По следам обречённых душ

Флатэс стоял на пороге в кабинет факальда́митона и чувствовал, как нервное напряжение растекалось по телу. Пальцы начали неметь отчего он непрестанно ими шевелил, по-прежнему не решаясь войти. Казалось бы, чего ему опасаться, он уже совсем не тот мальчишка, который боялся заживо сгореть у чаши, но какая-то его часть нашёптывала, что всё ему лишь привиделось, что на дворе спириту́ра, что он не преодолел страхи на каникулах, не отпустил прошлого. Как на зло поблизости не находился Ингелео, из-за этого волнения наматывались на оголённые нервы, точно сахарная вата на палочку. Последний разговор с профессором Ленва́ем совсем не задался и завершился тем, что академец в порыве покинул факультатив, изрядно взбеленившись. Флатэс посмотрел на пальцы и внезапное наваждение утянуло его в прошлое, а быть может будущего не наступало и вовсе. Тогда он только собирался уйти с дополнительного предмета и события последних месяцев лишь привиделись? Игнэйр замотал головой, силясь отогнать дурные мысли, но не успел. Мышцы одеревенели, а ноги напрочь отказывались двигать его в кабинет, наоборот, силились увести хозяина в обратном направлении. Впервые за последние недели Флатэс переживал до того сильно, что даже сглотнуть смог лишь через силу. Играючи пальцами по ткани на ладонях, он стал прощупывать линии шрамов, которые брали начало чуть ниже середины ладони. От запотевших рук митенки напитались влагой. В конечном итоге Игнэйр попытался вытереть их о штаны и неосознанно скривился, когда заглянул внутрь и увидел чашу. Непонятно откуда полилось зловоние горелой плоти, казалось вот-вот и академца отбросит назад. Встревожившись не на шутку, он начал пятиться, как на его плечи упала рука. Смутьян хищно смотрел вперёд, пока не перевёл взгляд на друга, сердце которого облегчённо бухнуло. Ингелео хищно усмехнулся и притянул Флатэса ближе, точно дразнил. Огненный шутник едва сдержался, чтобы не прыснуть тому прямо в лицо, чтобы брызги слюны смыли то самодовольное выражение, которое стало изрядно раздражать. — Что такое, трещотка, зад делает жим-жим от страха? Может тебе памперс одолжить? — насмешливо пропел Ингелео тому в ухо. — Знаешь, некоторые подробности о тебе меня пугают. Не знал, что ты их носишь, — отбрил в ответ Флатэс. — Но учти, я после тебя их надевать не стану. Элисар оскалился, упёр палец в спину Игнэйра, а после довольно заулыбался. Брови цвета рябины прозорливого академца едва не сошлись, когда он медленно перевёл взгляд на друга, упорно всматриваясь в его лицо. Замотав головой, у Флатэса вырвался нервный смешок. — Ты этого не сделаешь! Резкий порыв в спину протолкнул озорного студента внутрь, да так, что он повалился на четвереньки, однако стремительно подскочил на ноги и недовольно обернулся. — Я тебя поджарю. Вот доведёшь меня и точно поджарю! — пригрозил Флатэс на что товарищ зашёлся смехом и подошёл к нему, вальяжно засунув руки в карманы. Игнэйр бегло осмотрел аудиторию и осознал, что обстановка осталась прежней. Всё те же сплошные парты, выставленные вверх по ступеням, те же бюсты в форме рук и порхающими над ними изображениями способностей. Того же тёмного оттенка пол и портреты, взирающие на студентов со стен, те же горшки с цветами. Давно знакомые витражные вставки в окнах, что расцвечивали напольное покрытие и поверхности парт и изображения на потолке. Казалось, что всё осталось неизменным, таким, как академец всё помнил последнем визите. Однако изменилось кое-что и это далеко не мелочь — сам Флатэс. Однокурсники недоумённо наблюдали за ними, а появлению Игнэйра, казалось и вовсе удивились до того, что пооткрывали рты, не сводя с него глаз. Кто-то и вовсе начал перешептываться, на что тот учтиво улыбнулся и помахал, точно дразнил, отчего стал походить на что-то замышляющего енота яркого пламенного окраса. Знакомые студенты помахали в ответ. Но заговорить так и не решились, вероятно причиной тому стал Ингелео, что беззаботно ударил друга по спине, призывая тем самым подняться к теперь уже общей парте. Задорно переталкиваясь друг с другом, закадычные друзья уселись. Взгляд Флатэса вновь приковала чаша, а в голове закрутилась предвкушающая мысль о том, как же отреагирует профессор на возвращение нерадивого ученика. Теперь, когда рядом с Игнэйром находился Элисар, страх и вовсе куда-то исчез, вероятнее всего убрался в прошлое, в ту трещину, через которую пробрался изначально. Преподаватель зашёл в аудиторию незадолго до звонка и почти сразу полез в экран на своём столе, дабы подготовиться к занятию. Флатэс ещё на входе заметил, что привычная голографическая доска за преподавательским столом пуста, что означало только одно — он попал на практическое занятие. Пусть ему и стало от этого волнительно, как никак он не рассчитывал, что придётся демонстрировать что-то прямо с ходу. И тем не менее вновь принялся разминать пальцы, однако сосед по парте хмыкнул и потыкал того локтем, чтобы Флатэс перестал действовать ему на нервы. Со звонком подошло ещё несколько студентов, поспешивших занять места, а профессор Ленвай вывел перед собой список студентов и, по обычаю, стал метать глазами по аудитории в поисках того или иного ученика. Флатэс с придыханием ожидал того момента, когда преподаватель дойдёт до него. Прошло около одной мучительной минуты, прежде чем профессор настороженно свёл брови и даже убрал пальцы от подбородка. Ещё несколько мгновений он пристально смотрел на экран, пока на стеклах очков танцевали голубоватые блики, прежде чем стрельнуть взглядом на том место, где обычно сидел Игнэйр. Однако там студента не оказалось и Ленваю пришлось изучать студентов по головам. Флатэс готов был поставить руку на отсечение, что заметил в глазах профессора надежду на то, что вновь появившаяся в списке фамилия Игнэйра чей-то неудачный розыгрыш. Однако, когда они встретились глазами, преподаватель измученно выдохнул, точно уже предвкушал новые склоки и перебранки. Решив не дожидаться радушного приветствия, Флатэс лучезарно улыбнулся и отсалютовал профессору с такой страстью, будто посылал воздушный поцелуй возлюбленной. Ленвай напряжённо потёр переносицу, приспустив очки пониже и что-то досадливо забормотал. Игнэйр сумел разобрать лишь часть фразы: «Он меня довести решил…». Переборов минуту слабости, преподаватель выдохнул, как если бы пытался привести себя в чувство и с видом, словно собирался на смертный бой, обратил взгляд к Флатэсу вновь. Казалось, что он не сумеет сдержаться и в какой-то момент измученно заскулит от досады. — Господин Игнэйр, прошу вас, скажите, что вы мираж и на самом деле не сидите в моей аудитории. — Да, нет, профессор, я настоящий, — довольно хохотнул в ответ академец и задорно склонил голову. — За что ж мне это наказание… — обречённо выдал преподаватель, склонил лоб на пальцы и через просветы между ними посмотрел на студента. — Вы же понимаете, что мы ничего не слепим? Вы не пойдёте к чаше, я буду просить вас выйти, пока один из нас не сдастся, и чаще всего проигрывавшим буду оказываться именно я, и так у вас будет неуд, а у меня ещё и искалеченная нервная система! Помилуйте! Я только пришёл в норму! Не расшатывайте мою психику снова. Флатэс с непринуждённым видом пожал плечами, поднялся и направился вниз, перед этим поймав заговорщический взгляд Ингелео. — Опять идёте отчисляться с факультатива? Изобразив святую невинность, Игнэйр сердечно приложил руку к груди и состроил щенячий взгляд. — Нет, я иду к чаше, — буднично ответил академец и пожал плечами. Рот профессора открылся, и он пораженно снял очки, точно ему выпала честь лицезреть возрождение самой Светлой Девы. — Светлая Дева, так чудеса случаются. Или вы стали кудесником? — Ох, профессор, ради вас я решил научиться творить чудо. Нетерпеливый зуд заполнял пальцы по мере приближения Флатэса к чаше. Он ещё ни разу не оказывался настолько близко к этому атрибуту, да и пьедесталу в целом. Он и заметить не успел, как один уголок его рта приподнялся в предвкушении. Послушно остановившись внутри печати, академец обратил взгляд на профессора, ожидая его указаний. Ленвай приятно удивился и даже не сразу сумел сориентироваться, поскольку работать именно с Игнэйром ему предстояло впервые, ещё и в условиях, когда студент не сопротивлялся и покладисто следовал воле преподавателя, точно приручённый енот. — Хорошо, начнём с основ. На сегодня будет достаточно показать, как вы умеете распределять энергию способности для контроля баланса. Помните, что делать? Флатэс кивнул, не спуская с гул полуулыбки, за которой скрывалась нервозность. Он выставил ладони друг напротив друга у разных концов чаши и начал направлять воду. Жидкость начала перетекать от одного края к другому, однако плавность её нарушалась. Сам Игнэйр и не ждал от себя блестящих результатов, как никак огнём он больше себя прижигал, нежели пытался его усмирить. Когда первые капли полились за край, академец занервничал и напрягся. Вспышки и взрывы замелькали перед глазами, и он почувствовал странный рокот внутри, а после кончики пальцев запульсировали покалыванием. — О нет, — проскулил Флатэс, когда понял, что как никогда близок к тому, чтобы превратить себя в барбекю. Вода всколыхнулась и в бурном бульканье взвилась вверх, принимая форму языков пламени. — Флатэс, контроль! — выкрикнул подскочивший Ингелео, грозно ударив руками о парту. В голове озорного академца вился рой мыслей, однако в этот раз он перекрыл поток энергии, сделал несколько вдохов и выдохов и только после этого вновь вернулся к упражнению уже с большей уверенностью. Пусть капли воды и шлепались на пол, пусть она не была покладиста и не выдавала желаемого результата, к концу всё же стала двигаться смиреннее и лишь после этого Игнэйр опустил руки и сделал спешный шаг из круга, будто вода всё ещё могла вспыхнуть в любой момент. — Ну как, профессор Ленвай, тянет на отлично? Ингелео с завывающим выдохом опустился на место и ударил себя по лбу, а Флатэс неловко потрепал затылок, наблюдая за открывшимся ртом преподавателя. — Во всяком случае, теперь я хотя бы знаю, с чем придётся работать. Молодчина, иди на место. — И не подожги ничего по пути! — недовольно добавил Элисар. На что Игнэйр посмеялся, радуясь тому, что рядом тот, кто без тени сомнения готов вразумить его и поддержать, пусть и несколько своеобразным образом. По крайней мере этот опыт прошёл очень даже неплохо, на скромный взгляд Флатэса, он же не сгорел, а значит это стало для него огромной победой.