Чëрная бабочка

Сложно ли работать слугой? О, ещё как. Хорошо тем, кто выполняет простую, рутинную работу. Патрулирование, разведка да и просто мелочные приказы от императрицы. Проблемы появляются тогда, когда ты становишься главной слугой, ближним. Вот тут-то не расслабишься. Приказы Великой императрицы были трудные, сложные, порой жестокие и аморальные. Когда-то главной слуге Сигме такие задания давались по душе, он никогда не смел ослушаться, выполняя указы безупречно. В какой же момент он так поменялся?... Ах, Сигукин прекрасно помнил, как его душу охватила ненависть и злоба на героев. Чувство несправедливости, что его обделили, что он просто слабый и не достоин внимания. В тот момент созрел лучший план - стать злодеем. Показать грозность, подставить икенуму, которого все так любят. Пусть они разочаруются в герое и трепещут от страха при виде слуги. Никто не остановит его. В памяти отчётливо остались удивлённые глазки Бачикин, скрытые под тёмными очками. Те герои были слишком эгоистичны, чтобы позаботиться о её здоровье. Но Сигукин знал, что спасти её будет не только благородно, но и выгодно. Ведь только она знала, как быть настоящим злодеем, как вселять ужас и именно она могла даровать огромную силу тьмы. Как это прекрасно! Тогда ему казалось это замечательной идеей. Найти того, кто будет заодно, кто научит и поможет отомстить. Неужели сила шоколада подводила и ослабляла нашего злодея? Раньше он просто мечтал раскромсать своих врагов, а сейчас... Сейчас слаб духом, чтобы спокойно уничтожать целый город. Может, для него это слишком? Откуда взялась совесть? Следом за совестью подтянулся и рассудок - от чего-то слуга стал чаще спорить с приказами, данными Бачикин. Те, что считал неразумными - говорил прямо, пытаясь убедить императрицу передумать, отказаться от идеи. Только вот к несчастью, она была одержима собственной властью, не желая слушать своего подопечного. Её злило, что преданный слуга смеет что-то сказать против. Не во всех просыпается чувство вины. Так что Сигукину ничего не оставалось, кроме как смириться с решением и, скрепя сердцем, выполнять указы. Неясно, чего же он ненавидел больше всего - героев, или делать то, чего не хочется? Странное чувство, будто бы от него уже более ничего не зависело. Так оно и есть, но... Стать "второстепенным" персонажем в этой истории не входило в его планы. Хоть и совершенно не против видеть Бачикин на месте госпожи... Всё равно что-то идёт не так. Идиотское чувство вины, которое не подавить шоколадом... Ещё и ощущение каких-то невесть откуда взявшихся положительных эмоций. Это окончательно выбило Шинигами из колеи и сбивало с толку. Когда-нибудь он это поймёт... Когда-нибудь. – В последнее время ты смеешь ослушиваться меня, бачи. – грозный голос императрицы эхом разносился по странной фиолетовой пустоши. А вокруг лишь пустота, словно звёздное небо... Страшно упасть в неё. – Этого больше не повторится. – а слуга перед ней, в тёмно-зелёном плаще на плечах, покорно стоял на одной колени, преклоняясь перед ней. Он старался говорить уверенно, хладнокровно и чётко, но голос так предательски дрожал, что трудно скрыть свой страх. Ну, или что-то ещё. – Я слышала это много раз, бачи. – говорящая угрожающе ударила тростью по полу, отчего Сигма вздрогнул. – Но знаешь, я сегодня добрая. Медленно поднимая взгляд, слуга удивлённо смотрит на внезапную улыбку, что красовалась на личике Бачикин. Она так редко улыбалась... Скорее, совсем не улыбалась. Если это не был признак чего-то зловещего. Да и сейчас он чувствовал от неё угрозу с её-то приторной добротой. – Я готова закрыть глаза на все твои косяки, бачи. Но это вовсе не означает, что ты должен своевольничать. Это ясно? – она высокомерно прожигает взглядом своего подопечного, делая к нему шаг ближе. Нервно сглотнув, икенум делает нерешительный кивок. Его что, собираются бить? Всегда есть какой-то подвох, определённо. – Я говорю это не просто так, Сигукин. – продолжая нежно говорить, девушка лукаво улыбается. – В течении долгого времени ты всегда оставался преданной слугой, бачи. Не думай, что я не вижу, что тебя что-то беспокоит, бачи. Сердце бешено колотится. – ...однако ты всё также предан своей работе. Если забыть про мелочные споры... То в целом, ты очень хороший слуга, бачи. Смотреть на загадочную императрицу снизу вверх было как-то некомфортно. Дело привычки, Сигукин сталкивался с подобным не раз, но этот случай исключение. Похвала императрицы смутило его, голова снова опускается вниз, медленно кивая. – Кхм... Да, благодарю. – И ещё кое-что. Слуга внезапно чувствует прикосновение руки, что припала ему на голову, нежно поглаживая. Ласка?... – За хорошо проделанную работу я готова вознаградить тебя, бачи. Чего ты хочешь? Тело моментально бросило и в жар и в холод после таких слов. Давно же он так ещё не волновался!... Сигукин колебался, противоречивые чувства боролись внутри него. А также и сомнение: Бачикин прямо сказала, что чувствует его эмоции. Может, именно поэтому она сделала вопрос-ловушку? С другой стороны, это такой шанс... – Только если ты не будешь смеяться. – снова сглотнув, прислуга медленно поднимается на ноги, чтобы видеть глаза собеседницы. Точнее, её очки. Но даже так ему казалось, что смотрит прямо ей в душу. – Говори. – легко и непринуждённо отвечает императрица, складывая руки на свою трость, уверенно приподнимая свой подбородок. Хоть он ещё и не спросил - Сигукин уже жалел, что вляпался в эту ситуацию. Он никак не мог на это повлиять, изменить ход истории, событий, отменить... Назад дороги нет. Либо сейчас, либо никогда. – ...быть любимым. – еле слышно прошептал прислуга. Время застыло. Если бы Бачикин не прятала свои прекрасные глаза под аксессуаром, то он бы без труда распознал, что она чувствует. Удивление? Злость? Мгновение, которое сменилось тихим смешком. Смех, что постепенно становился всё громче и громче, пока не перешёл в истерику. Сигукин чувствовал себя униженным. Нет, это был не смех счастья... Это насмешка. Глупая, противная насмешка. Ему было грустно, что она не смеялась вместе с ним. Просто над ним. В простом смехе различить жестокость, отвращение и грубость. А то, сколько злой ауры исходило от императрицы... – Если это была шутка, бачи, – икенумовка нарочно приблизила свою голову поближе к слуге, опалив того горячим дыханием. – То она неудачная. А если ты серьёзен... То мне очень жаль, что ты такой глупый и наивный, бачи. Стыд волной захлестнул несчастного. Он поник, виновато смотря в гладкий пол. На что он надеялся? Куда поспешил? Для чего?... Будто бы миллион шипов вонзили разом. Этого ответа и стоило ожидать... Учитывая то, в каком они сейчас положении. – Я? Полюблю тебя, бачи? Ах, Сигукин-Сигукин... Ты такой отчаянный. Ещë один тихий смешок, злорадная улыбка... Ему так нравились эти качества в Бачикин... Но у них ничего не получится. Никогда. Очередное прикосновение - императрица теперь поглаживала его щëку, будто бы пытаясь успокоить. Пальцы осторожно проводили по коже, лаская слугу как животное. От этого становилось только тошно. В такие моменты хочется сквозь землю провалиться, лишь бы не чувствовать жалость к себе. Он никогда такое не любил. – Могу ли я задать вопрос?... – слабым голосом спрашивает парень, всё никак не решаясь посмотреть в глаза. – Конечно, бачи. – Почему же тогда ты меня... Гладишь?... – всё ещё опечаленный отказом, тело Сигукина медленно покачивалось как дерево на ветру. – Потому что мне нравится смотреть, как ты страдаешь, бачи.