You know I never could foresee the future years
But will we be together for ever?
What will be my love?
Can't you see that I just don't know?
«You and I» Queen.
Тэтфилд — небольшой городок к северо-западу от Лондона — вот уже двенадцать лет радовал чрезмерно идеальной погодой. Солнце ярко светило, согревая землю, проявляя благосклонность ко всем тварям божьим (и к тварям дьявольским, ведь комары у местного пруда тоже не дремали, а с особой скрупулёзностью искали себе очередную жертву). Вблизи Жасминового коттеджа витал свежий ветерок, резвившийся в кудрявых листках садовых растений. Это был прекрасный момент для того, чтобы забыть о мимолетности бытия и наслаждаться мгновением, застывшим, будто жук в блестящей капле янтарной смолы. Идиллическую атмосферу портило лишь одно обстоятельство, но все старательно поддерживали иллюзию того, что вовсе ничего не замечают. Этим обстоятельством был Кроули, надувшийся, как летучая мышь на инжир. О! Его можно было понять: тащиться невесть куда и не пойми сколько в далёкую глушь под угрозой, пускай и не смерти, но преждевременной потери волос (если у демонов в принципе было понятие о преждевременности чего-либо: все-таки столь длинное существование меняет представления о времени в целом, не говоря уж о «преждевременности») от постоянной тревоги за свою обожаемую Бентли. Бож… Дья… Кто угодно упаси, он бы скорее выпил залпом стакан освещенной воды, чем оставил бы Азирафаэля наедине со своим блестящим четырехколёсным другом. Мало ли что ангел может сотворить с машиной, ведь это не просто кучка стальных механизмов… Это любовь! В общем, сейчас он сидит в коттедже Гаджет и Импульсифер, закинув ногу на край стола, полулёжа на подлокотнике кресла, только потому, что не хочет схватить удар от вида своей драгоценной машины, по возвращении ангела в родной книжный магазин в Сохо. Его мало интересовали разговоры: на таких дружеских встречах он почти всегда молчал, наблюдая за Азирафаэлем сквозь темные очки. По приезде Кроули сказал лишь: «У вас в саду растет чубушник. Вы явно строго следите за ним, — с долей почтения заметил он, — на нем ни пятнышка. » — Я могу выкопать его для тебя, раз уж он тебе приглянулся, — ответила Анафема. — К несчастью, он немного разросся и мешает остальным цветам, так что я буду рада отдать его. Кроули сдержанно кивнул и направился внутрь дома, с четким намерением не участвовать больше в диалогах. Ангел же чинно, за кружечкой чая, пересказывал последние из событий, произошедших в их с демоном весьма размеренной жизни. Кроули слышал, но не слушал речь Азирафаэля, наслаждаясь родным голосом. Так он благополучно прослушал большую часть рассказа и вник в суть лишь где-то на его середине. — И эта прелестная мисс достаточно долго изучала одно издание Шиллера, — продолжил Азирафаэль. На днях в его букинистический магазин зашла молодая пара (как им удалось найти брешь в расписании работы книжного и поныне не известно). Девушка явно серьезно увлекалась литературой и с восторгом разглядывала многочисленные древние рукописи, что несказанно радовало ангела, ведь не часто в наши дни встретишь столь увлеченного человека… Всё бы ничего… — Но её спутник вел себя просто ужасно! — он чуть было не всплеснул руками. — И совсем не уважительно по отношению к этой милой девочке. На самом же деле, Азирафаэль имел в виду следующее: этот наглый мальчишка слонялся туда-сюда по магазину, шумел и самое страшное — лапал своими руками всё, что попадалось ему на пути! Он и так вовсе не был рад посетителям, но кого-то учтивого и обходительного мог стерпеть. Однако поведение этого индивида никуда не годилось… К тому же, парень постоянно надоедал своей спутнице постоянными вопросами и упреками. — Мне пришлось попросить их покинуть помещение. — Ох, и не говори… Просто ужасно, что некоторые подобным образом относятся к своим партнёрам, — заметила Анафема. — Да, что ж, эта история напомнила мне о том, что недавно мы с Ньютом прошли несколько сеансов у психолога — вот уж, что никому не помешает… — У психолога? — едва ли не в унисон переспросили Азирафаэль с Кроули. — Разве вы не знаете? — сказала она с очень загадочным тоном. — Это человек, изучающий глубины вашего сознания. Ему под силу приоткрыть завесу тайн и заглянуть даже в самые темные уголки чужого разума. С помощью весьма нехитрых манипуляций, такой человек способен узнать, что таится в вашей душе. То, что вы сами, возможно, никогда и не увидели бы — для него ясно, как белый день. Хотя любой психолог ответил бы на это, что его работа больше напоминает мотив темного леса, в котором он продирается сквозь густые вековые ели, в надежде увидеть лучик солнца. Разумеется, никакой всамделишный психолог-профессионал не выглядит как лесной шаман или шайтанская колдунья; он не носит на себе загадочных светящихся амулетов, что должны отпугивать нечистые силы. Конечно, он не работает в темном сыром подвале или где-нибудь в затхлой хибаре-землянке в глубине лесной чащи. Его стены, наверняка, не увешаны хвостиками ящериц, сушеной калиной и острыми перцами. На полках не стоят склянки с чагою и женьшенем. Пространство вокруг него не завалено кучей разных старомодных турецких ковров, и уж тем более, на его деревянном круглом столе с бархатной темной скатертью нет множества обгорелых свечей, а по центру его, как апогей происходящего, не находится, испещренный изнутри молниями, шар Тесла. Да, в самом деле, работа психолога не подразумевает ничего подобного… Но так её представили себе Кроули и Азирафаэль, благодаря описанию данному Анафемой. Они пробыли в Жасминовом коттедже весь день, и после Кроули настоял на том, чтобы вернуться в Лондон, хотя хозяйка дома упорно не хотела их отпускать. Она настаивала на том, чтобы они остались погостить на пару дней, ведь она даже приготовила для них гостевую комнату и кровать, однако Кроули был непреклонен. — Я не собираюсь торчать здесь ещё несколько дней, — ворчал он. — Мы сегодня же возвращаемся домой! — сказал он, неся mock orange в просто сколоченном деревянном ящике к машине. — По-моему, твое описание психологии звучало немного странно… Кажется, они могли что-то не верно понять, — задумчиво и неуверенно протянул Ньютон, когда черная Бентли отъехала от загородного дома в Тэтфилде по направлению к Лондону. Дорога домой была весьма приятной и довольно быстрой — порой чересчур — что, в прочем, не являлось тягостью для обоих и попутчики смогли добраться назад чуть более чем за полчаса. За оконными стеклами непрерывно тёк, то и дело чуть меняясь, пейзаж — ряды вязов и тополей сменяли друг друга, иногда вовсе исчезая из виду, позволяя насладиться красотой открытого неба. Высокие, хрупкие, словно сахарная пенка на поверхности чая, слегка взмыленные облака, казалось, застыли на нежно-голубом полотнище вечернего небосвода. «Why don't you… of my heart… make a brand new… all you do… let me live…», звучавшие обрывками строки оборвались и вскоре из магнитолы нежно зазвучало «I'm taking my ride with destiny…». — Мы должны сходить туда, — потревожив тишину, сказал Азирафаэль. — Куда? — понятия не имея о чем идёт речь, спросил Кроули. — К психологу, — безусловно ответил он так, будто бы это было очередное приглашение в «Ритц». — Ангел, разве тебе интересны эти дешёвые манипуляции людишек, вроде тех спиритических сеансов мадам Трэйси? — О нет, что ты, это совсем другое! К тому же, нельзя сказать, что эзотерические практики мисс Трэйси не работают — у нее весьма славно получается вызывать духов, — возразил он. — Впрочем, это нечто совершенно другое, если судить по словам Анафемы! — восторженно продолжил ангел. — Неужели тебе не интересно, что сокрыто в самых темных уголках твоего сознания? — Предпочитаю держать свои мысли при себе, а не разбазаривать их каждому встречному, — саркастично заметил Кроули. — Но ведь люди придумали это, я уверен — это должно быть что-то увлекательное! Я ещё никогда не слышал о психологах до этого, — все с тем же ликованием, убежденно продолжал настаивать он. — О-о! Люди действительно весьма изобретательны! — он ответил машинально, постукивая пальцами по рулю и пытаясь отвлечься на гитарное соло «Chinese torture». — Верно! Об этом я и говорю тебе, разве не чудно было бы сходить и самостоятельно узнать до чего они додумались на этот раз? — Нет. — Кроули…! Но ты не можешь отказать мне: тогда я вынужден буду пойти один. Да, не может, в этом и проблема, черти б его взяли! Да хоть сам князь преисподней, благо ей особо нет до него дела.***
Не может. Поэтому, спустя неделю, в четверг, они подъезжают к невысокому кирпичному дому, что казался темно-коричневым из-за выцветшего камня, миндально-белые наличники и карнизы придавали ему колорит, хотя здание, казалось, было выполнено в чисто европейском стиле, в деталях прослеживался уникальный почерк, подобный которому можно было встретить лишь здесь — в Великобритании. На первом этаже было расположено множество разнообразных заведений: кафе и магазинчиков, там же находился кабинет психологии и семейной психотерапии «In so many words», о чем гласила аккуратная белая надпись над дверью. На улице, перед входом в приемную, были аккуратные клумбы с низеньким газоном, что регулярно стригли, и простенькими, но очаровательными цветами. Проходя мимо них, Кроули пнул на тротуар камень, лежавший на клумбе. Камень был весьма причудливой формы (впрочем, как и все другие камни), но крайне необычной окраски, что отличало его от остальных камней, которым «посчастливилось» лежать рядом с отделением психологической поддержки. Этот Камень был темно-серого цвета с голубоватым отливом. Он пролежал здесь, на этом самом месте — под старинным кирпичным зданием, долгие годы и запомнился многим своим очаровательным необычным цветом. Одна юная особа, с бережно заплетенными в косы русыми волосами, даже дала ему имя — Стив. Стив был очень рад встрече с ней каждый раз — по вторникам в семь. Но сейчас, пролетев метр, он лишился своего привычного места обитания, и теперь обречен болтаться по дорожке из ниагаровых плиток, потому как едва ли теперь кто-нибудь заметит его и вернет обратно. Тем временем, пока Стив терпел все тяготы и лишения предопределенные фатумом (или Великим и Непостижимым в своей непостижимости Божественным Замыслом), наши дорогие герои успели миновать стойку регистрации и добраться до приемной комнаты. Кабинет, надо сказать, мало соответствовал ожиданиям обоих. Здесь не было ничего из того, что они напридумывали в своей голове, за исключением, разве что, средних размеров турецкого ковра на полу. В центре стояло шафранового цвета минималистическое, довольно просторное, кресло, а напротив него — более напоминавший шампань, чем левовий, угловатый трехместный диван. Весь кабинет в целом был выполнен в светлых, приятных тонах и казался весьма просторным, а большое окно пропускало много света, радуя не только клиентов, но и комнатные растения. На полу, возле окна, в маисовом горшке разрастается двухметровая монстера, а чуть дальше у стены, там, рядом с ореховым книжным шкафом на невысокой подставке, цветет прелестный самшит в темно-бордовом горшке. — Здравствуйте, — сказала молодая девушка. — Пожалуйста, проходите. Устраивайтесь, как вам будет удобно, — она указала на светлый диванчик. Человеческая жизнь, как правило, не отличается долговечностью, особенно в сравнении с существами оккультными и эфирными. Что там, каких-то лет восемьдесят, и то — это в одном из весьма неплохих исходов! Но люди в своей ограниченности, вместо того, чтобы испытывать на себе все возможности жизни, (несмотря на свое безграничное воображение, коим не мог похвастаться ни один представитель Ада или Рая) всю свою историю стремились замкнуться в себе и по неизвестной причине предпочитали комфорт и стабильность, даже если эти две вещи были откровенно во вред человечеству. «Если бы у меня хватило безумия ещё верить в счастье, я бы искал его в привычке», — однажды сказал Шатобриан, эта мысль весьма правдиво описывала суть людских поступков. И все же, Мэри Грант не могла в полной мере согласиться с этим высказыванием. Не сказать, что ей претили удобства, но найти счастье своей жизни в привычке она вовсе не могла. Девушка уже чуть больше года работала практикующим психологом, в том числе и семейным, и не могла ни на что пожаловаться — именно это ответила бы она, если бы вы спросили у нее лично, но если бы вы спросили ее любимого домашнего питомца… Ну, а кто из нас не жалуется на проблемы своим четвероногим любимцам? Быть может это могло показаться странным, но Мэри получала искреннее удовольствие от своей работы, даже несмотря на несколько… экстравагантных личностей, которые зачастую посещали ее. Да, в этом и правда было что-то захватывающее — разбираться в устройстве чужого разума. Каждый раз попадалось что-нибудь новое, неизведанное: тот случай трех месячной давности с мистером Спрингсом и его тремя кошками, на которых он хотел жениться, даже подав на рассмотрение заявление о заключении брака в одну из протестантских церквей Лондона, — до сих пор снился ей в кошмарах. К счастью, священнослужители настоятельно порекомендовали мистеру Спрингсу обратиться к семейному психологу — к несчастью этим семейным психологом оказалась именно Мэри Грант… И к тому же, она всегда испытывала светлое чувство облегчения и капельку гордости, когда ей удавалось помочь клиенту, какими бы «не от мира сего» они ни были. В целом, Мэри вела очень обыденную, простую жизнь: снимала небольшую квартирку напротив работы — для себя и своего трехлетнего кота. Она находила приметы и предрассудки откровенно забавными, но и в то же время весьма привлекательными — доказательством этому служил черношерстый очаровашка с зелеными глазами по имени Шабаш (иногда он, на самом деле, был тем еще чертом — если не хуже, — но от этого был не менее любим). Она верила, что жизнь дарует счастье (к сожалению, не только его, но она предпочитала практику «позитивного мышления») в самые неожиданные моменты — в этом и была вся его прелесть… Но такого «счастья» как эти двое клиентов, она и представить себе не могла — ведь этот случай, пожалуй, был еще более безнадежным, чем с мистером Спрингсом! Хотя, Мэри думала, что его уже никто не переплюнет, тем более двое не самых нетривиальных на вид мужчин, из тех, кто встречался девушке за ее, пускай и не долгую, практику. — Меня зовут Мэри Грант, я ваш психолог, вы можете называть меня по имени. А как мне стоит обращаться к вам? — продолжила она, заправляя темно-русую прядь недлинных, чуть вьющихся волос, за ухо. — Здравствуй, душа моя, — «Господи, кто обращается подобным образом?» — подумала девушка, — « «душа моя?» мы ведь не в восемнадцатом веке!» — Мое имя Азирафаэль Фэлл, ты можешь обращаться ко мне так, как тебе будет удобно, милая, — сказал ангел, проходя внутрь кабинета и усаживаясь на диван. — Кроули, дорогой… — «понято, он всех так называет», — с прискорбием заключила Мэри. Демон же не спешил заходить, — его сбивало с толку и настораживало это совершенно несоответствовавшее ожиданиям помещение, но нежный голос Азирафаэля придал ему спокойствия, и он развалился на светлом диванчике подле него. В самом деле, мало ли, что на этот раз выдумали люди — они всегда опережали любые его фантазии на много шагов вперед, а ведь он был демоном с самым развитым воображением! Что ж, похоже загадочный полумрак, горящие свечи и спиритические доски Уиджи вышли из моды пару десятков лет назад, и теперь человечество изобрело новый способ копошения в собственных мозгах и душах. — Энтони Дж. Кроули. Для тебя Кроули, — представился мужчина со странной, весьма странной, походкой и видом в целом. На самом деле, можно было подумать, что мистер Кроули работает в каком-нибудь стрип-клубе — она живо представила, как он, подобно змее, извивается на шесте, снимает свою вульгарную водолазку… Ладно, сейчас не время. В любом случае, его проблемы с походкой были в компетенции ортопеда, а не Мэри, поэтому она учтиво с вежливо-очаровательной улыбкой произнесла: — Славно. Как вы добрались до сюда? — Чудесно, — ответил Кроули, — час пик, центр Лондона, ни одного светофора — доехали за шесть минут, если бы только не этот чертов разворот через Шафтсбэри авеню, — «и с чего я решил, что подговорить этих придурков сделать там одностороннее движение, будет хорошей идеей?» — подумал он. Сделав для себя пометку о том, что один из ее новых клиентов был весьма закрыт, несмотря на внешнюю самоуверенность (с этим прийдется поработать), и склонен к сарказму. Хотя то, что сказал Кроули было чистейшей правдой — маленькие чудеса значительно облегчали их земной быт — психолог приняла это за подобие бессознательного защитного механизма. — И так, — сказала Мэри, — что привело вас сюда? — спросила она, до локтя отодвинув рукав своей легкой пшеничной кофты с вырезом. — Я имею в виду, произошло что-то, что подтолкнуло вас обратиться ко мне, верно? — О, да, все так, милая! — с восторженной оживленностью сказал Азирафаэль. — Недавно мы гостили у друзей и они рассказали, что побывали на сеансе психологии. Анафема говорила о том, что это помогло им с Ньютом, можно сказать, раскрыть глаза. Они смогли разглядеть в себе и друг друге то, что было, кхм, недоступно им до этого. Наша хорошая подруга сказала, что вы способны проникнуть в суть вещей и обличить тайны сокрытые в глубинах сознания! — Что ж, — она искренне улыбнулась, — пожалуй, это весьма точное описание моей работы, — ответила психолог. Определение, данное клиентом, в самом деле показалось ей забавным — не часто приходится встречать кого-то столь простодушно-открытого (на первый взгляд.) Эти двое казались ей очень занятными и, на первый взгляд, не самыми необычными, хотя Мэри чувствовала, что «не необычность» эта обманчива и за ней кроется нечто невообразимое. Они были просто двумя противоположностями, которые по неизвестному стечению обстоятельств притянулись друг к другу. К тому же, ничего, кроме, пожалуй, старомодного костюма мистера Фэлла (в прочем о вкусах не спорят) и того факта, что он, словно на самом деле светиться, не выдавало их неземное происхождение. «Понятно, — подумала девушка, — они пара. Конечно, сложно сказать сколько, но судя по всему, они уже достаточно долго вместе. Есть небольшие проблемы с выражением эмоций, — она делала для себя пометки в небольшом небесно-голубом блокноте, — судя по всему, дело в банальной недосказанности… Классика. Осталось лишь добраться до самой сути и вуаля! Дальше дело за малым — это определенно будет не самая сложная задача.» Что поделать, все рано или поздно ошибаются, это лишь вопрос времени, и как ни жаль — Мэри не исключение из этого неизменного правила. — Хорошо, и так, чтобы «проникнуть в суть», как вы выразились, мне нужно задать вам несколько вопросов. Сколько вы знакомы? — Ох, чудный вопрос, милое дитя! — воскликнул ангел, — Мы с моим дорогим Кроули знакомы уже целую вечность! Ты помнишь ту нашу встречу? — обратился он к демону. — Такое забудешь, — ласково прошипел он, вообще ему хотелось ответить, что-то вроде: «Я помню каждый миг проведенный с тобой», — но он не стал, тем более на глазах у смертной. — Мы встретились в этом Райском саду, — продолжил Азирафаэль. — Тебя тогда еще звали иначе… — Нет, ангел! Не смей вспоминать об этом, то имя было ужасно, я ведь не просто так его поменял. — Разве это так важно, дорогой мой, ты прекрасен в не зависимости от того как зовешь себя… — он повернулся в его сторону и легко коснулся руки Кроули. — Так вот, сад — чудесное место. Я стоял на стене у Восточных врат на его краю, когда Кроули присоединился ко мне, чтобы поговорить о жизни, устройстве Вселенной, судьбе и всем прочем, вы понимаете, да? — уточнил он. — Пока мы вели беседу, началась первая гроза и… — Он укрыл меня от дождя, — закончил за ангела Кроули, — «Вау! Я думала, такое бывает только в странных сериалах для домохозяек… Удивительно, что подобное могло произойти в реальной жизни». — Все верно. После этого, мы много путешествовали по Земле и, куда бы ни направились, постоянно встречали друг друга. Спустя какое-то время… Кроули снова перебил его, нехотя, но он опасался, что ангел наговорит лишнего об их Соглашении или еще чем-то, не предназначавшемся для чужих ушей. Не сказать, чтобы он не доверял Азирафаэлю — они были давно знакомы, и за это время ангел научился неплохо врать… Кроули просто не считал нужным рассказывать едва ли знакомому человеку их личную информацию, — Спустя время мы сблизились из-за одного общего дела, с ним уже покончено и сейчас мы «на одной стороне». Ну, вы понимаете… — сказал демон. Теперь, когда они заговорили, Мэри стало совсем уж очевидно, что они на самом деле без ума друг от друга. Она просто ощущала эту безграничную любовь: в их словах и интонациях, жестах и взглядах; по крайней мере, одного из них — глаз мистера Кроули она не могла увидеть из-за его темных очков: «И почему он не снимает их в помещении?..» Да они даже предложения друг за друга заканчивали! Они и вправду были долго знакомы, как она и предполагала — интуиция редко подводила специалиста в таких вопросах, однако, ее забавляло то, что — со всеми этими милыми прозвищами — складывалось впечатление, будто они еще не вышли из конфетно-букетного периода и в то же время, они походили на старую супружескую пару. Это противоречие ставило в тупик и подогревало интерес Мэри к этой занятной парочке еще больше. — Извините, вы сказали «ту встречу», похоже, вы встречались еще раньше? — как можно осторожнее спросила девушка. — Так и есть, — спокойнее, чем прежде подтвердил ее догадку Азирафаэль. — Как бы так выразиться… раньше мы работали в одном месте, я удачно оказался поблизости в нужный момент, — он продолжал, стараясь ювелирно подбирать выражения. — Ему нужна была небольшая помощь с одним грандиозным проектом… Тогда он был совершенно другим, так что… — он вновь был прерван демоном. — Я не считаю нужным обсуждать это! — горько прошипел Кроули. Ох, вот и оно, Мэри не зря осторожничала, задавая этот вопрос, ведь он оказался под знаком звездочки — особенно тяжелым. — Да, конечно, — сказала психолог, — если эта тема неприятна для вас, мы не будем обсуждать это, — разумеется, идти напрямую не было никакого смысла, иначе мистер Кроули просто замкнется в себе еще больше, и Мэри не сможет узнать (скорее выпытать) нужную информацию. Ей довольно часто приходилось работать с такими людьми, как мистер Кроули — закрытыми, угрюмыми и абсолютно нежелающими развернуто отвечать на заданный вопрос. Зачастую, эти личности в принципе не понимают, зачем их сюда притащили мужья или жены, а если и понимают, то будут «все отрицать» просто из чистой вредности и природного чувства гордости. От своих коллег Мэри даже слышала забавную присказку-анекдот про этих «загадочных личностей»: — Мистер Джонс, Вы будете кофе? — Нет! — Сколько ложек сахара положить вам в кофе? — Две ложки, без молока. Поэтому она предпочла зайти с другой стороны, чтобы осторожно подобраться к столь болезненной для ее клиента теме, ведь к таким «Мистерам Джонсам» всегда нужен особый подход. В конце концов, техника «кнута и пряника» сработала даже в сложном случае мистера Спрингса, который тоже до последнего отрицал наличие проблемы и отказывался говорить более трех слов в ответ на вопросы, которые подразумевали развернутые ответы. Поэтому Мэри не сомневалась, что эта практика подействует и на этих двоих — всё же их случай был не настолько тяжелым, как она считала. — Можете рассказать чем вы занимаетесь сейчас? — Я держу свою книжную лавку в Сохо, — славный конечно район для того, чтобы содержать книжную лавку. Мэри предполагала, что мистер Фэлл был слишком старомоден, потому и стеснительно использует скромный магазинчик в качестве прикрытия для гей-клуба… Возможно, того самого, в котором работает мистер Кроули. — Там собраны многие антикварные издания, среди них не мало редчайших экземпляров, — «это он мальчиков, которые работают в его клубе так называет?», — на собрание которых я потратил долгие годы. Ах, точно, пока я не забыл! Дорогой мой, ты ведь вернул на место все мои восемьдесят три тома из собрания универсальной энциклопедии Брокгауза и Ефрона, верно? — «Хотя, может быть у него в самом деле книжный магазин в Сохо? Возможно ей стоило заглянуть туда — просто из чистого интереса — какого рода книжные магазины (и книги) есть сейчас в Сохо». Мэри, разумеется, еще не представляла через что ей придется пройти, чтобы попасть в часы работы «Книжного магазина антикварных книг мистера А. З. Фэлла». В самом деле, если рассудить, что терпение — добродетель и вещь очень даже поощряемая Всевышней, то у Мэри, после проявления столь дьявольского терпения, были все шансы Вознестись на Небеса. — О-о, да, конечно, все восемьдесят три… — натянуто протянул Кроули: «Какой к черту Брокгауз?» — подумал он. — Славно, спасибо милый, — Азирафаэль очаровательно улыбнулся ему, — но я все еще ума не приложу: как тебе удалось свалить их все на пол. Мне дорогого стоило, чтобы добыть их в свою коллекцию. Там такая превосходная бордовая обложка… — «А, эти книги», — подумал Кроули. — Надеюсь, они не были повреждены, это было бы просто ужасно! — Эй, я ведь тоже пострадал, ангел! Хотел долить себе коньяка, — «Что ж, возможно, помимо прочего, он еще и страдает от алкоголизма», — подумала Мэри, записав это предположение в свой блокнот. Разумеется, она была не права — Кроули от алкоголизма не страдал — он им искренне наслаждался, — пошел к столу, запнулся о твой книжный стеллаж, а эти все твои тома повалились прямо на меня! Еще и этот Гевара, черти его побрали, упал прямо на ногу, хромал потом еще несколько дней. Эти физические тела такие хрупкие — чуть что, сразу начинают болеть… — Хорошо, — сказала Мэри, — коллекционирование книг, наверное, очень увлекательное занятие. А что насчет вас, мистер Кроули? — Ничего особо интересного, — беспристрастно ответил он. — Периодически, раз в пару месяцев, приходится повозиться с какой-нибудь работенкой. Мне говорят: «Смотайся-ка в Портсмут и реши там пару вопросов», — ну, я и решаю. «Или же мистер Кроули работает на мафию?..» — рассуждала девушка, — «Да сам черт ногу сломит — и не только ногу — пытаясь разобраться в этой загадочной личности». — Ладно, — неопределенно ответила девушка. С этим клиентом все по-прежнему сложно, но ничего, она сможет докопаться до истины и таки помочь им наконец. — Мистер Фэлл, могу я задать вопрос, — за этим последовало: «Конечно, милое дитя», — и она спросила. — Вы упоминали, что раньше работали вместе, но, как я понимаю, теперь это не так. Вы содержите книжную лавку, а мистер Кроули, чем бы он не занимался, похоже тоже больше не связан с этим… Что-то было не так с тем местом? — «С ним всё не так», — раздраженно подумал демон. — Ох, вы и правда волшебница! — с тоскливым восхищением заметил Азирафаэль. — «Ага, конечно, фея крестная. Хотя, на самом деле, я была бы не против ей быть…» — подумала Мэри. — Всё почти так и есть, дорогая, — продолжил ангел. — Но здесь все не так просто — технически, я все ещё работаю в том месте, однако… я и сам не знаю насколько долго продлится моя вынужденная отставка. Сейчас наверху (она даже, думать не собирается о том, что это может значить) тихо, хотя я и представить себе не могу: решится ли все в итоге в мою пользу или нет. — Ты ведь имеешь в виду нашу пользу, — уточнил Кроули. — Нашу сторону… Так? — Ох, дорогой, разумеется я, эм, не хотел бы оставлять нашу сторону… Но ты ведь не думаешь, что я должен, — ангел возвел глаза к Небесам, — все бросить? «Да! Да, черт, Сатана, сама Богиня, кто угодно — возьми и брось! Просто выкинь из головы весь этот бред про Божий замысел и непорочность Небес. Практика уже показала, что они утопают во грехе, точно также, как и безбожники в Аду». — О, правда, если тебя интересует мое мнение, — едко сказал Кроули, — там нет ничего святого, за что тебе стоило бы бороться. Гавриил и остальные засранцы хотят устроить масштабную заварушку и не более. Никакой высшей цели. — Но я мог бы… Если дело лишь в Гаврииле… Это можно исправить, — возразил Азирафаэль. — Нет, ангел, дело далеко не только в этом ублюдке. Эта система прогнила, в плоть до фундамента, и не так долго осталось до того момента, когда это недостроенное здание рухнет, разобьется вдребезги! — Нет. Но это не может быть так. Ты не можешь подвергать сомнению высший замысел! — он надломлено воспротивился. — Это неправильно. Похоже на то, что мистер Фелл был замешан в религиозном конфликте, хотя по нему так и не скажешь. Ну и церковь, несмотря на все, оставалась весьма консервативна по отношению к «нетрадиционным» парам. — Посмотри вокруг, взгляни на нас! Никакого «неправильно» нет, ангел! Взгляни на меня, я пал, из-за пары дурацких вопросов, скатился по наклонной на самое дно! Как Мэри и предполагала, это их место работы было очень токсичным: ужасное начальство, возможно не самый лучший коллектив, нервирующая обстановка, приводящая к непрерывному ощущению стресса, страха и неуверенности в себе и своих действиях. Она не понаслышке знала, какого это — находиться в «токсичной обстановке». Особенно знакома ей была часть про «не самый лучший коллектив»: девушка была вынуждена терпеть это целых шесть лет средней школы. Всё это было ужасно! Удивительно, что двое мужчин, повстречавших друг друга в таком неприятном месте, смогли открыть в себе столь светлые чувства и обрести счастье. — Это было ошибкой, я знаю — ты не заслужил этого, — отрицал Азирафаэль. — Это не было ошибкой. Это был План. Там, — он указал пальцем наверх, — не ошибаются. Ты ведь в это веришь, — Кроули выждал какое-то время в попытке собраться с мыслями. — Знаешь, на том проклятом суде, — «Господи помилуй, у них ещё и судимость есть? Мне явно не настолько много платят за эту неблагодарную работу», — гребаный Гавриил сказал, что хочет, чтобы ты «сдох в Адском пламени ради всего святого». Для них это была бы справедливая расплата за нарушение их Великого плана. «Может они состоят в какой-то опасной религиозной секте и дело вовсе не в католической церкви? Откуда только они взялись и что, черт побери, твориться в их жизни?» — если бы эти двое уже не находились здесь, Мэри сказала бы о том, что им стоит обратиться к психологу. — Ты не говорил мне об этом, — перебил Азирафаэль. — Я не думал, что это так важно, — уклончиво ответил Кроули. — Но, пойми наконец! Если ты решишь вернуться, даже Богу не известно, что они решат сделать с тобой и успею ли я на этот раз… Я потерял все и не хочу лишиться последнего, самого дорогого мне. Как бы то ни было грустно, эта история казалась Мэри до ужаса знакомой. Нет, вовсе не потому, что она когда-то состояла в отношениях, построенных на абсолютном нежелании партнеров делиться проблемами друг с другом, хотя, конечно, она сталкивалась с разными людьми в своей жизни. Ей все же не давали покоя размышления об этой их загадочной «работе». Девушка заподозрила неладное ещё вначале, — каждый раз, упоминая об этом, клиенты оперировали очень расплывчатыми формулировками и никогда даже не намекали на то, в чем именно заключается эта работа. Разумеется, никто не обязан рассказывать о своей жизни в мельчайших деталях, если не желает этого, но обычно многие охотно шли на контакт, когда речь заходила об их профессии. Зачастую, людям было гораздо проще четко обозначить свое место работы, к тому же — им очень нравилось жаловаться на свои проблемы связанные с ней. Мэри прекрасно понимала их: она тоже частенько жаловалась Шабашу на свою работу. Ей даже начало казаться, что каждый раз, когда она заводит подобные разговоры, Шабаш начинает осуждающе сверлить ее своим взглядом. Однако Мэри не могла отказаться от этого: что поделать — такая уж специфика у ее работы. Всегда, независимо от престижности специальности, люди запросто делились рассказами о работе, исключая случаи нелегальной или порицаемой обществом деятельности. Да, у нее были и такие случаи. Ту пару мистера и миссис (нет, не Смит) Уайт она тоже часто припоминает не самыми добрыми словами. Откровенно говоря, Мэри всегда замечала подобных людей — во всей их натуре чувствовалась неуверенность, скрытность и тревога. Они могли весьма открыто беседовать с вами, при этом не говоря ничего существенного — они не лгали, но недоговаривали. Мэри не могла не узнавать их — подобные эмоции каждый раз напоминали ей о брате. Роберт был несколько младше ее самой, и, несмотря на многочисленные мелкие обиды, она все равно тепло любила его и не сожалела о том, что он был частью ее жизни. Но ничто не длится вечно… Когда Робу было около девятнадцати лет, у парня сперва начали появляться собственные деньги, что не казалось ей чем-то плохим в то время, но после, он стремительно замкнулся в себе. Она не могла ничем помочь, как ни пыталась, из-за чего еще долгое время ощущала душащий груз вины… Разумеется, она долгое время проходила терапию и не раз, иначе ей бы просто не позволили самой оказывать психологическую помощь, но, несмотря на это, каждый раз что-то тягуче отзывалось в груди, стоило ей вспомнить брата. Кто знает, быть может, если бы не тот инцидент, она и не сидела бы теперь в этом кабинете, оказывая помощь другим. В любом случае, Мэри считала чем-то вроде своего долга — оказывать поддержку нуждающимся в ней, насколько это было в ее силах. После пылкой полемики, оставившей в душе каждого тяжелый груз еще не пришедшего осознания, — кабинет погрузился в молчаливую тишину. Азирафаэль и Кроули, кажется, пытались понять смысл всего, что было произнесено, а Мэри учтиво дала им такую возможность, понимая насколько это сейчас важно для них. Это была далеко не первая словесная, и не только, перепалка за время её работы; что поделать — издержки профессии. В самом деле, обычно это наоборот знатно облегчало дело: клиенты выговаривались, выпускали все скопившееся за время напряжение, у нее появлялась возможность вникнуть в суть проблемы и понять точку зрения каждого, а в самых редких случаях — самим пациентам удавалось услышать друг друга и понять. Эти явно не относились к последнему типу. — Итак, — спустя пару минут сказала девушка, закрыв свой блокнот с записями, — у нас осталось не так много времени, поэтому мне следует подвести итоги. Мне более или менее понятно, в чем заключается ваша проблематика и в каком направлении нам стоит работать. Думаю, нам еще не раз придется встретиться, если конечно вас все устраивает, и вы готовы продолжать наше сотрудничество. Я дам вам небольшое задание, которое мы разберем в следующий раз, если вы захотите прийти. Я напишу вам несколько вопросов — около тридцати, если быть точным — что-то наподобие: «В чем я или партнер видит причину конфликта? Какое решение проблемы меня бы устроило? Будет ли данная проблема важна через несколько месяцев?», — Возможно, кто-то из людей до сих пор считает психологов и все эти их «очень каверзные вопросы», что задевали до глубины души и путали, казалось бы, здравые мысли — происками Ада и даже самого Сатаны. Но люди, разумеется, превзошли и Сатану, и Ад, и Кроули… — и тому подобное, — объяснила Мэри. — Вы не обязаны отвечать на абсолютно все: самое важное в этой практике, как и в любой другой собственно — это честность перед самим собой. Так же, рекомендую записаться на следующий сеанс через семь-десять дней. Когда время их психологической сессии подошло к концу, Мэри протянула им листы с распечатанными вопросами, снова вежливо улыбнулась и, пожелав им всего хорошего, стала собираться на чуть запоздалый обеденный перерыв. Они уже несколько минут сидели в Бентли, и от ужасающе неловкого молчания их спасали лишь тихие напевы «You take my breath away». Им обоим все еще трудно было принять произошедшее, и все же Азирафаэль прервал тишину первым. — Полагаю, это все значит, что нам стоит поговорить…? — сказал он с интонацией, что не была ни вопросом, ни утверждением. — Пожалуй, что стоит, — так же совершенно неуверенно ответил Кроули. — По дороге сюда я заметил неплохой алкогольный магазин, — стараясь звучать чуть более убеждено, намекнул Азирафаэль. — Приглашаешь к себе, ангел, — эта частичка мнимой уверенности передалась и демону, из-за чего в его желтых змеиных глазах блеснул огонек азарта. Азирафаэль не мог увидеть этого, но мог почувствовать. — К нам, — поправил он. — Книжная лавка уже давно принадлежит тебе, в той же степени, что и мне. Музыкальная композиция вновь сменилась, ознаменовав грядущие перемены в их долгой — да, очень-очень долгой жизни — и голос Фрэдди тягуче пропел: «Funny how love is everywhere, just look and see…» Двое, до безумия влюбленных друг в друга созданий — ангел и демон — направились в букинистическую лавку распивать хорошее вино Chateauneuf-du-Pape Cuvee des Generations Gaston Philippe 1953-го года. А оставленный на подоконнике в магазинчике цветущий чубушник, стал для них чудесным напоминанием о важности разговоров.