал?.. — Я удивлен, что ты его не знаешь, — хохотнул Гавриил. — Не понял. — Ну очевидно же, что ты похож на педика, — безмятежно отозвался Боголюбов, — волосы длинные, одеваешься и ведёшь себя не по-пацански… если б не та девчонка в красном, которая с тобой постоянно ходит, то можно было бы подумать, что ты реально педик. Так что ты должен про себе подобных всё знать. Серёжа слушал тираду Гавриила, и у него брови так сильно полезли на лоб, что грозили улететь с лица под потолок. А Королёв молчал первые несколько секунд, затем поправил свои темные очки и холодно ответил: — Очевидно, блять. Мало ли что очевидно. Ты тварь и гнида, вот что очевидно. Гавриил подавился воздухом и собрался как-то ответить, но студент уже развернулся и зашагал в сторону своей аудитории. И до Серёжи вдруг дошло. — Гавриил, так нельзя! — воскликнул он, — А если бы ему действительно нравились парни? — Ну, значит, его тоже надо исключить, — помрачнев, ответил Гавриил, провожая взглядом Королёва, — и вообще, держись от него подальше, а то он и тебя склонять начнет. Пидор. Всё время до обеда Серёжа не мог выкинуть эту утреннюю стычку из головы. Стоило сосредоточиться на словах лектора, который бубнил что-то про логику, насколько она важна в ремесле их профессии, но какая тут могла быть логика, если и в жизни логики-то порой нет… Конечно, они с Гавриилом никогда не обсуждали тему геев, потому что всегда находились более интересные и актуальные темы для разговора… но после услышанного он не мог поверить, что они за их многолетнюю дружбу умудрились эту тему обойти стороной. Феллин даже не думал, что такие слова можно говорить так буднично и так обидно. А еще сказанные слова ранили и самого Серёжу. Исключать за ориентацию никто не имел права, и в СМИ правильно делают, что освещают этот вопрос, но тот факт, что Гавриил согласен, что таких, как тот парень, надо исключать… считает ли он, что Серёжу тоже должны исключить? Феллин всячески избегал вопроса самоопределения, и ориентация туда тоже входила. С детства слыша о том, что в будущем он «обязательно женится на симпатичной девушке», Серёжа ушёл в книги с головой, чтобы не думать об этом. Потому что в мире столько чудесных вещей, гораздо более интересных, чем семейная жизнь, особенно когда ты юн. А потом случилось что-то непонятное с тем самым одноклассником. Он был хорошим и добрым, непохожим на остальных ровесников, которые совсем не хотели с ним дружить, и в какой-то момент Серёжа понял, что засматривается на его волосы до плеч, внимательные зеленые глаза, губы, которые были чуть больше, чем у обычного мальчика-подростка. И он испугался и замкнулся в себе. Серёжа даже забыл со временем, как зовут этого мальчика, но помнил, как тот пытался узнать, что же произошло и что он сделал не так, а потом отстал и, кажется, через год по каким-то своим причинам перевёлся. Тогда это так взволновало Серёжу, что он предпочел больше не задумываться об отношениях, потому что он не хотел переживать и волноваться. А еще, как оказалось, детям особенно не нужен повод, чтобы обзывать кого-то «педиком», потому что кто-то запомнил, что этим словом можно обзывать, а что оно означает — не задумывался. И Серёжа тоже слышал в свой адрес, что он «педик», просто потому что он много читал и мало разговаривал. Возможно, он боялся думать об этом, потому что боялся, что окружающие окажутся правы, и он действительно еще более «ненормальный», чем казалось. Тем временем на обеде Королёв не появился. Серёжа внимательно смотрел в сторону входа в столовую, ожидая, что снова увидит знакомую рыжую копну волос, но, кажется, друг не появится. Даже та его одногруппница, с которой Королёва часто видели вместе, пришла без него. — Не знаешь, где Антон Королёв? — догнал её Серёжа. Девушка подняла бровь и с искреннием удивлением спросила: — А он не с тобой? — Нет, не появлялся. — Значит, потом найдется, — она пожала плечами и направилась к очереди из голодных студентов, которые, кажется, собрались подраться за последнюю куриную котлету. Серёжа вздохнул и достал телефон, чтобы проверить, не в сети ли Королёв. Однако с того самого разговора в коридоре он на связь не выходил. На душе заскребли кошки. Может, Королёв думает, что Серёжа поддерживает Гавриила, и теперь не хочет с ним дружить? Взволнованный, после обеда, когда оставалось еще минут десять до следующей пары, Феллин выскочил на улицу, нацепив любимое светлое пальто (даже не будучи уверенным, что он собирается делать — подышать воздухом? дойти до курилки и поискать друга там?), и неожиданно обнаружил пропажу. Королёв сидел в закутке, который со входа сразу не увидишь, на своем рюкзаке, под табличкой «За курение на прилегающей территории штраф — отчисление из университета!», и курил. Темные очки были неожиданно надвинуты на лоб, а сам Королёв задумчиво смотрел вдаль. Куртки на нем не было, только черное худи. — … Привет? Королёв поперхнулся дымом и испуганно взглянул в сторону Серёжи, но в итоге узнал его и расслабился. — Пришел с педиком поговорить? Слова неприятно кольнули. Королёв явно не собирался ставить ему в укор сказанное Гавриилом, но всё равно ощущалось так, словно Серёжу тоже записали в гомофобы. — Пришёл поговорить с тобой, — твёрдо ответил Феллин, — ты пропал на полдня и тебя не было на обеде. Я… волновался, — неловко закончил он. — А если я реально педик? — Королёв надвинул очки обратно на нос, заставив Серёжу тихо вздохнуть: слишком редко можно было его увидеть без очков. — Даже если и так, это не моё дело. И ничьё больше. Только твоё. И обзываться никто не имеет права. Королёв промолчал. Серёжа просто стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что ещё сказать или сделать. Оставить его одного? Или сейчас они продолжат разговаривать? Оставлять казалось кощунством, поэтому Феллин оперся на стену и снова уставился на дурацкий знак. Тоже бред: отчисление за курение. И за то, что ты гей. Может, тем самым парнем, про которого все говорили, был Антон, просто он не хотел лишнего внимания? Наконец, Королёв докурил сигарету, встал, подхватил рюкзак и наконец посмотрел на Серёжу поверх очков. — Позволь искусить тебя на прогул пары? Что-то от этой фразы у Серёжи немножко умерло внутри, но он лишь кивнул после недолгой заминки. Идти на лекцию, на которой не отмечают, ему не хотелось. Удивительно было, что Королёв предлагает прогулять — учитывая, как он болеет за свою посещаемость, оценки и прочее, даже больше, чем сам Феллин. — Искушение удалось. *** Они направились в парк неподалеку от универа. Почему-то он славился тем, что на берегу небольшого озера часто ошивались люди в темной одежде, в очках и шляпах, скрывающих лица, и поэтому среди местных гуляла шутка, что это секретные агенты. Поэтому не было удивительно, что в этот полуденный час в парке снова обнаружились загадочные «люди в черном». Пока они шли до лавочки, Королёв молчал, а Серёжа не был уверен в том, что говорить и что спрашивать — очевидно, раз сам Антон пригласил, значит, ему самому есть, что сказать. И действительно, стоило им усесться, как Королёв снял очки и тихо проговорил: — Ну, как ты, наверное, уже догадался, мне нравятся парни. Одно дело догадываться, и совсем другое — когда тебе эту информацию говорят лично. Поэтому Феллин немного стушевался, не зная, как отреагировать. Наконец, он спросил: — И давно это у тебя? Королёв прыснул и воззрился с каким-то непонятным выражением лица на друга. — «Это» у меня всегда было… наверное. По крайней мере, задумываться всерьез я начал в школе, а до этого у меня были более интересные дела — например, посмотреть документалку от Би-Би-Си. Как же они были похожи… маленькие нёрды, которые не хотели задумываться о каких-то непонятных социальных вещах, пока общество их не заставило. — А как ты понял? Что тебе, ну… нравятся парни. — Как это обычно бывает, так и понял, наверное, — Антон пожал плечами, а Серёжа едва сдержал порыв воскликнуть «да как это обычно бывает?!», — я, возможно, должен был испугаться этого… но меня скорее пугало отношение других людей. И до сих пор пугает. — Почему? — «Кидаться ручками в человека» тебе о чем-нибудь говорит? — резко ответил Королёв, но потом смягчился и пояснил: — В школе было не очень легко в этом плане. Могли кидаться вещами, обзываться, игнорировать и делать вид, что ты никто. Драки тоже были, но я научился их избегать. И в принципе избегать людей. — И тебе не хотелось… снова попасть в коллектив? — Почему, хотелось. Я думал, что если слухи о том, что я гей, являются единственным препятствием, то нужно доказать, что мне нравятся девушки. Я стал встречаться с одной подругой… у неё было прозвище Роза, — Королёв как-то особенно тяжело вздохнул, — она была очень хорошей. Мы дружили, и я не догадывался, что нравлюсь ей, а когда предложил встречаться, она ответила, что ждала этого очень давно. Она любила демонстрировать чувства на публике, и поэтому скоро все увидели, что мы встречаемся. Правда, как выяснилось, это не помешало моим хейтерам, — Королёв фыркнул, — обзывать «пидором» меня не перестали, просто добавились новые словечки типа подкаблучника и прочих. Так что, видимо, им не нравился я сам по себе. То, что я им казался геем, было лишь предлогом. Серёжа сочувствующе взглянул на Королёва. Он, кажется, впервые видел друга таким грустным. — А что Роза? — А что Роза… в итоге я её обидел, начав игнорировать, она послала меня к черту, и больше мы не общались. Казалось, потеря подруги для него была больнее, чем отвержение коллективом. Впрочем, Серёжа в этом был согласен с Королёвым: всем, к сожалению, ты не понравишься, но потеря того, с кем ты умудрился найти не просто точки соприкосновения, но и стать друзьями, действительно тяжело. Поэтому он не хотел повторения этой ситуации ни для себя, ни чтобы Королёв снова через неё проходил. — Я надеялся, что в универе все будут заняты своими личными проблемами, а я просто буду учиться там, где хочу, — Антон рассеянно провел рукой по волосам, — а в итоге все помешались на этом парне и ищут, кого бы записать в жертвы. — А разве это не ты? — осторожно поинтересовался Серёжа. Королёв хохотнул. — Нет, это не я. Но могу им стать, если наше многоуважаемое руководство будет смотреть подписки на паблики у всех студентов. Поэтому я и разозлился на того писаку, — пояснил он, — хотя, наверное, это скорее на себя нужно злиться, ведь я не сильно скрываюсь. Хотя, видимо, стоит. — Это так… ужасно, — нахмурился Феллин, — скрывать, кого ты любишь, чтобы избежать отчисления. Как в Средневековье каком-то. — Зато меня сожгут не по причине того, что я рыжий, — невесело пошутил Королёв. Серёжа в ответ робко потянулся рукой к кисти друга и сжал её в своей. Антон немного удивленно взглянул сначала на руки, потом в лицо Серёже, и неловко улыбнулся. — Я с тобой, — твёрдо произнёс Серёжа, — если вдруг на тебя все накинутся — за ориентацию ли, за внешний ли вид, — я буду рядом. — Кхм… спасибо, — Королёв отвёл взгляд, но сжал руку в ответ, чтобы потом через секунд пять её высвободить, — мне важно твоё отношение к этому. Правда. — Для этого и нужны… — Серёжа замялся на секунду. Однокурсники? Нет. Напарники? Друзья? Точно, — … друзья. Королёв весело фыркнул. — Точно. Они вернулись в универ только через одну пару, перед этим устроив небольшую игру «угадай, шпион какой страны этот загадочный человек», а также зайдя в ту самую кофейню, где они были в первый день знакомства. Королёв больше не заговаривал на тему ориентации, а Серёжа не настаивал. Ведь главное, что они теперь точно знают, что поддержат друг друга в тяжелую минуту. Как друзья.