В переулках разума

Я не видела водителя за колоннами, однако мне стало не по себе. Уловив движение открывающейся двери Линкольна и выходящий силуэт, я напряглась. Меня пробило диким испугом, когда к заправщику подошёл тот самый тип, который приставал ко мне вчера на аукционе. Казалось, вчерашнее мероприятие было аж целый месяц назад: я потеряла всякий ориентир во времени с постоянным стрессом. После попыток сощурить глаза для большей фокусировки и сделать из себя вылитого китайца, у меня не осталось сомнений, что это был точно он. Я, как заторможенная, продолжала всматриваться в лицо этого бандита. А может не он все-таки? Блин, или он? Да нет, хотя нет, он. Блять, нихуя не видно с моим-то отрадным зрением. Эх, сука, жаль очков под рукой нет: очень бы пригодились. Я одновременно корила машину Зсасза за отсутствие тонированных стёкол, пребывая в тишине, нарушаемой лишь отдающимся у меня в ушах и во всем теле стуком сердца. За мной или не за мной? Все-таки, незаменимая и классная вещь, эта тонировка. Внезапно мужчина перевёл голову на меня. В мою, мать его, сторону. Блять. Кому хана? Мне хана. Прятаться было поздно. И глупо. И безрассудно. Да разве я когда-то в Готэме вообще была в рассудке? А точно ли он меня увидел? Если увидел, то что? Что я ему не так сделала? То есть, выгнал его Уэйн, а получу я, да? Ну почему всегда так...Что за тотальная несправедливость? Ясное дело, что «стало не по себе» - лишь слабая трактовка моего состояния. Скорее, стало не по себе, умноженное на двадцать. Снова учащенное дыхание, возбужденное состояние и повышенная сила сердцебиения. Я скучала по вам, друзья мои. Не виделись несколько часов, пупсы. Вы настолько меня любите, что не собираетесь покидать, да? Ну вы ж мои хорошие...Вот дышать тяжело: горло жжет. Жаль, нет Тантум-Верде-Форте, убивающего огонь в горле. Бля. Ой, мамочки, дико страшно. Так, успокойся, раз-два. Это машина Зсасза. Кто сунется к нему в машину? - Только самоубийца или псих. Но в Готэме много психов, и этот тип, видно, не обделён дуростью. Господи, дай мне сил, как пел Лепс. Сил, чтобы вытерпеть и пережить все это. Хорошо, что Виктор рядом. Хорошо. Он успеет. Он спасёт, если что. Подобные мысли меня успокаивали. Я поняла, что времени сидеть нет, и напряглась всем телом, готовая в случае чего вылететь из машины. Не станет же этот подозрительный тип до меня докапываться и угрожать при свидетелях? Хотя, кто их знает, этих бандитов. Да и не думаю, что свидетели тут же кинуться мне на подмогу: я бы не кинулась. Почему все происходит, как в фильмах ужасов: именно в самый неподходящий момент, когда того, кто тебя может защитить, нет рядом, происходит всякая чертовщина? Нет, я не дура из фильмов. Я не следую канонам, а их нарушаю. Хотели, чтобы я тут сидеть осталась, пока до меня не доберутся? Не-а. Я продолжала всматриваться в этого противного типа, чтобы ни дай бог не упустить из виду. Я же не дура, чтобы как в хоррор-фильмах отвлекаться от своего врага, верно? Не на того напали, ироды. Оставаться здесь я не собиралась, потому что не считала закрытые двери машины надёжным способом защиты. Этот мужик , судя по его виду, без особых усилий смог бы разбить стекло (а если бы оно ещё мне в лицо попало! Не дай бог!), если только окна у Виктора не какие-нибудь титановые, в чем я сомневалась. Ну как так-то! Киллер-киллером, а бронированные стёкла так и не поставил! Ну что такое...А, может, и бронированные, но рисковать и проверять я пока не собираюсь. Тут я поняла, что фигура этого человека уже окончательно развернулась в сторону машины Виктора. Я сидела, не дергаясь и готовясь к худшему. И оно случилось. Все-таки он идёт сюда. Он идёт ко мне. Медленно, но уверенно. Вдох - выдох. Спокойно. На счёт шесть выбегаем, вдруг он и не сюда вовсе идёт, верно? Все может быть. Раз. Фигура человека идёт ровно на меня. Два. Ближе. Три. Ещё ближе. Четыре. А может, все-таки, не ко мне, и все обойдётся? Нет. Пять. Все-таки сюда. Осталось метров восемь. Шесть. Один рывок, столь отточенный и уверенный, словно я готовилась к этому всю свою жизнь. Потрясающая техника владения машинными ручками. Ловкий хват. Сто баллов из десяти. Я резко выскочила из машины. Встав по противоположную транспорта, уже была готова, если понадобиться, орать во всю глотку и бегать вокруг несчастной машины. Мразь. Какие же здесь люди мрази. В этой ситуации я была больше настороженная, чем перепуганная, так как знала наверняка, что Виктор находится поблизости. — Эй, дамочка, вот так встреча. — приторно ласковым, успокаивающим голосом сказал мне мужчина. — Ну что ты боишься? Не нужно. — он стоял в восьми метрах у меня по другую сторону машины, однако ближе подходить не спешил. Я, слушая стук в своей груди, смотрела на него, не моргая. — Не стоит бегать. Решим все мирно и спокойно. Поедем со мной. — Зачем? Я никуда с Вами не поеду. — уверенно и громко заявила я, хотя внутри меня все колотилось с бешеной скоростью и диким адреналином. — Поедешь. — Нет. Я замотала судорожно головой. Нет, я не знаю, насколько я уверенно это говорила, но тем не менее, довольно-таки громко. Эх, моя суперспособность выглядеть бесстрашной стервой с уверенным и язвительным голосом даже во время очень страшной ситуации так или иначе меня когда-нибудь погубит. Хотя это такая защитная реакция, понимаете? Сердце, чш-ш. Спокойно. Дыши. Расслабься, это всего лишь адреналин. Тем более тут Виктор рядом. Спокуха. Если что, скажу, что бы он все вопросы и разборки обсуждал с Зсасзом. — Ну за что ты так. — больше разочарованно процедил мужик. — Я тебе ничем не угрожаю. — продолжал добрым голосом говорить мужчина. Его вид был до невозможности странным: легкая гавайская рубашка, как у наркоторговца. Складывалось ощущение, что он определенно под чем-то торчит. — Я никуда не поеду. — ещё чётче пояснила я, готовая, если что, играть в догонялки, если, конечно, стук сердца не перебьёт работу ослабленных ног. — Тебя не тронут. Не противься, девочка. — делая шаг вперёд, раскинул руки он. — Зачем? — максимально глупый и бредовый вопрос в этой ситуации. Насильник, что ли? В эту секунду я поняла, что есть выход, и, возможно, я даже смогу справиться сама. Вот так-то. Кто там трусливый, вы говорили? Ну нет, если пойму, что не смогу - тут же заору "Викто-о-ор!" . Стоит попренебрегать бережливым отношением ко мне лысого киллера, потому что он может в край, грубо говоря, устать от моих вечных проблем и попаданий в критичные ситуации. Как я уже говорила, мое сердце билось с немыслимой скоростью, а в груди словно образовался огненный шар, который мешал мне спокойно, чисто и глубоко дышать. Силуэт недоброжелателя вновь сделал шаг, сокращая между нами расстояние. Какое счастье, что нас разделяла Викторская машина! Господи. Перепуг был настолько сильный, что я едва нашла в себе силы произнести слово, поскольку горло словно чем-то сдавили. — Нет! — выставив, в свою очередь, правду руку, я начала пятиться назад. Мой голос, на удивление, прозвучал снова звонче и громче, нежели я ожидала. Адреналин в моей крови плясал, как в последний раз. — Со мной Виктор Зсасз. Если Вы меня тронете, то Вам не поздоровится...— старалась говорить я максимально уверенно, поддерживая ту же громкость, однако получалось с трудом: внутри все дрожало. Именно Зсасз, находившийся по близости, придавал мне мало-мальской уверенности. — Все вопросы решайте с ним. Не получилось решить самой, как видите. Ну не могу я быть смелой в таких ситуациях, понимаете!? Снова прикрылась Виктором, как самая настоящая трусиха. Но, тем не менее, одного упоминания о Зсасзе было достаточно. Мужчина наклонил голову набок, осматривая меня и машину Виктора. Он застыл, словно раздумывая. Увы, выражение его лица я увидеть не смогла: слепота - дело такое, нешуточное... Далее я начала отступать большими шагами назад. В голове уже параллельно продумывался план побега: ещё отойду на пару метров и кинусь к Виктору. Все, решено! Однако, моим громким планам было не суждено реализоваться. Я внезапно наткнулась на человека, стоявшего позади меня. Я вздрогнула от неожиданности. Мне не пришлось оборачиваться, однако в голове уже промелькнула мысль, что это может стоять именно Виктор. И я не ошиблась. Это был он. Его тело (как бы вызывающие это ни звучало), его одеколон - древесный, чутка грубый и горьковатый. Да, глупо бы выглядела моя смерть, будь это не Виктор, а один из недоброжелателей, которого я спутала с Зсасзом, не додумавшись повернуться. Эх, было приятно наткнуться на твёрдую грудь лысика. Щас как завою: "Муж-и-и-ик!". Я чувствовала макушкой его дыхание. Бля, все, поплыла я, короче. Давай мутить, а? Ну пожа-а-алуйста!? Давай? Я сначала с самодовольной улыбкой глянула на мужика, а потом перевела уже более заигрывающий и вместе с тем застенчивый и беспомощный взгляд Виктора, обернувшись через плечо. — Что за шум? — пождав губы, беспристрастно поинтересовался Виктор, скорее, больше у меня, не удосужившись взглянуть на мое лицо в ответ. Его взгляд бы направлен на этого подозрительного типа. Стойка у него была больше чем уверенная: ноги на ширине плеч, слегка отклонившийся назад корпус. Когда я снова обратила свой взгляд на мужика, тот как-то горестно-язвительно и недобро ухмыльнулся. — И как долго ты прятаться за чужими спинами будешь? — послышались укорительные слова моего нового знакомого. — До тех пор, пока ко мне будут приставать такие типы... — уверенным голосом придумала на ходу ответ я. Мне было спокойнее, ведь рядом Виктор. — Ну ничего. Ещё увидимся. — слегка кивнув мне головой, медленно, словно смакуя каждую букву, сказал он, но без угрозы. Далее неспешно повернулся и направился к своей машине. Пока я за этим наблюдала, стараясь анализировать всю ситуацию, и восстанавливала сердечный ритм, фигура Виктора нагло меня обошла и направилась к своей машине. Нормально? У меня тут очередной стресс, а ему похер? — Спасибо. Твое имя здорово меня выручило. — Что ж, видимо, неплохо было б на нем зарабатывать, наверное... — Виктор с этими словами галантно снова открыл мне дверцу автомобиля, выжидая меня. — Чёрт, я оставил тебя одну на пять минут, Марина...на каких-то пять минут. Ты вообще можешь без происшествий продержаться? Как ты вообще с таким везением живешь...Да тебе нужна круглосуточная нянька. — просто риторически интересуясь, спрашивал Зсасз. Я виновато улыбнулась ему, как бы говоря "прости". — Тогда она у меня уже есть. —заигрывающим голосом сказала я и красноречиво посмотрела на него, улыбнувшись своему колкому ответу. — Лысая и очень авторитетная, с пистолетами за пазухой... — сделав шаг вперёд, гордым и театральным голосом подытожила я, чтобы польстить самолюбию Виктора. Чего и стоило ожидать: он с прищуром самодовольно улыбнулся и весело хмыкнул, словно соглашаясь с моими словами (что мне понравилось), призывая меня жестом, наконец, в машину. — Надеюсь, это временно. У меня и так дел полно. — провожая меня взглядом, спокойно проконстатировал Зсасз. Я, одернув подол облегающего платья, которое и так чуть ли не жопу мне оголяло, аккуратненько села в машину. За время, пока Виктор ее обходил, я уже успела пристегнуться, и, внимание, Аллилуйя - с первого раза, а мой внутренний испуг с ситуации уже сошёл на нет. Тут я снова вернулась к ощущению недосыпа, обратив внимание на сдавливающую боль в висках. — Виктор, у тебя откидывается сиденье? — Да-п, а что? — ответил уже усевшийся в водительское кресло Виктор и отдавая знаком руки "спасибо" заправщику. — Очень хочу спать. — приглушенно сказала я, снова отстегиваясь. — Да ну, симпапулька, я думал, поболтаем, как обычно, а ты дрыхнуть собралась..— Зсасз кивнул на бумажный пакет с пищей, который я заметила только сейчас. Очевидно, он успел на заправке прикупить сдобных булочек, однако есть мне не хотелось. — В другой раз... — виновато улыбаясь, прощебетала я. — Лады. Откидывайся. Я исполнила "приказ" Зсасза, откинувшись на сиденье. Виктор вдохнул и потянулся рукой к рычагу за моим сидением. Я снова уловила его аромат. Снова пожалела, что мы не "пара". После резкого движения рукой Зсасза, мое кресло значительно наклонилось. Моя спина ощутила небывалое блаженство. Боже мой: это определенно манна небесная! — Спасибо. — блаженно прикрыв глаза, сказала я, чуть разминая шею. Виктор хмыкнул в ответ. Машина тронулась, постепенно укачивая и убаюкивая меня. Не сказать, что лежать закрытыми глазами при Зсазсе мне было комфортно, но моя усталость настолько перевешивала любые мысли на этот счёт, что мне уже было все равно. Уснуть я не могла, так как слышала шум колёс, шуршание пакетов, жевание Виктора и потягивание, скорее всего, молочного коктейля через трубочку. Пару раз даже еле сдержалась, чтобы не улыбнуться. Как мне показалось, хоть Виктор и не старался специально слишком тихо себя вести, тем не менее, делал все движения медленнее обычного. Не знаю, сколько я так лежала, пока не почувствовала нутром, что уже скоро мы подъедем. Очень не хотелось выходить из машины: хотелось остаться вот так вот лежать до конца своих дней. Тем не менее, пересилив свои желания, я как-то обречённо простонала и слегка приподнялась: было снова непривычно возвращаться в прямое вертикальное положение. Я было хотела потянуться к рычагу, чтобы как-то вернуть кресло в обратное положение, как помощь Виктора (или его стремление предотвратить поломку рычага сидения) не заставила себя долго ждать. Продолжая держать руль, он корпусом слегка наклонился вправо и рукой вернул креслу прежнее место. — Как спалось? — Я не спала: отдыхала. Но водителю поставлю пять звёзд из пяти. Машина Зсасза медленно остановилась у моего родного двора. Я было хотела открыть дверь, как Виктор меня остановил. — Симпапулька, сделай одолжение... — Да? — вопросительно и заинтересованно взглянула я на него. — Постарайся не вляпываться в передряги, окей? Хоть мне это и польстило, но тут же появились и иные мысли на этот счёт. Я не сдержалась. Сердце укололо сдавленная боль и дерзость. — Это в тебе гуманизм заговорил? Или работа такая - сохранять меня в целости, ведь нельзя убить мертвого человека? — фраза стоила мне небольшого адреналина. Ответь ты честно, в конце-концов. Виктор как-то серьезно и довольно строго на меня глянул. Могу сказать, впервые я видела этот взгляд. Было ощущение, что я провинившийся солдат, а он разгневанный проступком товарищ-командир. — Просто не вляпывайся. — кратко и довольно холодно, слово приказывая, ответил он, давая понять, что продолжения диалога не будет. И знаете, что мне захотелось сделать? Правильно. Назло вляпаться. Назло ему. — Не гарантирую, но постараюсь. — холодно ответила я, кивая. — До встречи. Виктор не удосужился попрощаться со мной в ответ: стоит отметить, тоже чуть ли не впервые. Я лишь успела заметить его серьёзный и даже холодный взгляд. Не оборачиваясь, быстро захватив пакет со своим платьем и сумочку, я вылезла из машины и, говоря себе мысленное "не смотри и не оборачивайся", направилась к дому. Тело слегка дрожало после брошенной дерзкой фразы Виктору. Впервые я ему говорила так дерзко, холодно и серьезно. Ладно, подумаю над причиной его взгляда позже, но надеюсь, что ей послужило то, что он не смог ответить мне честно, и, молюсь, чтобы это был гуманизм с его стороны. Хорошо и одновременно плохо, что мой знакомый - сам Виктор Зсасз. Его в Готэме все прекрасно знают и боятся. И правильно делают. Интересно, что бы сказали мои родители, узнав, что я связалась не то, что с плохой компанией, а с криминальным и преступным миром, став его косвенной участницей. Представляю, какой бы шок отхватил мою маму, и как они срочно приказали мне возвращаться. Честно? Я соскучилась по дому, хоть мне и нравится заваруха, в которую я здесь попадаю, как нефиг делать. Не зря говорится: «В гостях хорошо, а дома лучше», и «дом милый дом». И вообще, как вы поняли уже давно, я словила себя на мысли, что Виктор мне нравится. В прямом смысле. Как парень. Определенно, мои мозги окончательно поехали набекрень, но это было так. И, более того, если бы он предложил мне встречаться, я бы не то, что согласилась, но и отказываться не торопилась бы...Вывод был один: дело не во внешности. И это факт. У Виктора была своя аура, которая притягивала женщин. Самый настоящий высокий лысый франт с пушкой за пазухой. Звучит уже привлекательно, согласитесь, хотя никак не для моих родителей и друзей. Хотя да, вы и родственники наверняка бы сказали «С пушкой? За пазухой? Ты в своём уме?», но это Готэм, детка, здесь и не такому перестанешь удивляться. Помню, как первую неделю своего знакомства с Зсасзом, да и Освальдом, я все ещё чувствовала себя дискомфортно и напряжённо оттого, что рядом со мной находится вооруженный человек. Со временем я более менее свыклась, переставая хоть немного дергаться при каждом щелчке, сравнивая его со звуком пистолета, хотя внутрення насторожённость так и не пропала. В Готэме, да и во многих других городах штатов Америки, пушки - что и кошельки: есть практически у каждого человека. Что со мной стало? Неужели я настолько любвеобильна? Ищите меня в прошмандовках Азербайджана: Джером мне тоже нравится, как парень, хотя сейчас я уже остыла и после той ситуации искренне надеюсь, что мы не пересечемся, Брюс более менее тоже, как адекватный и подходящий мне вариант. Ну возраст, бабло, личный дом, все дела...Вы понимаете. Грех не «влюбиться». Поэтому он как запасной вариант, а тут ещё этот лысый вдобавок. Вот притягивал меня и в все, и на данный момент больше всех. Не подумайте, не безосновательно: мы с ним знакомы достаточно продолжительное время. Я вспомнила, как Виктор меня "наказывал" за случайные хлопки дверьми его машины. Каждый раз я вздрагивала с едва различимым «Твою мать!» от внезапного сигнала и заревевшего мотора. Говнюк. Самый настоящий. Поворачивая голову, я видела, как он мне машет ладошкой на прощание. Очень мило. Виктор, к слову, делал это, зная, что я шарахаюсь, как ошпаренная. Каждый раз, когда я вылезала из машины, громко хлопая дверцей, Виктор резко сигналил. И я каждый раз пугалась, как в первый, хватаясь за сердце. Видно, он мне мстил за такое халатное обращение с его «малышкой». Одним словом, статус: помолвлен на машине. Отлично, Марина, ты ебнулась в край, раз втюрилась в того, кто может чисто теоретически, да и практически тебя кокнуть. А ведь все начиналось с моих жалких попыток не заржать с его реплик, и буквально час назад я его искренне ненавидела за предательство всеми фибрами души, на минуточку. Вот это меня колыхает конкретно. Вот это та самая нестабильность. Да и я как-то привыкла к такому эмоциональному ритму жизни. Для меня теперь не будет из ряда вон выходящим, если я сначала истерично заплачу, задыхаясь, упаду на землю, а через некоторое время буду бежать вприпрыжку по бульвару, смеясь и крича «Как прекрасна жизнь, люди! Обнимите ближнего своего!». А вообще: шутки - шутками, но надо бы к психологу наведаться. Вдруг у меня пограничное расстройство личности. Хотя, если бы в Готэме были нормальные психологи - то шизики не бегали бы по улицам. Зайдя в квартиру, я почувствовала этот запах. Запах спокойствия. Запах своих духов. Запах штор. Запах родного воздуха. Запах блаженства. Запах дома. Как же я скучала по своей уютной обители. Сейчас мне хотелось только одного: домашнего комфорта. Я, первым делом, быстро ринулась в душ, душевно ликуя. У меня были планы на оставшийся день: позвонить Лене, позвать ее сюда, выпить винца и, наконец, вылить все накопившееся (или выплакать) в чьё-то плечо. Знаю, с такими рассуждениями я, по сути, должна была спокойно излить душу левому бомжу на улице, или таинственному незнакомцу, а не на бедную голову и без того горемычной подруги. Собственно, так день и прошёл. Ко мне изволила прийти Лена, поклявшись, что через неделю она уже окончательно снова окантуется тут, чему я была рада. Одна бутылка вина была выпита минут за 20. Слегка подраслабленная, я кинула не неё оценивающий взгляд, обдумывая, говорить или нет. — Лен... — А... — незаинтересованно потянулась она к шоколадным конфетам. — Тут такое дело...Вернее, я хочу тебе рассказать кое-что, но не знаю, будет ли это опасно. — Воу, говори! — заинтересованно и выжидающе глянула она на меня. Ну вылитая я. Мое отражение. Может, именно потому, что у нас были очень похожи взгляды на жизнь, нам и удалось стать чуть ли не самими близкими друг другу людьми после семьи. — Ты не поняла, я боюсь. — Я тоже много чего боюсь. Ну серьезно, Марин, давай. Я откинулась на диван, смотря несколько отрешенно на шкаф. — Ну давай так. Почему это опасно? — рассеянным голосом спросила Лена. — Потому что если кто-то это узнает - мне может не поздоровиться. Ты не должна никому это говорить. — Да, блин, уже сейчас встала и побежала. Марин, че за бред? Знаешь, ты меня пугаешь: говоришь так, будто мы какие-то левые подружки. — Это не то. — "Вы не понимаете, это другое?" — Именно. — Ну и что. А почему не поздоровится? — Ну...меня могут убить. — спокойно констатировала я, продолжая пялиться, только уже в пол. — Может, и не убьют, но хорошего, думаю, мало. — Пиздос, ах-ах-ах. — нервно ответила Лена, заёрзав. — Чё? — Ну вот чё. Да. Вот так вот... — Тебе в полицию случайно не надо? — по интонации было понятно, что она держит меня за юмористку. — Нет! — вздрогнула и крикнула я, словно Лена сейчас собирается броситься в участок. — Нельзя. Нельзя, нет. — Тише, сумасшедшая блять. Я слышу. Почему? — Лен, это неважно. Я вернее иду в полицию. В участок. Послезавтра. Но это по другому совсем делу. Воцарилась небольшая пауза. — Я думала, ты шутишь. Серьезно? — Абсолютно. — Насколько это опасно и секретно? — В смысле? — Ну окей. Давай так. Оцени по десяти...по пятибалльной шкале опасность ситуации. Я подумала. — Пять с минусом. Лена как-то выдохнула, сделав глоток вина, и покрутила бокал в руке. — Это дерьмово...Марин, я волнуюсь...Ты меня сильно напугала. — Знаю. — Ты точно сможешь справиться сама и решить эту проблему? — сделав акцент на третьем слове, спросила озабоченно Лена. — Точно. Более того скажу, что только я сама смогу справиться. — Хорошо. Короче, Марин. Все равно я напугана, я переживаю...Я не знаю, почему, не знаю, зачем. Это все из-за того типа? Как там его зв... — Лен... — Слушай. — сделав длинную паузу, тихим, но от этого не менее серьёзным и твёрдым голосом сказала Лена. — У меня сейчас действительно много вопросов. Их очень много. — сделала паузу она, поймав на себе мой взгляд. — Но...но...Я вижу, что тебе то ли нельзя отвечать, я не знаю. Поэтому я их не буду задавать, только если ты сама пока не захочешь рассказать. Но когда у тебя это закончится, опять же, повторюсь, я не знаю что, этот период, я их задам. Но пока, чтобы не сглазить, не подвергнуть тебя чему-то плохому, просто закрою эту тему, хорошо? — понимающе сказала она. — Ты не представляешь, как мне бы хотелось тебе выговориться. Мне правда хочется. Но я не могу и не знаю. — Марин, ну хватит. Потом тогда выговоришься, как подвернётся хорошее время. Теперь было ощущение, что ей это вообще нахуй не интересно, а я, как дура, хочу ей все рассказать. — То есть тебе неинтересно? — Марин, я же сказала. Мне очень интересно. Я теперь боюсь ухудшить тебе положение. Я быстро прикинула, собственно, а что мне мешает рассказать ей все в деталях, но опуская последние моменты? За это меня не убью же, верно? — О! — уселась поудобнее я. — Я могу тебе рассказать кое-что. Фактически, все, но кроме одного момента. — О-о-о! — выжидающе протянула Лена. — Ну давай. — О, а принеси бутылку шампанского. — Кстати, да. — Лена встала и отправилась на кухню за второй партией расслабительного. Я как-то улыбнулась, готовясь к очень долинному и сбивчивому диалогу: придётся описывать не только произошедшее, но и свои чувства и эмоции. Сил хранить всё в себе больше не было. Да и, извините, рассказать действительно было чего. Спустя пару секунд Лена уже топала ко мне с бутылкой и штопором. — Так, давай... — заваливаясь на диван, сказала Лена, ставя шампанское на маленький кофейный столик. — Открой сначала. — сказала я и, быстро вскочив, кинулась на кухню за езе одной порцией шоколадных конфет и сыра с плесенью. (Богато живем. Хотя, сегодня можно позволить - мне нужно отвлечься и отпраздновать свою целостность после таких ужасных деньков). Я вернулась, разложив закуску на столике. Лена принялась всовывать штопор. — Ток слышь, давай не как обычно: чтобы весь диван в пятнах и ковёр. — Слушай, сама открой тогда, а. Одну открыли же. — огрызнулась Лена. — Держи. Я взялась руками за основание бутылки, придерживая. — Да, открыли, умная моя. Это был картонный пакет. — Точно. Ну с Богом. Я заржала, молясь, чтобы мы открыли эту чертову бутылку. Вот надоумил же ее черт взять именно заштопоренную. — Лен, ну взяла бы лучше два вина в пакетах, нафига ты шампанское взяла. — Так мне посоветовали это, сказали, лёгкое и сладкое. С нотками клубники, кстати. — А потом тебе посоветуют с крыши броситься, ты тоже это выполнять пойдёшь? — начиная издавать смешки, сказала я. — С нотками аха-ха-ха-ха! — засмеялась я. — Слушай...— стервозно ответила мне она, мол, "ой, что я там слышу". Прошла пара секунд, за которую моя горемычная подруга пыталась открыть несчастную бутылку. — Ну как? — Да никак. Не получается. Может, у нас штопор сломанный? — Где ему сломаться? Мы же ничего им не открывали. — Откуда я знаю, кого ты сюда водила, пока меня не было. — Так! Разговорчики! — заржала я. — А что ржешь? — вызывающие посмотрела на меня Лена. На самом деле, когда я чутка подвыпившая, меня проще вывести на смех, а потому я начинала ржать с каждой кажущейся мне капельку смешной реплики. Я улыбнулась. Чисто теоретически же могла водить сюда кого-то. — Рили? Кого? — оставив бутылку, выпучила глаза Лена. — Да никого! Аха-ха-ха-ха. Так, стой, давай я попробую. Так мы провозились с этой бутылкой. Насилие было долгим, так что мы уже было решили звонить другу и спрашивать, как она открывается. Однако, злосчастная бутылка, вскоре, открылась со смачным звуком. Пошёл небольшой пар и чудный запах. Мы разлили по бокалам, чокнулись с тостом "за нас в Готэме" и опустошили половину бокала. Лена выжидающе глянула на меня. — Короче, стартуем! — сказала я и заржала. — Да блин, аха-ха-ха-ха. — тоже откликнулась не менее подвыпившая Лена. — Только давай не смейся, когда рассказывать будешь. А то я не сосредоточусь. — Окей. — Я ВМС: подводные лодочки! — Аха-ха-ха-ха-ха! — заржала я, согнувшись в три погибели. — Ты сама начинаешь. Всё. Тихо. После моей фразы мы обе затихли. Прошла секунда, мы переглянулись. Снова раздался конный смех. — Все. Короче. — успокоилась я, и, выпрямившись, приступила к рассказу. — Буду с самого начала. Все началось с того дня, как мы пошли в клуб. Ты ещё тогда, кстати, не приехала. Так я ей принялась все рассказывать. С самого начала, максимально подробно и в деталях, не поскупившись на обильные описания, речевые обороты, метафоры и эпитеты. Все, во что я вляпалась, что было, чем это сулит и какие проблемы за моей спиной маячат на данный момент, не включая проблему с ложными показаниями, было обрушено огромным потоком информации на несчастную голову Лены. На мой монолог ушло часа два точно. Она часто интересовалась, задавала подробные вопросы, на что я спокойно отвечала. Ее лицо несколько раз схватывал мимический инсульт от шока, особенно нехило схватило, когда я ей начала рассказывать про Освальда, мои махинации и сделки, Джерома, Брюса, аукцион, перестрелку, мое утро в доме Уилсона. Я думаю, не стоит описывать вообще ее шок от самого факта, что я скрывала не мутки с милым парнишкой, как думалось ей, а такую ахуеть какую историю. Поди удивилась тому, насколько у нее пизданутая и с нехилым таким секретиком подруга. Она настолько была удивлена, пребывала в ахуенном ахуении и ахуевала, что даже обидеться на то, что я от неё утаивала, не было лимита. Для Лены это был просто неожиданный пиздец. В таких состояниях обычно мужики залпом, и не щурясь, выпивают огненный коньяк или водки. Как того и требовалось ожидать, Лена выхлебала почти всю бутылку шампанского. Она весьма огорчённо подметила тот факт, что мне за все пережитое и сделанное так и не заплатили. И не пожалели. И мне от этого стало дерьмово: действительно, всем словно наплевать на то, что я ещё неопытная, ранимая, очень впечатлительная, эмоциональная, беззащитная и юная девушка. В подвыпившем состоянии я ещё сильнее над этим загрустила. Люди не пекутся о моем благополучии, однако я, как слепая дура, продолжаю тешить себя иллюзиями, что передо мной в долгу не останутся, что меня не тронут по доброте душевной, что здесь ко мне отнесутся, как к нужному и полезному в хорошем смысле человеку. Подходя к концу монолога, я довольно размыто сказала ей, что должна сделать плохое человеку, который этого не заслужил, и меня поставили в такое положение. — Слушай, ну давай смотреть правде в глаза: ты сейчас ничего не изменишь.э. Тебе наоборот повезло, ведь, по сути, тебе не дали выбора. А когда есть выбор, то определять действия всегда труднее, и переживать за выбранный путь будет куда тяжелее, ведь ты его сама выбрала и виновата в этом. — сказала Лена. Я была благодарна за такую трезвую мысль. — Ты гений! Как я только до этого не додумалась? — улыбнулась я, радуясь маленькому решению своей проблемы. — Спаси-и-ибо! Лена отсалютовала мне бокалом с видом знатока. И действительно: когда нет выбора - действовать и жить проще, так как ты в любом случае всю патовость ситуации сможешь оправдать образом, мол, «выбора не было» . И это чертовски хорошо. Я делаю то, что меня заставляют и не по своей воле, а значит, не несу ответсвенности за действия. Будь у меня предоставленный выбор, то здесь я бы за каждый несла ответственность и, соответственно, дико мучалась в правильности своего выбора и из-за возможных последствий. Так что мне очень повезло: я могла попасть в куда более ужасное положение. На часах пробило полночь. Уже нехило так клонило в сон: благо, я уже была без макияжа, в симпатичной шелковой майке, в которой иногда спала. Лена решила после такой «истории» остаться на ночь, да и я бы ее не отпустила до дома во втором часу ночи, причем, подвыпившую. Уютно поёрзав, засыпала я с мыслями о будущем и предстоящим. С мыслями о том, что дальше будет "все чудесатее и чудесатее", интереснее, сложнее и опаснее. Неизвестно, что меня ждёт, но от этого ты начинаешь любить и ценить жизнь ещё больше, и я благодарна за то, что мне дана эта жизнь.