В центре бури

      Кей задумчиво посмотрел в сторону шумной дороги, на которой между машинами на лёгком байке только что скрылась Лу. Налетевший ветер забрался под куртку и царапнул поясницу, заставив поёжиться. Впрочем, если быть до конца честным, это был совсем не ветер.       Разговор, состоявшийся в кабинете Приора чуть менее часа назад, был выматывающим. Собственно, он таковым и предполагался. Кей устал. Слишком много всего навалилось в последние дни: покушения, перестрелка, злость и непонимание, ощущающиеся от Лу, новый закон и разговор. Тот самый, напрашивающийся давно, расставивший, казалось, по местам все кусочки головоломки.       Кей медленно пошёл по оживлённой улице прочь от офиса. Толпа огибала его, будто зная, что на его запястье под рукавом облегающей кофты прячется символ «пси». На перекрёстке взгляд невольно зацепился за голограмму в витрине модного бутика. Именно здесь он стоял в тот вечер, когда «пси» на короткие полчаса захватил город. Прямо на его глазах откровенное платье рассыпалось голубыми пикселями и собралось в яркое клеймо, ошеломившее нескольких женщин, стоявших позади.       — Что это значит? — срывающимся шёпотом спросила одна.       — Демонстрируют несогласие, — презрительно фыркнула другая. — Ничего. Недолго им ещё ходить, где вздумается. Раз Церковь за них взялась, так просто не отпустит.       Кей уловил торжество, исходящее от говорившей. Похоже, новый закон её устраивал совершенно. Вряд ли она так лояльность демонстрировала. Женщины обогнали его на переходе и неторопливо направились мимо витрины к террасе кафе. Кей успел увидеть, как первая женщина покрепче перехватила сумочку. Она боялась. Псиоников или своей спутницы — вопрос совсем другой.       — Если вдруг вам принципиально знать ответ на вопрос о голосовании, — в голове прозвучал ровный голос Приора, — то напротив моего имени по всем пунктам значится «против».       Воспоминание несколько сбило с толку. Приор тогда обращался только к Лу, Кей услышал эти слова из приемной, закрывая дверь. В свете того, что он говорил об освобождении служащих Корпуса от принудительных работ, это было ожидаемо, но вызывало уважение.       Улицы становились всё более пустынными. Вечерело. Нью-Пари окутывали прохладные сумерки. В тихом районе, куда забрёл Кей, почти не ощущалась городская суета. Изредка доносился шум проезжающих машин и крики детей из двориков. Под ногами зашуршала мокрая неубранная листва.       Мысли снова вернулись к разговору в кабинете и Приору. С самого начала он казался Кею чрезмерно отстранённым. Обычно эмоции людей ощущались невесомой дымкой, едва-едва уловимой на расстоянии. Они всегда были. От Приора не исходило ничего. Лёгкие всплески проскользнули в момент покушения на приёме — нечто, отдалённо напоминавшее злость, — и также быстро затихли. Хотя его беспокойство за Лу не было поддельным. Он хотел помочь и помогал, когда вызвал врача, когда укрыл её плечи форменной туникой, когда взглянул на самого Кея, будто оценивая его состояние.       — Прокатимся? — позже Лу с самым таинственным видом заявилась к нему посреди ночи, а он согласился, не задумываясь.       Её тревогу можно было потрогать руками. Она видела цель, ради которой должна была начать действовать. Впрочем, выбор сделала верный — вдвоём во всём разобраться было бы в разы проще, чем лезть на рожон в одиночку. Она, конечно, могла бы, но трезвый расчёт пересилил её обычное бесстрашие. Уже тогда они понимали, что их предприятие может обернуться самыми печальными последствиями — как минимум, увольнением. Но разговор…       Лу не сказала ничего нового. Всё это уже проскальзывало в событиях, шёпотках, даже в молчании, но в целую картину не складывалось. Стоило Лу облечь факты в слова, а из них составить сложную и ровную цепочку, как в кабинете Приора воздух заледенел. Кею показалось, что дышать стало трудно. Лёгкие отчаянно сопротивлялись. Молчание длилось минуту. Две. Три.       Приор слегка побледнел. Дослушал, не перебивая и не задавая вопросов. Лишь едва-едва сильнее затрепетали ресницы и крепче сжались челюсти. Он обдумывал услышанное долго. Лу, сидевшая рядом с Кеем, заёрзала. Он ощущал, как по коже пробегают болезненные искры ожидания. Ожидания бури. Нервозность последних дней достигла максимума и заставляла внутренне дрожать от напряжения.       — Кей, — негромко обратилась к нему Лу, продолжая о чём-то размышлять, — как можно обмануть эмпатика?       — Заставить человека ничего не чувствовать очень сложно, — Кей дёрнул плечом. — Если ты заранее знаешь, что столкнёшься с эмпатиком, который будет тебя читать, то самый простой способ — воспользоваться сильным успокоительным. Чем ровнее эмоциональный фон, тем сложнее уловить эмоции даже при непосредственном контакте.       Приор продолжал молчать. От него не исходило ничего, что, в свете прозвучавших слов, наталкивало на тот самый ответ, который все еще не произнесла Лу. Она же собиралась с мыслями. Чуть запрокинула упрямую голову, заставив свободно рассыпавшиеся серебряные пряди скользнуть за спину, и придавила одной ладонью другую.       — «Всё перед тобой», — медленно сказала она. В тёмных глазах Приора на мгновение отразилось предостережение, он понял, что они всё знают, но, очевидно, не хотел этого слышать. — Викарий не чистый. Викарий эмпатик.       Снова повисло молчание. Будь на стене доштормовые тикающие часы, Кей счёл бы подарком возможность отвлечься на них от дрожи, прокатившейся по рукам, которыми он упирался в мягкую обивку дивана, и от комка в горле, который безуспешно пыталась сглотнуть Лу. Приор наконец выдохнул.       — Я надеюсь, вы представляете последствия, которые могут повлечь ваши слова? — голос его звучал ровно, но приглушенно.       — Виселица, — чересчур весело кивнула Лу, проводя большим пальцем по шее.       А Кей вдруг уловил нечто слабое-слабое, витавшее в воздухе, казалось, с самого начала. Оно слабым ветром коснулось макушки и почти сразу пропало. Взгляд, сам собой, зацепился за узкую бледную ладонь, лежавшую на колене. Если дотянуться до неё, то ничего не изменится. Он догадывался. Сложились воедино и инъектор, и препарат для спецподразделений, и салфетка со следами крови, которую предприимчивая Лу прихватила с собой. То что помогло принять единственно верное решение и выполнить свою работу — сохранить жизнь Приору.       Приор поднялся гибким и резким движением, расправил напряжённые плечи и обернулся к ним. Слабо кивнул и отпустил. В проёме за спиной Даниэль Кей увидел внимательные тёмные глаза, неотрывно следившие за ними. Сердце заколотилось. Они с Лу стояли в пустой приёмной, оглушённые общим биением крови в висках. Опасная игра закончилась. Предзнаменование бури миновало. Начиналась очень опасная игра, не сыграть в которую у них не было права.       — Ох-ре-неть, — выдала Лу и тут же прикусила губу. Похоже, лекция Баррети о крепких выражениях в памяти отложилась. — Значит, будем играть в войну?       — Значит, будем, — согласился Кей.       Мимо них прошёл Жонсьер, на которого Лу взглянула, как на животное из-за Периметра, и тут же сжала кулаки. Впрочем, это не помешало им поздороваться и мирно разойтись. То, что Лу наговорила про его жену в кабинете, было совсем мелочью на фоне всего остального, поэтому на слабый укол совести даже не подумала обратить внимание.       — А что, если он заложит нас Жонсьеру? — шёпотом спросила она.       — Не думаю, — отозвался Кей. — Нам лучше поговорить не здесь.       На улице они отошли и недолго разглядывали величественное здание Инквизиции. Обоим очень хотелось знать, что происходило в кабинете Приора прямо сейчас. Лу порывалась вернуться обратно, чтобы поговорить с Даниэль, но её успешно отвлёк звонок, после которого она засобиралась к друзьям. На том и простились.       А из головы Кея не шёл внимательный взгляд тёмных глаз. О чём Приор думал в тот момент? О том, что будет, ошибись они? Или о том, как поменяется всё, если они ничего не сделают сейчас? Любая случайность уже могла стоить ему жизни, раз начались покушения, как и может стать последним любой выход в свет. Да даже никакой гарантии нет, что он в безопасности у себя в кабинете. Сведённые напряжением плечи и ещё более прямая, чем раньше, спина - наглядное тому подтверждение.       Тревога.       Эфемерное ощущение нахлынуло так внезапно, что Кей остановился на середине дороги. Его будто окатили ледяной водой. Дыхание сбилось. Что-то случилось с Лу? Вряд ли. Её эмоции удавалось уловить не такими яркими вспышками, они скорее напоминали звук телевизора за стенкой — близко, но ничего не видно. Бабушка? Тоже нет. Она казалась горячей, почти огненной, поэтому всё, что касалось её, обжигало. Холод постепенно отступал.       — Да ты там умер, что ли?! — в ворох мыслей ворвался звук клаксона, щедро сдобренный ругательствами водителя.       Кей всё ещё стоял на пешеходном переходе. На светофоре ровно горел красный. Пришлось вернуться обратно на тротуар и ещё раз прислушаться. Яркая вспышка пропала. Ни крохотного отголоска, ни следа, по которому можно было бы предположить, кто был её источником. Кей внимательно осмотрелся. Пустынная улица оставалась пустынной, если не считать нервного водителя. Не он.       Гнев.       В небе будто на мгновение сверкнула яркая молния, очертив тяжёлые, ленивые облака. Наступила тишина. Кей всматривался в небо, улавливая слабую дрожь, скользнувшую по предплечьям вверх. Сонная тишина сгущалась. Нью-Пари засыпал. Из-за облаков выглянула луна.       Кей определённо ощущал. До него доносились отголоски эмоций, бушевавших не здесь, но прямо сейчас. «Эмпатики могут почувствовать эмоции близких на расстоянии». Он сам говорил об этом Лу. И касательно неё ни разу не ошибся. Но тут… Эмоции оглушали, побуждали оказаться там, где их испытывали с такой силой.       Страх.       Кожа покрылась липким потом. От макушки до стоп прокатился гром, выбив воздух из лёгких. Кей медленно вдохнул, преодолевая слабое сопротивление сжавшегося в спазме горла. Медленно выдохнул. Тишина начала раздражать. Он сорвался с места и помчался назад к шуму улиц, к смеху прохожих и вспышкам голограмм.       — Эй! Осторожнее! — крикнула ему в след девушка, которую он едва не сбил с ног.       Извиняться времени не было. Ощущение самой настоящей влаги на коже, мелькавшие перед глазами молнии и обжигающее дыхание не давали остановится ни на мгновение, всё подгоняя. И Нью-Пари милостиво отвечал на этот порыв. Светофоры загорались благосклонным зелёным, машины, точно специально, стремительно разъезжались, а высокие здания наблюдали за ним тёмными окнами.       Решимость.       Грохот волн заставил замереть на пороге офиса, откуда Кей и Лу вышли не так давно. Приёмная пустовала. Диван, на котором приходилось и ждать распоряжений, и строить планы, и слушать наставления, гостеприимно подставлял гладкую кожаную спинку под озябшие пальцы. Кей пытался совладать с дыханием, сбившимся после бега.       Несмотря на поздний час и видимую пустоту, офис продолжал жить своей жизнью, о чём ранее задумываться не приходило в голову. Пахло свежим кофе. На мраморных плитах пола виднелись капли воды. Их цепочка вела в кабинет Приора. Дверь оказалась приоткрытой.       Кей протянул руку и засомневался. Он позволил чужим ощущениям вести себя и отчасти ожидал оказаться именно здесь. От того, кому принадлежала та самая буря, нещадно хлеставшая по чрезмерно чувствительному восприятию Кея, отделяла приоткрытая дверь. Нарушить его уединение или устроиться на диване, сохраняя приличия и право переживать эмоции так, как хочется?       Усталость.       Кей взглянул на дрогнувшие пальцы, готовые ухватить ручку. Казалось, на плечи опустился тяжёлый влажный воздух, настолько густой, что мешал шевелиться. По виску скатилась капля пота. Сердце пропустило удар и заколотилось где-то в горле. Это не его эмоции. Кей стремительно погружался туда, где во вспышках молний и раскатах грома продолжала возвышаться фигура в чёрной инквизиторской форме. Налетавший ветер пытался её переломить, но получалось только растрепать длинные пряди, стянутые в хвост.       Сил оставалось всё меньше. Они уходили на борьбу с собой, со временем, с обстоятельствами. Как долго он сможет сопротивляться? Сильный, опасный, уверенный. Кей встряхнул головой и потянул ручку на себя. Запах кофе стал сильнее. Глаза резанул голубой неоновый свет, прорвавшийся в просторный кабинет через окно.       Шаги прозвучали слишком громко. Опрокинутая на бок чашка стояла ровно в центре стола. На фарфоровом блюдце остались следы гущи, напоминавшие отпечатки пальцев. Кресло с высокой спинкой пустовало. Поток кондиционера трепал край забытого Кеем шарфа. Воображение дорисовало бережные узкие ладони, перекладывавшие его сюда.       — Месье Стоун? — шёпот раздался внезапно.       — Месье Мартен, прошу прощения за поздний визит, — Кей огляделся.       — Что произошло? — в голос вернулась привычная собранность. Он звучал совсем близко.       Кей едва не задел кофейный столик, обошёл любимое кресло Приора и почувствовал, как носок кроссовка упёрся в туфли. Раздался шорох одежды. Кей присел рядом, не касаясь. Слабый свет очертил напряжённую фигуру, укутанную в чёрное, запрокинутую голову, сложенные на коленях руки.       — Если очень сократить ответ на ваш вопрос, то я решил, что нужнее сейчас здесь, — отозвался Кей.       — Интересный вывод.       Снова воцарилась тишина. Нарушить её казалось неправильным. Кей пытался уловить эмоции, исходящие от Приора. Без толку. Не было ни порывов ледяного ветра, ни шквала капель, ни раскатов грома с росчерками молний. Ничего. То ли стремительно вернулся самоконтроль, то ли новый укол препарата возымел действие. Обманчиво расслабленные пальцы выделялись на безупречной форме. Пришлось одёрнуть себя, чтобы не потянуться к ним.       — Не думал, что Викарию может понадобиться моя смерть, — слова сорвались с губ, подобно тяжёлому граду. — Мы знакомы много лет. Я служил под его началом, когда он был Приором. Искренний и отзывчивый к подчинённым, но строгий и справедливый по отношению ко всем остальным, он быстро завоевал уважение. Любой был рад оказаться ему полезным. Я в том числе.       — И ни разу не сомневались, что он эмпатик, — Кей кивнул. Вместе с чужим дыханием до него доносились неприятие и злость, покалывавшие кожу мелкой морской пылью.       — В тот момент, да. Я начал что-то подозревать после смерти предыдущего Викария. Она оказалась настолько неожиданной и скоротечной, что неладное не заподозрил бы только слепой. Но проверка доказала, что виной всему было больное сердце, — Приор размял затёкшую шею и продолжил: — Вы слышали, что на пост Викария претендовали двое?       Кей покачал головой. Он не настолько интересовался жизнью Церкви, чтобы следить за новостями и изучать историю. Хотя это казалось разумным, что претендентов было двое. Что-что, а торжественные события Церковь умела обставлять с помпой. Нельзя же допустить, чтобы кто-то начал сомневаться. Соответственно, нужно было показать, что всегда есть выбор, а нынешний Викарий просто превосходит соперника по убеждениям, вере и намеченному плану развития общества.       — Соперничать в вере, — повторил Кей вслух.       — Звучит глупо, но, по сути, так и есть. Выборы вызвали огромный резонанс. Люди едва ли не замирали, стоило им двоим оказаться на виду. Настолько они были вдохновляющими и светлыми.       — Тут явно просится «но».       — Несомненно. Второго претендента арестовали за измену. Поступила информация, что он делает вид, что истово верит, а скрывшись от всех строит планы по перевороту. Догадываетесь, в чём его суть? — лицо Приора оказалось близко. Кей увидел отблески синего неона в тёмных глазах.       — Он хотел поставить во главу Церкви псионика, — другого варианта быть не могло.       — Такие идеи не витают в воздухе. Они имеют почву. Тогда наш Викарий был избран однозначно, поскольку других претендентов не осталось. Его соперник был предан анафеме и казнён. А я задумался, откуда вообще взялась информация о заговоре. И выяснил, что в КС поступил анонимный звонок, в котором говорилось, что некие заговорщики собираются в старом заброшенном здании за Термитником, — Приор рассказывал ровным, ничего не выражающим голосом, но периодически в его оттенках чудился треск молний. Он злился. — Там собрались псионики. Несколько десятков готовых к драке псиоников. Кто-то обучал их, натаскивал на сопротивление. Мы потеряли восемь бойцов, но организатора не нашли. Лишь несколькими часами позже один из арестованных псиоников описал того, кто проводил эти собрания.       — И всё сошлось?       — Да. У второго претендента на пост Викария были найдены зашифрованные сообщения о собраниях, планы зданий и схема нового устройства общества. Причём сообщения на настоящей бумаге. Никаких сомнений быть не могло: имел место заговор.       — А как вы заподозрили, что новый Викарий псионик? — вопрос прозвучал нетерпеливо.       И Кея накрыло десятибалльным штормом, закружив в водовороте ветра, дождя и грома. На мгновение показалось, что он оглох. Перед глазами заплясали вспышки молний. Кожу кололо. Только на запястье ощущались чужие пальцы, державшие крепко.       — Каждое прикосновение Викария я чувствовал. Это невозможно, но я чувствовал, что он перебирает мои мысли, ищет в них что-то. Тепло его рук лишало меня воли. Я не чувствовал себя существующим, — хрипло ответил Приор. — Никому не известно, что может эмпатик наивысшей степени. Кажется, у меня есть ответ.       — Внушить…       — Всё, что угодно. Быть послушной куклой в его руках. Незавидная участь, — злая усмешка тронула тонкие губы. — И, кажется, меня начали в чём-то подозревать, иначе зачем все эти покушения. Наша игра становится сложнее и опаснее.       — И мы сыграем, — Кей сжал в ответ чужие пальцы.       Буря дохнула ему в лицо искрами решимости и мелкими брызгами одобрения. Поднявшийся ветер рвал во все стороны, подхватывая пену и подбрасывая её к облакам. Кей ощутил горячее дыхание на губах. Тугие струи ливня хлестали по плечам и спине, покалывая крошечными льдинками. Глубокие тёмные глаза смотрели пристально, не мигая. Вверху громыхнуло, уши моментально заложило. Влажный язык уверенно прошёлся по губам, вынуждая их приоткрыть. Сверкнула молния, отдаваясь маленькими разрядами в кончиках пальцев. Кей ответил, растворяясь в своих и чужих ощущениях.       — Противостоять одному псионику, чтобы отдыхать в руках другого. Это определённо стоит опасной игры, — услышал он из самого эпицентра бури и потянулся за ещё одним поцелуем.       Шторм затихал, сменяясь невесомой дымкой над водой, прохладной и ласковой. Под ладонями были крепкие плечи и длинные волосы. Внимательные глаза не отпускали. Запах кофе щекотал ноздри. Приор слегка улыбнулся. Над Нью-Пари собиралась гроза.