– Я правда думаю, что это самую малость немного-очень плохая идея, Сервал, – пытался достучаться до сестры парень, что уже битый час следил за метаниями девушки по всему дому, усердно собирающей свою черную наплечную сумку и выбирая себе образ. – Я там даже особо близок ни с кем не был, понимаешь?
– Там будет Келус, – будто это могло помочь переубедить упрямого и застенчивого брата, сказала Сервал, выглядывая оголенными плечами из-за дверцы большого шкафа. – А еще Дань Хэн с Март, Лука, даже Броня обещала, что придет и приведет Зеле, поэтому все, с кем ты хотя бы парой слов по-человечески обменивался – будут на этой вечеринке. И они уверены, что мы с тобой тоже придем, поэтому у тебя просто нет выбора, братишка.
Гепард честно, очень честно, не хотел идти, шестое чувство подсказывало, что самое правильное, что он может сделать сегодня – это засесть в кровати с каким-нибудь фильмом, полной тарелкой медовых кукурузных хлопьев, запивать молоком из бутылки и негодовать о том, почему главный герой этого детектива пропустил такую очевидную улику, посчитав, что это не так уж и весомо. Все-таки молодой, пока не ставший, но отчаянно стремящийся к званию Стража закона Гепард с головой уходил в свою будущую работу, стараясь учиться за троих. За себя, свои раздутые мечты нести в мир добро, ну и Келуса.
Каким образом Келуса занесло в будущие криминалисты знает только сам Келус и, почему-то, Дань Хэн, который не оставляет неугомонного геймера нигде.
– Если там будет Зеле, ты сама понимаешь, почему я не хочу идти туда вдвойне сильнее, – Гепарда от нервов уже размазало по дивану, он прекрасно понимал, что перед сестрой, – старшей, на минуточку, – у него ни единого шанса, потому что в случае, если он захочет нарушить обещание, которое сам же и давал на сонную голову, что да, он пойдет с ней на эту выпускную вечеринку, она его в покое не оставит ближайшие восемь жизней.
Сервал выплыла из-за дверей шкафа, тихо напевая свою недавно выпущенную песню под нос, и даже не обратила внимания на уныло растёкшегося бесформенной кляксой по дивану Гепарда, что всем своим естеством надеялся, что его сестра великодушно все поймет по скорченному в отчаянии лицу и безвольно болтающихся с единственного ближайшего подлокотника руках.
– Перетерпишь, – махнула в неопределенности девушка, застегивая на шее любимый тонкий чокер, искоса поглядывая через зеркало на брата. – С каких пор ты так печешься о нем? Сампо тебя не сожрет, я буду рядом, да и ты не слабак, я разрешаю тебе вмазать ему хорошенько, если захочешь.
Наверное, не стоит ее нервному брату слышать последнее, ну очень уж тихое: "Но ты не захочешь".
***
Обоих Ландау встретил вполне большой загородный дом, из которого доносились бешенные мотивы с пробирающими до костей басами. Увешанный гирляндами, с педантично ровно выстриженным газоном и лазурно-голубым светом от находящегося рядом бассейна, отблескивающим на стены дома волнистой рябью, так и веяло той
порочной беззаботной атмосферой, как из любого подросткового фильма, которые Гепард временами смотрел с Сервал просто от скуки.
В честь выпускного сразу несколько курсов трех блоков из разных направлений их университета решили для такого события снять огромный, и довольно дорогой дом, нажраться, навеселиться как следует, и следующим утром собирать себя по частям, попутно выискивая в океане пьяных тел свою туфлю, зарядку или потерянную честь.
Гепард очень надеется занять пустую комнату на втором этаже этого дома, закрыться на замок, и просидеть так до утра с бутылкой ягодного энергетика и пачкой чипсов, а потом уже утром собрать за шкирку свою накидавшуюся сестру и уволочь под аккомпанемент её тяжких стонов от головной боли отсыпаться домой, подготовив две таблетки аспирина и стакан воды.
– Не грузись, ладно? Мне Келус написал, что они вот-вот подъедут, – заглядывая в телефон произнесла Сервал, поблагодарив водителя и захлопнув дверь машины, вырывая тем самым из мимолетного транса застывшего брата. – Господи, Келус пишет, что Дань Хэна укачало в лифте от одного ликёра.
– Могу поспорить, что это Кел заставил его выпить перед выходом, – с тонких губ Гепарда слетела беззлобная усмешка. Если вспомнить особое увлечение Келуса расшевелить Дань Хэна, то иногда становится даже страшно за его сохранность.
Гепард чуть нервно оглянулся, выискивая в толпе приезжающих хоть что-то похожее на синюю макушку, отчаянно надеясь, что до самого конца этого мероприятия он её так и не увидит. Нельзя сказать, что он ненавидит его или боится, нет, совсем нет, просто Сампо буквально единственный человек, который без проблем может выбить из старательно наработанного годами равновесия лишь одним своим видом, взглядом хитрых зеленых глаз или очередной, подготовленной специально для Гепарда шуткой, из его, наверное, выписанного в тетрадку арсенала. Гепарду просто не нравится быть тем, кто даже не может ответить тем же.
Сервал ткнула его в ребро острым локтём, заставив оторваться взглядом от созерцания своих кроссовок, и взглянуть вперед: из подъехавшей желтой машины такси поочередно высыпались те, кого всё это время ждали Ландау. Март с широкой улыбкой выскочила из такси, размахивая рукой в приветствии, и побежала вперед, кажется, забыв о выползающих парнях.
Гепард мягко улыбнулся, махнув рукой подбегающей девушке, и перевёл чуть удивлённый взгляд на машину: Келус едва ли удержал шатающегося Дань Хэна, беспощадно захлопывая дверь машины ногой. Таксисту такое явно не по душе.
– Приве-е-ет! – Март, уже заряженная весельем, подлетела, и с размаху обняла сразу обоих, выбивая воздух из легких, но услышав, как Гепард тихонько крякнул от неожиданности – быстро отскочила назад и в примирении подняла ладони. – Прости-прости, не рассчитала. Долго нас ждете? Нам пришлось немного задержаться, просто Дань Хэн очень.. – она оглянулась на ковыляющих к ним друзьям и сдержанно хихикнула в кулак, явно подбирая нужное слово. – Домашний парень.
– Я Геппи тоже еле из дома вытащила, так что вы не так уж и сильно задержались, – сказала Сервал, с хитрым прищуром глянув на смутившегося брата – она знает, что он не особо любит это обращение. Тем более на людях.
– Здаров, ребят, давно не виделись, – Март испуганно подскочила от внезапного голоса позади неё и постарась ткнуть куда-то в ребро подошедшего с грузом на плече Келуса. Он шустро увернулся, тихо посмеявшись, и приветливо махнул рукой. – Мы здесь немного задержимся, судя по всему.
Дань Хэн что-то неразборчиво булькнул на плече парня и дрожащей рукой стер выступивший на лбу пот.
– Алкоголь, душное такси и Келус – это явно не моя стихия.
– Что говоришь? – Келус наигранно повышает голос и ухом тянется ближе у чужому лицу. – Что говоришь? Здесь слишком темно, я ничего не слышу.
В ответ получая чуть раздражённое цоканье и ощутимый смазанный подзатыльник, Келус только весело рассмеялся, бесцеремонно сбрасывая темноволосого на лавочку. Он приветливо вытянул кулак, стукнувшись с кулаком Гепарда, что все это время молча наблюдал за маленькой перепалкой, и вторым отбил об кулак Сервал.
– Слушай, я понимаю, что ты не хотел сегодня приходить сюда, – сразу же ведёт к сути Стеллар, махнув рукой на дом позади блондина. – Но постарайся расслабиться, нельзя вечно учиться и ловить триггеры на придурков, окей? Если что, я буду на стрёме.
– Да, я знаю, спасибо, – Гепард благополучно решил не напоминать, что учится он еще и за него самого, в благодарность простодушно тыкая локтем в плечо. – Если мне нужна будет услуга охраны – я дам знать.
Келус прав, да и Сервал тоже, нельзя вечно опасаться неизвестности, засиживаясь над учебниками по праву и экономике в четырёх стенах. Нужно отдохнуть, отпустить весь нажитый годами стресс, вместе с духотой собственного характера, и плыть по течению хотя бы в один единственный день.
В первый раз Гепард поддался уговорам Сервал пойти с ней на вечеринку в честь окончания третьего курса универа, и он очень надеется, что это будет не зря.
***
– Геп, не заставляй меня делать это насильно, – упрямо тянет Келус, преграждая дорогу к отступлению вытянутой рукой. Он прижимает Гепарда к стене, в самом углу за столом с пуншем, намешанной колой с коньяком и еще чем-то мутно зеленым в отдельной стеклянной миске. – Я уверен, что ты
нуждаешься в расслаблении и я готов помочь тебе его получить, как самый хороший, добрый и заботливый друг.
– В сотый раз повторяю: я правда не хочу. Честно, я расслаблен, вот, даже шпажку взял, – в доказательство своих слов Гепард помахал перед лицом парня шпажкой с нанизанным виноградом. Если честно, то он даже не прикладывая много усилий может вырваться из плена прижимающих его рук, но, наверное, из чистого уважения к пьяному другу, желающему помочь, он не сопротивляется физически. Морально Гепард ведёт ожесточённую борьбу с решительным, но пьяным взглядом Келуса. – Я ни капли в рот не возьму, говорил же.
– Да-да, ни капли в рот, ни сантиметра в задницу, я понял, но давай будем честны, если я вырублю тебя и залью всё это дело тебе в рот – ты ничего не сможешь сделать, понимаешь? – Стел смотрит в глаза с тяжелой упрямостью и горящей решительностью, протягивая руку в сторону, и неглядя берет фиолетовый стаканчик, наполненный той самой мутной зеленой дрянью, которую вот уже две с половиной песни пытается впихнуть своему напряженному другу. Только лишь из лучших побуждений. – Ты знаешь, что я могу, даже несмотря на то, что я пьян.
Гепард знает, что Келус действительно может – он намного крепче, чем выглядит, и Гепард не раз проверял его силу на себе во время ссор или ребяческих перепалок.
Он клялся клятвенной клятвой, что не будет пить, что засядет в какой-нибудь комнате до конца этого безобразия, а утром соберет уже не только Сервал, но и еще троих своих друзей за шкирку и благополучно вытащит обратно в цивилизацию из пропитанного ошибками молодости места. А сейчас что? Его моральные принципы и клятвенную клятву подавляет настойчивый поддатый взгляд Стеллара и зеленая жижа в стакане, которую тот все же скрепя сердце берет из чужих рук.
Возможно, в глубине души он надеялся, что этого хватит, чтобы успокоить Келуса, но нет, тот продолжает стоять и снова зажимать уже двумя руками, пристально и гипнотизирующе вглядываясь в трезвые глаза напротив в ожидании того, когда Гепард окончательно капитулирует перед ним.
С тяжелым вздохом Гепард за три секунды осушил стакан, стараясь не думать о том, что конкретно он сейчас выпил, как называется эта бурда, и почему у Келуса появился такой азартный огонек в глазах, да безумно радостное выражение лица. Ну конечно, он добился своего.
– Вот сразу бы так, чувак, – он с понимающей улыбкой хлопает ладонью по спине закашлявшегося Гепарда и взлохмачивает светлые волосы на его макушке.
– Дипломник сам писать будешь,
чувак, – хрипло ответил Ландау, особенно выделяя последнее слово, и с чувством некоего удовлетворения наблюдает за исказившимся в запоздалом понимании лицом друга.
– Выплевывай. Выплевывай! – под тихий смех подошедших к столу за стаканчиками Март и Сервал, Келус схватился за щеки Гепарда, выдавая свое волнение дрогнувшим тоном голоса. Угрожать дипломом – ужасно!
В первый раз он поддался уговорам Келуса выпить со всеми, чтобы расслабиться наконец, и Гепард очень надеется, что не совершил ошибку.
***
Чем дольше он здесь находится, тем больше музыка кажется уже не такой стремной, выпивка немного менее плохой идеей, чем раньше, а люди намного ближе, чем в любой другой день.
Гепард расслабленно сидит на диванчике рядом с искусственным камином, лениво потягивает через трубочку ту зеленую бурду, что оказалась не настолько противной на вкус, как в первый раз, и вздыхает. Музыка потихоньку начинает бить по уставшим мозгам, отдаваясь грохочащими басами где-то в районе желудка, поэтому, чтобы не переборщить, он ставит стаканчик на низкий стол к еще нескольким похожим, и запрокидывает голову назад на спинку дивана, прикрывая глаза в безуспешной попытке слиться с вечным. Это все так странно для него – он впервые так много пьет, максимум, который он мог себе позволить – это выпить по баночке пива за компанию с Сервал под какой-нибудь боевик по телевизору поздно ночью, а сейчас он сидит в нескольких километрах от дома с чем-то далеким от понятия пива в крови, и пытается унять желание пойти танцевать.
Становится душно, ноги ощущаюся совсем уж ватными, словно если он сейчас попытается встать, то точно не совладает с желанием рассмотреть такие интересные следы от самых разных подошв на грязном полу в миллиметре от носа.
Но даже так, голова, что удивительно, стала совсем, будто бы, пустой.
Рядом, звонко хохоча, танцуют Сервал с Лукой, в самом центре собрались несколько одногруппников, вытанцовывая что-то похожее на эпилептический припадок, и это так греет душу, потому что Гепард понимает, что если бы он сейчас и сам сделал что-то глупое, то явно не превзошел бы этих четверых в центре.
Но музыка сменяется, а вместе с ней и общее настроение: чудаки в центре больше не пугают окружающих своими танцами со
бубном стаканами, угрожая пролить алкоголь на чью-нибудь блузку, многие из тех, кто отсиживался по углам вышли из своих укрытий, без стеснения показывая свои навыки гибкости тела, а по собственным мозгам тягучей патокой растекается выводящая на грех томность сексуального мотива. Хотелось выйти ко всем, двигаться под эти протяжные рифы и глубокие басы, но Гепард все никак не решится встать с нагретого места, что упорно и негласно служит крепостью для ну очень уж шаткого состояния. Блондин неглядя берёт свой стакан обратно и тянется вытянутыми губами к трубочке, неловко промахиваясь мимо нее пару раз, вслепую пытаясь захватить ее. Боже, выглядело, наверное, комично, и это действительно подтвердил звонкий смех перемахнувшего через спинку дивана человека. Гепард пошатнулся, и с невиданной в подобном состоянии ловкостью удержал стакан, чудом не пролив на новую толстовку.
Март бы задушила за попорченный подарок.
– Зеле.. – с тяжелым вздохом протянул блондин, фокусируя плывущий взгляд.
– Собственной персоной, командир, – усмехнулась девушка, закидывая ногу на ногу в своем коротком платье, тон в тон подходящим к цвету его стакана.
Гепард не имеет ничего против этой девушки, да, может она и была грубовата, не особо разбираясь в манерах, да и училась не особо прилежно, но никакой ненависти к ней абсолютно нет. Но если совсем уж честно, то Зеле та еще заноза в заднице, уж сколько раз Гепарду приходилось быть в кабинете завуча, стараясь объяснить её поведение – не сосчитать, но все же она знала меру – очень сложно этого не знать, когда тебе на уши постоянно приседает староста их потока – Броня Рэнд.
Гепард оглядывается назад, туда, откуда выпрыгнула Зеле и тихо выдыхает. Это так глупо – он избегает Зеле, просто, чтобы не пересекаться с её дурным братом.
Именно поэтому он не особо обрадовался тому, что она тоже будет здесь, потому что где веселье и выпивка – там Зеле, а где и веселье и Зеле, то там и Сампо.
– Что, настолько скучно, что заливаете свою тоску "вырвиглазом"? – с беззлобной, но хитрой усмешкой спросила Зеле, но видя непонимающий взгляд заместителя старосты придвинулась ближе.
– Что ты имеешь в виду?
– Только не говори, что даже не знаешь что ты пьешь, командир, – посмеялась она, ставя локоть на свою коленку и подпирает подбородок, указывая пальцем на стакан в мужских руках. – Это вырвиглаз, Гепард, его мало кто решается тут пить, в основном только курс техников. Ну и Келус.
– Он мне его и впихнул. По-моему, не особо-то и плохо, если закрыть нос, – жмет плечами Гепард, вспоминая, что он старался расслабиться, когда Зеле закинула ноги в берцах на стол. – А сама то чего пришла, что, никто не зовет танцевать? – на беззлобную усмешку Зеле слегка толкнула его локтём в плечо, расплываясь в самодовольной улыбке.
Переругиваться с Зеле вошло почти в привычку за несколько лет совместной учёбы, любая словесная битва выходит всегда задушевной, но никогда серьезной, и, на самом деле, это часто спасало окружающих от слишком правильного характера Ландау, вместе с тем добавив ему приевшееся прозвище. Просто иногда Гепард бывает очень требовательным, что подметил сам Сампо на общем собрании их группы. Ох, как же много пришлось пережить Коски в попытках отыскать всю информацию для восьми докладов, которые ему с улыбкой впаял Гепард.
– Броня отошла в уборную, так что я ненадолго, просто увидела, как одиноко ты здесь сидишь, поэтому не сдержалась и захотела подпортить твое душевное спокойствие, – Гепард саркастично поднимает бровь, бросив на девушку невпечатлённый взгляд. – А что? Тем более, что не часто увидишь, как командир пьет.
Гепард проводит по лицу ладонью, ощущая, как голова начинает едва кружиться, а вместе с тем и стол с напитками перед ним, смешиваясь в однообразную цветную кашу. Кончики пальцев начинают неметь, что-то явно не так, парень смотрит в свой стакан и дыхание на мучительно долгую секунду спирает вовсе. Он еще не настолько пьян, он может поклясться, что в его стакане была черная трубочка, а в этом, блять, желтая. Он переводит мутный взгляд обратно на стол и видит свой стакан, совершенно не понимая, как он смог перепутать и чей он сейчас взял.
Ландау быстро поставил стакан на место, чуть шатнувшись от резкого рывка вперед, и неосознанно проигнорировал слова Зеле, что слегка обеспокоенно и хмуро посмотрела на него.
– ..рядке? Гепард? – девушка потрясла его за плечо и склонилась ниже, заглянув в глаза, успешно вырывая из водоворота непонятных ощущений. Тяжело, но он все же поднял непонимающий взгляд и кивнул, сдавленно выдыхая. – Знаешь что, я думаю, что тебе нужно сходить проветриться наружу, все же здесь слишком много людей и очень душно, тем более для того, кто тянул последний час эту мешанину. Давай, вставай.
– Да. Да, ты права, – малость заторможенно кивнул Гепард, поднимаясь с дивана, чудом удержавшись за подлокотник. Ему и правда нужно выйти подышать, но перед этим, не без помощи Зеле, держащей его под руку, он обходит столик и, повышая голос, пытается перекричать звон музыки, с вопросом посмотрев на Зеле. – Придурок тоже тут?
Лукавая усмешка расплылась по довольному вопросом лицу.
– Конечно, командир.
Этого было достаточно, чтобы убедиться, что синяя макушка и малахитовые глаза где-то на балкончике второго этажа не привиделись впервые пьяному мозгу.
Гепард обходит толпу танцующих, придерживаясь за стену, да стараясь ни в кого не впечататься, и идет прямо к выходу, по пути зацепившись взглядом за уродливую вазу, казавшейся тут явно лишней. Что было в том напитке?
В первый раз он почувствовал желание сблевать от повышенного градуса в крови и безумно душного воздуха в вычурную вазу на подоконнике.
***
– Ого, какая встреча, командир, вижу, вы выглядите так же прекрасно и свежо, как обычно.
Стоило двери открыться, та незамедлительно схлопнулась обратно, одновременно с прилетевшей в собственный лоб ладонью. Увидеть опирающегося о стену ногой Сампо с очередной идиотской шуткой – не совсем то, что Гепард хотел в данный момент.
Гепард только что проблевался, неимоверно хотелось воды и свежего воздуха, но всё, что сейчас могло бы хоть как-то спасти – это заранее припасённая в кармане джинсов мятная жвачка. Сампо не один из тех, кого сейчас хотелось видеть, но этот придурок будто умел подбирать сраное время для того, чтобы достать его даже здесь. Ландау услышал тягучий смех за дверью позади себя, и сдержаться от того, чтобы не закатить глаза и не перевести взгляд на зеркало, явно убеждаясь, что приколы у него действительно тупые – не смог. Растрепанный, побледневший, с расфокусированным взглядом Гепард явно не вязался с тем, что сказал Сампо. Он свежее, разве что, самого свежего трупа, наверное, стоит гордиться.
Гепард снова распахивает дверь, и очень старается не вывалиться из уборной, а выйти, желательно прямо.
– Ого, какая встреча, придурок, вижу ты нисколько не научился шутить, – ответно кидает Гепард, горделиво подняв подбородок чуть выше, в попытке выглядеть немного более уверенным, чем он сейчас является. – Что тебе надо?
– Да так, увидел, что тебе приглянулась вазочка, вот и решил дать ссылку на магазин с этим антиквариатом, – Сампо посмеялся своим глубоким тембром и кинул бутылку воды в руки Гепарда, не сомневаясь, что тот поймает, даже будучи пьяным вдребедень. – Ладно, шучу, просто подумал, что для нашего командира столько алкоголя будет не особо полезно, поэтому заботливо принес водички, чтобы ты продолжил свои обжимания с толчком в более комфортной обстановке.
– Спасибо, – Гепард вздохнул, не принимая в данный момент его слова слишком близко и мигом осушил половину бутылки. На удивление, желание снова блевать пропало, стало моментально лучше.
– Тебя, может, проводить на воздух? Ты выглядишь так, будто обкурился, при чем не самой качественной травкой, – Гепард выглядит слишком бледно, Сампо подходит ближе, чуть взволнованно оглядев его, пока Гепард пытается перебороть этот звон в голове с прикрытыми глазами.
– Я сам в состоянии дойти.
– Ага, сам.
Сампо складывает руки на груди и упрямо таранит взглядом с пару секунд, прежде чем схватить за руки подавившегося словами парня, рывком подтянуть к себе, присесть и подхватить под коленями, хватая за задницу, со значительным трудом пытаясь удержать чужой вес на своём плече.
– Э-эй, поставь меня! Сампо! – Гепард барахтается, чувствуя, как по ушам расползается до самых плеч что-то очень странно похожее на возмущение на грани со смущением – не каждый день он висит над землёй, хоть и на широком, но остром плече. Желание сблевать снова возвращается. – Я тебя ударю, если ты не отпустишь меня.
– А ты хорошо попроси, может и поставлю.
Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что это ложь, поэтому Гепарду ничего не мешает пытаться соскользнуть с чужого плеча, кроме удерживающих его рук. Сампо сразу в ответ размашисто шлёпает по заднице ладонью, заставляя успокоиться хотя бы на мгновение, потому что упасть с лестницы, на которую он забрался будет ну слишком уж опасно. И Гепард это понимает, хотя бы на время расслабляясь и стекая с плеча до первого призыва о помощи его желудка. На самом деле уже почти плевать куда, кто и как его несет – к голове кровь прилила тёплым жаром скапливаясь в висках, на пару секунд заставляя почувствовать себя в открытом космосе.
– Вот, сразу бы так, хороший мальчик. – тянет с усмешкой Коски, поднимаясь, наконец, на второй этаж и уверенным пьяным шагом направляясь к самой дальней комнате коридора.
Музыка здесь играет гораздо тише, не оглушая перепонки своим, хоть и красивым, но шумом, людей раз в сто меньше, чем в эпицентре пьяного урагана на первом этаже и воздух тут кажется будто намного свежее. Он хотя бы здесь есть. Господи, неужели свежий воздух, его так не хватало все это время, что Гепард даже не замечал этого, пока не оказался здесь и не охренел от свалившегося головокружения. Нужно будет написать Сервал, что он в комнате, чтобы не теряла его и не переживала. А еще чтобы она не трогала ту вазу в туалете. Но сначала нужно встать на ноги.
Сампо, будто услышав мысли Гепарда, и правда отпустил его, но не на ноги, как по порядку вещей и должно быть в здоровом обществе, а сбросил на кровать, особо не церемонясь.
– Так то лучше, – выдыхает Коски, коснувшись своего ноющего плеча ладонью. – Тебе лучше отдохнуть пока здесь, а то мало ли, кто к тебе пристанет, пока ты в таком состоянии.
– В каком же?
– В состоянии нестояния, Гепард, – Сампо тянется всем телом, разминая плечи – все же малыш Геппи не такой уж и малыш, а вполне себе тяжелый взрослый парень, телосложением не уступающий натренированному занятиями баскетболом телу Сампо.
– Будто кроме тебя хоть кто-то решится ко мне приставать.
Шум в голове Гепарда заглушается собственным тихим стоном удовлетворения, безвольно размазываясь по широкой кровати звездой, внезапно ощутив ее безумную мягкость и приятное головокружение, снова нападающее на уставшее тело. И не важно, что самая мягкая часть кровати – это только подушки на ней. Зато приятно холодные.
– Ох, вау, я к тебе даже и не думал приставать, Геппи, всего лишь решил бесплатно помочь по доброте душевной, – усмехается чуть пьяной улыбкой Коски, подходя ближе и опираясь коленом о матрас кровати, чтобы медленно нависнуть над Гепардом. – Но если ты попросишь, то я могу продемонстрировать свои умения в любую секунду.
Ландау лениво открывает глаза, глядя с неприкрытой усмешкой в чужие, совсем слегка помутнённые общей атмосферой этого вечера, и упирается рукой в чужую грудь, неспешно отползая ближе к металлическому изголовью. Просто для профилактики от дурости. Если бы ему сказали, что Келус будет зажимать его в углу с предложением расслабиться вместе, то он еще мог бы понять это и даже посмеяться, но на идею о том, что это будет делать Сампо, вжимая его в кровать, он бы точно дал этому человеку меж глаз и завалил бы проектами на следующие четырнадцать пар, чтобы не смел больше нести подобный бред. Но теперь, почему-то, дать меж глаз хочется даже не Сампо, а себе, раз серьезных попыток прекратить это у него не возникает. Вообще.
– Твои умения прекрасно знает весь поток, так что оставь это и не позорься, прошу тебя.
– Правда? Ах, как жаль, я так надеялся, что мое природное обаяние поразит нашего холодного командира, – Коски позволил себе наигранный театральный вздох, всё же не сдержавшись, и хихикнув, склоняясь ниже к чужому лицу. – Но я ведь сейчас серьезен, Гепард. Думаешь, я не знаю, что ты хлестал мой коктейль, пока я отошел по очень важному делу? Честно признаться, я был удивлен, ведь даже совсем не специально его там оставил, а ты украл мой первый непрямой поцелуй. Как же так,
приятель?
Воздух будто резко потяжелел и виновато в этом не горячее дыхание на собственных губах, может быть это Сампо навалился сверху – ответа сейчас не найдется, но дышать и правда стало в разы тяжелее, с осознанием, что этот
чертов стакан принадлежал ему. Гепард малость потерянно заглядывает в малахитовые глаза напротив, отдаленно, на самой подкорке чувствуя, что это было фатально, и губы поджимаются сами собой, пока взгляд, почему-то, метнулся к чужому кончику языка, скользнувшим по губам. Они кажутся мягкими, хоть и выглядят довольно искусанно.
Твою мать.
– Что ты в нем намешал? – Гепард совсем не хочет знать, но что-то подбивает узнать.
– Знаешь, я надеялся расслабиться здесь, подцепить, может, какую-нибудь красотку с курса фотографии, хорошо провести время, но ты мне помешал. До чего же
плохой мальчик.
Эта интонация совсем не понравилась блондину, прям вот очень, настолько, что в штанах раза в три сильнее потяжелело, чем должно было. Если вообще должно было.
Ответа на вопрос все еще не поступало.
– Коски, что в нем было? – настойчиво переспрашивает Гепард.
– Ничего такого, всего лишь маленькая порция возбудителя, командир, но предназначалась она для меня самого, – немного обиженно прозвучало из уст Сампо, заставляя этой фразой ощутить, как у Ландау нервно поджалось под ложечкой. – Кто тебя учил брать чужое?
– Коски, ты придурок, – зло прошипел Ландау, понимая, что взгляд туманится с бешенной скоростью, а пальцы, вцепившиеся в белую простынь, начинают дрожать. – Ты просто в край еб-
Договорить ему не дали холодные губы, впившиеся с тихим, но до дикого удовлетворенным мычанием нависающего сверху Коски. Губы Гепарда горячие, очень горячие, особенно на контрасте с холодом губ Коски. Широкие ладони мягко обхватили узкие запястья блондина и прижали обратно к подушкам, чтобы
не случайно ему не прилетело тяжелым кулаком в челюсть. Сампо переносит вес своего тела на чужие бедра, кусается, слегка царапая клыками нежную кожу губ, но в извинении сразу же зализывает, будто боясь перешагнуть черту, за которой Гепард его запросто втопчет в землю и плюнет сверху, как на брошенный у тротуара окурок.
Но нет, Гепард отвечает:
С долей агрессии, настойчиво, кусаче, отвечает смазанно и уверенно, выбивая тем самым удивленный выдох носом у синеволосого, опалившим его щеку. Сампо отстраняется со звучным чмоком, смотрит с неприкрытым удивлением и не верит. Либо мечты начали сбываться, либо Гепард и правда даже не брыкается, разве что отвечает злым взглядом своих помутненных расфокусированных глаз, и таким трогательным румянцем на щеках. А еще очень недвусмысленно упирающимся стояком в задницу Сампо.
Господи, да он ебаный куш сорвал.
Это вызывает неподдельную нежную улыбку, хитрющий взгляд и до безобразия раскрепощенный смешок.
– Ничего себе! Сам Гепард Ландау упирается в мой зад своим членом, кому расскажешь – не поверят!
– Я бы никогда не опустился до такого, если бы не твои тупые приколы, Сампо, – Гепард смущен, этого не видно в потёмках комнаты, но он до безобразия смущен. А еще так же до безобразия хочется толкнуться бедрами выше, и либо это та дрянная бурда виновата, либо приятная тяжесть Сампо на своих бёдрах – Гепард еще не понял, но объяснений обязательно потребует, даже если их придется выбить из него.
– Ну, раз не опустился бы, тогда не буду мешать поднимать свой моральный дух старой доброй дрочкой, капитан.
Сампо знает, что делает, знает это и когда нарочито медленно приподнимается с чужих бедер, крепко проехавшись задницей по, он может поспорить, ноющему стояку, и когда выпрямляет ногу, чтобы слезть, и когда чувствует мёртвую хватку на запястье и на вороте черной безрукавной рубашки. Да, он знает абсолютно всё, ровно как и то, что Гепард сейчас
нуждается в скромной компании Коски. Что ж, он только рад отдать всего себя даже без просьбы в ледниковых глазах.
– Не уходи, – сквозь зубы просит Гепард, понимая, что все, что сейчас происходит можно назвать сраным клише, но ему, будущему Капитану Гепарду Ландау, откровенно насрать.
Насрать и тогда, когда Сампо снова натягивает свою лукавую ухмылочку, и когда обратно с усилием садится на пах, чуть ерзая плотно обтянутой в ткань джинс задницей, будто специально проверяя расшатанные за последние пару минут нервы.
Гепард отпускает ситуацию, сдает позицию вечно спокойного заместителя старосты, старательного ученика и просто хорошего парня.
Гепард уверенно толкает в плечо, с усилием перекатываясь на другую сторону кровати, и меняется местами с опешившим Коски, поспешно схватившимся за бедра блондина, не давая перекатиться больше, чем нужно.
– Гепард, – уже не так уверенно начал Сампо, заглянув в глаза цвета ледников, покрытых туманной дымкой, но не сумев продолжить свою мысль, он просто затыкается – она вылетела в тот же момент, когда он почувствовал горячее дыхание на своей шее.
– Сампо.
Голос младшего Ландау охрип, спина ссутулилась, а руки, до этого дрожавшие, только сильнее припечатали Коски к кровати. Это начинает походить на безумие, на очень глупое, смешное, но до дрожи в кончиках пальцев ног приятное безумие. Гепард Ландау – лучший ученик всего их правоохранительного потока, хороший брат, охрененный гитарист, способный боец, классный друг, любимый объект
не смешных очень даже классных приколов, – сидит сейчас на бедрах самого последнего человека, которого только можно придумать для таких дел. Он бы даже никогда не согласился с тем, что Сампо
непризнанный лучший друг Сервал, но при всех обстоятельствах вне этой комнаты Гепард принимает то, что его ведет от этого. Ведет так сильно, как не вело никогда и можно даже поблагодарить Сервал за такие старания притащить его сюда, а Стеллара за попытку напоить, потому что сейчас, хоть и не понимая как, но приятно до одури.
Гепард путающимися пальцами чуть нервно пытается растегнуть чужую рубашку, сам тянется к губам, странно чувственно прикусывая, и от переполняющих где-то ниже пупка ощущений сжимает в ладони грудь Коски, ощущая, как собственную задницу стискивают чужие широкие ладони, вызывая несдержанный стон.
– А правда, что гепарды не рычат? – спрашивает Сампо, отстраняясь совсем чуть-чуть, просто чтобы помочь расстегнуть свою рубашку и снять с чужого тела черную толстовку с выбитой на рукаве ледяной россыпью.
– А правда, что у придурков маленький член? – Ландау огрызается, зная, что уже слышал эту шутку с нерычащими гепардами, и в который раз проклинает тот момент, когда родители выбрали ему такое имя.
– Конечно, Гепард, совсем крохотный, а насколько – можешь убедиться и сам, но насчет гепардов все же интересно. Я слышал, что они умеют только мяукать, как самые настоящие котята.
Сампо не обижается, наоборот, ему льстит такая реакция, он до дрожи в коленях любит видеть эмоции в чужих глазах. Но если честно, сейчас становится мало дела до шуток, собственный член ноет уже достаточно времени, а Гепард сверху нихрена не помогает облегчить задачу. Катастрофа.
– Помяукаешь для меня,
котенок?
Гепард смущен, он, блять, смущен, скрыть это не получается совсем, сидит перед малахитовыми глазами полностью открытый, как книга с огромными буквами на пол страницы, в которой просит прочитать его от корешка до корешка, потому что сейчас ему это нужно. Больше, чем таблетки от головной боли, свежего воздуха и отрезвляющей пощечины. Гепард ластится, умалчивает на чужую фразу, чувствует, как плавится под ласкающими открытую спину руками, даже чувствует этот обжигающий неистово взгляд, когда всё тело пробирает мелкой дрожью от сжатой ладони вокруг своей топорщащейся ширинки.
Святые угодники, сделай так еще раз и Гепард точно покажет как нужно кончать в штаны, словно пубертатная язва. Стон сам собой слетел с губ, не давая и секунды подумать, но о каком подумать могла идти речь, когда от каждого касания к чувствительной коже его слегка потряхивает и выгибает? Ландау открыто, откровенно и с абсолютной уверенностью откидывает эту способность в ближайшую мусорку, надеясь, что она вернется обратно, когда он протрезвеет. Но если честно, все о чем может сейчас думать Гепард – это о руках Сампо на его члене. Желательно без преграды.
– Если.. если хорошо постараешься, может и помурлычу,
Сампо.
Коски готов поклясться, что его сердце под стискивающими его ребрами, сделало кульбит от тона своего имени из уст командира, а член в штанах неприятно дернулся, вдавившись в молнию ширинки сильней. Нужно с этим что-то делать, раз его
попросили.
О, Сампо постарается, очень постарается.
Холодные руки Коски сразу толкают в грудь, заставляя Гепарда упасть спиной на прохладное одеяло, пока Сампо шустро пристраивает свое колено меж чужих разведённых ног, и давит, давит так плотно, до звездочек перед глазами и матов на кончике языка, вгрызаясь в нежную кожу шеи острыми клычками, молясь где-то на периферии, чтобы ему не вырвали клок волос в попытке остановить. И если всевозможные боги его услышали, то он после этого вечера готов посетить все церкви города и лично поблагодарить каждую икону, потому что то, с какой отдачей отзывается на каждое действие Гепард – не может не быть божественной милостью. Сампо самозабвенно засасывает кожу над ключицей и почти сразу оттягивает, со всепоглощающим любопытством наблюдая, как кожа постепенно наливается краской, в скором времени обязательно показав его старательность полноценным засосом на бледной коже командира.
Господи, как же это сильно бьет по мозгам.
На первом этаже музыка стала совсем уж неприличной, медленной и такой тягучей, что в нынешней ситуации она отлично дополняла все то безобразие, что творилось в этой маленькой комнате. Кто составлял плейлист? Сампо лично чаевых отвалит и руку пожмет.
Коски медленно, будто на пробу, тянет молнию на чужих темных штанах, аккуратно растёгивая пуговицу и очень неаккуратно рывком стягивает их с задницы разомлевшего блондина, оставляя висеть на щиколотке одной ноги – с этим они разберутся позже, сейчас голова забита совсем другим.
Даже в своих мыслях Сампо никогда не заходил настолько далеко, максимум, что он мог позволить своему мозгу создать – это поцелуи, разные: нежные или грубые, невинные или совсем голодные, это все, что он мог представить, пока дрочил каждый раз после учебного дня, закрывшись дома в ванной, если ему
повезет влезть в перепалку с Ландау. Именно этого Сампо и сам не понимает. Он хочет его, очень хочет Гепарда, банальных прикосновений, эмоций или, черт побери, хотя бы раз увидеть его без той бесячей мины, которую тот строит каждый раз, как видит его. Он хочет видеть, как Гепард Ландау открывается перед ним, показывая доверие и настоящие мысли на его счет. Наверное, именно поэтому и не понимает, почему с такими желаниями он не может позволить себе представить что-то более откровенное, чем просто поцелуи. Он любит эти перепалки, любит и то, как Гепард постоянно бегает за ним, пытаясь отвести к завучу, если палил с сигаретой в университетском туалете, и как пытается, честно пытается, игнорировать и не отвечать на его флирт. Особенно то, как голубые глаза смотрели на него, если у Сампо получалось вытянуть больше, чем на удовлетворительную оценку какой-то предмет. И хоть Ландау вечно пялил в свой учебник, по поднятым уголкам губ было видно, что он рад. Хотя бы самую чуточку горд.
Сампо влип, давно, смачно и бесповоротно, поэтому сейчас, когда они зашли чуть дальше того, что обычно представлял Коски, ему потребовалась вся выдержка, чтобы не показать своего волнения.
– Не тяни, пожалуйста, – несколько умоляюще проскулил Гепард, сам не веря в свою способность звучать настолько жалко. – Быстрее.
И сейчас даже не нужно окатывать его с ног до головы ледяной водой и под дых давать тоже не нужно, это парой слов и парой взглядов может сделать и Гепард.
Сампо сглатывает вязкую слюну и переворачивает одним слитным движением растрепанного Ландау на живот, стягивая с подтянутой и крепкой задницы черные боксеры, на этот раз снимая их с ноги вместе со свисающими с щиколотки штанами. Руки у Коски трясутся так, будто он три дня не ел, а дыхание утяжеляется настолько, что кажется, будто воздуха в этой комнате совсем не осталось, но он старательно возвращает себе хотя бы напускное спокойствие и опирается о спину Ландау рукой, выдавливая короткий скулеж от неожиданного давления и просто умопомрачительный вид открытой угловатой задницы. Сампо склоняется поближе к чужому уху и несдержанно кусает за раковину, удерживая пальцами за подбородок.
– Как постараешься, так и будет, командир, – шепчет на самое ухо Сампо, проходя дрожащими пальцами по нижней губе Ландау, размазывая немного слюны. От ощущения горячего рта на чувствительных пальцах у Коски по плечам разбежались колючие мурашки.
Гепард не кажется бесстыдником, скорее наоборот, самым правильным из всех знакомых в окружении Сампо, но то, как жадно Ландау обхватил пальцы губами, не отрывая прямого взгляда от глаз темноволосого, заставило задержать дыхание ровно на секунду, за которую он вполне мог бы задохнуться. Горячий выдох опалил чужое ухо, позволяя услышать судорожное дыхание и возбужденное:
–
Хороший мальчик, так стараешься. Замечательно.
Гепард млеет от таких слов, любовь к похвале с самого детства не давала спокойно жить. Если в детстве редкие моменты ласки и похвалы вызывали в нем только гордость за то, что он сделал, радость от признания его стараний и желания стараться больше, то во взрослом возрасте – это чревато другими, более глубокими последствиями. И сейчас Гепард чувствует это во всей красе, потому как старается еще усерднее, сосет, скользит языком меж длинных пальцев, двигая головой навстречу к удаляющимся фалангам, и старается заглатывать, когда они врезаются обратно гораздо глубже, явно не задумываясь о том, кто он и
что он делает.
Откуда у Гепарда такие способности и познания Сампо решил не спрашивать, вместо этого утыкаясь носом в светлую копну волос и глубоко вдыхает, желая заполнить легкие почти пропавшим запахом шампуня, алкоголя и возбуждения, понимая, что головокружение усиливается многократно, а терпение ослабевает.
– Ты умница, Геппи, хорошо поработал.
Сампо чуть хмурится, беззлобно, просто не верит, что это и правда происходит, но он смотрит на смазанные слюной пальцы и искренне восторгается, когда Гепард сам задницу приподнимает и опирается на локти.
– Я убью тебя, если мне будет больно, – раздается снизу и Коски прекрасно осознаёт, что тот не лжет. Кулак у Ландау тяжелый в любом состоянии.
– Я буду осторожней самого осторожного ювелира, куколка, – нагловато отвечает Сампо, игриво подмигивая и щёлкая языком в подтверждение своих слов.
Сампо решил не медлить, он осторожно оглаживает двумя не смазанными пальцами крепкую ягодицу, и, втянув спертый в комнате воздух, мягко погружает пока только один палец внутрь, медленно скользя глубже и застывает. Голова кружится уже только от этого и он даже не представляет что испытывает сейчас Гепард. А Гепард склонил голову и ощутимо напрягся, показывая свои выступившие острые лопатки во всей красе, ему не больно, больше неприятно и чтобы переждать это он в попытке успокоить бешено колотящееся от страха и волнения сердце закусывает уголок подушки.
Сампо двигается, не услышав ни звука против, и постепенно добавляет второй, стараясь толкаться как можно мягче.
– Ты слишком напряжен, Геппи, расслабься, – нужно что-то делать, Сампо почти чувствует как Гепарда разрывают противоречия.
– Если бы я мог..
Парень поджимает губы и думает, усиленно думает, но в голову ничего лучше не приходит, чем:
– Ты же хороший мальчик, Геппи? – свободной рукой он ведет по спине, с нажимом касаясь короткостриженными ногтями покрывшейся мурашками кожи. – Ты же такой умница, котёнок, так стараешься быть лучшим, даже не понимая, что давно перескочил абсолютно всех. Ты ведь постараешься и сейчас, правда?
Ответная дрожь и тихий всхлип служит ему положительным ответом. Вроде получается, нужно еще, этого недостаточно, чтобы успокоить и расслабить напряжённого парня.
– Никогда не думал, что командир Гепард может быть таким покладистым, открытым и
послушным. Ты ведь послушный, не так ли?
Теперь оба пальца стали скользить легче, раздвигать их тоже стало не так сложно, однако, сдерживать внутренних псов стало в разы тяжелее.
– Как думаешь, Гепард, у тебя получится принять в себя мой член? – Сампо закусывает свою губу, срывая подсохшую корочку и склоняется совсем близко, опаляя глубоким тихим голосом самообладание блондина, и черт, он может поклясться, что ощущает, как парень дрожит под ним от одних только слов. Это действительно вызывает ощущение превосходства. – Так задрожал только от мысли об этом, что ли? Ты и правда милый, Гепард. Не волнуйся, я постараюсь, чтобы ты запомнил абсолютно все.
– Ты можешь просто заткнуться и не смущать меня, придурок? – голос Ландау предательски дрогнул, выдавая его смущение с головой, а судорожный вдох и едва заметное движение навстречу лишь подтвердили догадки Коски, что Гепард, мать его, Ландау, действительно имеет честь быть обладателем ебаного кинка на ебаную похвалу. От этого открытия даже пришлось зажать себе рот, чтобы сдержать удивленно-охреневший писк.
– Как скажете, командир.
Сампо двигает пальцами шустрее, давно добавив третий, но Гепард либо упустил этот момент, либо уже привык, двигаясь под нависающим над ним парнем малость активней, стараясь насадиться еще глубже.
Ну нет, хватит с него, Сампо уже тяжело дышать от давящей узости в штанах и распаляющего желания в груди.
Синеволосый судорожно выдыхает, пока расстегивает пуговицу с молнией, и осторожно приспускает джинсы, вынимая действительно горячий и подрагивающий в его пальцах член. Он достает из заднего кармана упаковку припасённых презервативов, зубами рвёт одну из упаковок и дрожащими пальцами раскатывает прохладный латекс по всему члену.
Гепард кажется совсем поплыл: лежит с раздвинутыми коленями, опираясь на грудь почти без помощи рук и дрожит, пытаясь дышать как можно тише с оттопыренной задницей. Он вынуждает из последних сил сдерживать желание кончить сразу же на ровную крепкую спину.
Господи, продержаться бы..
– Что должны сказать хорошие мальчики, чтобы попросить чего-то? – лукаво начинает Сампо, теперь чувствуя себя в правильной позиции. Именно он должен сегодня направлять, давать и слушать. – Попроси меня, малыш Гепард.
А малыш Гепард совсем почти утерял нить с реальностью, с ним такое впервые, и он просто не знает какого черта ему делать. Но пьяный в алкоголе и удовольствии мозг усердно подсказывает.
Подчинись.
– Пожалуйста.
– Не слышу. Скажи громче, командир, иначе твой преданный друг Сампо не сможет помочь тебе, – хитрит, вынуждая раздражённо цыкнуть.
– Пожалуйста! Господи, Сампо, прекрати издеваться надо мной, – Ландау приподнялся на локтях, поворачивая голову назад, чтобы одарить раздраженным взглядом, но он успевает уловить только покрытый пеленой похоти и волнения взгляд Коски, дрожащую на члене руку и судорожно вздымающуюся грудь, прежде чем смущённо отвернуться обратно. Ему явно не лучше. – Пожалуйста.
Это то, что он и хотел, потому Сампо мягко приподнимает чуть выше за бедро и с дробящим грудь волнением приставляет головку к подрагивающему кольцу мышц. Кажется, крышу снесло еще на стадии их знакомства. Сампо чуть несдержанно, но все еще стараясь быть аккуратней, толкается, сразу же зажмуриваясь со всех сил, что у него остались, сдавленно проскулив. Узко, ебейше узко, несмотря на всю подготовку, на которую Сампо убил достаточное количество времени, во время которой и сам чуть не кончил раза четыре. Сейчас чуть не случился пятый. А Гепард схватился длинными пальцами за одеяло, до побелевших костяшек сжимая его в ладони, и чуть болезненно звонко стонет, вытягивая назад руку, чтобы упереться ей в подтянутый крепкий торс Коски, надеясь, что он поймёт о том, что нужно время.
Сампо не глупый и понял это сразу, не напирая, и Гепард правда благодарен, но ни за что не скажет этого вслух.
Ждать становится так тяжело, когда от каждой едва заметной дрожи человека снизу собственная голова кружится всё сильней, а член так туго стискивает обожаемая задница обожаемого Гепарда, но нужно снова с этим что-то сделать, и ответа даже искать не пришлось, он сам пришел сразу же.
– В тебе так туго, Гепард, я сейчас отключусь просто, если ты не расслабишься, – срывающимся на высокие тона голосом говорит Сампо, снова ласково скользя кончиками пальцев по пояснице блондина, гладит меж лопаток, ласково поднимаясь выше, и зарывается пальцами в светлый загривок, мягко сжимая у корней, на что получает восторженный вдох и табун мурашек на оголенной спине капитана. – Ты такой покладистый сейчас, я даже удивлен. Хочешь расскажу правду?
Сампо начинает медленно двигаться, второй рукой переплетая пальцы с вытянутой ранее рукой, тем самым не давая ее вернуть на место.
– Ты мне нравишься, – легко соскальзывают с губ слова, не успевая даже понять, подумал об этом Сампо или сказал вслух, но по давлению на член он понял, что прокололся. К черту, сейчас ведь можно сказать все, что хотел, а потом списать на алкоголь, план же надежный? Чёрта с два. – Давно нравишься. Я сначала думал, что запал на твою сестру, но потом понял, что меня больше привлекаешь ты, когда постоянно устраивал мне марафоны по всему универу, – Гепард несдержанно уронил протяжный стон, стоило Сампо выйти и войти обратно уже уверенней. Но он слушает, стараясь затаить дыхание.
– А еще у тебя глаза красивые, никогда не видел настолько яркого цвета. И характер твой тоже нравится, когда ты не ведешь себя как капитан какой-нибудь стражи, чья главная задача засадить меня за решетку, – Сампо сбивается на шепот, запрокидывает голову назад мимолётно и продолжает двигать бедрами в медленном, но глубоком темпе, позволяя себе низкий тяжелый стон в ответ на такой же грудной от Гепарда.
– А еще мне нравится твоя смелость и упрямость, – он хмыкает, когда даже в потёмках видит как уши Ландау краснеют все сильнее. – Скажу по секрету: я всегда приходил на концерты только для того, чтобы послушать твою игру. Ты невероятный, я клянусь.
Гепард таял, расслаблялся и жмурился на каждый комплимент, сердце, наверное, давно остановилось, но пробивающий ребра трепет отрицал это. Хотелось повернуться и посмотреть на этого придурка, обнять и влепить после всего крепкую затрещину, чтобы он не смел больше говорить таких вещей пьяным и во время секса. Лучше трезвым и за чашкой кофе в каком-нибудь уютном кафе.
– Поешь ты, конечно, не очень, скажу честно, но твой голос такой.. охуенный, что я просто ничего не могу с собой поделать, Гепард, мне нужно слышать больше, – судорожно прошептал себе под нос последние слова Коски, вбиваясь чуть резче в уже более расслабленную задницу.
Сампо совсем неосознанно перебирает холодные длинные пальцы в своей руке, думая, что это, оказывается, приятно – держать Гепарда за руку, а уж получать в ответ сдавленный скулеж, вперемешку с мелодичными стонами – так вообще отрыв башки, поэтому аккуратно сгибает в локте его руку, подбирая и вторую, давит к пояснице, и, облизнув пересохшие губы, зажимает широкой ладонью сразу оба запястья.
Какая же блядская картина, с ума сойти.
Гепард стонет на грани с тихими выкриками и жадно глотает воздух распухшими губами, ощущая вторую руку парня, что с каждым толчком только сильнее сжимала его волосы в кулаке, заставляя запрокинуть голову выше. И Гепард правда очень пытается выдавить хоть что-то, что помогло бы Сампо заткнуться и не выводить Ландау на эмоции хотя бы сейчас, но он не может и языком шевельнуть, поддаваясь навстречу напористым толчкам. Хотелось больше, сильнее и резче, Ландау не знает откуда такие желания в его черепной коробке и откуда такие бабочки в животе от полного обездвиживания, но на данный момент это все, о чем он может думать остановившимися шестерёнками в пустой голове.
Сампо сверху навалился грудью к его спине, придавливая к постели еще сильнее. С каждым толчком Гепард все ближе к краю, да не к одному, а сразу к нескольким: к краю кровати, стонов на грани с криками, и слез от ощущения этой странной власти над ним же.
Коски слышит это, хочет еще громче, самостоятельно подстраивается под чужой голос и не сдерживает себя, позволяя себе быть искренним, еще более открытым, чем позволял себе ранее с кем-либо вообще. Он толкается сильнее, размашистей, вбиваясь с особым усилием, и зажимает блондину рот именно в тот момент, когда меняет направление толчков. Он знает куда нужно двигаться, чтобы добиться желанной реакции, и он знает, что делает всё правильно. Он метко мажет головкой по простате с каждым рваным толчком и едва ли не урчит на реакцию Гепарда. Ответный громкий, но заглушенный ладонью, возглас, и самостоятельное движение напряженных бедер навстречу с похабными влажными шлепками буквально изворачивает и без того помутненное сознание, перекручивая в бесформенное месиво от одного только вида его отдачи.
– Ты знал, что у тебя есть кинк на похвалу? – спрашивает Сампо, кусая за загривок и сразу зализывает, чтобы не сделать больно. – И на грязные разговорчики ты, на удивление, податлив. Никогда бы не подумал, что Гепард Ландау, потомок влиятельной семьи, лучший ученик с огромными амбициями и талантами будет так охотно насаживаться на мой член и послушно принимать все, что я делаю. Ты такой невероятный, малыш Гепард, просто и правда
хороший, очень хороший мальчик.
Гепард, кажется, сходит с ума, дрожит, мычит, коленями старается приподняться повыше, но не получается, его снова сильными толчками размазывает на кровати, зажимая собственный член между ним и уже горячим, чуть влажным от пота одеялом. Да, на данный момент Гепард и правда принимает все, он сам не ожидал такой реакции, но ему нравится, ему правда, блять, нравится. Хоть в какой-то момент он может почувствовать себя не тем самым Гепардом Ландау, которому приходится усмирять всю группу, держать на своих плечах всю ответственность за семью и свое будущее, которому всегда нужно было ходить по струнке ровно под крылом тираничного отца, стараясь всегда оправдать свое имя, нет, на данный момент он чувствует себя просто Гепардом, просто студентом, чьим-то другом, братом, просто молодым и пьяным парнем со своей личной жизнью. Одна мысль выбивает из легких весь воздух. Так вполне можно и задохнуться.
Но Сампо прав, он и правда покладистый, он и правда течет еще сильнее от комплиментов и этих ебучих грязных разговоров, которых в жизни никогда не было, но этого всего так мало и много одновременно, что хочется самому что-нибудь сделать, чтобы показать, что нет, он не такой уж и правильный, каким его привыкли видеть. Плюнув на то, что будет завтра, Гепард дергает руками, показывая, что хочет вырваться, а синеволосый и не собирается удерживать его насильно, позволяет опереться на руки, сразу же получая в ответ с шумными, даже через ладонь стонами порцию свежих царапин на плече и предплечье от вцепившихся в него ногтей. Коски шипит, явно восхищенный такой реакцией, боли совсем не чувствует, только лишь еще более густое желание присвоить, блять, наконец. Гепард бесстыдно подмахивает бедрами, совсем не смущая нынешнего себя звонкими шлепками кожи о кожу, призывно скользит языком по пальцам, накрывающим его рот, прикусывая кожу и клянется, что услышал жалостливый всхлип.
Так и нужно, он хочет больше.
– Разве не ты, Сампо, – он запинается, с усилием хватая воздух губами, как только оторвал руку от своего лица, но всё-таки кое-как смог спросить Гепард. – Хотел заставить меня мяукать?
А Сампо и сказать ничего не может, только удивленно охает над самым ухом, не ожидая, на самом деле, услышать что-то подобное в такой момент от Гепарда, который только пару мгновений назад трясся и скулил. Вот уж и правда невероятный. Гепард приподнимается на дрожащем локте, заводя свободную руку назад, и хватает склонившегося над ним Сампо за чуть кучерявую чёлку, с силой отдернув в сторону, чтобы услышать протяжное "бля-я-ять" с такой довольной интонацией, которую даже представить себе никогда бы не смог.
– А я плохо стараюсь, Геппи? Боюсь, что если буду более настырным, ты можешь мне врезать, – загнанным полушепотом отзывается Коски, с усмешкой хватая за запястье, чтобы ему не выдрали в порыве эмоций не лишнюю пару клочков волос.
Но будем честны, выложиться на полную сейчас хотелось неимоверно. Втрахивать и втрахивать в эту скрипучую кровать.
– А я
хочу, чтобы ты показал все, что можешь, Коски, – говорит Гепард, стараясь отдышаться, пока парень в удивлении замер.
Как же это было зря.
Сампо осторожно выпутывает руку из своих волос и за нее же на себя рывком тянет, заставляя встать на колени и вжаться спиной в собственную грудь.
– Не вини меня потом,
Ландау.
Вот теперь стало по-настоящему страшно – он еще никогда не звал его по фамилии – это слишком официально для кого-то вроде Сампо, тем более таким тоном, от которого сразу низ живота скручивает в сладком спазме.
Гепарду и вовсе захотелось извиниться за свои слова.
Гепарда рывком откидывают в сторону, переворачивая на бок, и от своей самонадеянности ему хотелось пробить себе лоб. Возомнил себя не пойми кем, решил поиграть и спровоцировать человека, который знал явно больше недавнего девственника. На подкорке Сампо думает, что раз дали зеленый свет, нужно использовать по максимуму, даже если и скорую разрядку он чувствует буквально в миллиметре от пропасти. И эта пропасть смотрит сейчас своими помутившимися голубыми оттаявшими ледниками, кажется, совершенно не боясь потеряться в туманном густом лесу.
Коски с усилием притягивает к себе, схватившись за щиколотку и закидывает чужую ногу на свое плечо, не отрывая прямого взгляда. О да, он видит этот плещущийся на дне океана страх и не может удержаться от плотоядной улыбки, понимая, что теперь уж он точно не остановится. Под кожей будто растопили свинец и заставили течь по венам вместе с адреналином, в голове совсем не осталось мыслей, а тело будто бы уже знает на автомате, как сделать так, чтобы Гепард
плакал. Но так ведь даже лучше?
Блять, гораздо.
Сампо входит резким слитным толчком, сразу переключаясь на неторопливые, но сильные, выбивающие весь воздух из легких, властные толчки. Дрожащие стоны, влажные от испарины волосы, зацелованные губы, и до безобразия потерянное в удовольствии выражение лица Гепарда подначивает сильнее, говоря, что да, его действия явно одобрены, и, видимо, с огромным удовольствием. Он не теряет времени, кусает за внутреннюю сторону бедра, впиваясь клыками в нежную кожу под болезненный вскрик, специально игнорирует сочащийся предэякулятом член Гепарда и широким мазком языка зализывает свой же след от зубов. Это смешно, настолько охуенно Сампо никогда себя не чувствовал, потому он позволил себе низкий грудной смешок, ускоряясь, но не ослабляя силу движений.
– Плохой мальчик, так безрассудно выводить того, кто влюблён в тебя – очень глупо. Посмотри, что ты наделал, – Сампо мурлычет, притираясь виском о дрожащую, покрасневшую от трения с кроватью коленку, пока рукой скользит по судорожно дергающейся в попытке вернуть воздух груди, выше к шее. Прямо к горлу. – Что, не можешь ничего ответить? Как жаль.
Гепард хрипит, хватается за сжавшую его горло руку и жмурится, чувствуя, как еще немного и он кончит самым позорным образом. Воздуха и так не хватало, Гепард до этого пытался урывками схватить хотя бы немного, а теперь сжавшая сверху рука, хоть и ощущается не сильно, но до головокружения уместно. Ебаный Сампо, ебаный алкоголь, ебаное удовольствие, заставляющее выгибаться под властными толчками в самую глубь души.
Хочется расплакаться, но вместо этого Гепард извивается, хватается за углы подушки, за свороченное одеяло, пока не находит самое лучше место – макушка Коски. Да, он должен ему ответить на все это, хотя бы так, как может. Под звонкие, быстрые и до безумия сильные толчки, заставляющие поддаваться выше к изголовью, Гепард рывком приподнимается, вдавливая тем самым чужую руку в собственную шею сильнее на долю секунды, но всё-таки хватается пальцами за длинную темную челку, притягивая к себе, чтобы впиться кусачим поцелуем в раскрасневшиеся сухие губы.
Ему было интересно: от чего же его так ведет? Не алкоголь, как оказалось, не сегодняшняя редкая в его жизни свобода, даже не та намешанная бурда, что выпил перед началом конца растрепанный и запыхавшийся блондин, ответ намного проще. Сампо Коски. Одногруппник, любящий изводить Гепарда до дёргающегося глаза и клокочащего раздражения под самым кадыком. От него так ведет, и, если честно, то Гепард ни разу не жалеет, правда, не жалеет и тогда, когда на грани с отчаянием стонет в чужие губы имя Сампо, и когда чувствует внутри растекающееся и обжигающее семя синеволосого, даже через презерватив, и даже не тогда, когда обхватывает руками чужие щеки и без раздумий целует гораздо более нежно, чем до этого, без рук умудряясь кончить себе на живот, содрогаясь так сильно, что от лихорадки и не отличить совсем. Но Гепард всё равно не может оторваться от чужих губ, продолжая под замедлившиеся глубокие движения внутри целовать со всей, неведомо откуда появившейся нежностью, понимая, что собственное сердце готово вылететь за пределы грудной клетки, разбив прочные кости, только от того, что отвечают ему со всей отдачей так же отчаянно нежно, ласково поглаживая плечо кончиками пальцев.
С ума сойти можно.
С десяток из миллиона кинков были выполнены с тем, на ком эти кинки Сампо и словил. Фатальная победа.
Гепард устало роняет голову обратно на подушки, когда его отпускают и выходят с пошлым до безумия хлюпом, позволяя услышать полный расслабленной удовлетворенности стон в изгиб плеча.
Он его перенимает.
– Прости, не думал, что я настолько не сдержусь, – виновато шепчет Сампо, ласково поглаживая по щеке большим пальцем.
Гепард молчит, только воздух все еще судорожно глотает в попытке прийти в себя, и дрожащей рукой смазывает светлые волосы с покрывшегося испариной лба, прежде чем прокашляться и собрать по крупицам свою личность во что-то целостное.
– С тебя объяснения, бутылка воды и свидание, – сипло, но со смертельно довольной усмешкой промямлил блондин, перебирая в дрожащих пальцах синие волосы.
– Хоть тысячу, Гепард, – Сампо рад, искренне рад, он расплывается в нежной и широкой улыбке, ласково тычась носом в тёплую шею на которой тот самый первый засос уже распустился ярким созвездием. – Я устрою тебе хоть тысячу свиданий.
В первый раз он решился ответить на бесстыдный флирт Сампо, обещая будущему себе, что это в последний раз.
И нагло себе лжет.
***
– Серьезно? У тебя реально не стоит на девушек? – Келус давится пакетированным молоком, пытаясь откашляться и утереть его с подбородка. Дань Хэн рядом почти не удивляется, скрывая улыбку в сжатом кулаке, пока заботливо стучит второй рукой по спине крякнувшего Келуса.
– Тише ты! Зачем так громко? – по коже лица Сампо от смущения растекаются умилительные пятна румянца, и хрюкнувшая в стакан с кофе Сервал совершенно не помогает его скрыть. – А ты вообще не смейся, предательница!
– Я не виновата, мне Геппи рассказал.
– Гепард! – Коски моментально переводит недовольный взгляд на парня, который упорно давит смех в уголках рта и за шпажкой с виноградом в зубах.
– Ты же сам сказал, что хотел тогда подцепить какую-нибудь красотку с факультета фотографии, поэтому и намешал себе коктейль с возбудителем, – он жмёт плечами, словно совсем не при делах. – Бедняга.
– Да не было там никакого возбудителя! – слишком громко воскликнул Сампо, сразу вздрагивая от своей тупости и садясь обратно за стол, чтобы никто из сидящих в буфете не заметил его глупости. – Я соврал, там просто было меньше Монти Дью и больше водки.
Гепард медленно моргает под взглядами затихших друзей и открывает было рот, чтобы что-то сказать, но его опережает скрип сразу трёх стульев.
– Ну, нам, пожалуй, пора, правда, Дань Хэн? – Стеллар намекающе лягает того локтём, указывая взглядом в сторону выхода, что нужно срочно, очень срочно идти.
– Да, ты прав, уже и так опаздываем, выставка злых кошек скоро начнется, не хочется пропустить, – не упускает возможности для тонкого стеба Дань Хэн, хватая хрюкнувшего в кулак Келуса за руку и выводя его за собой из буфета.
– Ой, точно, мне же Лука обещал показать новую модель статичного модуля, я обязана посмотреть его прямо сейчас, – будто вспоминая, Сервал щелкает пальцами и выходит из-за стола, в последний момент перегнувшись через него и забирая свою наплечную сумку со стула, сразу же убегая за ребятами.
Естественно, никаких выставок и модулей не было, просто когда чувствуешь надвигающуюся бурю – нужно бежать. И бежать со всех ног, но как это сделать тому, кого за плечо стальной хваткой удерживает тот, кто одним своим взглядом может дать под дых – неизвестно. Остаётся только смирённо проткнуть салфетку зубочисткой и поднять белый флаг.
Теперь придурок тут не только Сампо, верно?
