Как и все Нара

Хару, как и в первый раз, растерянно оглядывалась. Помещение ничем не отличалось: это был всего лишь буфер, своеобразный переход. Не обязательный, но человеческое сознание нуждается в подобных вещах. У прошлых глав были разные описания переходов, у самого первого, например, это были кованые ворота в потолок высотой. Он описал быть может потому, что висели эти ворота в абсолютной пустоте... Что ж. На этом фоне бетонная коробка - хоть какое-то помещение - смотрелась вполне неплохо. - Это не сон и не техника, - он начал теми же словами. - Помнишь, я говорил про финишную прямую в нашей связи? Хару кивнула, сосредоточившись полностью на нём. Дзенин подумал мельком: хорошо бы и в реальном мире быть такому месту, где девушка никого, кроме него, не видит. - Да, ты говорил, но ведь в прошлый раз мы просто спали. А теперь... Она прикусила губу, вглядывалась, словно он способен мановением руки всё разрушить и вернуть её в реальность, но Шикамару не был способен, конечно. Он хотел бы- - Он был своеобразной подготовкой. Помнишь реакцию чакро-системы? - она кивнула, и дзенин продолжил. - Даже для соулмейтовой связи не так просто соединить два сознания. Теперь, впрочем, нам остаётся только шагнуть в эту дверь и либо простить увиденных, либо раскаяться. Она медленно моргнула, покосилась на чернеющий проём. Шикамару успокаивающе коснулся её плеча, подумав, что, ладно - даже если бы ему пришлось объяснять одно и то же двадцать раз, потеря памяти ценнее. Предыдущие главы использовали печати молчания на подобие тех, что у бойцов корня. Эта процедура не встречала понимания у их половин. - Простить или раскаяться? О чём ты вообще говоришь? "Блин," - он чуть нахмурился - "Какая же запара." - За теми дверьми прошлое моего клана. Хреновое прошлое. Связь воскрешает самые трагичные события, к которым привели действия Нара. Либо ты должна простить, либо я - раскаяться, и только тогда мы очнёмся там, в реальном мире. "Кажется, первый раз у меня получилось лучше." - он думал, глядя, как девушку от паники трясёт. Оборотная сторона бытия не-шиноби: госпиталь недостаточно закалил её характер. Так же, как безопасные "С" ранее, учитывая, что пугала её подобная ерунда. - Эй, Хару, - он развернул её к себе. - Всё в порядке, ничего непреодолимого. Я буду там, с тобой. Она нахмурилась, сделала шаг к нему. Дзенин позволил себе притянуть её ближе, обвил вокруг руки и прикрыл глаза. Он был откровенно плох в успокаивании, помимо прочих взаимодействий между ними и искренне не понимал, почему в первый раз она среагировала нормально, а теперь- - Ты, буквально, говоришь что мы можем умереть там. Я не... - она говорила тихо, комкала края его футболки пальцами. - Ведь до этих пор было безопасно, я имею ввиду: взгляды и касания ерунда по сравнению с цикличной иллюзией. Он слегка пожал плечами. Девушка, глядя на его спокойствие, успокаивалась и сама. Из-за разницы в росте ей приходилось задирать голову, но Шикамару больше был сосредоточен на их близости, том, как быстро она привыкла к его рукам. Если бы он месяц назад удерживал Хару подобным образом, то видел бы совершенно иную реакцию. - О нас позаботятся, если не проснёмся слишком долго. У Нара есть свои ирьенины, физрастворы и прочее: опять же, никто из предыдущих глав не застревал навсегда. Хару тяжело выдохнула, кивнула. Зажмурилась и, Ками свидетель, он читал её так просто, что неприлично. Она была достаточно сознательной, чтобы прислушиваться к фактам. Этой особенностью могла похвастаться не каждая и, может, поэтому он так лажал рядом с ней. - Ладно. Мы не можем быть настолько хуже предыдущих поколений, да? - он фыркнул, и она продолжила. - Сейчас, дай мне ещё пару минут на то, чтобы собраться. Он мог дать ей больше, Шикамару и сам не хотел заходить в эти двери. Он помнил предыдущее видение и последствия, которые отразились на не-шиноби его тронули. Нара не совершают ошибок, он рос с этой уверенностью, однако стал свидетелем одной из них. Тактический просчёт из-за спешки непозволителен и Шикамару может сколько угодно понимать причины Шиковы, но... Вся муть с соулмейтами началась до того, как теневиков связало с совершенно равнодушными к ним женщинами. Что именно творили его предшественники до того, как погрязнуть в этой не-любви? Какие причины толкали их на свершение локальных бедствий? Учитывая масштабы прошлой катастрофы - пара вымерших деревень - Шикамару полагал, что и остальные проступки не были удушением щенят, например. У Нара много информации и манёвра: на самом деле, даже Учиха со своей полицией более скованы, чем теневики. Они были менее сильны во времена клановых войн, но учитывая их не-боевую направленность, факт собственных территорий, крепких союзов и прочего наводил на... неприятные размышления. Его отец сказал - "так сильно погрязли в политике", но чем была политика до Конохи? - Шикамару? - она звучала как-то растерянно. - А это нормально что ты... тёплый? Он, отвлечённый собственными размышлениями, непонимающе уставился в золото её глаз. Харухи, осознав некорректность вопроса, уточнила почти сразу и, ради всего святого, он любил в ней эту проницательность. - Если всё вокруг иллюзия, то и ощущаться должно по-другому? Гендзюцу, которые показывал сенсей, всё равно отдавали картонностью и были направлены только на одно-два чувства, а ты... На ощупь как человек, и пахнешь привычно, выглядишь, тёплый ещё... Она стушевалась после его ухмылки. Её сенсей не специализировался на гендзюцу. То, что он способен использовать - мелочь по сравнению с тем, что демонстрируют мастера иллюзий. Впрочем, Ямада не имела опыта столкновений и шаблон у неё, точно так же, был один. Ей правда предстоит многому научиться прежде, чем встать рядом с ним в качестве сначала невесты, потом - жены. - Ты ощущаешь меня полнее именно из-за связи. Там, за дверьми... - он осёкся, вовремя прикусив язык. - Думаю, отличия всё-таки будут. Они могли проходить сквозь предметы, но ощущали температуру и запахи. Конечно, по идее он об этом сейчас не знал. - Тогда пошли? Я, вроде, готова. - она чуть отстранилась. Шикамару мягко перехватил её руку, скрестил пальцы со своими. Хару ободряюще улыбнулась и, пусть ему не нужна была поддержка, но видеть подобное выражение воодушевляло. В отличие от дверей, чернеющих тьмой внутри. ------ Он думал тогда, стоя под отвратительным ливнем, всё ещё держа Хару за руку - это было предчувствие, которое он ошибочно спутал с анализом. Его коллекция книг пополнилась, в основном, из-за предыдущего видения и дзенин провёл множество бессонных ночей читая выкладки, вольные пересказы тех - или иных - просто в попытке разобраться, ко скольким событиям приложили руку Нара. Он был обеспокоен, и отчасти осуждал своих предшественников за отсутствие описания их видений, потому что ошибки должны быть проработаны и исключены во всём, что касалось анализа и стратегий. В то же время, описание видений первого главы(12 фаз, спаси его Ками) заняло бы отдельный том, а Нара отличались не только умом, но и ленью, так что... Он зря соотнёс нежелание входить в те двери с масштабными размышлениями ранее. На самом деле это было инстинктивное отторжение, знание, заложенное где-то вглуби его мозга - нынешнюю ситуацию пережить будет нелегко. Потому, что ливень холодил, пусть и не мочил; тьма ночная ограничивала обзор недостаточно, ветер почти не играл в кронах деревьев и свет луны, словно в каком-то ужастике, подсвечивал все действующие лица. Лицо его отца, прячущегося за выступом треугольной, черепичной крыши и Иноичи, сидящего рядом с ним. В отдалении стояла другая пара и Нара легко узнал лицо своей, тогда ещё молодой, матери. Это была тихая часть Конохи - проулок между кварталом Узумаки и стеной, огораживающей саму деревню. Квартал был полузаброшен и покинут ещё во времена второй войны, в которые, Шикамару подозревал, они с Хару и вляпались. У его отца был лишь один шрам сейчас, он выглядел воспалённым и заживающим, не борозды, привычные взгляду дзенина. Нет морщин, режущих его лицо, подобно рытвинам земным и Иноичи выглядел так же более молодо, чем Нара обычно наблюдал. Он отвлекался, глядя, как ливень застилает отцовское лицо, как стихийно насквозь мочит его одежду. Он думал, что его мать- Нет-нет-нет-нет. Он думал, что пара внизу хорошо выбрала место для тайного свидания, потому что патрули располагались в километре к югу и северу. Они, усиленные на время войны, совершали обход вверенных территорий единожды в час(он знал, потому что прочёл слишком много) и пара внизу не разговаривала до тех пор, пока не убедилась в полной конфиденциальности своего диалога. Его мать со спутником были такими же хреновыми шиноби, как его Хару, раз не заметили притаившихся зрителей за одной из крыш. Шикамару не удивлён. Он не удивлён, но едва сдерживается, чтобы не заткнуть уши руками. Мужчина внизу, судя по жилету - чуунин, взял из рук его матери три запечатывающих свитка. Его мать(почему там именно она?) выглядела собранно, но нет-нет, да перебегала кончиками пальцев по подсумку на форменных штанах. Он знал, знал этот жест. Он не хотел ничего знать, видеть растерянность в глазах Харухи, отмечать напряжение своего отца и спокойствие ещё-не союзника Яманака. Он отмечал, потому что был Нара, без способности остановить анализ по какой-то прихоти. Он Нара, и он в иллюзии, которую должно разрушить так же, как в прошлый раз. Шикамару обязан сделать это даже, если на повестке грехи собственного отца. - И всё же, я считаю это лишним. - неуверенно пробормотала женщина. - Нет. Ты слишком идеализируешь Шикаку, мы... Мы должны торопиться, мои иллюзии не столь сильны. Ты ведь... никому не говорила? Он смотрел, вопреки желанию зажмуриться и слушал. Шикамару никогда не видел свою мать бормочущей, такой по-беззащитному гражданской и- - Нет, - она заправила прядь за ухо, схватилась большим и указательным за мочку. - Никому. Его мать этим жестом выдала ложь, она когда-то так же легко читалась. Так же, как его Хару, и было в той неуверенной улыбке, которой она одарила неизвестного коноховца, то же очарование. - Спасибо. Я никогда... я не разочарую тебя, обещаю, Йоши. Шикаку спрятал лицо в ладонях. Его отец рушился, прячась, подобно вору, а женщина внизу была почти-счастлива. - И это всё равно не дезертирство, - чуунин успокаивающе улыбнулся. - Шинби обо всём позаботится. Я, всё же, племянник главы, да и... Он знает о нашей ситуации. И о том, что все предыдущие женщины Нара- - Перестань. Нет, серьёзно: я люблю тебя, но злословить на Шикаку не позволю. Ты, - женщина фыркнула из-за ливня, - Знаешь, если бы не беременность, то я ни за что не пошла бы у тебя на поводу. Коноха безопасна для шиноби и гражданских; во время войны пересекать границу опасно, дорогой. Шикамару пошатнулся. Его мир затрещал и он представления не имел, что происходило внутри его отца, раз даже Иноичи выглядел удивлённым. Раз Яманака держал его плечи, потому что отец дёрнулся бессознательно, в его глазах было почти безумие. Ярость. - Нам "опасно" пересечь только первую, на следующей уже предупреждены. Мы с тобой не воевали, но вести расползаются везде: схватки утихают, ещё пара месяцев и мирный договор. Ты... - неизвестный опять замялся, подбирая слова - Осудишь мою паранойю когда окажемся в стране Чая, хорошо? Его мать что-то буркнула в ответ, и Шикамару не мог отвязаться от чувства предательства, что расцвело в его груди. Он не мог полностью встать на её сторону. Да, Йошино была его матерью. Она была соулмейтом его отца, забеременела от другого и покинула деревню в то время, как Иноичи скрутил Шикаку на мокрой черепице. Он никогда не видел, чтобы черты его отца изменялись подобным образом и, под этим отвратительным ливнем, Шикаку напомнил демона из самых клишированных страшилок. - За ними хвост, успокойся, никуда твоя Йошино не уйдёт. - он хмуро чеканил, всё ещё тихо. - Но, Шикаку, когда их скрутят, они попадут под дезертиров, а ты знаешь, как проводят допрос в таком случае. Его отец, кажется, пришёл в себя и парой рваных смешков обозначил своё отношение. - Я не вмешаюсь. - он сбросил руки Иноичи, нахмурился, хотя, казалось, дальше некуда - Не ради ублюдка, растущего в её животе. ------ - Шикамару? Харухи глядела встревоженно. Очевидно, что не до конца поняла увиденное - может, не узнала молодую версию Йошино? Дзенин отпустил её руку, узнав кипельно-белые стены убежища в горах близ Конохи. Это была лаборатория, и опять рядом с Шикаку находился Иноичи, помимо ещё одного неизвестного Нара. Он, впрочем, пренебрег клановой причёской и сощуром выдавал возраст за сорок, выправкой - отставного шиноби. В лаборатории только такие и работают. Либо бесталанные, либо потерявшие способность биться. Дзенин хотел поставить мир на паузу, но Хару смотрела на него с каждой секундой всё испуганнее и он искренне не знал, что именно отражается на его лице. Он не желал заглядывать за плечо своего отца, было достаточно отчётов на столе перед стеклом, ещё на одном рядом. Кандзи убористо заполняли листы, но в слова складываться не желали. - Ши- - Мне... мне нужно время, Харухи. Пожалуйста. - он глянул на неё мельком. - Не отвлекай. Девчонка кивнула, отвернулась, видимо, всё же обиделась за его холодность, но дзенин больше был занят гостеприимно развёрнутым отчётом, который... У него не было дислексии, но его разум просто не желал доносить до него информацию. Всё вокруг словно мазалось - Шикамару никогда не желал отрицать увиденное сильнее, чем в этом кипельно-белом аду. Он прикрыл глаза, уставился на половую плитку. Ни единого скола, матовая, словно наполированная. - Формула, разработанная Шикурен-доно подходит более всего. - неизвестный Нара вытащил один из листов в руках его отца, выложил на стол демонстративно. - При приёме выброса инь нет, но при использовании чакры, очаг перетянет янь. Эффект, правда, недолговременный, всего три вспышки, но потеря концентрации и сбой в технике ведь именно то, что вам нужно. - Нам нужно проредить их численность и уменьшить оглушительность успеха на войне, - кивнул Шикаку. - Однако концентрация вещества в растворе... Его отец звучал задумчиво, так же, как Шикамару было привычно. Плитка матовая не отражала свет. - Нам не рассчитать удельную дозу на конкретного Курама. - Иноичи пожал плечами, и - Проще отравить воду в фляге - у неё нет определённого запаха, цвета и текстуры, как и в растворе твоего предка. Это, так же, минимизирует вероятность употребления кем-то другим. Шикаку барабанил по столу пальцами. Неизвестный Нара поддерживающе кивнул и дзенин, к своему стыду, пошатнулся вновь. О Курама он знал. Об остатках клана из стариков и одной калечной Якумо, для которой и простая прогулка испытание, она фактически сидела или стояла и постоянно была под контролем Учих. Она никогда не станет полноценным шиноби потому, что- - Эта версия была отвергнута из-за нестабильности формулы. В зависимости от воздействия ультрафиолета и температур она меняет структуру так, что до испытаний попросту не дошло. - Шикаку оглянулся, и - Мой клан не рискнул проверить работу даже на бесталанных с минимальной инь, и да, про простоту сокрытия следов - правда, но... Впрочем, если Ками к ним милостив... Дзенин медленно моргнул, окинул взглядом сосредоточенного отца. Шикаку бегал взглядом по строчкам, отвлёкся от своих спутников: паранормально-спокойных, если Шикамару правильно понял, о чём вообще они ведут речь. - Шикаку-сама, если в пылу битвы и условиях полевых госпиталей есть возможность манёвра, то в мирные времена такого попросту не будет. Учиха берегут своих вассалов. Курама же... Полагаю, недолог день, - голос его звучал отстранённо, Нара был почти скучающим. - Когда из малого клана они станут великим. - Трёх великих вполне достаточно, - Иноичи пробормотал в согласии. - М-м, - протянул Шикаку. - Если Сенджу ещё можно считать таковым. Они застыли, и всё перед глазами Шикамару вспыхнуло. ------ Он видел сводки со второй войны - более половины представителей Курама погибли, защищая Коноху героически, но Шикамару, теперь, знал, что именно послужило причиной их смертей. Вопреки условиям, иллюзионисты не смогли восстановить ни численность, ни репутацию после и ответ - почему - крылся в действиях его отца. Их кеке-генкай - каким бы неочевидным ни был - попросту перестал действовать так, как они привыкли. Половина погибли, четверть вернулась к оставшейся четверти, состоящей, в основном, из стариков. Дети Курама воевали наравне с женщинами. Шикамару не удивлялся. Он попросту не мог - потому, что перед его глазами всё ещё стояла самая первая сцена, где его мать говорит о беременности, а его отец - о том, что не станет спасать его сводного брата. Или сестру. У него мог быть сводный родственник, старший или старшая. Шикамару мог никогда не родиться, если бы Иноичи не направил его отца вовремя. Его отец убил нерождённого младенца. Его отец спас Шикамару, который смотрит на другой ревущий комок прямо сейчас. В комнате, которая окружала их, плакал ребёнок. Крохотный, едва с его локоть ростом. Новорождённый и окружённый тремя людьми, он орал в своей люльке. - Мы больше не можем идти привычным путём, - говорил один. - Якумо сама выберет и проложит новый. - Неразумно возлагать надежды на такую мелочь, Дагеро. Дзенин никогда не думал, что предыдущий экскурс в историю станет таким камнем для него. Не знай он, что Курама крестились только между родственниками и не знай он обновлённой статистики после войны, то решил бы, что состав его клана попросту потравил их всех. Фактически, генетическая ошибка просто стала такой же, как для любого шиноби или гражданского. Их дети рождались мёртвыми, или мутировавшими, или слабоумными. Иллюзионисты подобных отпрысков попросту убивали - ссылались, конечно, на разное, но потом родилась Якумо. Якумо, с количеством инь большим, чем у героев войны. Без физических отклонений, но её янь была так мала, что смехотворно. - Нам больше не на кого. Это единственный здоровый ребёнок с кровью Курама. По воле Ками она либо приведёт наш клан к процветанию, либо погубит. ------ Он, в принципе, не был готов ни в первый раз, ни во второй, вновь оказавшись под отвратительным ливнем. Харухи взяла его за руку, и её ладошка была тёплой. Это ощущение сделало всё только хуже. Она глядела на него так, словно ждала ответы. Шикамару не чувствовал в себе сил говорить, но они всё ещё находились в иллюзии, которую должно разрушить даже, если он чувствует себя так, словно попал под "мясной танк" Акимичи. - Это мой отец, - он кивнул на Шикаку, начал с очевидного. - И отец Ино. - Я понимаю. А та женщина? - девчонка действительно, действительно не догадалась. Шикамару перевёл взгляд вниз. Молодая версия Йошино ещё не обзавелась суровыми морщинками, рваной чёлкой. У неё были длинные волосы в конском хвосте и пара прядей, налипших из-за ливня на щёки. Кареглазая брюнетка, миловидная, но для страны огня - и их клана в целом - ничего примечательного. - Моя мать, - криво процедил он. И Харухи отшатнулась. Тёпло её ладони исчезло, оставило наедине с прохладой бушевавшей стихии. Шикамару посмотрел на Ямаду, на то, какое ошеломление отражается на её лице и не... Он просто не хотел ни оправдывать, ни замалчивать. Возможно, молодая версия Йошино сошла бы за одну из женщин Нара, ну, обычную. Дальнюю родственницу, и дзенин мог бы наплести про жажду Курама до клановых секретов, например, про наивность этой неизвестной Нара, которую просто вокруг пальца обвели. Он хорошо лгал. Хару бы ему поверила. - Твоя мама... получается, она- Он спрыгнул с крыши, оставил Хару там. Да, получается его мать не выбрала его отца. Он не знал, какими действиями Шикаку оставил её рядом, но, очевидно, Йошино прошла через некоторое дерьмо. Он не мог дать точного определения этому дерьму. Женщина, которая была его матерью, подверглась допросу как диверсант. У него не было ни сводных братьев, ни сестёр. При этом, чёрт возьми, был он сам, и его мать выглядела взволнованной, ещё-не заимела эту горечь в глубине глаз, морщинки, и подобие каре. Не воспылала необъяснимой любовью к тряпью не по фигуре, не назвала сковородку человеческим именем и не орала ежевечерне на его отца. Его мать выглядела живее, чем он когда-либо видел. Харухи осталась на крыше, а Шикамару пропускал мимо ушей все разговоры и смысл. Всматривался, всматривался, всматривался. ------ Он игнорировал и Харухи, метался по комнате, смотрел отчёты. Там были соотношения для физрастворов, непонятно как затесавшиеся в ворох: дзенин всё ещё не мог контактировать с предметами и половину додумывал сам. Были и формулы инь-усилителей. Дзенин знал некоторые из них так же, как то, что единственной успешной была признана таблетка, подсобившая в том глупом споре. Она не вызывала привыкания, её действие напрямую зависело от изначального соотношения чакры и прекращалось, когда янь истощалась до критического уровня. Она не перерабатывала телесную энергию - как раствор, о котором говорил его отец - но вся генерируемая чакра красилась в духовную до тех пор, пока позволяло тело. Безопасно. Легко прогнозируемо. Дозировка рассчитывалась индивидуально. Неизвестный Нара предложил кинуть в Курама "бомбой биджу" и посмотреть, как сильно она рванёт. ------ Она рванула сильнее, чем эти трое способны были предположить. Неудивительно для столь нестабильной формулы. Нет, Якумо не вызывала сочувствия, как и клан Курама в целом. Они пали, как многие до и после них; не стоит считать безопасность Конохи абсолютной. Он поэтому оградил Хару вплоть до барьерных печатей в её однушке, кланового сенсея. Миссии, снаряжение, круг общения. Он ненавидел этот плач, потому что ситуация касалась его матери и отца. Он любил их обоих. Этот плач отвратительно ассоциировался с нерождённым ребёнком Йошино. ------ На Хару смотреть было приятнее, чем на внутреннюю муку его отца, непохожесть собственной матери. Девушка, кажется, металась между взрывом красноречия и неуместностью подобного, а Шикамару просто отслеживал изменения её лица. Ливень шумел, луна светила. Люди говорили снизу, а затем - рядом. Он ненавидел эту ситуацию и все предыдущие, которые привели его отца на крышу, а мать - к другому шиноби. ------ Быть может, эта связь знала о его информированности - каким-то образом - раз оставила столь обрывочные сцены в этот раз. И Яманака, и Нара оставались спокойными, решая судьбу отдельного клана в комнате убежища близ Конохи. Быть может, если бы он не знал, то увидел бы что-нибудь другое? Он прикрыл глаза. В прошлый раз было с чем работать - карта, фактически вымершие деревни, возможность воочию убедиться в своих догадках. Теперь, впрочем, даже заимей Шикамару карту, проще бы не стало. - Шикамару? Я, - она теребила рукав футболки пальцами. - Я понимаю, что тебе тяжело, но меня правда пугает твоё молчание. Дзенин моргнул, вгляделся в спину своего отца и Иноичи. Оба в дзенинских жилетах - их дизайн не перерабатывался со времён основания Конохи так же, как стандартное обмундирование в целом. Харухи осталась в том же, в чём уснула: лёгкий синий сарафан, белая футболка. Всё ещё слишком худая с этими острыми коленками и выпирающими ключицами, с косой, небрежно переброшенной на левое плечо. Светлые брови прикрывала чёлка, золото глаз горело вниманием. У него, откровенно говоря, в голове троило и четверило. - Ты говорил, перед входом, что будешь здесь со мной. - девушка неуверенно улыбнулась. - Я тут тоже с тобой, так что давай решать проблемы вместе? Обсудим? Это последнее, чего он хотел. ------ Шикамару спрятал лицо в ладонях. Младенец раздражающе орал, ситуация лучше не становилась. ------ (?) Шикаку, при полной поддержке старейшин Нара(иначе столь масштабные стратегии не воплощались), выкосил другой клан почти под корень. Нара даже не классифицировались как отравители, это досадная случайность - непроверенный состав обнулил мутацию Курама, а те не успели вовремя среагировать. Учитывая их боевую мощь, Шикаку не смог бы задавить их эффективнее в разумные сроки. Его отец использовал минимум ресурсов. Людские, Шикамару подозревал, предоставил Иноичи - его клан лишь под конец войны окончательно закрепился в допросах, до этого заполняя ирьенинский отдел деревни. Сопутствующих жертв не было. Учиха потеряли сильного вассала, деревня - перспективный клан, но на этом всё. Его отец поставил цель - и, Ками его прости, перевыполнил. Шикамару представления не имел, каким образом с этим работать. Курама повезло, что Якумо родилась более-менее здоровой. Они могли уповать на милость Ками, давая этой девчонке свободу выбора, и это стало их лучшим решением. Иллюзионисты больше никогда не обретут прежнее могущество, но шанс продолжить существовать у них имелся. Девчонке достаточно выйти за мастера тайдзюцу - простое решение. Ему достаточно пожалеть о смертях причастных, но Шикамару не мог. Как бы ни звали первую любовь его матери - тот являлся племянником главы. Глава Курама не только не остановил придурка от ухаживаний, но и подготовил план безопасного побега. Прежде всего, пусть и пассивно, но выступил против его клана он первым. С подобным подходом сочувствовать становилось ещё тяжелее. Он любил свою мать и отца; мысль, что Курама виновны сами казалась правильнее. Потому, что его отец был неплохим человеком. Хорошим лидером. Грамотным аналитиком. Надёжным советником. Кем был этот щегол? В очередной раз оказавшись на крыше, Шикамару плавно спустился, уставился на мнущегося недочуунина. Он боялся Шикаку, а Йошино тепло о нём отзывалась. Может, и правда этот придурок вокруг пальца её обвёл? Его мать могла оказаться обманутой. Очарованной. На ней не было шрамов, она, пусть и тоже в жилете чунина, не отличалась от гражданской ни выправкой, ни взглядом. Его отец её берёг. От дерьма, которое наполняет жизнь шиноби, от убийств и возможной смерти. Он делал это, даже учитывая войну. Она могла быть наивна и обманута. Её спутник не выглядел хоть сколько-нибудь опаснее. Оглядывался, хотя бы. Настороженный, но бесполезный. Из-за тьмы и ливня было толком не разобрать ни цвета волос, ни глаз - так, на полголовы выше его матери, широкие плечи, шрам на подбородке. Узкий разрез глаз, короткий ёжик волос. Тяжёлая нижняя челюсть. "Отвратительно," - он напоминал очеловеченную версию медведя. - "И жалко." Шикамару чувствовал себя примерно так же. Иллюзия оставалась иллюзией и выглядела беспросветно. Тени в его голове будто обгладывали всю рациональность, которой он ранее располагал и Шикамару натурально тошнило от всего вокруг. От себя, своего отца, матери, мнущейся, словно та подросток и стариков вокруг колыбели. Чёртов младенец орал, его отец с Иноичи холодно подписывали приговор снова и снова. Есть вещи, которые он никогда не хотел знать о своих родителях. Шикаку обмолвился - "никто из катализаторов не любил Нара", и это была смехотворная, микроскопическая часть его истинной истории. Там была его мать, и отец, и Шикамару был интровертом со всеми вытекающими - Ино, Чоджи, его родители - этих четверых он любил. Родителей сильнее и иначе, но никогда дзенин не делил между ними первое место в привязанности. Эти размышления - о том, кого из них он ценил больше - тоже добивали. Это его рвало и резало. Он просто не мог понять, кто из них прав хоть в какой-то степени и, на фоне трагедии личной, очевидное фиаско с Курама попросту теряло смысл. Харухи надоедливой мошкарой теребила его, говорила что-то, спрашивала. Надоедливая, потому что не помогала в размышлениях и потому, что сама была частью этой истории - знала она или нет. Её голос был приятным, но она вся чересчур нервная и мельтешила перед глазами, вырывала из потока почти-ненависти. Он сгрёб её в охапку, прижал голову к своей груди. Девушка заворочалась, и он позволил отдалиться - на один маленький шаг. Её плечи были холодными; он сам на фоне словно пылал. Шикамару знал, что должен дать хоть какое-то объяснение своему внутреннему шторму, который, впрочем, никак не отразился в реальности. Он чувствовал себя побитой собакой, вообще не помнил, когда хоть что-то задевало его сильнее. Золото её глаз горело беспокойством, когда он криво ухмыльнулся. И сказал. - Я люблю тебя. Девушка, наконец, замолчала. Судьба - излюбленная тема всех побочных из Хьюга - забавная вещь. Будь девушка менее настороженной, более раскрепощённой - может, хоть на каплю глупее, и всё равно бы Шикамару её не отпустил. Она красила его мир и заставляла чаще биться сердце. Он почти поймал её, это - одно из удовольствий. Процесс. Ямада забудет. Её реакция, в то же время, говорила достаточно. - Эй, - она сглотнула, - Какого черта? Ты... Почему ты признаёшься после часов откровенного игнорирования? Это просто нечестно! Мир перед глазами вспыхнул в очередной раз; краска залила лицо девушки и это просматривалось даже под скудным светом лампы. Единственное красивое в этом видении и его жизни в целом. - Всё вокруг нечестно. - он фыркнул. - Я никогда не хотел видеть подобного, но оказался в единственной иллюзии, которую, кажется, не способен разрушить. Я признался в любви девушке, которая толком ответить не может и даже не удивлён такой реакцией. - Ты мне нравишься, но не... Я не думаю... Да блин! Здесь совсем не место для подобных разговоров! - она поёжилась, выставила руки перед собой. Дзенин покачал головой, скосил взгляд на бесперебойно орущего младенца. - А где тогда место? Пусть, предположим, мы бы лежали в тени сакуры и лепестки её, в конце цветения, падали вокруг. Если бы я сказал тогда, что бы изменилось? - она молчала, и он горько улыбнулся. - Ну конечно. Катализаторы, которые не любят Нара - это неизбежность. Если они не застрянут здесь, Харухи кончит в его руках, и надгробие у них будет одно на двоих - семейное - что бы она не думала. Она точно не думала в этом направлении и Шикамару был последним трусом, раз убедился здесь, зная, что после Харухи ничего не вспомнит. - То есть, твоя мама тоже? - он кивнул, и Хару продолжила. - Но ведь... Это просто дурацкое совпадение, не больше. Он тяжело выдохнул. Пошатнулся, потому что видение сменилось и вновь бросило их на покатую крышу, под ливень. Два его любимых человека были вне зоны видимости друг друга - их разделяла не черепица крыши, а, казалось, сама жизнь. Харухи в его руках; он её держит, но словно не дотягивается. Ямада оправдывается за отсутствие чувств, но дзенину почти плевать. - Матери стоило полюбить отца, и никакой трагедии бы не случилось. Теперь понимаешь? - она ткнула взгляд под ноги. - Нара однолюбы. Сложно заметить кого-то иного, если перед тобой мир красится, если солнце не просто подсвечивает серыми пятнами, а играет на золоте волос, бликует в глазах. Мой отец любил мою мать, а она отдала предпочтение неизвестному Курама. Соулмейтова связь не оставляет выбора нам, а мы - вам. Он всмотрелся в неё, в подозрительно красные глаза, подрагивающие кончики пальцев. - Тебе правда так сложно полюбить меня? - и в вопросе его смешались тысячи голосов. - Я звучу как жалкий идиот, но серьёзно, Хару. В чём проблема? - Ты реально спрашиваешь сейчас об этом? Мы посреди чёртовой трагедии, и- - Просто ответь мне! - он сжал пальцы на её предплечьях. Девушка вздрогнула. Дзенин давил на неё чересчур сильно, он знал, но отчаяние внутри него требовало выхода. Харухи была частью этого отчаяния - и пусть, ладно, выхода у девушки не было даже теоретически, но он хотел знать. - Ты клановый, - она начала неуверенно. - И заморачиваешься с традициями, гэта, кимоно... Ты слишком умный и дзенин уже в шестнадцать, будущий глава клана. Ты давишь, - она посмотрела на него прямо. - Во всём подавляюще лучше, мне... Ты ведь... Ты разве сам бы смог полюбить кого-то настолько лучше себя? Шикамару повёл плечом. Самая дерьмовая причина в его жизни - банальная, как Хару, неспособная найти слова и перехватить инициативу хоть где-нибудь. Ей кажется, что он открылся, ей кажется, что он искренен, но дзенин просто использует иллюзию как способ выговориться. На его душе паршиво, и возможно все предыдущие катализаторы были... Действительно напуганы разницей в силе, способностях и уме, но - трагедия в том, что - они оказывались слабее из-за паранойи, которую подстёгивала сама связь. Это неразрывный круг. - Не знаю. Когда я понял, что все мои мысли об одной конкретной Ямада, было уже поздно. Девушка болезненно простонала, и дзенин знал, почему: он выбирал слова намеренно, так, чтобы она тоже прочувствовала хоть толику его боли. Это эгоистично, но девушка ничего не вспомнит, она проснётся и продолжит жить, а ему станет немного легче. - Ты говоришь, словно у тебя не было выбора, - она не уверена и тиха. - Словно и у твоего отца этого выбора не было. Он моргнул, и Хару вцепилась в его футболку пальцами, которые всё ещё напоминали ветки. Слишком худая, низкая, слабая и доверчивая. В глазах его стало горячо и девушка, почему-то, болезненно сощурилась. - Это неизбежность, - он подтвердил, - Я никого, кроме тебя, своей женой не вижу. Харухи в его руках сжалась, стала будто меньше и вместе с тем - ближе. Она глядела на него, и её зрачки были сужены даже несмотря на минимум света вокруг. Ямада боялась, но всё ещё не умела молчать. - Я о свадьбе даже не думала. - давление в её голосе было сильнее надлома. - Какая свадьба? Ты... ты разыгрываешь меня? Он рассмеялся, и глаза запекло сильнее. Футболка её под пальцами податливо мялась - у него, кажется, вспотели ладони, но Харухи не способна, наверное, сделать ситуацию хуже. - Твой отец дал молчаливое "добро" на... на выкидыш у твоей матери, а теперь ты говоришь что-то о любви его к ней, и своей ко мне, это же просто какое-то извращённое дерьмо! Шикамару, - она сжала руки в кулаки, и слёзы расчертили её щёки. - Шикаку-сан угробил кучу людей просто из-за ревности, и твоя мать потеряла ребёнка, и в каком месте тут можно "любовь" найти? Это же- Она поперхнулась. Шикамару с болезненным вниманием сосредоточился на её шее. Удивительно, конечно: дзенин и под ладонями чувствовал - её пульс буквально остановился на несколько долгих мгновений. - Это безумие, - прошептала она. Девушка, живущая в воздушных замках, болезненно воспринимала реальность. Её милые трагедии - вроде уехавших родителей, признания Тетсу - были настолько мелки, что смешно. Мелкие, редкие, незначительные. Она шла проложенной дорожкой, с обеих сторон от которой - бетонные стены и теперь, видя, буквально, крупицу правды - паниковала и пугалась. - Вся эта связь - безумие. - он пожал плечами. - Я ведь говорил когда-то. - Ты говорил, - она кивнула, всхлипнула. - И теперь это... Это надо закончить. Здесь. Ямада красивая, даже когда плачет. Даже когда думает, что он... Что она вообще думает? Там фон сменился, кажется, второй раз подряд, но Шикамару игнорировал окружающее в угоду разговора, который никогда не состоится в реальности. Ямада смотрела, словно жалела его, словно... - Я ценю твою честность, - проговорила она. - Спасибо, что объяснил. Я думаю, ты лучше своего отца, который, видимо, так и не сподобился с Йошино-сан нормально поговорить... Я не буду их судить, это нечестно и однобоко, но правда - это подвиг, твоя открытость. Просто... Харухи всё же сделала ситуацию хуже. Она подбирала слова, а на фоне его отец застыл так же, как мать внизу, как Иноичи и неизвестный Курама. Дзенин задержал дыхание, глядел в сомнение её глаз. Харухи думала, что понимает и видение вокруг вторило, троилось. Девушка не замечала. Это было больно, он полагал - будет ещё больнее. - Мне нужно время. Мне... страшно даже смотреть на тебя, но ты был искренним, Шикамару, так что... - она заглянула в его глаза с надеждой, - Мы некоторое время не будем общаться, хорошо? Я не буду обещать, что вернусь, учитывая... ситуацию, но мы обдумаем всё это вдали. Договорились? Девушка привстала на носочки, улыбнулась поддерживающе. Дождь всё ещё шумел, несмотря на неестественно-замерших людей под ним. Шикамару ткнулся носом в её макушку, вдохнул. Его эго, кажется, рухнуло окончательно. Где-то в глубине души дзенин рассчитывал на понимание и то, что привязанность девушки не даст ей так просто отказаться от него. Харухи выбрала сбежать первым делом - и, когда они очнутся, Шикамару никогда ей истинных мотивов не откроет. Она не вспомнит, и дорожка для неё выложена уже давно. Быть может, ещё в утробе её матери: ни передышек, ни пауз. Ничего в их отношениях такого не будет. - Хорошо, Хару. - он прикрыл глаза. - Я понимаю. И иллюзия вокруг окончательно рассыпалась.