/Мне нужно подумать

Была глубокая дождливая ночь, что свойственна только Англии. На улицах растекались туман и абсолютный мрак, от чего даже ужас Лондона лениво потягивался, молчаливо вертясь вокруг создателя в просторной лаборатории. Сам доктор Джекилл торопливо ходил из стороны в сторону, после что-то записывал, бегло возвращаясь взглядом к колбам и реактивам и чертыхаясь вовсе не по-джентльменски. Он нервно постукивал пальцами по столу или каблуком туфель о керамическую плитку на полу, а также позвякивал железным наконечником пера о чернильницу и шелестел своими бумагами. Мистеру Хайду медленно, но верно капало это на нервы и раздражало. Итак сегодня остался без тела и злодеяний, еще этот недо-ученый создает кучу надоедающего шума. Это означало, что у него ничего не выходит и ему нужно подумать. Вот только есть одна проблема, о которой знает и Эдвард, и сам Генри. Мистер Хайд осторожно подошел ближе к доктору, слегка грубовато цепляясь пальцами за его плечи, от чего доктор вздохнул, чуть ли не выбрасывая пробирку из рук. – Эдвард! Если Вы еще раз меня так напугаете, то и завтра не дам свободы! – возмутился мужчина, ставя пробирку в подставку. – Вы же видите, что у меня ничего не выходит, мне нужно подумать.. – Вот именно, – подтвердил тот, оголяя свои острые клыки в пугающей улыбке, которую Джекилл не видел, но определенно чувствовал, – Вы же сами прекрасно знаете, что Вам не помешает размяться. Что на счет танца? Бледные костлявые руки с длинными ногтями резко потянули ученого на себе, из-за чего тому пришлось повернуться. Вот тогда он лицезрел эту мерзкую, но родную улыбку, все же перед ним стоит его же эго. Ловкие и умелые пальцы стали высвобождать доктора из пиджака, а затем расслаблять узел из платка на шее. Генри не особо сопротивлялся, попросту сил не было, он слишком устал. – Ну же, раскрепоститесь, дорогой доктор, – подначивал того Эдвард. – Я не стану танцевать с мужчиной! – возразил и попытался оттолкнуть парня старший с виду, однако почти бесполезно, ведь руки иногда проходят чужой силуэт насквозь. – Я - это Вы, а Вы - это я, так что не вижу препятствий. Или же Вы стесняйтесь самого себя? Ох, это очень мило, что мне аж тошно, – и тут раздался скрипучий смех, что заставлял прикрывать уши, а главное теперь он никогда не выйдет из головы. И все же мистер Хайд не стал ждать, он был не из терпеливых, потому он уверенно взял обе руки Джекилла в свои, а после разместил одну на свою талию, что оказалась уже, чем казалась, а другую покрепче сжал, при этом перекладывая уже освободившуюся руку на достаточно крепкое, а главное надежное плечо партнера по танцу. Генри чувствовал эту хрупкую фигуру у себя в руках, даже не смотря на то, что мужчина был лишь проекцией его мозга. И вот он вспоминает былое время, слегка неумело передвигая ногами, давно ученому не приходилось танцевать. А зайди кто-нибудь в комнату, то точно обомлели, да побледнели, видя, как мужчина сходит с ума на старости лет в четырех стенах лаборатории, танцуя с воздухом. А Джекиллу уже все равно на происходящее вокруг, теперь он спойно погружен в свои мысли, в то время как ноги сами стали ловко перемещаться, выводя на полу невидимые узоры. – Как я погляжу, Вы еще не забыли движения того танца, – все также мерзко улыбался Хайд. – Вы отвратительны, – отмахивается от воспоминаний доктор. – Помните, как мы обманули ту невинную даму? – не отстает злое эго. – А как она была горяча, как она жалко плакала, когда мы, – тут Эдвард залился смехом, пропуская подробности развлечений того вольного юноши в лице ученого, – а ведь она повесилась потом. – Вы были в этом виноваты! – не признавал Генри. – Вы сделали все сами, доктор, – скалился тот. – Она ведь запала Вам в душу? – прям на больное надавил. Мужчина лишь грубо развернул партнера, сильнее сжимая полупрозрачную еле осязаемую ткань чужого жилета. Он не ответил, Хайду и не нужен ответ, он сам прекрасно знал, как его лисьи глаза и черные, как смоль, и кучерявые волосы похожи на ее. Ученый не хотел ее бросать, но он был глуп и молод, надеялся, что она его простит за его гуляния.. Более слов никто из них не проронил. Джекилл склонил голову вниз и, смотря на собственные туфли, ушел в себя. Эдвард непременно знал о чем доктор думает, но лезть не стал, ему пока достаточно принесенной доктору боли от тех воспоминаний. Последний поворот и Генри совсем поник, отпуская "невидимого" партнера. Было плохой идеей довериться собственному злу. Очевидно, что он бы не предложил помощи просто так. Потерявшийся в себе Джекилл был вынужден вернуться к неудачным экспериментам по разделению его и Хайда, а сам ужас Лондона словно пропал...