***
Выйдя из своего укрытия за облаками, луна сияла высоко в небе, бледно-серебряный оттенок отражался в идеальном круге воды. Внезапно короткую тишину между ними прервал звук. — Мисаки? — обеспокоенно сказал Тома, увидев, как девушка слегка постучала себя по щекам. — Я пытаюсь сосредоточиться, не смотри на меня так. — В каком это смысле? — Ты знаешь. Несмотря на свои серьезные слова, девушка заметила на его лице легкую искорку растерянности. Она глубоко вздохнула, выдыхая с оттенком тепла. Ее взгляд остановился на мальчике перед ней, который инстинктивно сделал шаг назад, намек на беспокойство морщил его лоб, вероятно, озадаченный ее странной переменой настроения. — Фестиваль еще не закончился, — сказал он немного нерешительно, — Если хочешь, мы можем вернуться и посмотреть там второй фейерверк. — Если ты этого хочешь, хорошо. Но это не то, чего ты хочешь, не так ли? Мисаки была слишком серьезна, и хуже всего было то, что она едва это заметила. Это еще больше оттолкнуло Камидзе разочарование охватило ее, когда она это заметила. — Мисаки, что-то не так? Этот вопрос наконец привел ее в чувство. Ее мысли находились в противоречии, которого даже она не понимала, поэтому было справедливо, что он так колебался. — Тома, зачем ты меня сюда привёл? — она сделала шаг вперед, ей очень хотелось сократить расстояние между ними, как раньше. — Я думал… тебе это понравится, — его взгляд не соответствовал ее взгляду, на его лице читалось беспокойство, — Может быть, я ошибался? — Нет, — ее тон был сухим, — Но это все? Разве эта ночь не должна быть «твоей»? Тогда я могу только думать, что ты привел меня сюда со скрытыми мотивами. — Нет… нет, я просто… — его губы на короткое мгновение задрожали, руки неуклюже сжались по бокам, — Если я сделал что-то, что тебя расстроило, я прошу прощения. — Ты только что сделал что-то, что меня расстроило. Нарисовав на губах идеальную прямую линию, Мисаки повернулась к нему спиной и почувствовала золотой свисток, спрятанный в ее юкате. Кажется, она не могла успокоиться. И это было досадно, поскольку Тома казалось, не мог понять, что то, что она чувствует, не было раздражением. — Знаешь, почему сейчас я являюсь лидером самой большой клики в Токивадай? — спросила она, все еще стоя к нему спиной. Как будто она говорила, что если он не хочет смотреть ей в глаза, тогда она даже не взглянет на него, — До встречи с тобой я могла считать себя «одиноким волком». Но после всего этого я поняла, что есть вещи, которые невозможно сделать в одиночку. Другими словами… ты был одной из причин, почему я стала такой, какая я есть сейчас. — Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь… — Я же говорил тебе, ты для меня особенный человек во многих отношениях, — она сильнее сжала свисток, ее глаза слегка слезились, — Во многих… многих отношениях. И еще ты сказал мне, что я особенная для тебя. Поэтому я подумала… Почему же он привел меня сюда? Означает ли это «особенный» одно и то же для нас обоих? Она ожидала сейчас услышать нерешительный ответ, но получила лишь тишину. Через несколько неловких секунд она набралась храбрости и посмотрела на него, но мальчик смотрел в ночное небо, как будто ища что-то среди звезд. Это не сделало ее счастливой. — Я не знаю, что ты ожидаешь от меня услышать, — сказал он, неловко сложив руки перед собой и глядя вдаль, — Серьезно, я действительно думал, что ты захочешь вернуться сюда, если бы я знал, что ты так отреагируешь, я бы никогда… — Ты действительно не понимаешь… — она не смогла сдержать вздох, сорвавшийся с ее губ, — Нет… ты просто пытаешься игнорировать это. — Мисаки… — он наконец посмотрел на нее, но его прервали. — Молчи. Как бы мне ни хотелось слышать, как ты называешь меня по имени, этого уже недостаточно, чтобы сделать меня счастливой, — Мисаки сделала смелый шаг навстречу ему. Ее взгляд дрогнул, слова, которые она держала близко к сердцу, мерцали, как далекие звезды, — Я заставлю тебя понять, почему я так себя веду, и, возможно, мне наконец удастся сбросить этот груз с моей груди. — Я действительно облажался, — это был всего лишь шепот с его стороны, но он все равно достиг ее внимательных ушей. — Если ты собираешься продолжать так себя вести, то нам лучше уйти. Я поговорю с тобой позже, когда ты наконец сможешь взять себя в руки. Расстояние между ними снова увеличилось, когда он отвернулся из-за ее холодных слов. — Знаешь, я просто хотел, чтобы все было как в старые времена, — сказал Тома, изо всех сил стараясь не позволить голосу подвести его, — Мы были друзьями, по крайней мере, так мне казалось, когда я оглядывался назад на эти свои воспоминания. Я думал, что мы могли бы сделать это официально… — Теперь это я не понимаю, что ты имеешь в виду. Сделать официально… что? — Последние несколько дней были потрясающими. Не знаю почему, но я чувствую себя лучше, когда я с тобой, особенно когда мы вдвоем. Вот почему я привел тебя сюда… Я просто хотел посмотреть на тебя, как ты улыбаешься, дразнишь меня. Из всех людей в моей жизни ты одна из немногих, с кем я действительно чувствую себя просто и легко. Как будто я могу быть самим собой, без необходимости действовать осторожно, как если бы я ориентировался посреди минного поле… Ты… ты просто другая. Вот что я имею в виду под словом «особенная». В тишине Мисаки слушала каждое слово. И она почти улыбнулась. Единственная причина, по которой ей удалось сдержать улыбку, появившуюся на ее лице, заключалась в том, что она переключила свое внимание на болящее сердце, тщетно пытаясь успокоиться. — Ты хороший друг, — продолжил он, не осознавая, что губы девушки дернулись, услышав это, — И я думал, ты тоже считаешь меня кем-то таким. — Тогда ты ошибаешься, — при этом она даже скрестила руки на груди. Ее закрытая поза внезапно заставила Камидзе отойти еще дальше от нее, — Но я сомневаюсь, что ты действительно так думаешь… Однако Мисаки не хотела позволить ему так легко уйти. Она молча преследовала его, ее шаги были мягкими, но решительными. Ее рука снова нашла недавно приобретенный свисток, и на этот раз она извлекла его, нежно держа в своих нежных руках. — В последний раз, когда ты подарил мне что-то подобное, — сказала она, поднеся свисток к своему лицу, — Твоим намерением было попытаться убедиться, что со мной все в порядке. В тот момент, когда я приняла этот дешевый свисток, не жалуясь только потому, что это был ты, я уже начала понимать, что друзьями мы долго не пробудем. И я был права… пусть и не совсем так, как того ожидала. Но да, я считала тебя хорошим человеком, другом в какой-то момент, но все изменилось, я изменилась… И это… больше не то, чего я хочу. Легкий ветерок в этот момент трепал волосы Томы, что заставило его отвернуться, как будто он не хотел, чтобы его ударил холодный ветер. Но она знала, что это не то. Она знала, что он отказывался кого-либо терять и что он боялся, что тот, кто ему дорог, навсегда уйдет из его жизни из-за него. И что он во всем винил себя. Она все это знала. И она сотрет все тревоги и сомнения, которые наверняка плавали в его голове, и ей понадобится всего несколько слов. — Я больше не хочу этого, — сказала она, наблюдая, как он медленно поворачивает лицо, чтобы посмотреть на нее. Расстояние между ними сократилось, — Ты знаешь почему? — Дай угадаю, это последствия моих действий? — его лицо все еще было полно сомнения. — Да, можно и так сказать… — она почти ласково коснулась его щеки своими тонкими пальцами, — Это были твои слова… твои поддразнивания… твои плохие шутки. Это была твоя странная, нестандартная манера поведения, это было то ужасное впечатление, которое ты произвел на меня в тот день, в том месте, — она приблизила свое лицо к его лицу, ей просто хотелось прошептать последнюю часть, — Ты так хорошо относился ко мне. Именно твоя забота о том человеке, которым я являюсь на самом деле, Сёкухо Мисаки, а не №5 Академия-Сити, заставила меня так сильно привязаться к тебе. Именно это, среди многих других вещей, заставило меня влюбиться в тебя.***
На мгновение это даже показалось сном. Первой мыслью Камидзе было отойти от нее, увеличить расстояние, но, словно инстинктивно, его тело замерло. Тома хотел что-то сказать, но не мог передать словами симфонию эмоций внутри себя. Он был неподвижен, беспомощен, не мог дышать. Но это не казалось плохим чувством. И он все еще не знал, что сказать. И что делать. Вместо этого он просто думал. Он искал убежища в своей голове. — Она… я действительно именно это услышал? — он очень надеялся услышать ответ. Но никто не пришел чтобы его дать, — Она действительно так себя чувствует? — опять нет ответа. Ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы попытаться успокоиться, — Что мне делать? Какой ответ мне следует дать? Нет… подожди… я должен… Возможно, от смущения, беспокойства или чего-то еще, что совершенно ускользнуло от него, Мисаки вздохнула. Он наблюдал за ней, когда она поднесла руку к голове. Одним плавным движением позже ее золотистые волосы упали позади нее, освободившись от пучка, и развевались на ночном ветру. Если быть честным, он действительно предпочитал видеть ее именно в таком виде. Ей не требовался специальный макияж или прическа, чтобы излучать ту ауру зрелости, которой он восхищался. Он уже понял, насколько эта девушка отличалась от других в тот день в Токивадай, когда весь город охватила жара. На самом деле, это было лишь одно из многих воспоминаний, имевших тот же эффект. — Это не совсем то, чего я ожидала, — сказала она, осторожно заправляя прядь волос за ухо, — Я имею в виду, что мгновенный ответ конечно не был частью плана, но это молчание походит на форменную пытку. Мисаки не звучала сердито, ее голос был сладким и мягким. Однако выражение ее лица оставалось нейтральным, создавая ощущение диссонанса. Как будто она не знала, что чувствовать, по крайней мере, такое впечатление сложилось у него. — Мисаки… — наконец он что-то сказал. — Да? — девушка была нетерпелива, она не позволяла тишине вновь возникнуть между ними, — Просто чтоб ты знал, это не какая-то тщательно продуманная шутка или что-то в этом роде. Моя клика не собирается появляться из ниоткуда с камерами и начинать смеяться тебе в лицо. Я была предельно честна… — Я знаю. Прерывание восстановило тишину, оставив только звук холодного ветра, нежно покачивающего ее длинные светлые волосы. В конце концов, Камидзё Тома надеялся, что в конце концов это произойдёт. Возможно, в глубине души он действительно хотел, чтобы ситуация дошла до этого. Он привел ее в укромное место, подарил подарок, который, как он знал, ей понравится, даже если сомнения в голове все еще терзали его, и постарался сделать настроение как можно более приятным. Конечно, не все получилось так, как он ожидал. На мгновение ему действительно показалось, что он теряет ее. На какое-то мгновение он действительно подумал, что все испортил. Это была степень его неуверенности. И причина этой неуверенности… — Мне очень жаль», — сказал он. В его голосе не было энергии, — Но… — Нет! — ее голос резонировал громко, создавая эхо, которое разносилось в ночи, как и ее дрожащие руки0 — Я же сказал, что не жду немедленного ответа, поэтому могу подождать. — Ответ будет тот же… — его нервная рука скользнула по волосам, он вздохнул и отвернулся, — Я волновался, понимаешь? Теперь у меня есть все эти воспоминания, все, поэтому я помню тот день в больнице. Ты сказала, что этот момент наступит, ты ясно дала это понять. Даже я не смогу продолжать отрицать это так долго, несмотря на такое количество знаков. — Значит, я была прав? — надежда теперь отражалась в ее голосе, ее нежное лицо было всколыхнуто ветром, но она оставалась равнодушной, — Вот почему ты привел меня сюда. Ты не просто хотел вспомнить старые времена, ты знал, что я чувствую. — Я… не был уверен. — Но теперь все не так, — она сделала шаг к нему, но он отступил назад, — Я скажу это еще раз. Я влюблена в тебя, и я ждал все это время, поэтому вполне могу подождать еще. Честно говоря, я не собирался заводить этот разговор так скоро, но время показалось подходящим. так что я… Я не облажалась, не так ли? Лишь короткий взгляд из уголков его глаз был сосредоточен на девушке, но она повернула голову в сторону, как будто заставляя его посмотреть на нее. — Я знаю, возможно, это было слишком поспешно, — продолжила она, — Но мы знаем друг друга почти два года. Времени, которое мы провели вместе тем летом, было более чем достаточно, чтобы я почувствовала это. Итак, в глубине души я надеялась, что ты тоже так думаешь, но, похоже, я ошибалась… — Ничего подобного… Лицо девушки было удивленным, ее звездные глаза внезапно расширились, но вскоре вернулись в нормальное состояние. Она почти улыбнулась. В уголках ее глаз также появилось что-то влажное. — Значит ли это… — продолжила она, еще раз пытаясь сократить расстояние между ними, — Что у тебя уже есть ответ? — Да… — он кивнул, лишний жест, свидетельствующий о том, что он чувствует, — Сначала я хочу, чтобы ты знала, что я счастлив… Действительно счастлив. Однако… извини, но… прежде чем я смогу дать тебе четкий ответ, я должен быть в кое-чем уверен, — Тома сделал длинную паузу, тщательно подбирая слова и глядя на свое отражение на воде. Он никогда не хотел причинять боль этой девушке, — Человек, которого ты сейчас видишь, тот же самый, что был тем летом? Если нет, то как я мог бы ответить на его месте? Если судить по тому, как дрожали ее губы, внутри нее происходило что-то неладное. Поза Мисаки больше не имела прежней легкости. Ее плечи напряглись, а руки сжались в кулаки. Шаг, который она сделала к нему, был почти шатким, как будто силы покидали ее тело. — Я не понимаю, — сказала она. Эта влажность в ее глазах теперь была там по совсем другим причинам, — Это потому, что я сказал, что между вами есть разница? Слова, сорвавшиеся с ее губ, были наполнены болью, заставив его почувствовать глубокое чувство страдания. Его грудь внезапно вздымалась, но он проигнорировал это, потому что знал, что с ней происходит что-то более худшее. Он держался, как всегда смотря в другую сторону. — Итак, это все? — сказал он, нерешительно глядя на их отражение в озере. Рябь, вызванная ветром, исказила изображение, не позволяя ему увидеть собственное лицо, — Ты также думаешь, что я не тот человек, в которого ты влюбилась. Я просто человек, у которого есть те воспоминания. Время, которое мы провели вместе, я и ты, даже не сравнивается со временем, которое вы двое провели вместе. Чьи-то воспоминания не делают меня тем же человеком, и несправедливо, что я просто прихожу и беру на себя ответственность за то, что он сделал для тебя. Это были не те слова, которые он собирался произнести. Его истинным желанием было, чтобы девушка это опровергла, но она даже этого не сделала. Негативное, мрачное ощущение вспыхнуло внутри него, пробегая по всему телу. Он думал, что уже справился с этим, он действительно думал, что сможет двигаться дальше и быть рядом с этой девушкой. Он хотел сделать ее счастливой… он тоже хотел быть счастливым. В качестве последней просьбы он посмотрел ей глубоко в глаза, надеясь, что она скажет что-нибудь, чтобы снять этот груз с его плеч, что угодно кроме этого жуткого молчания. Единственным ответом, который он получил, был вздох. И тут что-то полетело в сторону того искусственного озера. Оно было золотым и небесно-голубым, это был подарок, который он ей подарил, и оно исказило поверхность озера, еще больше исказив отраженный там образ Камидзё Томы. — У тебя есть что-нибудь еще, чтобы сказать мне? — спросила она сухим тоном. Девушка поднесла руку к золотой сумке, которую всегда носила с собой, — Потому что это может быть последний шанс. Мисаки вытащила из сумки пульт. Следующий жест, который она сделала, был ей знаком, он отражал тот же самый жест, сделанный в ту ночь. Тома почувствовал давление в груди. — Подожди, ты что… — Я сотру свою память, — прервала она его, ее голос все еще был сухим. — Нет… нет, нет. Ты не можешь этого сделать! — он сделал шаг к ней, но на этот раз это она отступила назад, — Мисаки, не делай этого. — Почему нет? — она возилась с пультом дистанционного управления, почти нажимая кнопку, служившую спусковым крючком этого мощного оружия, — Почему ты боишься, То… Камидзё-сан? Один вопрос: если бы я сейчас стерла свои воспоминания, все, ты бы по-прежнему чувствовал то же самое к человеку перед тобой? — Мисаки, пожалуйста… — он попытался ее перехватить, но девушка едва не нажала кнопку еще раз, от чего он замер на месте. — Что, если бы я стерла только свои воспоминания о том лете? Те драгоценные воспоминания, которыми я поделилась с тобой или с тем другим человеком. С твоей точки зрения, изменило бы это что-нибудь между нами? — Что ты пытаешься заставить меня сказать?! — Отвечай на вопрос. Что изменится между нами? Он колебался. Дольше, чем было удобно, его руки сжимали ткань одежды, как будто это была его последняя опора. — Ничего, — сказал он просто и с полной искренностью в голосе, — По крайней мере, с моей стороны. В конце концов, у меня то все еще остались эти воспоминания. — Хорошо… Ее лицо не выглядело как лицо той, кто находит ситуацию хорошей… Тома затаил дыхание. Пульт дистанционного управления в ее руке слегка пошевелился, но ее палец не нажал кнопку. — Тогда ты понимаешь, что я чувствую… — к облегчению Камидзе, она убрала его, — Я не позволила твоим утраченным воспоминаниям поколебать мои чувства к тебе, — Мисаки подошла к нему, и наконец он не вздрогнул, — Может быть ты и прав, говоря, что это уже не тот ты, но почему меня это должно волновать? Почему я не могу просто сказать: «Ну и что?» и все равно продолжать любить тебя? Через десять-двадцать лет ты, этот передо мной, уже не будешь тем же самым человеком. Люди со временем меняются и становятся разными версиями самих себя, никто не думает обо всем одинаково для всю свою жизнь, это факт. Но опять же, почему меня это должно волновать? Только потому, что я влюбилась в человека, которым ты был в прошлом, мешает ли это мне влюбиться в человека, который здесь, передо мной? Или человека, которым ты будешь через десять или двадцать лет? Неужели ты думаешь, что мои чувства к тебе настолько мимолетны, что их поколеблет что-то столь нелепое? Прежняя тяжесть понемногу начала покидать его, а когда лицо девушки приблизилось к нему так близко, его сомнения начали покидать его разум. Эти яркие глаза были теперь так близко, что заставили его забыть обо всем остальном. Почему его это должно волновать? — Мне очень жаль, — сказал он, но на этот раз эти слова прозвучали по-другому. Смысл определенно изменился, — Ты действительно особенный человек, но мне потребовалось слишком много времени, чтобы это понять. — Нет… Это я извиняюсь. Наверное, я все же сильно надавила на тебя, — она на мгновение отвела взгляд на озеро рядом с ними, со временем становясь спокойнее, — Однако, я думаю, что будет справедливо, если я получу что-нибудь в качестве компенсации за то, что ты заставил меня это сделать. — Иногда ты ведешь себя довольно неразумно, ты знаешь это? — Моя просьба будет достаточно разумной, — спустя столько времени девушка наконец улыбнулась. Но это было легко, почти незаметно, — Я передумал. Мне нужен твой ответ. Настоящий ответ, сейчас. И не пытайся снова убежать, у меня уже готово не менее двадцати речей для каждого возможного сценария. — …ты серьезно? — Нет, — ее улыбка стала шире, — Это, между прочим, была импровизация. — На самом деле это было довольно неплохо… — Я училась у лучших. Ее рука медленно скользнула вверх по его телу, приближаясь к его щеке. После легкой ласки девушка медленно наклонилась к нему. — Теперь дай мне ответ. Заставлять меня ждать еще было бы жестоко, даже по моим стандартам. Тома собирался было открыть рот, чтобы что-то сказать, но во второй раз за ночь что-то мягкое коснулось его губ. Она снова остановила его, но на этот раз она использовала большой палец той руки, которая ласкала его щеку. — Не используй слова, — сказала она, медленно убирая палец с его нижней губы, словно играя с ним, — Просто сделай то, что, я знаю, ты давно хотел сделать. Это был третий раз за ночь. Однако это мягкое ощущение на его губах было намного лучше, чем у двух предыдущих. И именно он инициировал движение, но чувствовал, даже с закрытыми глазами, что девушка перехватила его на полпути. Это она забрала забрала его поцелуй. Это был простой, нежный поцелуй, но это не значило, что он не наслаждался каждой его секундой. Их дыхание танцевало в пространстве между ними, на мгновение смешиваясь, пока он обхватил ее щеку. Его большой палец коснулся мягкой кожи под ее ухом, и тонкий, но чарующий аромат окутал их. В нем была нотка меда, аромат, который, казалось, отражал ее сладость. По прошествии нескольких секунд пальцы девушки нежно скользили по спине Томы, их нежная ласка постепенно добралась до затылка, вызывая дрожь по позвоночнику, которая не давала ему отстраниться. Не то чтобы он этого хотел. Когда они, наконец, отстранились, с губ девушки сорвался тихий вздох, тепло ее дыхания осталось на коже мальчика, снова разжигая стойкое желание вкуса ее губ. — Что ж, — сказала она, слегка улыбаясь, находясь так близко к нему, — Настоящий поцелуй, несомненно, лучше, чем непрямой… — Из стольких вещей, которые можно было бы сказать сейчас, ты выбрала именно это?.. — Я делаю тебе комплимент, твои жалобы попахивают черной неблагодарностью, — милая надутость вернулась к ее губам, — Не мог бы ты хотя бы подтвердить, был ли этот мой поцелуй лучше, чем тот? — Я не знаю, о чем ты говоришь, это так-то был мой первый поцелуй. Похоже, ей понравился ответ, если эта сияющая улыбка служила тому подтверждением.***
Сердце Мисаки в этот момент колотилось. Она добилась своего. После стольких лет, после стольких страданий в одиночестве она действительно добилась успеха. Это даже не казалось реальным, словно она попала в ловушку счастливого сна, от которого отказывалась просыпаться. — Ну наконец-то!!! — торжествующе воскликнул Тома. В левой руке у него был золотой свисток, — Разве эта штука не должна плавать? В любом случае, какого черта ты так злостно выбросила мой подарок? Чтобы сделать это, потребовалось несколько дней тяжелой работы! Твое пренебрежение ранит мое хрупкое сердце. — История любви не будет полной без небольшого драматического моментика, Томик, — ответила Мисаки, улыбаясь, пытаясь скрыть нервозность. — Но разве тебе нужно было напугать меня, сказав, что ты собираешься стереть свои воспоминания? Это был всего лишь блеф, не так ли? — Ну конечно. Я просто хотела донести свою точку зрения наиболее эффективным способом, — она протянула ему руку, — А теперь дай мне его сюда, этот свисток останется со мной теперь до последнего дня моей жизни. Я не сниму его с шеи, даже чтобы принять душ. — Тц, не-не-не! — он обхватил голову обеими руками и отвернулся, — Чертовски деятельный ум… Выкинь этот образ из головы, Камидзе, ты выше этого! На данный момент она проигнорировала Тому, переживающего этот странный кризис и играя с золотым свистком в ее руках. Мисаки в этот момент не могла сдержать улыбку. Стремясь успокоиться, она села на берегу озера, положив ноги на зеркальную поверхность, отражающую луну. — Иди сюда, — сказала она, похлопывая себя по боку, чтобы мальчик тоже сел. — Должны ли мы это делать? — хоть он и спросил об этом обеспокоенным тоном, он сел рядом с ней, — Что-то мне подсказывает, что это довольно опасно. — Сказал человек, который только что нырнул в озеро, чтобы забрать свисток. — Мой Драконий Панцирь защитит меня практически от чего угодно. Я скорее беспокоюсь за тебя, «мисс, я собираюсь утонуть в полуметровой луже». — Ты ведь будешь здесь, чтобы спасти меня, так почему я должна волноваться? — она наклонила к нему голову и положила ее ему на плечо, — Твоя способность портить моменты становится все хуже. С этого момента твоя королева собирается научить тебя манерам. — Кажется, кто-то забывает, кто должен контролировать ситуацию. Не могла бы ты напомнить мне, кто проиграл пари и должен делать то, что я хочу? Я тот, кто научит тебя, как себя вести, если ты продолжишь меня так провоцировать… — И это должна была быть какая-то жуткая угроза? В любом случае, ты почти ни о чем меня сегодня не просил, что-то мне подсказывает, что тебе просто не хватает смелости, Тома. — Я сохранил этот запрос до нужного момента. Можно сказать, что это достаточно смело. Девушка почувствовала себя немного смущенной, когда он внезапно отстранился. Тома не встал, но взял ее за подбородок всего двумя пальцами. Его задумчивые глаза встретились с ней, что повергло ее в транс, сердце снова забилось. — Слушай внимательно, Секухо Мисаки, — сказал он ей почти шепотом, — Ты сказала, что хочешь, чтобы мой титул был «Король», ну, если это так, я думаю, мне нужна королева, не так ли? — Эм… Томик? — Я хочу, чтобы ты была моей девушкой, вот она, моя просьба, — он даже покачал головой, как будто чем-то довольный, — Видишь, не недооценивай меня, я тоже могу быть смелым. — Ты не кажешься таким уверенным, каким о себе думаешь, учитывая, что я чувствую твою нервозность по твоей дрожащей руки на моем подбородке. — Н-нет, это просто поглаживание, — пробормотал он, а затем отвернулся. — Ну да… — она тоже покачала головой, а также бросила осуждающий взгляд в его сторону, — Но ты получил свой ответ — Да. Я в любом случае не могу отказаться, в конце концов, я обязана делать то, что ты хочеш, — Мисаки начала отрицательно мотать головой и говорить монотонным голосом, — Черт побери, меня заставляют встречаться с мальчиком постарше, у которого нет ни малейшего понятия о манерах или угрызениях совести. Какая жестокая судьба… Прежде чем он успел ответить на насмешку, небо зашумело, прервав его слова. Начался второй фейерверк. Но в данный момент Сёкухо Мисаки это не волновало, единственное, что ей было нужно, было прямо здесь, рядом с ней. — Я сделала это, — подумала она, любуясь мальчиком, который поднял глаза, и свет фейерверка отражался в его глазах, — Наконец-то я это сделала… И блеск того фейерверка был ничем по сравнению с лучезарной улыбкой на ее лице. У этой девушки теперь появился повод улыбаться по-настоящему. Ее счастье было здесь, и с этого момента так будет всегда.