Krampusnacht

Соня несколько раз моргнула и закряхтела, приподнимаясь с подушки. Она не могла понять, что её разбудило. Девушка потянулась за мобильным. На экране светилось «5 декабря, 22:59», никаких неотвеченных вызовов и новых сообщений. Значит, Соня успела только полчаса проспать? Девушка проворчала что-то невнятное и хотела повернуться на другой бок и провалиться обратно в сон, но заметила в углу комнаты странную тень. Сперва Соня решила, что это вешалка, только никакой вешалки в этом углу в её комнате не было. Над силуэтом возвышались два изогнутых выступа, сзади что-то свисало. Девушка глубоко вздохнула и поняла, что её разбудило: в комнате почему-то пахло, как на ферме, чем-то резким и животным. Прежде, чем она успела сообразить, что это может значить, загадочная фигура со странным цоканьем двинулась вперёд. Соня ахнула – перед ней точно была никакая не вешалка! Даже в свете уличных фонарей, проникавшем в комнату через неплотно задёрнутые шторы, можно было рассмотреть могучую человекоподобную фигуру с очень странными ногами в каких-то меховых шароварах и с огромными рогами на голове. На спине неизвестное существо тащило мешок. Крик застрял у Сони в горле. Девушка не могла поверить собственным глазам. Наверное, она на самом деле и не просыпалась, и это просто кошмар. Тем более, что источник его был понятен: после переезда в Австрию она узнала, что у местного варианта Санта-Клауса есть антагонист, огромный чёрт Крампус. Причем приходит он почему-то не на Рождество, а в начале декабря, чтоб наказывать непослушных мальчиков и девочек. Именно существо с открыток, плакатов и карнавальных масок, мелькавших перед ней тут и там в последние дни, Соня сейчас и видела – только выглядел этот Крампус не в пример страшнее. Монстр под два метра ростом склонился над кроватью Сони и резко сдёрнул с неё одеяло. Плотная пижама с принтом в виде милых котят не особенно скрывала выпуклые формы девушки. Соня была из девушек, которых некоторая полнота только красит. Верх пижамы натягивали привлекательные грудки, из-под него выглядывала милая складка на животе, а пижамные штаны туго обтянули выпуклую пышную попу и округлые бёдра. Но Крампуса, похоже, это зрелище не привлекало. Он дыхнул девушке в лицо смесью серы и запаха сырого мяса, щёлкнул торчащими вывернутыми клыками и прорычал: — Ты была непослушной девочкой. Жадная обжора и врунишка. Я пришёл тебя наказать! – голос монстра был пугающе низким и вибрировал сдержанным рыком. Осознание, что взаправду такого происходить не может, а значит, она просто видит глупый сон, придало Соне смелости, и она ответила, пусть и с лёгкой дрожью в голосе: — С чего это я врунишка? И вообще, мне девятнадцать, какая я тебе непослушная девочка?! Крампус осклабился, обнажив ещё больше острых зубов, и щёлкнул длинным хвостом с мохнатой кисточкой, будто плетью. Стоящий на тумбочке открытый ноутбук Сони сам собою включился, и на экране начали мелькать её электронные письма родителям и переписка с ними в скайпе. Девушка рассказывала, что ходит на семинары и открытые лекции, посещает местные музеи и подрабатывает, но жизнь в Европе дорогая, так что хорошо бы, чтоб они перевели чуть больше денег. Соня слегка покраснела. После того, как ей не удалось поступить в художественный институт, они с родителями договорились, что до следующего лета девушка будет заниматься сама и ходить на курсы. Но позднее она смогла их убедить, что в европейских художественных центрах она сможет узнать куда больше и заодно подтянуть язык. Отчасти Соня и сама в это верила, но самостоятельная жизнь впервые без родительского присмотра (но в снятой на их деньги комнате), к тому же за границей, быстро отвлекла её от занятий. В последние недели девушка посещала в основном не музеи и лектории, а бары, клубы и кофейни. Правда, её новые друзья и знакомые называли себя артистическими личностями, но рисовали вместе они не так уж часто. Чаще девушка ела с ними штрудель, распивала пиво, танцевала, флиртовала и сплетничала. А подработки у Сони, откровенно говоря, вовсе не было. Она пыталась её искать, но не очень старательно и пока безуспешно. «Может, это у меня чувство вины и бессознательное так шалит?» – подумала Соня, но довести эту мысль до конца не успела. Грубые мозолистые пальцы с острыми когтями внезапно схватили ей за ухо и выдернули из кровати. Девушка отчаянно заойкала, поневоле следуя за чудовищем на носочках. Было больно, как будто это не сон, а на самом деле. Выведя девушку на середину комнаты, Крампус неожиданно сдёрнул с неё пижамные штаны, обнажив и пышную попку, и покрытый тёмными кудряшками лобок, и полные бёдра. Соня громко завизжала и покраснела, хотя видеть её никто, кроме воображаемого монстра не мог. Как и слышать – Соня легла сравнительно рано, поскольку прошлой ночью праздновала день рождения одного из новых знакомых чуть ли не до утра, а соседка, с которой они в складчину снимали небольшую квартиру, в такой час домой никогда на приходила. Заголив девушке попу, Крампус подхватил её под мягкий животик своей длинной мохнатой лапой и с неожиданной лёгкостью вздёрнул в воздух, зажав под мышкой, как кулёк с покупками. Соня вновь взвизгнула и брыкнула ногами, с которых окончательно соскользнули пижамные штаны. А рогатое чудовище тем временем засунуло другую лапу в свой объемистый мешок и вынуло оттуда пучок длинных гибких розог. У оглянувшейся через плечо девушки глаза полезли на лоб. — Нет! Нет-нет-нет!! Не надо так!! – завопила она, испуганно поджимая ноги в неловких попытках прикрыться и совершенно забыв, что происходящее должно быть всего лишь безобидным сном. Соня была из, что называется, непоротого поколения, и розги у неё ассоциировались только с «Детством» Горького, едва ли не более кошмарным, чем любая рогатая нечисть. – Я не плохая!! Не надо меня пороть!! Пожалуйста! Мольбы девушки пропали втуне – Крампус сверкнул похожими на уголья багровыми глазами, поднял длинную мощную лапу, и… Комнату огласил резкий свист, а следом за ним – пронзительный девичий визг. Тонкие гибкие прутья болезненно впились в пухлые ягодицы, оставив на них множество ярких полос. Соня задрыгала ногами и забила руками по воздуху в отчаянной и нелепой попытке освободиться. Пока девушка переживала новый и крайне неприятный опыт, Крампус размахнулся снова, и вопль повторился. Соня вертелась, брыкалась и пыталась достать до беззащитного зада. Тонкие следы, вспухшие на коже, горели и пульсировали, и у девушки почти сразу же навернулись слёзы на глаза. Голые пятки бессильно молотили по воздуху. Розги же раз за разом рассекали воздух, оставляя всё больше пересекающихся друг с другом малиновых полос на бледных полушариях. Размер Сониной попы позволял делать это снова и снова. — Бо-ооольно!! Не надо бо-оооольше!! П-п-простите-еее!!! Я испра-аавлюсь!!.. – навзрыд рыдала Соня. В этот момент она искренне сожалела, что не была откровенна с мамой и папой, что не тратила всё свободное время на изучение живописи и рисование, что бездельничала и объедалась за родительский счет. Но на праздничного демона это впечатления не произвело – он ещё несколько раз хлестнул девушку по пухленькому, а теперь ещё и вспухшему заду, а затем перешёл на верхнюю часть её бёдер. Если до того боль казалась Соне невыносимой, то теперь она осознала свою ошибку. В полные, но всё же не столь мягкие, как ягодицы, бёдра розги впивались гораздо безжалостней. Вопли Сони, казалось, достигли ультразвуковых частот. Если бы ощущения пониже спины не занимали её целиком и полностью, она могла бы удивиться, что на этот вой ещё не сбежался весь дом заодно с прохожими и полицией. Ревущая девушка даже не поняла, когда хлёсткие жгучие удары прекратились, но наконец ощутила под голыми ступнями холодный пол и осознала, что её больше не держат. Соня тут же принялась подскакивать на носочках и потянулась к пылающему иссеченному заду, в то же время не решаясь коснуться пульсирующих болью следов розги. Пышная грудь пружинила под полурасстегнувшейся пижамной кофтой в такт прыжкам. Этот всё ещё сопровождающийся воплями «танец» дал бы фору любой боевой пляски индейцев из старых мультиков. О присутствии Крампуса жертва собственной безответственности, разумеется, забыла. Но очень скоро демон напомнил о себе. Сквозь слёзы Соня заметила, что в комнате стало светлее, и рассмотрела могучий рогатый силуэт на фоне уличных огней. Крампус отдёрнул шторы, но прохожие, видимо, не замечали жуткое чудовище в окне второго этажа, а может, принимали его за особенно старательного ряженного. Этой ночью по улицам ходило немало Крампусов в вычурных масках и мохнатых костюмах. Козлоногий экзекутор снова ухватил Соню за ухо и подвёл к углу, прилегающему к окну. Всхлипывающая и невнятно мычащая девушка покорно подчинилась, а через мгновение испуганно ойкнула, когда Крампус резко сорвал с неё и пижамный верх. Крупные соски тут же затвердели на прохладном воздухе. Монстр поставил Соню носом в угол и отошёл. Туман в голове девушки постепенно рассеивался, хотя попа всё ещё пылала, и она понимала, что в таком положении её зад отлично видно в окно. Мокрые от слёз щёки и выкрученные уши пылали от стыда, но Соня благоразумно не пыталась не то что покинуть угол, а даже повернуться. Наверняка к утру размытые (и хорошо ещё, если так!) кадры с полосатой от порки толстой попой, почти прижатой к стеклу над оживлённой улицей, облетят интернет, но за ослушание Крампус наверняка наказал бы, а его розог девушка боялась сильнее, чем всемирного позора. Вскоре Соня услышала за спиной стук копыт и вновь ощутила удушающий козлиный запах. Крампус вернулся и вдруг раздвинул длинными мозолистыми пальцами её пухлые ягодицы. Девушка испуганно всхлипнула – неужели он продолжит пороть её по внутренней стороне расщелинки между ними, единственной относительно бледной части её попы? Но вместо этого Соня ощутила, что нечто прикоснулось к её анусу. Она инстинктивно сжала тугую розовую дырочку, однако это не помогло – Крампус продолжал давить, и что-то продолговатое, твёрдое и слегка скользкое постепенно раздвинуло её колечко, а затем ворвалось внутрь на всю длину. Соня громко вскрикнула. Штуковина была длинной и толстой – казавшийся ей грубым тараном кончик примерно с палец толщиной оказался всего лишь узким концом чего-то твёрдого, что болезненно растянуло её задний проход. Нежные стенки ощущали неровности этой затычки, будто её грубо обстругали ножом. Соня чувствовала себя так, будто ей отчаянно нужно в туалет, но несмотря на инстинктивные потуги странный предмет не выходил. Анус девушки почти сомкнулся на глубокой бородке у наружного конца затычки и не давал её вытолкнуть. Соня не решалась повернуться или коснуться зада руками, но хныкала и всхлипывала, напрягая и разжимая ягодицы в попытках вытолкнуть растягивающий её нежную дырочку предмет. Скоро она поняла, что ощущает не только дискомфорт от заполненности попы: вокруг затычки распространялось всё более сильное жжение. Задний проход задёргался сильнее, отчаянно пытаясь выдавить инородное тело, но от этого печь стало лишь сильнее. Девушка пританцовывала на носочках, трясла пышной попой, пыхтела и всё громче хныкала, одновременно переживая как будто и худший запор в жизни и хрестоматийную пытку паяльником в зад (по крайней мере, так казалось самой Соне). А ведь боль и жар в крепко выпоротых ягодицах тоже никуда не делись! В редкие моменты, когда неприятные ощущения не занимали её целиком и полностью, девушка думала, что этот «танец» прекрасно виден с улицы… Лишь бы наружный конец этой ужасной затычки между полупопий не был заметен! Это было бы уж совсем унизительно… И вновь Соня не знала, сколько времени прошло – для неё минуты тянулись, как часы. Но мучительный жар в попе постепенно начал затухать, и девушка больше не вертелась, а тихо плакала носом в угол. Неожиданно когтистые грубые пальцы вновь раздвинули её ягодицы, и Крампус грубо выдернул затычку со звуком пробки от шампанского. Соня громко вскрикнула от резкой боли в анусе. За неё пришло странное ощущение – прохладный воздух зимней комнаты проник в растянутую, не до конца закрывшуюся дырочку и ласкал измученный жжением задний проход. Девушка вновь вспыхнула от стыда. Вдруг Крампус положил лапу ей на плечо и резко повернул Соню. Она почувствовала, как её напоротая попа прижимается к холодному оконному стеклу. Это было бы приятным облегчением, если бы не мысль, что теперь-то её уж точно видно не только прохожим, но даже соседям через дорогу. Возвышающийся над насильно усаженной на подоконник девушкой рождественский демон ощерил острые желтоватые зубы, и Соня подавилась криком. Крампус сделал движение мохнатыми бёдрами, и она заметила его огромные, заросшие жёсткими волосами яйца. А над ними из узкой красноватой щели высунулся толстый багровый член. Его головка была устрашающе закручена, словно толстое сверло. Орган быстро увеличивался и скоро, благодаря богатырскому росту Крампуса и собственным огромным размерам едва не утыкался Соне в лицо. Член чудовища был покрыт липким налётом и издавал резкий мускусный запах, от которого у девушки перехватило дыхание. Крампус положил могучую ладонь ей на затылок, и Соня отчаянно напряглась, стараясь отодвинуться хоть на несколько сантиметров от смердящего, подрагивающего от возбуждения члена человека-козла. — Нет!! Пожалуйста… Я виновата… я исправлюсь… Я попрошу прощения!!.. Не надо… Не хочу!! – то кричала, то умоляюще всхлипывала девушка, сопротивляясь из последних сил. Спиной она упиралась в стекло, отодвинуться было некуда. Винтообразная головка мазнула её вонючей слизью по губам, и Соня до боли сжала челюсти. Мохнатый хвост появился из-за спины Крампуса и обвил её горло, вынуждая открыть рот, и… Соня громко завопила и подпрыгнула в кровати. Она огляделась, ничего не понимая. Девушка лежала в своей постели, одеяло от рывка наполовину соскользнуло на пол. В холодном воздухе комнаты не было и намёка на козлиную вонь. Но лицо Сони всё ещё было мокрым от слёз… А главное – она почему-то была голой, пижамные штаны валялись в центре комнаты, а верх – в углу у окна. Девушка повернулась через плечо и осторожно потрогала попу: она была горячее, чем остальное тело, и розовела, как щёки на морозе. Никакого сравнения с тем, что ей… приснилось?... Но всё же, откуда могли взяться такие следы? Краснея, девушка проникла пальцами между булочек. Анус был припухшим и, казалось, смыкался неплотно, а на прикосновение ответил жжением и пощипыванием. Нервно пригибаясь, Соня вылезла из кровати и подскочила к пижамным штанам. Поспешно натянула их и, прикрывая пышную грудь руками, побежала за кофтой. Когда девушка подняла и натянула пижамный верх, её взгляд упал на окно. На изморози ясно обозначились два больших круга, будто к стеклу прижимали недавно что-то горячее. Соня вернулась в кровать и легла на бок, пусть попу и припекало только слегка. Она потянулась за мобильным. 6 декабря, 00:02. Пару минут назад Krampusnacht кончилась, и наступил день святого Николая. Девушка вздохнула с облегчением. Несколько минут она лежала, размышляя, поглаживая зад сквозь ткань пижамы и глядя в темноту, пока там ей не померещился высокий рогатый силуэт. Соня тряхнула головой, чувствуя, как испуганно сжались ягодицы, а к горлу подступила тошнота. Она открыла стоящий на тумбочке ноутбук, дождалась загрузки и вошла в электронную почту. «Мама, папа! Я очень перед вами виновата. В моих последних письмах из Австрии было мало правды. На самом деле у меня пока нет работы. Что касается занятий, я посещала их довольно редко. Простите меня, пожалуйста! Я вела себя безответственно. С завтрашнего дня я активизирую поиски работы и постараюсь больше не просить у вас денег…» – поспешно печатала Соня.