Поднося вино (将进酒)

Сяо Чие даже не взглянул на Ли Цзяньхэна, только поправил пальцем крышечку чайной чашки. — Успокойся. Ли Цзяньхэн послушно опустился обратно на своё место. — Так как Его Величество изволили проводить здесь праздник, охрану Сиюаня усилили. Так как же евнух мог утонуть? — спросила Вдовствующая императрица. — Докладываю Вашему Величеству, мы отдали тело судебным анатомам, скоро всё будет ясно, — ответил Цзи Лэй. — Зачем такие сложности? — подал голос император, ещё не оправившийся как следует от приступа. — Обстоятельства его смерти подозрительны? — На теле синяки, Ваше Величество. Похоже, его избили. Сяофуцзы не имел никакой чиновничьей должности, просто состоял в свите Вашего Величества. Потому есть подозрение, что убийца, поглумившийся над ним, имел более опасные намерения. Император встал, тяжело опираясь на стол. — Стоило нам выехать из дворца, как злодеи подняли головы, — холодно заметил он. — Ваше Величество, — Хай Лянъи немедленно поклонился. — Императорская стража и Восемь дивизионов день и ночь патрулируют Сиюань. Планируй убийца нечто большее, не стал бы оставлять тело в таком людном месте. Сяофуцзы частенько выискивал у торговцев диковины для дворца и вполне мог нажить себе врагов. Хуа Сициань, Старейшина клана Хуа, даже не поднялся с места. — Ты не прав, Жэньши, — заявил он. — Убийца покусился на приближённого Его Величества, значит не имеет уважения ни к трону ни к нам, придворным. Кто из простолюдинов посмел бы выказать подобное пренебрежение? Сяо Чие не обратил внимания на их перепалку. Его мысли метались, наскакивая одна на другую. Чэнь Ян с телохранителями оттащили Сяофуцзы в лес через сорок пять минут после полудня. Прошло ещё полчаса, — за это время мимо него обязательно прошли бы евнухи, идущие на банкет, или патрульные. Резиденция Сиюань, впрочем, кишела сегодня народом, за всеми не углядишь: кто-то решил выпить чаю, кто-то — сменить платье, кому-то приспичило в нужник. В эти полчаса любой мог запросто столкнуть Сяофуцзы в воду. Сейчас не важно, кто там наставил кастрату синяков. Важно, что Цзи Лэй воспользуется этим делом, чтобы закопать неугодных. Сяо Чие забарабанил пальцами по фарфоровой крышечке чашки. Что бы ни случилось, принца Чу это коснуться не должно. Император серьёзно болен, придворные лекари тянут его изо всех сил, и никому не ведомо, когда Его Величество, как говорится, оседлает небесного дракона. Отпрысков у него нет, случись что — Ли Цзяньхэн немедленно унаследует трон… Поздно, поздно, — принц уже выдал себя, к тому же уходил куда-то навиду у всех. Слишком он был неосторожен, они его просто так не отпустят... …но и клан Сяо ходит по тонкому льду. Если кто-то заподозрит, что они влезли в дела наследования, брат Цзимин пойдёт на плаху, и сто двадцать тысяч конников не спасут. Нужно действовать быстро. Огонь уже палит брови, пусть, но нельзя чтобы обжёгся принц Чу. Он отшвырнул чашку. Звон бьющегося фарфора заставил всех обернуться к нему. — Це… Цеань… — испуганно пробормотал Ли Цзяньхэн. Сяо Чие широким шагом подошёл к императору и упал на колени. — Ваше Величество! Не смею утаивать правду: это я приказал избить евнуха! Император уставился на него, поражённый. — Чем же этот несчастный заслужил смерть?! Цзи Лэй покосился на него. — Княжич Сяо, это серьёзное дело. Не берите на себя вину, даже ради друга. — Это ерунда, а не серьёзное дело, — бросил Сяо Чие. — Одним бесполезным кастратом больше, одним меньше, что такого? Или я, генерал-губернатор, командующий императорской гвардии, должен был простить обнаглевшего пса?! — Видно, не обычная обида вас гнетёт, раз говорите с таким жаром, — вставил Хуа Сициань. — Но вы с Сяофуцзы вращаетесь в разных кругах, когда же он успел вас оскорбить? — Вы об этом случае, должно быть, не знаете, старейшина. Пару месяцев назад я ехал в расположение гвардии, а этот сучоныш без яиц посмел преградить мне дорогу своим паланкином. Ехал с такой помпой, — не подними он полог, я бы решил, что там сам евнух Пань! Я ему высказал всë, что о нëм думаю, а он взялся оговариваться да поносить меня! Меня, мужчину, посреди дня оскорбляет какой-то кастрат! Как такое простить?! С каждым упоминанием кастрации, придворные вздрагивали, украдкой поглядывая на Пань Жугуя, — оскорблëн ли он. — Возможно вы правы, но разве же это повод для убийства? — спросила Вдовствующая императрица, не дав императору собраться с мыслями. Пань Жугуй упал на колени, слëзы блеснули на морщинистых щеках. — Мы слуги, жизни наши ничего не стоят, — начал он дрожащим голосом, будто слова императрицы глубоко его тронули. — Мы в подмëтки не годимся Второму княжичу. Мы и милости Еë Величества не заслуживаем! Я разбаловал Сяофуцзы так, что он забыл о вежливости! Оскорбил офицера, огрызался, когда ему указали его место… я дурно, дурно воспитал этого мальчишку! Как бы сильно Пань Жугуй ни давил на жалость, правда была на стороне Сяо Чие, и он это знал, — по закону, евнух, столкнувшись с должностным лицом, должен был уступить дорогу и поклониться земным поклоном. Однако, Вдовствующая императрица, как ярая буддистка, была против жестоких расправ. — Есть мудрое изречение: “император, нарушивший закон, должен быть наказан наравне с крестьянином”, — сказала она. — Сяо Чие ведёт себя слишком своенравно, нельзя поощрять его за это! К тому же, семья Сяо, — люди благородные и преданные, они доверили Вашему Величеству воспитывать их мальчика в столице, разве можете вы отблагодарить их пренебрежением, разбаловав это дитя? Цзи Лэй также не желал отпускать добычу. — Второй княжич близкий друг Принца Чу, — начал он. — Раз этот самый друг совершил подобное… — Это ещё не всë, — перебил Сяо Чие. — Признаю, я велел поколотить этого кастрата. Но когда мы с ним закончили, он был жив. Да, я подумывал забить его до смерти, вот только принц Чу меня отговорил. Я не сказал ему, что собираюсь сделать, однако он разгадал мои планы, нашëл нас, и просил за Сяофуцзы. У меня горячий нрав, но пренебречь просьбой Его Высочества я не мог, так что бросил евнуха на берегу. Сам в толк не возьму, как он смог утопиться… может, кто-то решил мне отомстить и обвинить в убийстве? Сяо Чие обернулся к Цзи Лэю, довольный. — Наши стражники — люди внимательные и непогрешимые, однако не заметили здоровенного слизняка, лежавшего прямо у дороги… может, он попытался уползти вслепую, и, как был в мешке, так и скатился в воду? — Дельное замечание, — согласился Хай Лянъи. — Взрослый человек упал в озеро, но ни один патрульный этого не заметил? Значит, проберись в сад убийца, они бы и его не обнаружили! Цзи Лэй немедленно отбросил надменный вид, и растянулся на земле, кланяясь. — Ваше Величество! Императорская стража не начальники Восьми столичным дивизионам! Сегодня мы патрулировали резиденцию посменно, следили, чтобы всё было в точности согласно расписанию! Си Гуань, командир Восьми дивизионов, также упал на колени. — Восемь столичных дивизионов не посмели пренебрегать своим долгом! Однако, все пересмены караула расписаны. Кто-то мог узнать об этом и подгадать убийство Сяофуцзы. Возможно, его убил какой-нибудь евнух, невзлюбивший беднягу: мы тщательно расследуем все связи Сяофуцзы и выясним, кому же он мог так насолить. — Так расследуйте! — рявкнул император, и запустил в Си Гуаня чашкой. — Человек погиб под вашим надзором, а вы, вместо того чтоб задуматься, перекладываете друг на друга вину! Уму непостижимо, что мы доверили свою безопасность людям… лю… дям… Император запнулся, прижал руку ко рту и зашёлся в ужаснейшем приступе кашля, затем пошатнулся, как пьяный, и рухнул в кресло. — Ваше Величество! — завизжали наложницы, взволнованно забегали слуги. — Лекаря сюда! — раздался над хаосом приказ Вдовствующей императрицы. *** Ли Цзяньхэн был теперь с Сяо Чие нежнее, чем с матерью родной. — Милый, милый братец! — воскликнул он. — Как же ты меня напугал! — Столько на коленях стоял, умираю от голода, — бросил Сяо Чие. — Дай поесть. Ли Цзяньхэн немедленно велел прислуге накрыть на стол, и утащил Сяо Чие в один из множества закоулков резиденции, откуда можно было наблюдать за светящимися в сумерках окнами. — Если Его Величество очнётся, он вызовет тебя снова. Как же этот червяк умудрился сдохнуть? Бедный я, несчастный! Сяо Чие запил димсамы холодным чаем. “Как умудрился”... проще спросить, чем ответить. Сяофуцзы был одним из фаворитов Пань Жугуя. Но если кто-то хотел убить его из личной неприязни, как смог подгадать время, чтоб свалить всё на принца? А если убийца ничего такого не задумывал, и просто использовал подвернувшийся шанс… выгоднее было бы выручить Сяофуцзы, чем убить. Пань Жугуй и Цзи Лэй же так быстро уцепились за это дело… выжали из смерти бедолаги-евнуха всё, что могли. Обвини они принца Чу, смогли бы двух зайцев убить одним выстрелом. — Его Величество в последнее время звал к себе женщин? — спросил Сяо Чие невпопад. — Да, говорят, увлёкся наложницей Вэй. Вдовствующая императрица тоже её одобряет. Он погрузился в раздумия. Опустилась ночь, но никто не смел покинуть Сиюань. Придворные стайками шептались в коридорах, ожидая, когда же Его Величество придёт в себя. Только Си Гуань не медлил: отлучился куда-то, вернулся, и, поговорив со Вдовствующей императрицей, получил позволение ожидать у императорских покоев. Час спустя, Сяо Чие заметил солдат Восьми дивизионов, ведущих какого-то простолюдина в белом хлопковом халате. — Кто это? — спросил Сяо Чие. Ли Цзяньхэн вытянул шею, пытаясь рассмотреть пришедшего. — Просто слуга, должно быть, — их тут толпы. Но зачем им слуга? В тусклом свете фонаря Сяо Чие разглядел страшные ожоги на лице вошедшего. Сердце его застучало быстрее, неясное подозрение заворочалось в мозгу. — Как он может служить в Сиюане? На императорском приёме должны быть только лица, приятные взгляду. Такому страшилищу тут откуда взяться… Вскоре, на крыльцо вышел Пань Жугуй, и пронзительно объявил во всеуслышанье: — Император желает видеть восьмого сына семьи Шэнь! Придворные зашептались с удвоенной энергией, послышались недвольные голоса. Предательство Шэнь Вэя так и осталось недоказанным, но слухи разнеслись по всей империи. Пять лет прошло, а рана, оставленная трагедией Чжунбо, так и не затянулась, — то, что последний из Шэней не был казнён, а продолжал влачить своё жалкое существование, и так вызывало недовольство, а теперь его ещё и выпустили! — Что происходит?! — запаниковал Ли Цзяньхэн. — Они что-то выяснили? Цеань, вам нельзя встречаться, раз вы друг друга ненавидите! Им нельзя его приводить! Хотя бы из уважения к твоей семье! Сяо Чие ничего не сказал. Даже не моргнул. Наконец, появился ещё один солдат. За ним, на почтительном расстоянии, следовал он. За пять лет волосы его стали длиннее, но гуаня он не носил, лишь простая деревянная шпилька удерживала причёску. Широкие рукава его старого, потёртого одеяния скрывали запястья, но фарфорово-белые кисти то и дело показывались, разгоняя тьму. Вот фонарь закрыл его на мгновение, но когда он появился вновь, ближе… чашка выпала из ослабевших пальцев Ли Цзяньхэна и разлетелась на куски.. — А ты мне не говорил, что он… такой… — пробормотал поражённый принц. Сяо Чие неосознанно повёл большим пальцем. Шэнь Цзечуаня провели мимо, в один из длинных коридоров. Всего на мгновение Сяо Чие встретился с ним взглядом, — таким знакомым взглядом миндалевидных глаз с чуть приподнятыми уголками. Глаз, отражающих не тусклый свет фонаря, а ледяные звёзды ночи. Сяо Чие показалось, будто Шэнь Цзечуань улыбнулся ему, но улыбка, — если она вообще была, — оказалась слишком мимолётной. Мгновение, — и вот он прошёл мимо, едва всколыхнув ночную прохладу.