По плану

Ну почему это всегда происходит? Я быстро шагала по гравийной дорожке прочь из сада. Подальше от этого всего. Сбежать, спрятаться. Не хочу больше объяснений, не хочу лекций. Молниеносно пролетаю через гостиную, только потом осознав, что, должно быть, напугала служанку такой резкостью. Но мне не до этого. Всхлипываю и поднимаюсь по лестнице, пока по щекам струятся горячие слёзы. Мне больно и противно, а сама мысль о том, что я в сложившейся ситуации бессильна, и вовсе выбивает почву из-под ног. Не разбирая дороги, заворачиваю в нужный коридор и, положив руку на стену, жмурю глаза в немой истерике. Ну разве я не заслужила доверия? Почему они позволяют себе такое отношение? На ощупь добираюсь к двери. Становлюсь перед ней и осматриваю. Это не моя. Но я всё равно задерживаюсь перед ней ещё на минуту, а потом шагаю дальше. Почти падаю на пол комнаты, не рассчитав силы, с которой наваливаюсь на дверь. Комната пустая и тёмная. И от её вида становится хуже. Я одна. В чужом доме. Мне некуда идти и не с кем поплакать. Я зло вытираю слёзы рукавом и снова заглядываю в пустой коридор. Там тихо. Совсем не так, как сейчас в моей душе. Запускаю пальцы в волосы и принимаю решение. Будь, что будет. Слишком плохо. Стремительно возвращаюсь к той, самой первой двери, и обрывисто стучу. – Кто? – Я. – выпаливаю и не хочу даже думать, как это звучит. Короткого ответа оказывается достаточно, и через пару секунд дверь открывается. Александр всё так же одет в дорогой костюм, но его причёска больше не такая аккуратная, галстук исчез, рукава рубашки подкатаны к локтям, а две верхние пуговицы расстёгнуты. Только жилетка всё также идеально облепливает торс. Он оглядывает меня с ног до головы. Его взгляд пристально изучает моё лицо и в итоге останавливается на глазах. – У тебя красные глаза, ты в порядке? Я не ожидала такой прямоты, хотя наверное стоило. Судорожно киваю и хриплю: – Мне очень плохо, можно я у тебя посижу? Тихий всхлип говорит за меня остальное, и герцог таки приглашает меня войти. Я прохожу к кровати и сажусь на край. Окна отсюда выходят на западную сторону. От того сейчас, на закате, в окно льётся тёплый солнечный свет. Тут теплее, чем в моих комнатах. Пахнет шалфеем и мятой. На пару мгновений забываю, что нахожусь в комнате не одна. Но совсем скоро вспоминаю, когда прямо передо мной появляется лицо Александра. – Голова кружится? Тошнит? – Нет. С желудком у меня всё хорошо. Он хмурится, пытаясь понять суть проблемы. – А вот с нервной системой не очень. Быстро осознав о чем я, он отходит к столу. Наливает воды в стакан и протягивает мне. – Выпей. Полегчает. Я приняла стакан из его рук и, борясь со всхлипами, приложила его к губам. Вода и вправду немного помогла избавиться от кома, стоящего в горле, но менее обидно от этого не стало. – Что случилось? Поставив стакан на место, герцог вернулся и встал передо мной. – Случилось то, что весь этот чёртов мир создан для мужчин и работает против меня. Лицо Александра приобрело скептическое выражение, но я продолжила своё: – Никто в этой стране не воспринимает меня серьёзно. Потому что я женщина. Я резко вдохнула, набирая побольше воздуха, и совсем некрасиво ткнула в него пальцем. – Вот ты зависишь только от себя, а я принадлежу всем кроме себя самой. Стоит любому получить одобрение отца, и меня купят. И я должна буду пойти под венец, и произносить клятву у алтаря. Моя мать не любила отца и всё равно вышла за него. И все вокруг говорят мне, что это и моя судьба. Единственный правильный протоптанный путь. Я продолжала тараторить и всхлипывать, в то время как Александр, не ожидавший такого поворота, опустился на колени передо мной и взял мои руки в свои. Я коротко глянула на него, отмечая сожаление в его взгляде. Потом снова набрала побольше воздуха и продолжила: – Я хочу жить так, как я захочу. Открыть агентство, делать шаг навстречу лишь к тому, к кому захочу. Выйти замуж за того, кого люблю, а не за того, кто побогаче. И пусть все вокруг говорят, что так проще и выгодней. А я не хочу проще и выгодней. Хочу, чтобы люди смотрели на меня и говорили – «она дура». А мне так больше нравится! Я вдруг остановилась и икнула. Последнее предложение прозвучало совсем по-детски. Мне даже стало стыдно. Но Александр смотрел на меня так, что это чувство быстро сошло на «нет». Он не осуждал меня, не собирался поучать. Я вдруг растерялась, теперь тупо моргая глазами. Меня по-прежнему потряхивало, и в повисшей тишине мои всхлипы звучали особо громко. — Это всё? – опасливо спросил он. – Пока да. – мой ответ сопровождался ещё одним *ик*, и герцог кивнул. – Иди сюда. Он поднялся надо мной и потянул за собой. Сжав меня в объятиях, он стал гладить мою голову. Меня трусило и, как бы я не пыталась, из меня то и дело вырывались всхлипы. – Я не хочу прожить свою единственную жизнь так. Просто не смогу выйти замуж за чужого мне человека, я не смогу жить в этой темнице. Это меня убьёт. Я плакала в его плечо, как маленькая девочка, а он принимал это абсолютно спокойно. – Тише, моя хорошая. Успокойся. Я покрепче сжала пальцы на его плечах и доверилась мягкой силе его каменного спокойствия. —Вот так. Тише. Спустя какое-то время, когда я почти полностью успокоилась, герцог выпустил меня из своих объятий, и я прошла к окну. Солнце уже село, но небо всё ещё оставалось светлым. – Так, может теперь ты скажешь, что произошло? Он смерил меня опасливым взглядом. – Или тебе просто вдруг захотелось поплакать о несовершенстве системы? Я сделала шаг назад и утёрла нос, а заодно и слёзы. – Просто мои собственные родители врут мне. Постоянно. Они знают, чего я хочу, о чём мечтаю, но для них существуют только приличия. И каждый раз, когда я решаюсь довериться им, надеюсь, что они примут меня и помогут — они предают. Ничего для меня, всё на корм системы. Меня снова начало потряхивать, и я упёрлась бёдрами в его письменный стол, стоящий у окна, подавляя желание что-нибудь разбить. – Но если бы я была мужчиной, я бы жила... Я замялась, пытаясь придумать подходящее слово, но вдруг плюнула на это. – Я бы жила! Делала бы что вздумается, ни на кого бы не оглядывалась. Мне бы не приходилось выслушивать все эти лекции о том, что леди не положено увлекаться чем-либо кроме вышивания и сплетен. Я закрыла ладонями лицо, пытаясь остановить этот поток слов. Слёзы ещё никого не спасали, а тем более таких, как я. Герцог передо мной по-прежнему ждал объяснений. Потому я собрала в кулак всё своё самообладание и наконец начала: – В общем, ты знаешь о положении моего отца… Начала я, вспоминая лицо Эллиа в тот момент, когда он раструбил об этом на весь Честерфилд хаус. Вот же любопытный гадёныш. – Оно не радужное… Я замолчала, пытаясь внятно объяснить. Александр теперь хмурился ещё больше. – У нас нет денег. Отцу пришлось продать почти все наши владения. В том числе дом в Лондоне. Герцог вскинул голову, вдруг взглянул на меня совершенно ясным взглядом. Он понимал к чему я веду. И, как бы неприлично это не прозвучало, мне было приятно видеть тень грусти на его прекрасном самодовольном лице. Интересно, он будет скучать по мне? – Но плакала я не из-за этого. Несмотря на то, что вся наша семья не может больше оставаться в Лондоне, отец обещал, что снимет мне скромную квартиру. На один год. Я надеялась за это время открыть агентство, но… Эмоции накатили с новой силой. Не в состоянии больше поддерживать зрительный контакт с Александром, я опустила голову, теперь бессознательно заламывая пальцы. – Сегодня мама сказала мне, что мы уезжаем. Все. Я тяжело сглотнула. – И я. Горько усмехнувшись, смотрю на герцога. На то, как он задумчиво пялится на ковёр. Глаза снова застилают слёзы, и я утираю нос. – Я не смогу открыть своё агентство, не смогу расследовать это дело, потому что я просто не смогу находиться в Лондоне. Очнувшись, герцог подходит ко мне и снова обнимает. И я знаю, что так не должно быть. Мы вообще не должны подходить друг к другу ближе, чем на три метра без компаньонки. Но сейчас, как никогда, мне плевать. Лишь бы он продолжал так гладить мою спину. – Мне придется уехать в Шотландию, выйти замуж за рыжего бородатого мужика и провести всю свою жизнь в компании овец... Всхлипываю снова и злюсь на то, как сильно сжимает лёгкие корсет. – Кучерявых таких... От абсурдности собственных слов мне становится смешно, и из меня вырывается полу-всхлип-полу-смешок. – А потом меня заставят родить ему сына или двух, или трёх. И они тоже вырастут рыжими и отпустят бороды. Сама же добиваю себя и плачу. Знаю, что потом мне будет стыдно. Александр же и бровью не повёл. Он резко отстранился и сжал мою талию двумя руками. Я ухватилась за его предплечья, сохраняя равновесие. – Успокойся. Никакой Шотландии, никаких бородатых сыновей. Останешься здесь. Со мной. Я молча сморю на него и чувствую, как дёргается моя нижняя губа. Потом его ладони ложатся на мои щёки, он вытирает дорожки от слёз. – Будешь нашей гостьей. Никто не будет против. Я рассеяно киваю, пока он держит мое лицо и смотрит мне прямо в глаза. И я ему верю. Потом снова притягивает меня к себе. На этот раз мне спокойней. Мы стоим так совсем недолго. Осознание настигает меня значительно раньше, чем хотелось бы. Я в комнате у самого герцога. Я лью слёзы на его плече. Жалуюсь на жизнь и систему. Пусть мы перешли на «ты», ничего не даёт мне права на такое тесное общение с королевской особой. Я облажалась и опозорилась в степени, которой никогда не могла себе даже представить. Я выпутываюсь из объятий и опускаю голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. – Я… прости…простите, – все слова в голове неподходящие. – Мне не следовало приходить. Я не должна была всего этого делать, я… – я тяжело дышу, ища оправдание. И не нахожу. Бежать. Быстро. Сейчас. – Прошу меня простить. – я выдаю из себя жалкое подобие реверанса и делаю пару быстрых шагов к двери. Но рука герцога останавливает меня раньше, чем мне удаётся сбежать. – Агата, что ты делаешь? – его голос спокойный. Как будто только я вижу проблему во всём, что произошло. – Посмотри на меня, пожалуйста. – я боюсь. Боюсь того, что могу увидеть на его лице. Но я смотрю. Его глаза искренние, грустные. Голубая смесь из непонимания, сожаления и чего-то ещё. Нежность. – Что ты делаешь? – он спрашивает снова, а я молчу. Что? Бегу. От него, от себя. Корю себя за свою глупость и наивность. – Спасаюсь бегством? – выдавливаю кривую улыбку и зацикливаюсь на ощущении того, как он держит мою руку в своей. Есть в этом что-то интимное. Моя попытка пошутить придаёт его лицу уверенности. Ему спокойнее. Славно. – Очень остроумно, леди Харрингтон. Его тон насмешливый. Я опускаю голову и чувствую, как краснеют щеки. Как я вообще сюда попала? – Серьёзно. Мне надо идти собирать вещи. – Ты ведь остаёшься здесь. – Я не могу просить тебя о таком. – Я настаиваю. Я шатаю головой. – Я всё решу. – последнее слово остаётся за ним, и я сдаюсь. В комнате повисает тишина. Я слышу биение собственного сердца и ровное дыхание герцога напротив. – Я тут думал… – он не успевает закончить, когда я встряю. – Это всегда так сложно. – не удержалась. Он вскидывает брови, а по лицу пробегает веселье. – В самом деле. Он выдыхает, а я знаю – готовится сказать что-то серьезное. – Я поддержу твоё агентство. И публично, и финансово, если потребуется. Я едва перебарываю желание кинуться ему на шею. – Я благодарна за поддержку, но, при всём уважении, денег я не возьму. – Посмотрим. – он отмахивается, и во мне вдруг вскипает злость. Снова это выражение. Они все так смотрят. – Я серьёзно. Хочешь помочь делом – сделай одолжение. Не смотри на меня так. – Как? – насмешливость выветривается из его голоса, стоит ему взглянуть на меня. Интересно, что такого он увидел на моём лице? – Как все. Как будто я забавный зверёк, за которым интересно наблюдать. Как будто ни одно моё слово не весит ничего. Он выравнивается передо мной и кладёт руку на сердце. – Прошу прощения, если моё поведение или слова заставили тебя думать, будто я считаю тебя забавным зверьком. Это совсем не так. По правде… Он облизывает губы, а потом смотрит прямо на меня. – В моих глазах ты совсем другая. Я знаю тебя всего ничего, но по тому, что я могу судить, ты смелая – вспомни как отбивалась от того негодяя в переулке – выносливая, – как тащила Сэма домой –начитанная, – как ткнула мне в нос свистком, хотя я, конечно же, тоже сразу знал, кому он принадлежит… Но это... не важно! Хотя, если быть до конца откровенным... Он сжимает кулаки, а потом и вовсе складывает руки на груди. Я вижу, как тяжело ему даются эти слова. Но каждое из них пробуждает во мне волны трепета. – Ты производишь впечатление человека, которому интересно всё. И это очень схоже с тем, что чувствую я. Потому, когда я провожу какой-нибудь эксперимент, или делаю открытие, мне не терпится показать его тебе. Это безумие, но… Он сглатывает и прячет взгляд на ковре. А у меня подкашиваются ноги. – Ты самая умная женщина, которую я знаю. Он поднимает на меня глаза, и мне хватает одного взгляда. Мы одновременно делаем шаг навстречу, а потом мои ладони обхватывают его щеки, и мы целуемся. Это не впервые. И сейчас меня пронизывает осознание того, как сильно я соскучилась по этим ощущениям. По его теплу. По его рукам, сжимающим талию. По настойчивым движениям губ. По нам. Этот поцелуй, эти касания. Они против правил, но они – единственная истина. Меня прошибает осознание. Он может иметь сотни титулов, а для меня всегда будет просто Александром. – Мой. – шёпот в перерыве между поцелуями. Он улыбается так близко ко мне. Он улыбается мне. Только мне одной он улыбается так. Одобряюще. И это безумие. Одна его рука тянется по спине вверх, к моей шее. Затем путается в волосах, и я откидываю голову набок, прикрывая глаза. – Думаешь, наши друзья сильно расстроятся, если я украду тебя на ночь? – шепчет мне в изгиб плеча, а затем целует шею. По коже бегут мурашки. Сначала от его касаний, потом от слов. Он хочет меня здесь. На ночь. И я хочу того же. От осознания взаимности, мозг застилает пелена. – Я думаю, что мне совершенно не интересно, что они там думают. Он усмехается, за волосы оттягивает мою голову ещё больше и ведёт носом по моей щеке. – А что же тебе интересно, маленькая чертовка? Он отпускает мою голову, но не отстраняется. – Что же мы будем делать всю ночь вдвоём? Мой тон невинный, я и сама почти поверила. Его глаза загораются восторгом. – О, у меня много вариантов. Тебе объяснять в теории или показать на практике? Он указательным пальцем отводит прядь от моего лица, заглядывая прямо в глаза. Перед глазами пляшут звёздочки, и я не пойму: это от корсета или от количества возможностей, открывшихся передо мной. – Вариант «всё вместе и побыстрее», имеется? Он снова улыбается и смотрит мне в глаза. И этот взгляд – лучшее, что я видела в своей жизни. Это обожание. Чистое и неприкрытое. – Для тебя – всё, что угодно. Он снова впивается в мои губы, и я обхватываю его за шею, потому что ноги меня больше не держат. Его руки скользят по моим бокам, а язык иногда соприкасается с моим. В эти моменты мне вправду сносит крышу. Я только знаю, что если он не разденет меня сейчас же – я взорвусь. Он отрывается от меня, стоит мне об этом подумать. Если это не ментальная связь, то просто подарок судьбы. – Сначала, по плану было снять с тебя это платье. Потом… – Знаешь, лучше пусть будет практика с комментариями. – он ужасный болтун, но я совру если скажу, что мне не нравится его голос и эти скандально-откровенные слова. – Я мог бы возразить, но боюсь, этот вариант даже лучше моего. Он ловко переходит мне за спину и убирает волосы на одно плечо. Одна его рука ложится мне на талию, пока другая приступает к лентам на лифе. – Я говорил, что тебе очень идёт это платье? Он шепчет это мне в шею, и я едва могу расслышать вопрос за биением собственного сердца. – Нет. – Ну, теперь сказал. Хотя признаюсь, мне не терпится его снять. Я сглатываю, когда последняя петелька распадается, и платье больше не держится на плечах. Александр помогает стянуть его через голову и откладывает в кресло, недалеко. Теперь, без платья, мне становится нервно. От одной только мысли насколько это неприлично, кружится голова, а от одного взгляда герцога, у меня и вовсе складывается впечатление, что я сейчас потеряю сознание. Он смотрит на меня так, будто я самый долгожданный подарок в его жизни, запакованный в множество слоёв пёстрой бумаги, и только ему предстоит снять каждый. Медленно и методично. Я стаскиваю с себя нижнюю юбку и подъюбник, пока Александр стоит напротив, тяжело сглатывая. Теперь на мне лишь нижнее платье, подпоясанное корсетом, который я, при всём желании, никак не сниму самостоятельно. Мой взгляд падает на Александра. На нём по-прежнему полно одежды. – При всём уважении, ваша светлость. Вам не кажется это несправедливым? Он пожимает плечами, и я делаю шаг к нему. Мои пальцы неспешно расстёгивают пуговицы на его жилете. Ткань мягкая и лёгкая. Не такая как мой корсет. Я даже немного завидую. Когда пуговицы заканчиваются, я не дожидаюсь, пока герцог снимет жилет, а сразу принимаюсь расстёгивать рубашку. Руки замирают, лишь когда та оказывается полностью распахнутой. Я из-под ресниц рассматриваю кожу, проглядывающуюся меж пол рубашки, а потом, когда его пальцы обхватывают мой подбородок, смотрю в его глаза. Что я творю? Я жду поцелуя, но его не следует. Вместо этого, герцог отходит к креслу и снимает жилет с рубашкой. Когда он возвращается ко мне, я уже вернула себе дар речи. – Снять с тебя оковы патриархата? Усмехается, кивая на корсет, и обходит меня по кругу. – Будь так любезен, сделай доброе дело. Он тихо смеется, а у меня сердце уходит в пятки. Я стою перед герцогом, который вот-вот расшнурует мне корсет. – Ты уверена? Ещё не поздно передумать. Он медлит, а я почти скулю. Я знаю, что это неправильно, и, конечно же, мне страшно. Страшно начинать всё это, но ещё больше я боюсь уйти раньше, чем наша с ним связь станет чем-то. – Я никогда не считала тебя неуверенным. Мои жалкие попытки пошутить каждый раз выдают ему всю правду. Я боюсь, но я хочу. – О, поверь, я вполне уверен в своих намерениях. Но я не хочу тебя принуждать. Его слова подкрепляют мою уверенность. Я устала убегать. – Александр, сними уже этот чёртов корсет, или я задохнусь. И это правда. Он чудовищно сдавливает рёбра. Он подчиняется. Я чувствую, как его пальцы ловко перебирают шнурки корсета. Снизу вверх проходит облегчение. А за ним дрожь. – Ты когда-то делал это раньше? Я тяжело сглатываю, опасаясь услышать ответ. Его руки обнимают меня за талию из-за спины, и сейчас, через один слой ткани, эти прикосновения как никогда тёплые и мягкие. Он кладёт подбородок мне на плечо, и я замираю. – Нет. Никогда. Облегчение отбирает все силы. Я устала бояться, бежать, противостоять. Впервые в жизни я готова и хочу сдаться. Потому, когда его руки тянут нижнее платье вверх, я легко подчиняюсь. Последняя преграда отброшена на кресло. Теперь я совсем обнажена. Герцог шумно выдыхает мне в затылок. – Я не смотрел, если хочешь остановиться, то самое время сказать об этом. Я закрываю глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Там нет сомнений. Я уже здесь и я хочу продолжать. – Пожалуйста, не останавливайся. Я слышу его выдох, и его руки ложатся мне на голый живот. Прикосновение кожи к коже вызывает целый фейерверк в нервных окончаниях. Я не смогла бы передать словами, как здорово это чувствовать. – Хорошо. Если вдруг тебе станет некомфортно, больно или страшно ты скажешь "стоп". Не бойся прошептать, я всё равно услышу. Хорошо? Он ждёт ответа, и мне приходится отвлечься от пульсации внизу живота. – Хорошо... – Умница. – он целует меня в шею, и я выдыхаю громче, чем собиралась. Руки поднимаются выше, к груди. Ладони сжимают полушария, и я слышу, как он тихо ругается. И я вдруг осознаю, что он ещё не смотрел на моё тело и вообще на чьё-либо тело. Мы с ним – друг для друга впервые. Меня захватывает смесь радости и злорадства. Я знаю какие разговоры ходят о нём в женских кругах. Многие из молодых девушек не отказались бы сейчас быть на моём месте. И я возвращаюсь в реальность, сполна наслаждаясь всем происходящим. Его пальцы слегка шершавые от того, как часто он что-то мастерит для своих экспериментов. Но его прикосновения мягкие, нежные. Я откидываю голову ему на плечо, и он целует в висок. Сейчас мне спокойно, хотя и непривычно стоять полностью голой. Но я знаю, стоит нам сменить позу, мне станет стыдно. Александр подталкивает меня к кровати. – Ложись на спину, красавица. Я слышу нервные нотки, сквозящие в его насмешливом тоне. Как же я его понимаю. Я слушаюсь, надеясь, что мои движения не слишком дёрганные. Сажусь на постель, размышляя как бы мне лечь, чтобы не выглядеть колодой. Но Александр оказывается прямо передо мной раньше, чем я успеваю погрязнуть в размышлениях. Он почти ложится на меня так, что я больше не чувствую себя голой на сцене. Теперь, я будто надёжно спрятана за ним, и мне чертовски нравится это новое чувство. Мои руки обвивают его шею, и мы снова целуемся. Поцелуи с ним — это привычно. Как передышка, для нас обоих перед тем неизвестным, что ждёт нас впереди. – Ты вкусно пахнешь. – герцог опускается поцелуями на шею, а затем опасливо переходит к груди. Эти новые поцелуи нравятся мне не меньше тех, что мы уже практиковали. Прикосновения Александра уверенные, тот факт, что для него это в новинку выдает лишь лихорадочный блеск его глаз. Боюсь представить, как выгляжу сама. Я напряжена и я прекрасно знаю, что это плохо, но ничего не могу поделать. – Откуда ты знаешь, что нужно делать? – обращаю его внимание, и он тут же смотрит мне в глаза. – Я читал учебники по анатомии и романы. Романы, кстати, – жуткие вруны. Улыбаюсь и прикрываю глаза. – Откуда знаешь? – Читал ещё кое-что. Загадочно выдаёт, отводя взгляд. – Что? – Секрет. – он целует меня в кончик носа, и моё сердце поёт. – Ты доверишься мне? Его слова снова будят страх. Сердце снова начинает биться, как бешеное. Он смотрит мне в глаза и видит. Всё, что я думаю. – Я прошу тебя закрыть глаза и внимательно меня слушать. Я буду всё проговаривать вслух. Спрашивать о каждом моём следующем шаге. Я смотрю ему в глаза и вижу искренность. – Я не собираюсь сразу же взять тебя, клянусь. Эти слова снимают напряжение. Я так этого боялась. Я слушала десятки историй о первом разе. Как девочек брали тут же. Без предупреждения и пауз. А самое страшное, что большинство этих девочек брали мужчины, которых они не любили, а в процессе им советовали думать "об Англии". У нас всё не так. – Я не сделаю ничего без твоего согласия. Я обещаю. К тому же, нам не обязательно делать всё, сразу же, сегодня. Внутри вспыхивает восторг, я целую его, улыбаясь в поцелуй, и чувствую такую же улыбку на его губах. – Хорошо. – Ладно, тогда закрывай глаза, красавица. Я подчиняюсь. Я чувствую, как его поцелуи опускаются под грудь, потом на живот. – Скажи мне кое-что. Я чувствую, как он возвращается назад к моему лицу. – Ты когда-нибудь ласкала себя? В какой-то мере невинный вопрос. О таком перешёптываются подружки. – Да. Он впивается поцелуем в мои губы, и я успеваю обдумать ответ детальнее. – И где ты брала идеи? – Не один ты читал учебники по анатомии. И романы. И мне часто доводилось бывать в компании старших девочек. Отвожу взгляд, вдруг замечая, что ослушалась его и открыла глаза. – Откуда ты узнала, как это делается? – Учебники. Это правда. У нас была большая библиотека в Эльвастоне, и книжки по анатомии там тоже нашлись. И в них, на удивление, детально описывалось что, где и как нажимать, чтобы было приятно. – Но тебе ведь надо было что-то представлять. Романы? – И они тоже. Он выгнул бровь, и я закатила глаза. – Ну, у меня неплохая фантазия. И мне иногда снились всякие сны...я... Я запнулась и смутилась. Что, чёрт возьми, я должна говорить? – Ты когда-то представляла меня? Ты и представить себе не можешь, милый. – Ну... мы знакомы совсем недавно. Да и с тех пор как познакомились, я живу с Евой в одной комнате, у меня не было возможности... уединиться, но... ты мне снился. Не раз и не два. Я опасливо поднимаю на него взгляд, но не нахожу там того, что ожидала. Нет насмешки, только удовольствие. – Я завтра же позабочусь о том, чтобы Еве выделили отдельную комнату. Я прикрываю глаза и улыбаюсь, откидывая голову. Двумя руками раскидываю волосы по подушке, совсем позабыв о том, что лежу без одежды. – Покажи мне, как ты ласкала себя. Его голос становится ниже с каждым словом, а у меня низ живота сводит спазмом, стоит представить себе эту картину. – Показать? – Да. – Зачем? – Хочу понять, как тебе больше нравится. Ты не против? Но у меня по венам уже растекается чистый азарт. – Нет. Он отодвигается ниже, к моим ногам. Впервые открыто оглядывает меня. И мне нравится, как дёргается его кадык. Кладёт руки на мои колени и разводит их в стороны. Теперь мне опять стыдно. Он безошибочно определяет это. Наклоняется ко мне, теперь лёжа между моих ног. – Когда тебе становится неловко, закрывай глаза. И я вдруг понимаю ход его мыслей. Так и есть. С закрытыми глазами складывается впечатление, будто я в темноте, и никто не может видеть моего тела. Я подчиняюсь. Его поцелуи снова скользят к низу живота. – Можешь начинать. Я выдыхаю и сжимаю кулаки. Вдруг одна его рука находит мою, и он переплетает наши пальцы. Другая моя рука направляется вниз. Я готова делится с ним сокровенным. Я хочу этого. – Сначала... я вставляю внутрь один палец. Движения вторят словам. Указательный палец проникает внутрь, и я не в силах сдержать желания увидеть его реакцию. Его глаза сосредоточенно сканируют всё моё тело. Мне пару раз доводилось наблюдать за тем, как он применяет дедукцию. Но сейчас, когда она вся полностью направлена на меня, мне хочется закатить глаза от удовольствия. – Потом я вставляю другой палец. Указательный выскальзывает наружу, вместо него погружается средний. – Зачем? – Чтобы собрать на них смазки. Я произношу это и краснею. Я проделывала это множество раз. Признаваться в этом было неловко. – Что дальше? Я чувствую как его свободная рука гладит низ моего живота, а потом поднимается по бедру к согнутому колену. Другая по-прежнему переплетена с моей. – Дальше я распределяю её вот так. Я двумя пальцами пару раз вожу вверх-вниз по складкам и слышу его вздох. – А потом я массирую здесь. Указательный палец ложится на точку, о которой я узнала из того учебника. – Здесь приятнее всего? Он говорит это, а потом происходит что-то сверх. Его пальцы ложатся рядом с моими, и он сам начинает массировать ту точку. Из меня вырывается вздох, громче которого, кажется, я никогда в жизни не издавала. – Да...боже. Меня никогда никто не трогал здесь и так. – Ты знаешь, как называется эта точка? Сейчас мне меньше всего хочется задумываться о научных схемах, но я правда попыталась вспомнить. – Не помню. – Клитор. И мне от этой информации ни жарко, ни холодно. Но ведь это Александр. Пусть хвастается сколько влезет. Но только пусть продолжает массировать мне клитор. Будто услышав мои мысли, он убирает пальцы, и я хнычу. – Ты когда-то пробовала просто вставлять пальцы? И прежде чем я успеваю осознать, о чем именно он спрашивает, я чувствую, как в меня проникает его указательный палец. – Я.…чёрт. Он замирает, очевидно, рассматривая меня, а потом начинает двигать пальцем вперёд-назад. – Да, я.…да. По началу было очень даже приятно, но я быстро привыкла. Да и в конце я не получала такого удовольствия, как... Слова выпадали сами, его движения не давали думать. – Сейчас тебе не приятно? Его палец замедлился внутри. – Нет! То есть, приятно. Очень. Мои пальцы и твои пальцы — это разные вещи. Это правда. Как оказалось, прикосновения собственных рук и чужих ощущаются совсем по-другому. Но если я думала, что лучше быть уже не может, то я ошиблась. – Но когда массирую здесь, тебе приятней? Он, не вынимая из меня пальца, другой рукой начал массировать клитор. И как я упустила момент, когда он отпустил мою руку? – Боже...Александр. Я запрокинула голову так, что казалось дальше уже некуда. Это было лучшее, что я когда-либо испытывала. И я не хотела, чтобы он останавливался. — Вот так хорошо? Он спрашивает так, будто дразнится. И похоже так и есть. Его глаза горят победой. Эксперимент удался. Как славно. – Как лучше? Я сразу не понимаю о чём он. А потом как понимаю… Сначала он двигает пальцем медленно, размеренно. Потом движения становится быстрыми, и я задыхаюсь. В конце он вставляет палец грубо, рывками, и если бы я стояла, то у меня точно бы подкосились ноги. – Два последних варианта неплохие... – Чередовать? – Было бы восхитительно. И он слушается. Он, чёрт возьми, выполняет любую мою прихоть. Я закрываю рукой рот, чтобы не издавать звуков. Это слишком восхитительно! – Можно быстрее... Я шепчу это и опускаю свою руку вниз. Он уступает. Я кладу палец на клитор и начинаю стимулировать его активнее. И всё же, это не сравнится с тем, как это делает он, всего через секунду, стоит нам поменяться назад. – Боже...Алекс... Он наклоняется ко мне и целует. И я согласна навсегда остаться в этом моменте. Я несдержанно стону в поцелуй. Впервые в жизни я не сдерживаю стон. В отцовском доме я боялась, что кто-то услышит. Сейчас мне почему-то плевать. – Я почти...почти. Я жмурю глаза, шепча это ему в плечо, пока он доводит меня до оргазма. Да, это слово я запомнила. Мои ногти впиваются ему в плечи, и мне даже не стыдно. Я издаю вздох смешанный со стоном и не узнаю своего голоса. – Всё...всё. Выдавливаю из себя, и он прекращает движения. Александр обвивает мою талию одной рукой, придерживая над постелью. – Ты в порядке? Он шепчет это мне в волосы, а я едва нахожу силы что-либо сказать. – Да. В комнате становится тихо, и лишь моё тяжёлое дыхание слышно особенно хорошо. Придя в себя, я отнимаю руки с его плеч и ложусь на постель. Он всё так же нависает надо мной. Его глаза встревоженные и сосредоточенные. Они внимательно изучают моё лицо и, похоже, ему нравится то, что он видит. Он заметно расслабляется и убирает прядь с моего лица. – Я не сделал тебе больно? Он хмурит брови, и я не выдерживаю. Обхватываю его щеки и целую. Крепко и несдержанно. – Спасибо. – шепчу ему в губы, когда мы отстраняемся. Я много раз представляла себе свой первый раз. В тех сценариях я представляла разных людей. В одних я была с любимым человеком, в других с чужим. Но у них была одна общая деталь: боль, которую надо было перетерпеть. В самом деле мой первый раз прошёл не так. И я до сих пор сомневалась, приснилось мне это или нет. К счастью, Александр передо мной был вполне реальным. — Это было намного лучше, чем я ожидала. Признаюсь и вижу, как он расплывается в самоуверенной улыбке. Вот же нахал. – Рад слышать. Я смотрю на него и не могу поверить в происходящее. Сегодня в этой комнате я успела поплакать, посмеяться, поцеловаться и даже кончить. Мне вдруг становится смешно от того, как абсурдно это звучит. Я улыбаюсь и отворачиваю голову. – Что? Он смеётся от непонимания и целует меня в щёку. – Что такое? – Ничего. Я просто подумала…Ещё утром я не могла даже представить, что окажусь с тобой в одной постели. Его лицо вдруг приобретает серьёзное выражение. – Ну, я полон сюрпризов, леди Харрингтон. Я обнимаю его за шею и наслаждаюсь тем, как он медленно гладит мои лопатки. И когда его брюки трутся о мой живот, вдруг осознаю: – Ты ведь не... Я отодвигаюсь, заглядывая ему в глаза. – А, это. Он кидает быстрый взгляд вниз и отмахивается: — Это пустяки. Я же говорил, нам не обязательно делать всё прямо сегодня. – Но это не честно. Он вскидывает брови. – А это по-детски. Я убираю руки с его шеи и поднимаюсь на локтях. – Мне важно, чтобы и ты тоже получал удовольствие. Он закрывает глаза и шатает головой, готовый возразить, но я продолжаю: – Я очень благодарна за то, что ты уделяешь такое внимание моему удовольствию. Но, что я за человек, если не отплачу тебе тем же? – Стоп-стоп. Он хмурит брови, и я вдруг пугаюсь, что наговорила глупостей. – Ты ничего мне не должна. Я не хочу принимать чего-либо под предлогом того, что ты отдаёшь должное, это... Выражение его лица вдруг становится холодным и отстранённым, а у меня замирает сердце. – Боже, я не это имела в виду. Я обхватываю руками его лицо и убираю упавшие пряди. Он смотрит на меня каким-то новым взглядом, ему страшно, и я это знаю. Но я не могу позволить страху отобрать его у меня. – Конечно нет. Я просто думала мы двое сегодня получим... Он наблюдает, как я подбираю слова, и молчит. – Удовольствие. – Как, милая? Я запинаюсь и смотрю на его расслабленную улыбку. – Как мы это сделаем? В голове снова проносятся картинки из моих ожиданий. Я не смогу. – Есть идеи? Премило улыбаюсь, надеясь, что он предложит что-либо кроме секса, в привычном значении этого слова. – О, полно. Я же говорил. Выдаёт, и что-то в его улыбке говорит мне, что мне нечего бояться. И я ему верю. – Будешь болтать или покажешь на практике? Он щурится и щёлкает меня по носу. – Какие мы остроумные. – А то. Ухмыляюсь, и он лопает со смеху, утыкаясь мне в ключицу. Я всё ещё голая. Он всё ещё в брюках. – А хотя нет. Теперь моя очередь задавать откровенные вопросы. – Да? Спрашивает с вызовом. Но я вижу, как он занервничал. Я понимаю, я чувствовала то же самое. – Да. – Ты правда этого хочешь? – Да, у нас ведь ещё целая ночь впереди. Что может быть увлекательнее, чем задавать друг другу неудобные вопросы? – Чистая правда. Мы снова целуемся, и я запускаю пальцы ему в волосы. – Герцог Кларенс, вам придётся снять эти брюки. Он усмехается, но все же улавливает решимость в моём взгляде и сдаётся. Ещё одна стена между нами падает. Он избавляется от брюк, и я меняю нас местами. Теперь он лежит на спине, а я сижу на его ногах так, что его член стоит прямо передо мной. Я вижу как он жмурит глаза и выдыхаю. Теперь моя очередь его успокаивать. Я наклоняюсь ближе к нему и припадаю к его губам, пока глажу большим пальцем его щеку. Одна его рука, тем временем, ложится мне на поясницу, а другая путается в волосах. Мне хочется верить, что мы неплохо справляемся с нашим первым разом. По крайней мере, всё это ощущается очень правильным. Я отстраняюсь и теперь моя очередь наслаждаться его телом. Я едва не облизываюсь, бегло осматривая его торс. – У тебя красивое тело. Выдыхаю, почти бессознательно. Это чистая правда. Он знает. Но он слишком взволнован, чтобы ответить привычно. Я за волосы откидываю его голову и припадаю губами к шее. Она теплая и слегка солёная от пота. Я так чётко слышу каждый его выдох и вдох, и это потрясающе. Я и мечтать не могла о том, чтобы оказаться с ним так близко хоть когда-нибудь. И всё же вот она я. Здесь. Сейчас. Не перестаю целовать его ни на секунду. Я опираюсь одной рукой на его плечо, пока другой веду от груди к низу живота. Короткие ногти совсем легко царапают по коже, и я вижу, как он сжимает кулаки. И я повторяю его трюк. Дотягиваюсь до одной его руки и переплетаю наши пальцы. Потом поднимаюсь к его лицу и шепчу в самое ухо: – Ты когда-то ласкал себя? – Да. Он открывает глаза, и я вижу смесь волнения и азарта. Какие мы, чёрт возьми, одинаковые. Но я не стала спрашивать откуда он научился этому. Это очевидно. Лучше я сразу узнаю о самом интересном. – Ты когда-то представлял меня во время процесса? Он закидывает голову, уводя взгляд, но не закрывает глаз. Я вытягиваю шею и смотрю с вызовом. – Да. Одного слова достаточно, чтобы заставить мою голову кружиться, но он продолжает: – С тех пор как мы познакомились, не было ни одного вечера, чтобы перед моими глазами не появлялось твоё лицо. То есть... Он прочищает горло и сглатывает, а я терпеливо жду. – Я не каждый вечер ублажал себя, я просто...Я постоянно думал о тебе. Я замираю. Между нашими губами всего каких-то пара сантиметров. – Поцелуй меня. Он просит или приказывает. Это совсем не важно, ведь я подчиняюсь, а одна моя рука, тем временем, ползёт вниз, и я чувствую, как напрягаются мышцы под моими пальцами, когда они замирают почти у основания члена. Я отодвигаюсь, смело заглядывая ему в глаза. – Покажи мне. Он сглатывает и закрывает глаза. – Сначала я провожу сверху вниз. Вот так. Я наблюдаю за тем, как Александр обхватывает рукой орган, который я видела лишь на картинках в книжке, и ведёт вниз. – Потом... Он облизывает губы. – Я провожу по головке, чтобы немного распределить смазку. Он большим пальцем проводит по самому кончику и я замечаю, что, по сути, логика одинаковая. — Вот так? Я тянусь к нему и вижу, как нервно замирает его рука, а затем своим пальцем повторяю движение. Он тёплый, а головка, как назвал её Александр, гладкая. – Да...чёрт. По сравнению со мной, у него выделяется совсем небольшое количество смазки. Я читала, что чем больше возбуждена девушка, тем больше выделений. Я на секунду ужасаюсь, представляя, что чувствуют девушки, которым приходится спать с нелюбимым. Но, меж тем, чувствую, как влажно у меня между ног, и меня вдруг прошибает идея. – Что дальше? Я не убираю свою руку с его члена, а лишь опускаю к основанию. Жду указаний. Он кладёт свою ладонь поверх моей и ведёт вверх, а потом вниз. Я слышу, как он шипит, и это вовсе не похоже на звуки, которые издаю я. Я вдруг хмурюсь и теряю энтузиазм. Очевидно, это как-то отражается в моих движениях, ведь герцог начинает рассматривать моё лицо. – Ты в порядке? Его взгляд мутный, но он всё равно пытается думать ясно. Я наклоняюсь ближе. — Это я должна спросить. Он хмурит брови. – Тебе точно нравится то, что я делаю? Я просто...ты... Я запинаюсь, подбирая слова. – Агата если ты не хочешь чего-либо делать, то ты по-прежнему можешь сказать «стоп». – Нет-нет. Я убираю волосы с его лба и целую в щёку. – Проблема как раз не в этом. Я очень хочу сделать тебе приятно, я просто не понимаю нравится тебе или нет. Он осматривает меня и тянется за поцелуем. – Прошу прощения, леди Харрингтон, за то, что мои стоны не такие музыкальные как ваши, но я правда не считаю их такими уж ужасными. Я смеюсь и снова выравниваюсь на нём. – В таком случае, милорд, я считаю можно продолжать. Он закидывает руки за голову и самовлюблённо усмехается. О, это ненадолго милый. – Только вот. Маловато смазки, не находишь? Его лицо становится задумчивым, но я действую раньше, чем он понимает к чему я веду. Приподнимаюсь на коленях, опираясь руками на его плечи, и трусь складками о его головку. Я не настолько смелая, чтобы опуститься на него, но из меня вытекло достаточно смазки, чтобы его поддразнить. Я с удовольствием наблюдаю, как он жмурит глаза и закидывает голову. Как я тебя понимаю. Контакт кожи к коже уже в который раз за сегодня сносит крышу. Меж тем, я обратно сажусь и, как ни в чём не бывало, распределяю смазку рукой, ведя сверху вниз. – Боже...милая. Я победно улыбаюсь. Вот это больше похоже на удовольствие. – Не благодари. Лучше расскажи мне, что ты представлял себе пока делал вот так. Я плавно вожу рукой, иногда слегка сжимая у основания, как он показывал, а он тяжело дышит. — Это не честно. Я тебя о таком не спрашивал. – Но я спросила. Возражаю и берусь за его член двумя руками. И я бы всё отдала, лишь бы услышать ещё раз стон, который вырвался из него в тот момент. – Ты самая лучшая женщина на свете. Приятно. Даже очень. Но я не отступаю. – В твоих фантазиях я делала так? Шепчу, надеясь выглядеть сексуально. Не прекращаю движения руками и выгибаюсь в спине, пока моя грудь не соприкасается с его. – Иногда. – Покажи мне. Что мы делали? Он смотрит на меня, и его руки ложатся мне на бёдра. – Сначала мы целовались. Я киваю, не забывая сжимать пальцы у основания. – Потом я целовал твою шею. — Вот как. Теперь кивает он и тянется губами к моей шее. И я подставляю её под мягкие касания. Представить не могу как буду жить без этого. Не хочу даже представлять. – Что было потом? Шепчу тихо и сдавленно. – Потом ты садилась на меня, вот как сейчас. – И тебе нравилось? – Ещё как. Я улыбаюсь. Здорово знать, что он хотел меня так же сильно, как я его. – Дальше ты целовала моё тело, как сегодня. Сверху вниз. – Да? Что делал ты? Он смотрит на меня из-под ресниц, и я убираю руки, кое-что задумав. Он слишком возбуждён, чтобы думать. Я вижу это на его лице. – Я сжимал твои бёдра. – Покажи мне. Он слушается. Его руки сдавливают кожу, и я непроизвольно вытягиваюсь, опираясь обеими руками на его пресс. Его руки на моём теле. Я тоже это представляла. – А что было потом? Я знаю, я хочу услышать это от него. – Потом ты садилась на мой член... Я синхронно с его словами опускаюсь всем телом, имитируя это, а сама возвращаю руку на его плоть и веду вниз. Он понимает чего я добиваюсь. Но мозг легко обмануть. Он стонет сквозь зубы. Снова. – Что я делала потом? После того как села на твой член. Я вижу, как его кадык дёргается от моих неприличных слов. Мы оба знаем, что дальше. – А потом ты прыгала на нём. Я киваю, и мы смотрим друг другу в глаза. Я начинаю интенсивно подниматься и опускаться на его ноги, пока рука активно вторит этим движениям. Может я ещё не готова повторить его фантазии в точности, но я точно могу притвориться. — Вот так? – Да...господи. Я чувствую как пульсирует его член в моей руке и предугадываю, что будет дальше. – А потом, милый? Он молчит. Он слишком отвлечён. Но он меня слышит. Я знаю. – Потом ты кончил, не так ли? Когда я произношу это слово он взрывается. Кончает. Но ведь мы с ним учимся. Он возвращает свою руку поверх моей и продолжает движения, и я послушно повторяю. Слегка сжав, веду снизу вверх, и так пару раз. Пока он не обмякает, и я за ним. Он указывает на прикроватную тумбу, и я нахожу там полотенце. Вытираю его живот и наши руки. Я ложусь рядом, и он обнимает меня. Крепко и близко. Утыкаюсь носом ему в шею и вдыхаю его запах. Я готова лежать так с ним целую вечность. Он гладит мои волосы, а потом прочищает горло. – Ты знаешь… Я думал, если мы с тобой это сделаем, то моё желание немного угаснет. Я хмурюсь ему в плечо, хоть он этого не видит, но, похоже, чувствует, ведь уточняет: – Я имею в виду…Я думал, что, уединившись с тобой, немного усмирю своё желание, но...я ошибся. Я отодвигаюсь, чтобы взглянуть в его глаза. Мне сладко и больно видеть в них столько любви. – Я хочу тебя для себя. Навсегда. Но конечно хочу знать, чего хочешь ты. Я опускаю взгляд на наши переплетённые пальцы. – Я... Этот вечер многое для меня открыл. Александр – воплощение человека, которого я хотела видеть рядом со мной. Слушает, делится, даёт выбор. Партнёр, не хозяин. И я слишком безбожно влюбилась в него, чтобы это отрицать. – Я тоже этого хочу. Но, что такое мои желания против системы? Я усмехаюсь. Как ловко мы вернулись к тому, с чего начали. – Ты – герцог, я – дочь графа. Если мы поженимся, меня будут считать выскочкой. – Пусть кто-то попробует так назвать мою жену. Он так быстро и решительно произносит это, что я ему верю. Я глажу его щёку и провожу указательным пальцем по его губам. Как здорово было бы называть его всего своим. Мой. То, что я сказала ему в начале этого вечера. Но ведь это враньё. – Сколько нам лет Александр? Насколько ты уверен, что я – это твой финальный выбор? Как мне быть уверенной, что ты – именно тот, с кем я хочу прожить свою жизнь? – Я уверен на все сто процентов. – Но ты мужчина. Я вскидываю брови, и мы понимаем друг друга без слов. Я слышала десятки историй, как мужчины заказывали смерть для своих жён, ведь они им больше не были нужны, а потом шли и женились на молодой девочке. Я искренне не верила, что Александр на это способен. И всё же. – А я женщина. Как только я пойду под венец, пути назад не будет. Он нахмурился, а потом вымучено улыбнулся. – Яд в чай – всё ещё вариант. – Кому нужна вдова? Я склонила голову и тоже улыбнулась – О, поверь таких гурманов полно. Мы засмеялись. Легко было рассуждать о таком. Особенно сейчас, когда ночь прячет нас от всех этих проблем. Я опустила голову. – Твои родители ни за что не одобрят этот союз. Он облизал губы. – Я знаю. Но это не значит, что мы не можем попытаться. — Это против всех приличий, я не могу им противостоять. Он взял моё лицо в свои руки и призвал помолчать. – Ты больше не одна. Мы вдвоём против целой системы. Разве не романтично? Я закатила глаза. Я не хочу переживать об этом сегодня. Мне слишком хорошо. – Не думай об этом. Я поднялась на локте, слегка нависая над ним. – Лучше подумай, чем собираешься развлекать меня остаток ночи. Напряжение, как рукой сняло. Он хищно усмехнулся, осматривая моё лицо. – Сначала по плану бы поцеловать тебя столько раз, сколько вообще возможно. Я упала на подушку, а он снова навис надо мной. Его губы были везде. У меня на лбу, щеках, губах, шее, ключицах, плечах. Везде, куда он мог дотянуться. Я принимала эту ласку и сжимала его волосы у корней. Плевать мне на приличия. Он мой. А я его. Я прикрываю глаза и выдыхаю, пока он целует в место над сердцем. – А что у нас дальше по плану?