Russian Roulette: Reloaded

LXI (Воскресенье 4 ноября 1962 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Соня очень, очень устала от ограблений ювелирных магазинов. Поэтому она решила, что следующее ограбление будет достаточно крупным, чтобы не пришлось совершать его еще по крайней мере полдесятка лет или около того. Надеюсь, надолго после того, как у нее появятся средства для выезда из СССР. Крупнее, по воровским понятиям, означало еще и "опаснее". Если она собиралась украсть больше драгоценностей, чем ей удастся использовать за пять лет, учитывая скорость распада драгоценных камней в фокусах между ней и Дмитрием, чтобы сделать предположение, то ей нужно было больше рук. "Татьяна? Я бы хотела нанять вашу группу, пожалуйста". Рыжая моргнула, набив рот обедом, который приготовила Лиза и который они сейчас ели. Торопливо сглотнув, она отложила вилку и уделила блондинке все свое внимание: "Для чего?" "В качестве подкрепления, чтобы я разгромила местный филиал бутика Cartier", — мрачно сообщила она. Название привлекло внимание и Лизы, и Арсения, но Скалл лишь растерянно посмотрел на нее. Ее это не удивило: Cartier — это марка ювелирных украшений, ставшая международной в начале 1900-х годов. Когда-то они были фаворитами старой царской семьи и российской знати и до сих пор славятся тем, что обслуживают европейских аристократов, американских промышленников, голливудских кинозвезд и множество индийских принцев. Теперь, почти шестьдесят лет спустя, это был французский магазин, который продолжал делать бизнес даже в ксенофобском СССР. Всем нужны были блестящие камни, которыми можно было похвастаться, даже в коммунистическом обществе, где, по идее, не должно было быть высшего класса. "Соня? Это необходимо?" "Да, если я хочу когда-нибудь перестать ходить в ювелирку в ближайшее время", — самая маленькая воровка за столом вздохнула и отложила свою посуду, чтобы уделить приемной матери все свое внимание. — "Мне понадобятся еще шпинель и красный турмалин, Дмитрию нужны сапфиры, а ему, возможно, подойдут другие камни, если мы сможем определить, что лучше для его целей. Так как вполне возможно, что Татьяна захочет учиться, ей понадобится желтый камень. Если я буду продолжать заниматься мелкими магазинами с такой скоростью, как сейчас, вполне возможно, что я что-нибудь напутаю или попадусь в конце концов". Соня сделала себе заметку научиться снимать украшения с людей, когда они на них надеты, потому что она собиралась быть упрямой в том, чтобы больше не заниматься ювелирными магазинами. "Итак... условия, сестренка?" — с нетерпением произнесла Татьяна, вероятно, потому, что последнее ограбление, которое они вдвоем совершили, закончилось для нее весьма удачно. "Если нас не поймают и мы получим приличное количество того, что мне нужно, то основная часть добычи будет принадлежать вашей группе. Вы даже можете перечислить мне сумму, которую мы собираемся отдать клану. Все наличные деньги мы разделим между собой, а что не является драгоценностями или бумажными деньгами, решим позже". Четырнадцатилетняя девушка посмотрела на свою приемную сестру: "Это необычайно щедро с твоей стороны". "Мы сделаем это за неделю до Рождества". "Ой. Твой обычный стиль "скользкой тени"?" У взломщицы были свои соображения: одна только охрана всех заказов перед Рождеством будет просто кошмаром... но она не собиралась делать это так, как обычно: "Нет. Мы уберем охрану и сделаем это не спеша, как обычно". "Я думаю... вам двоим стоит перестать говорить об этом за обеденным столом", — Лиза невозмутимо прервала их. — "У вас есть вся ночь, чтобы обсудить условия. Еще овощей, Скалл?" Блондинка вздрогнула и посмотрела на своего лучшего друга. К ее удивлению, подросток выглядел довольно безучастно, принимая укоризненные материнские слова старшей и половник супа. Скалл бросил на нее взгляд, который практически кричал: "Ты хотела, чтобы я суетился?". О... где-то он научился терпимости. И очень вовремя: она уже начала беспокоиться о своей последней привычке говорить быстро, не задумываясь о том, кто рядом и о чем идет речь. Черт бы побрал ее развивающиеся социальные наклонности, видимо, в сочетании с классическим характером Облака это не идет ей на пользу. "Мои извинения, Лиза, Скалл", — Соня перевела взгляд на главу стола, но Арсения это только позабавило. Его острые глаза еще долго не отрывались от нее, но вскоре его внимание вернулось к еде. В последний год она проводила много времени со своим предполагаемым "приемным отцом", но вор оказался довольно крепким орешком. Она просто не привыкла читать таких людей, как он, и никогда не могла понять, что он думает по поводу чего-либо важного. Татьяна доела остатки еды, а у бывшей карманницы не было аппетита после осознания того, что пирог Лизы не очень-то удался, так что девушки переместились в подвал, чтобы поразмышлять чуть позже. "Итак, все, что свободно и имеет определенные оттенки радуги — твое?" "Мне нужны только фиолетовые и красные драгоценные камни определенного типа... но я действительно должена сделать все возможное, чтобы быть уверенной. Как я уже говорила, мне нужны все синие и жёлтые камни". "Если эти желтые драгоценности для меня, то не лучше ли будет, если это будет моя часть?" Она посмотрела на свою приемную сестру, пытаясь понять, действительно ли та говорит об этом серьезно: "Правда?" "Научиться делать то, что ты делаешь с огнем? Это значит, что тебе придется проводить время со мной, черт возьми, да". Младшая воровка фыркнула: "Или я могу заниматься с тобой, как Дмитрием и снабдить тебя полуотзывчивым камнем и несколькими записками, чтобы ты могла проложить свой собственный путь". Она лишь улыбнулась в ответ, составляя свободный договор, который она передаст остальным членам своей группы, чтобы они согласились на ограбление: "Итак, фиолетовый, красный, желтый для меня, но можно и голубой. Есть другие цвета?" "Наверное... зеленый и оранжевый. Может быть", — туман был какого... глубокого фиолетового или синего оттенка? Это уже было предусмотрено, так что если она столкнется с Молнией или Небом, у нее будут готовы драгоценные камни. "Ты не хочешь прозрачные камни? Бриллианты — лучшие друзья девушек". Соня закатила глаза на лозунг, который сделал бесцветные камни такими популярными: "А еще они режут стекло". "Что? ...правда?" LXII (Понедельник, 10 декабря 1962 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Поскольку Соня предложила задание еще в начале ноября, а Татьяна довольно быстро получила от своей группы мошенников довольно серьезно заинтересованный результат, девушки вытащили для изучения все возможные строительные планы магазина, о котором шла речь, и прилегающего квартала. Арсений доложил вышестоящему начальству о своей цели, поскольку состоятельные члены семьи Золотовых действительно иногда заходили в бутик. Он вернулся с приказом, полученным не менее чем от Пахана, не выполнять некоторые заказные работы, которые магазин выполнял для него и еще нескольких человек. Это означало, что приемные сестры должны были спланировать инсценировку перерыва, который позволил бы им пропустить некоторые вещи, для последующего расследования после их ограбления, чтобы никто не повесил дело на Золотовых только из-за этого. Если повезет, это останется "запланированным" прерыванием, а не реальным. Кроме того, бывшей карманнице удалось познакомиться с несколькими ворами из стаи взломщика, которые также получили возможность пообщаться с ней, а не просто увидеть ее вблизи. Это был опыт для всех участников, поскольку блондинка все еще не очень хорошо общалась, но она была достаточно "клиентом", и они все равно прилагали усилия, чтобы это сделать. Был еще Адрик, стройный и хитрый мальчик, который любил дразнить всех, кто попадал в поле зрения, и специализировался на обходе электрических мер безопасности или использовании их против любой охраны. Николай, который был, пожалуй, самым мускулистым из всей группы со своим коренастым телосложением, но мог пошутить почти так же хорошо, как Синклер. Зивен завершал мужскую часть стаи, блондин, скорее быстрый, чем сильный, но Соня явно помнила его по занятиям рукопашным боем под руководством Александра. В любой день недели Зивен мог превзойти ее в скорости, если только у нее не было в руках чего-нибудь, чтобы держать его на расстоянии. Кроме Татьяны, была еще только одна девушка. Галина — мышиная брюнетка, которой явно не нравилась самая младшая из временной группы, но она была достаточно профессиональна, чтобы прикусить губу и промолчать об этом. Их возраст варьировался от шестнадцатилетнего Николая до тринадцатилетнего Адрика. Соня была самой младшей в свои почти двенадцать лет, но, наоборот, старшей в их совместном ограблении. Татьяна и Николай совместно отвечали за "лицо" группы, а значит, и за разговоры. Галина занималась планированием действий, Зивен — разведкой, а Адрик — нарушением мер безопасности. Возможно, именно поэтому единственная другая девушка была не согласна с младшей сестрой: планирование их работы должно было быть ее обязанностью. Однако, поскольку приемные сестры занимались в большей степени именно этим, а группа старшей была мускулами, Татьяна собиралась заняться планированием с некоторой помощью Сони. Поскольку работа была гораздо более масштабной, чем обычно, даже их "приемные родители" включились в подготовительную работу. Лиза взяла рыжую с собой в салон под предлогом покупки броши для выдуманной "бабушки" их приемной семьи. Арсений с младшей сестрой отправились заказывать изделие ко дню рождения взрослой женщины в апреле, что позволило им заглянуть в подсобные помещения, где в основном и происходило изготовление ювелирных изделий. При такой разведке девушкам и остальным ворам приходилось скрывать лицо, но это стоило того, чтобы перед тем, как зайти внутрь, хорошо изучить расположение камер наблюдения. Адрику эта информация была нужна для того, чтобы прикинуть, как долго он сможет обманывать всех желающих и на какой срок рассчитано само ограбление. Галина в итоге успокоилась, получив задание продумать все возможные пути входа и выхода группы из здания, а при необходимости — и отдельные пути эвакуации с каждого этажа. Выбраться на свободу было не менее важно, чем способ кражи, даже если босс синдиката был в курсе того, что с ними происходит. Учитывая планировку здания, было решено, что офисы и подсобные помещения достанутся Татьяне с Зивеном в качестве запасного варианта, а Соня вместе с Николаем займется выставочным залом и мастерскими. Галина и Адрик будут помогать тем, кто ближе к ним, когда у них будет время, но эти двое будут в основном начеку, так что придется нагружать их добычей, которую они будут брать в разных комнатах. План, как попасть внутрь и выйти обратно, был сложнее, особенно если учесть, что они не будут пытаться избежать стражи. Нужно было не привлекать внимания посторонних, поэтому Адрик отключил электричество и телефонные линии, чтобы предупреждение не прозвучало первым, и они, используя веревку или соседнее здание, перебрались на крышу магазина. Они будут искать открытое окно, но если такового не окажется, Соня откроет его силой. Она снова воспользовалась бы форточками, чтобы проникнуть на верхний этаж, Татьяна и Николай с помощью веревки спустили бы остальных в здание, чтобы они смогли первыми найти охранников. Светловолосой воровке пришлось бы вернуться наверх, чтобы применить свою силу, данную Пламенем, чтобы Николай смог пробраться внутрь, и, возможно, помочь Зивену разобраться с охранниками, но риск считался незначительным, так как ее умение ползать по вентиляционным трубам уже доказало свою полезность. Выход зависел от нескольких факторов. Если ничего не случится, они смогут выбраться тем же путем, что и попали внутрь: Соня вернется к тем же вентиляционным отверстиям, чтобы закрыть окно и присоединиться к остальным. Если бы произошел сбой... это зависело бы от того, на чем их прервали. В любом случае, оказавшись снаружи, с добычей или без нее, они должны были разделиться на шесть разных путей, чтобы добраться до золотовского убежища или заранее оговоренного места встречи. Обратно они собирались только на следующий день, проделывая медленный путь домой пешком, чтобы не быть замеченными в группе и чтобы украденные вещи были доставлены обратно другими членами клана на машинах, подконтрольных клану. Бывшая карманница, ставшая взломщицей, мысленно пообещала Скаллу, что подарит ему что-нибудь хорошее и легальное в качестве извинения за то, что он игнорировал ее в пользу планирования ограбления. Даже если до ограбления оставалось меньше месяца. LXIII (Четверг, 27 декабря 1962 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). За неделю до назначенного дня Арсений вернулся домой довольно неожиданно и потянул Соню на за собой. Она только и успела, что пожать плечами Татьяне и Скаллу, как они вышли из дома. На обочине их ждала машина, что говорило о том, что все, что бы это ни было, гораздо серьезнее, чем она предполагала: "Что случилось?" "У твоего мальчика Дмитрия какие-то неприятности", — вор распахнул заднюю дверь, жестом приглашая ее войти. — "Наш Авторитет послал за вами, пока они собирают нужные воры". Соня покраснела и чуть не бросилась на заднее сиденье машины, недоумевая, как, черт возьми, Дмитрий так облажался, что для оценки его действий пришлось собирать совет воров. К тому же, какого черта он сделал, что каким-то образом связано с ней? Подождите: "Арсений? Это как-то связано с Пламенем?" "Они так утверждают", — её приемный отец сел рядом с ней, оттолкнувшись от спинки водительского сиденья, чтобы заставить мужчину начать движение. — "Двое были в одной комнате, в гараже, который любит посещать этот сопляк. Второй, водитель конкурирующего "Пахана", каким-то образом оказался без сознания. Они кричат о предательстве, Дмитрий настаивает, что он ничего не делал, но все признаки того, что причиной стало его Пламя Дождя". Это не имело никакого смысла. Она знала, где находится механик в изучении своего Пламени, он немного отставал от нее, даже если был старше и работал над тем, что она собрала раньше. Она не могла даже заставить мерцать огонь по своему желанию без драгоценного камня в руках, у Дмитрия были только сапфиры, которые мерцали изнутри и не могли усыпить и собаку, судя по тому, что он говорил об этом. Тот факт, что соперник Пахана знал о внутренних делах Золотова достаточно, чтобы понять, что в их штаб-квартире есть пользователь Пламени Дождя, настораживал. В этом мог быть виноват ее старый друг детства, в зависимости от того, когда и как он тренировался или играл со своим самоцветом. Соня не считала это вероятным, но опасения были. "Я сомневаюсь в этом". "Настолько, чтобы поставить на кон свою жизнь?" Миниатюрная блондинка окинула Арсения долгим взглядом, взвешивая в уме природу Перевёрнутых Дождей и личность Дождя, о котором идет речь: "Да". Он хмыкнул, немного опустившись в кресло, так как напряжение, которого она не заметила, покинуло его тело. "Ты можешь это доказать?" А она может? "...Я попытаюсь". Вор сжал рот в тонкую линию, но, видимо, понимал, что трудности возникнут независимо от того, правда это или нет. До штаба добирались недолго, и первым делом Соня решила загнать Дмитрия в угол и узнать его версию событий. После довольно спокойного разговора она так и не смогла понять, как так получилось. Ее друг довольно быстро признался, что ему не понравился второй молодой человек, который так и остался лежать на полу гаража, но он не стал пытаться его успокоить. Арсений придвинулся ближе к ним обоим — сигнал, что время быстро уходит. Она быстро расспрашивала его обо всем, на что он пробовал свое "Пламя дождя", и только тогда они заметили это. Затем она рассказала отцу о том, как и что, буквально за несколько мгновений, потому что все неаффилированные воры были в сборе и готовы начать. Двое из семи выглядели так, словно их выдернули из постели, и крошечная воровка поняла, что это не закончится красиво. По крайней мере, не из другого синдиката. Вполне предсказуемо, что собравшийся совет воров был не в восторге от того, что его вызвали из-за небольшого воровства, которое ужасно не понравилось вору. На самом деле речь шла о похищенном сапфире с довольно сильной трещиной, который Дмитрий использовал как фокус и костыль, чтобы получить контроль над своим Пламенем. Сапфир, в который было вмонтировано активное, хотя и слабое Пламя Дождя. В нем протекало достаточно Спокойствия, чтобы свалить лошадь, тем более молодого человека, практически не сопротивляющегося подобным вещам. Дождь был невосприимчив к этому эффекту, поэтому что это его Пламя, поэтому он был защищен от него. Тот факт, что в результате обыска карманов потерявшего сознание участника неаффилированным вором до онемения пальцев в поисках драгоценного камня был обнаружен еще и транквилизирующий дротик, делал ситуацию довольно щекотливой. Соня и Дмитрий не увидели результатов, их выпроводили вместе со всеми ненужными, пока совет обсуждал, какими должны быть последствия их ненужного сбора. Перед этим ее грубо взъерошил приемный отец, сказав молодому механику, что он должен охранять ее, пока в штаб-квартиру приглашены неизвестные. "Я и не думала, что эта история с Пламенем такая серьезная". "Это вы остались в СССР, за его пределами это более распространено", — она простодушно сообщила ему об этом, обшаривая его крошечную комнату. Это был шкаф, если выражаться более красиво, в нем было достаточно места для небольшой кровати и комода, но не более того. Единственным достоинством комнаты было ее месторасположение, и ей было немного обидно, что именно ради этого он покинул их район и ее приемного брата. Дмитрий рухнул на кровать, но она не обратила на это внимания, так как для него это был довольно напряженный вечер: "А ты знала, что драгоценные камни сохранили пламя настолько, что могут так делать?" "Нет, поздравляю. Вы узнали что-то раньше меня. Возможно, это что-то о сапфирах в паре с Пламенем Дождя или просто о самом Пламени Дождя, но это ваша частица знаний", — тем не менее, это навело ее на некоторые мысли. "Я очень рад помочь", — сказал дождь ворчливо, поднявшись на ноги, чтобы посмотреть на нее. — "Почему ты так настаиваешь на том, чтобы учить меня?" "Вы останетесь здесь. Мы с Татьяной хотим быть более дальновидными. Если клану понадобится кто-то со знаниями Пламени, то ты — лучший кандидат, которого я знаю, чтобы свалить все на тебя". "Я чувствую себя использованным". "Смирись с этим. После Нового года я приду с другим набором камней, мне нужно, чтобы ты просмотрел их и нашел тот, который тебе больше подходит". "Заработаешь на следующем ограблении?" "Ты слышал это здесь?" — Соня действительно задалась вопросом о внутренней безопасности их клана. Все выглядело не очень хорошо: новости о Дожде просочились за пределы Золотова, а новость о ее элитном ограблении уже разлетелась по округе, так что даже мелкий механик мог об этом узнать. Дмитрий одарил ее плутовской ухмылкой: "Повеселитесь от души". LXIV (Понедельник, 31 декабря 1962 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Заново закрыть замок отмычками было непросто, но вполне выполнимо. Соня уже почти вернула на место витрины, которые они с Николаем расчищали, когда в выставочный зал торопливо заглянул Адрик. Он бешено замахал рукой в сторону витрин, щелкая пальцами в знак мигающих стробоскопов полицейских машин. Она подняла большой палец вверх и двумя крючковатыми пальцами поинтересовалась, предупредили ли остальных, стройный юноша, всего на год старше ее, кивнул и жестом указал на пустой бок. Галина, видимо, пошла их предупредить. Ну, они планировали инсценировать перебои. Просто это было... гораздо больше, чем они ожидали. Нагруженные драгоценностями, камнями и драгметаллами почти доверху, они не могли спокойно передвигаться. С очень хлипким планом эвакуации, припасенным на крайний случай. Какое счастье. Взмахнув рукой и указав вниз, младшая воровка заставила двух воров Татьяны последовать за ней в подвал. Татьяна, Зивен и Галина присоединились к ним и помогли Николаю забаррикадировать за ними единственный вход. Взяв в руки драгоценный камень со шпинелью из витрины наверху, миниатюрная взломщица глубоко вздохнула и стала молиться, чтобы какая-нибудь сила не разрушила ее руку. Галина и Адрик наметили вероятное местонахождение подземного служебного туннеля, исходя из того, что они знали о планировке здания и проходящих под ним канализационных коммуникациях, и Соня пробила потолок, чтобы можно было сбежать и этим путем. Так как она стояла прямо над местом, которое пыталась выбить, то упала лицом в образовавшуюся дыру в полу и сильно ударилась о заваленную обломками землю под ней. Николай был следующим, и даже с его мускулами ему было трудно перенести ее дальше в пыльный мрак без помощи силы, вызванной Облачным Пламенем. Она прикусила губу, чтобы промолчать, и послушно поднялась на ноги, чтобы остальные могли пройти, даже подавляя желание скривиться от боли, отдававшейся в руке. Это было гораздо хуже, чем все остальное, чем она привыкла себя ранить, даже когда под ней ломались тренировочные посохи и куски отлетали назад, нанося ей синяки и порезы. Конечно, в этот раз она наверняка раздробила несколько костей в руке. Времени на проверку того, как Скалл проделывает свой трюк "никогда не ранен", у них не было, нужно было быстро убираться, иначе можно было попасться с поличным. Или еще более "с поличным", чем она сейчас. Первым от них отошел Николай, у него был наибольший вес рядом с Соней, и он сжал ее плечо, прежде чем уйти. Адрик замешкался на мгновение, но тоже быстро ушел. Потребовалось несколько довольно резких жестов со стороны младшей приемной сестры, чтобы Татьяна ушла сама, Галине пришлось придать ей импульс. На очередном повороте брюнетка проводила ее оценивающим взглядом, но довольно легко ушла одна. Перед тем как уйти, Зивен вправил ей кости руки, убедившись, что самые серьезные повреждения — это в основном переломы пальцев и два неаккуратных перелома где-то в кисти. Поскольку единственное, что у них было для шины — это украденные украшения, а у них был лимит времени до того, как их договоренность с ближайшим убежищем будет сорвана, он не мог выделить время на то, чтобы завернуть их для нее. Того, что он успел сделать, было более чем достаточно для того, чтобы не просить о помощи. Ей предстоял самый долгий путь, она сама вызвалась это сделать благодаря своей Пропагандистской силе. Она проклинала себя, милицию, Пламя в целом, драгоценные камни, необходимые ей для экспериментов, Рождество только потому, что оно создавало часть веса, и еще несколько вещей на всех языках, которые она знала... и на нескольких, которых она не знала, но нахваталась ругательств из-за того, что ее район был многоязычным в широком смысле этого слова. Следующие полгода она собиралась отдохнуть. Ни воровства, ни Пламени, ничего. Скалл был бы в восторге. У Синклера мог случиться сердечный приступ, учитывая, что обычно она заключала контракт раз в два года, а ее коллега по "Пламени" старательно следил за ней. Для открытия служебного выхода, к которому Соня была приставлена, обычно требовались пальцы, но она открыла его ногой. Хотя это был явный признак того, что тот, кто проделал дыру в подвале магазина, выходил именно оттуда, ее это мало волновало. Она находилась рядом с дренажной канавой, у нее было достаточно места и расстояния, чтобы все запутать. Кроме того, она не могла воспользоваться сломанной рукой. У нее были ограниченные возможности, и терпение быстро иссякало. Долгий путь к месту встречи был одним из самых мучительных в ее жизни. Переломы болели, она уже чувствовала, как образуются синяки, а в порезы попадал пот, когда она провалилась сквозь пол. Больно, мучительно и чертовски одиноко. За то, что удалось выгрузить большую часть металлических слитков и половину выставочного зала в руки своих товарищей Золотовых, изможденная воровка была очень благодарна, а за то, что они нашли время и наложили ей шину на руку — тем более. Она бы расцеловала того, кто дал ей обезболивающее, если бы он не был старше Александра и немного беззубым. Добраться до дома, раненый или нет, оказалось делом нелегким. Ограбление, о котором узнали в середине пути, означало, что на улицах было много милиции, высматривающей подозрительных личностей. Маленькая светловолосая девушка, идущая одна ранним утром, просто напрашивалась на то, чтобы ее взяли, поэтому хромой грабитель старался держаться задворков и переулков... которые никогда не были чисты от неприятностей. Заметная рана означала, что ее считают либо слабой, либо проблемной, и только тот факт, что один из воров, которых она видела на фарсовом совете, созванном по поводу действий Дмитрия, решил проводить ее до дома Арсения, не дал ей усугубить состояние руки. В обмен на помощь Соня отдала мужчине драгоценный камень шпинель, с помощью которого она пыталась увеличить свою силу, чтобы пробивать плитку, бетон и сталь. Вор принял его, пожав плечами и покачав головой, и удалился, поскольку это была не та территория, на которой он мог бы работать. LXV (Вторник, 1 января 1963 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Татьяна потребовала научить ее пользоваться Солнечным Пламенем, так как слышала, как Соня жаловалась на то, что не может в ближайшее время исцелиться. Лиза лишь договорилась с медсестрой, которая обычно только подтасовывала записи, чтобы та подозрительно быстро пришла и проверила набор костей, которые сломала младшая воровка, после того как она, наконец, вернулась домой. Арсений моргнул, увидев ее на кушетке, где ей накладывали гипс, поднял бровь на ее травмы, возвел глаза к потолку, когда ему объяснили их причину, а затем погладил ее по голове, когда она проходя мимо, рассказала о своих планах на ближайшие полгода. Проснувшись утром, когда она вернулась домой, Скалл был немного встревожен. Услышав ее планы, он одновременно и обрадовался, и, скорее всего, бросил виноватый взгляд на сломанную руку. Она была просто счастлива, что, скорее всего, ей еще несколько лет не придется заниматься ограблением ювелирного магазина. В числе добычи было много фирменных изделий, которые нужно было продавать на рынках Острова Мафии, и их никогда не удалось бы переправить на местный рынок без того, чтобы кто-нибудь не завизжал, как поросенок. Об этом позаботится Лиза, которая уже получала всю курьерскую почту Сони с острова и могла сообщить Татьяне, когда они будут проданы, чтобы разделить деньги, как только они появятся. Они оставили в магазине несколько хрустальных статуэток, чтобы было легче представить, что их прервали на середине ограбления. Парочка все равно попала на добычу, как и декоративные яйца и часы, которые тоже пришлось пристроить в другое место. Кроме вещей, которые можно отследить, здесь была буквально радуга свободных драгоценных камней и огромная куча менее замысловатых украшений, которые можно было сразу продать. Среди слитков было несколько видов металлов — от обычных золота и серебра в нескольких пробах, с которыми молодой вор был знаком, до платины, меди, цинка, слитка вольфрама и двух слитков палладия. Большая часть металлов уйдет Золотовым за их десятину, вольфрам и палладий будут проданы в другом месте, а сумма будет разделена между всеми, кто участвовал в ограблении. Разбираться с этим, а также с маркировкой нужных камней пришлось неделю. Татьяна и ее банда не разрешили Соне помогать, сославшись на ее травмированную руку, но она наблюдала за ними. Кроме содержимого сейфов ювелирных магазинов, которые они умыкнули, старшей сестре и Зивену удалось сделать несколько интересных находок. Больше всего было старомодных рублевых монет, которые девушки решили, что они декоративные, а значит, часть добычи, и передавали их по кругу. Рыжая взломщица нахально прихватила с книжного шкафа несколько книг по металлургии, драгоценным камням со всего мира, кристаллическим образованиям и прочей геологической тематике. Несколько позолоченных ручек, настольные безделушки, которые утащил Адрик, и разные личные вещи со столов, найденные Галиной, были брошены в кучу на продажу. Бывшая карманница не удивилась, получив книги, а также свою половину готовых денег, которые магазин успел выручить за первый час сортировки. Кроме того, там было несколько очень интересных деревянных футляров для драгоценных камней, которые Зивен схватил и побежал с ними. В основном он пристегивал их к рюкзаку с помощью веревки, по которой они попали в магазин, но тонкие футляры с бархатными перегородками внутри натолкнули ее на мысль. Вытряхнув содержимое, она положила внутрь несколько разноцветных драгоценных камней, с которыми собиралась уйти. Аккуратная этикетка, написанная Лизой — и блондинка получила футляр с драгоценными камнями, которые можно было попробовать подарить Небу, Грозе и Туману, с которыми она могла столкнуться в клане. Оставшийся ящик был заполнен порциями драгоценных камней синего оттенка и отправлен на пробу Дмитрию. Татьяна надулась, но собрала желтые камни, которые ей предстояло опробовать, в отдельные бархатные мешочки. Правда, жаловаться ей было не на что: все фиолетовые и красные камни, которыми владела Соня, лежали в таких же маленьких мешочках. Она размышляла, стоит ли ей уговаривать Галину попробовать зеленые камни, которая демонстрировала все признаки Перевёрнутой Грозы, или подождать, пока ее приемная сестра сама это поймет. Она решила подождать, потому что у нее уже были рыжая и Дмитрий, за которыми надо было кудахтать. Несмотря на то, что она забрала все свободные драгоценные камни определенных цветов и несколько камней, которые пришлось выковыривать из оправы, хотя опалы вызывали у нее сомнения, Соня получала столько же, сколько и остальные, если бы ей заплатили сразу. На эти деньги можно было купить очень мало личных вещей, но ей было все равно. Со сломанной рукой и кучей пустых месяцев впереди младшая воровка оставила последнюю сортировку вещей своей приемной семье и разным ворам и вместо этого очень мило провела Новый год с Скаллом. Они ходили смотреть фейерверк, покупали пельмени у уличных торговцев и смотрели, как другие дети лепят снеговиков и крепости. "Конечно, ты бы осталась со сломанной рукой, когда наконец-то проведешь время со мной", — он сухо возразил ей, кутаясь в пальто, когда довольно жесткий и ледяной ветерок попытался провести пальцами холодного воздуха по его спине. "Ты говоришь так, как будто считаешь, что я этого заслуживаю", — откусывать горячие пельмени, имея только одну рабочую руку, было испытанием, потому что она не могла хорошо контролировать правую, а гипс не позволял двигать тремя пальцами. Когда она обжигала язык, она не могла выдернуть маленькую мясную лепешку и, как правило, роняла ее. Сейчас они были холодными, но левой рукой их было трудно есть. "Эээ... Не хочу. Правда. Просто это отстой". Соня рассеянно кивнула: "В следующий раз, когда мне придется это делать, я возьму с собой трижды пробитый молот". "Разве это не... ну, не знаю, явно идентифицирует?" "Оу... Скалл! Ты волнуешься за меня?" Бесстрастное выражение лица Скалла сменилось озорным. "Конечно, сестренка", — он обхватил ее худенькие плечи и постучал по вискам, издавая тошнотворно-сладкое воркование. — "Тебе помочь поесть? Может, тебя покормить?" "Скалл... если у меня сломана правая, это не значит, что я не могу ударить тебя левой". Он отпустил ее со смехом, переходящим в кашель, и поспешно отступил назад: "Ладно, не будем буянить. Итак, что касается проблемы с молотком... как ты собираешься ее решить?" "Так же, как я решил свой последний вопрос", — распространение могло делать больше, чем просто увеличение, или способность Облака повсюду называлась бы так. Она должна быть в состоянии заставить что-то маленькое стать большим, и это был ее следующий проект. После отпуска. "Но пока что мы погуляем. Не так ли?" Ее приемный брат несколько раз кивнул: "Так и есть. Гуляй, Соня". "Эм... Я шла за тобой". "Но я следую за тобой". Он моргнул, затем усмехнулся, когда Соня вздохнула: "Я так понимаю, мне следует вернуться на известную территорию?" Она ущипнула себя за переносицу единственной рабочей рукой, не обращая внимания на жир, который был на ее пальцах и попал на кожу: "Если можно, пожалуйста". Скалл так и не смог забыть тот случай, когда она заблудилась, идя вокруг квартала, когда он жил в квартире. Тот факт, что он ориентировался лучше нее, бесконечно забавлял его. То, что он мог добраться до дома из любой точки Москвы, было предметом его глупой гордости. LXVI (Пятница, 22 марта 1963 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Прошла неделя, прежде чем Соне стало скучно. Она и не подозревала, как много она делала раньше, после того как закончилось ее первое ограбление, а Скалл столкнулся с неприятностями до своего последнего и самого большого на сегодняшний день задания. Вместо того чтобы отказаться от своего слова, потому что она собиралась провести отпуск, даже если это убьет ее, она внимательно осмотрела свою спальню. Ее спальня была похожа на библиотеку, в которой было минимум места, необходимого для свободного передвижения, и повсюду лежали переплетенные стопки бумаги. Огромные стопки бумаги повсюду, включая места, которые даже не были "ее". Приемный брат решил, что помогать ей в этом не будет, и добровольно пошел заниматься самообороной под руководством Александра. Лиза просто дала ей в помощь стопку ящиков и коробок. Татьяна сделала вид, что ее банде очень нужна ее помощь, и не успела помочь. Арсения опять не было уже несколько дней, и она все равно не стала бы его просить. Она мысленно заклеймила их всех трусами и копалась в бардаке одной рукой. Возможно, это была самая худшая из комнат, которые ей предстояло освободить, потому что в комнатах братьев и сестер книг было больше, но не настолько же. В этом она ошибалась. Книжная лавина была не менее опасна, чем снежная. Лавины из книг, как правило, дают больше порезов от бумаги. Четыре дня ушло на то, чтобы одной рукой справиться со своей комнатой, еще один — на то, чтобы забрать все, что припасал для нее лучший друг, еще день — на то, чтобы перевезти различные контейнеры, и два — на то, чтобы доделать то, что осталось в комнате приемной сестры. То, что у Сони был книжный шкаф, просто он был переполнен, а потом перед ним были сложены книги, и она уже давно забыла о нем, вызвало недоумение. Потом она вспомнила, что под ее кроватью было еще больше книг. Вероятно, под кроватями ее приемных брата и сестры тоже. В итоге у нее осталось четыре больших ящика, три средних коробки и заново открытый книжный шкаф, забитый книгами. Лиза помогла ей все отмыть, а затем мило попросила вернувшегося Арсения перенести ненужные и упакованные книги на чердак. Крошечная воровка все еще не могла смириться с тем, что теперь у нее есть свободное пространство. Время от времени она пыталась утром упереться в стопку книг и неловко падала на пол. На это уходило полторы недели. Полмесяца из шести, которые она себе установила. Такими темпами она умрет от скуки. Следующим проектом было научиться писать левой рукой. Скалл, который был левшой, решил заодно научиться писать правой. Целый месяц они мучились, прежде чем появился хоть какой-то навык. Прежде чем Скалл научился рисовать левой рукой, ей разрешили снять гипс с правой. Она болела и все еще немного опухала, но ей очень нравилось, что она снова может пользоваться обеими руками. Было больно, но это была хорошая боль. В основном. К тому времени Татьяна нашла драгоценный камень, забыв о нем на некоторое время, а потом практически по часу пробовала драгоценный камень, добиваясь только хорошего результата — желтый кристалл берилла, обычно называемый гелиодором. Ее немного расстраивало то, что она не могла мгновенно управлять солнечным пламенем, которое он излучал в виде некоего свечения, а не мерцания золотых огненных языков, но он излучал достаточно благодатного тепла, чтобы уменьшить припухлость на руке Сони, когда она прижимала ее к своей коже и накрывала рукой Татьяны. Процедуру приходилось повторять всякий раз, когда младшая приемная сестра трясла рукой или неправильно двигала ею, а также каждое утро, но старшая, как ни странно, не беспокоилась о том, что ее используют в качестве грелки. Освободив правую руку, блондинка старательно исписала разными полосами дневник исследований и отдала "Солнце" приемной сестре. Небо, Молния и Туман были брошены в соответствующие коробки с драгоценными камнями. Штормовой остался на столе, так как даже если у нее и было Ураганное пламя, оно не было основным, и Облако могло испортить работу над ним. В ответ рыжая взломщица прочитала ей лекцию о том, что нужно "отдыхать" и "расслаблять недавние травмы во избежание рецидивов". Лиза, подслушав разговор и одностороннюю лекцию, спросила, не нужно ли младшей девочке чем-нибудь еще заняться. Получив утвердительный ответ, она вышла из дома и вернулась с набором ювелира-любителя. Скалл смеялся, а потом чуть не обхохотался на очень чистом полу, когда она все-таки воспользовалась им, чтобы сделать дешевую многоразовую оправу для браслета с выбранным Татьяной драгоценным камнем. Последние три месяца ее вынужденного отпуска пришлись на то время, когда СССР вступил в полузаморозковую часть поздней весны. Тогда же цирки снова начали давать представления на открытом воздухе. Тогда же ее лучший друг, а по совместительству приемный брат, решил, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы попробовать себя в роли разведчика. В итоге Соня потратила большую часть мелких карманных денег, которые Татьяна делила с ней, на входные билеты в цирк, перекусы... и на то, чтобы посмотреть, как артисты на трапеции раскачиваются в воздухе. Она отметила про себя, что ее лучший друг все же тяготеет к номерам с мотоциклами. Ему не очень нравились номера с дрессированными животными, побочные шоу заставляли его сторониться, а вот интрига с сильным мужчиной вызывала у него ухмылку. Наверное, потому, что она могла побить сильного мужчину даже со сломанной рукой. Карнавальные представления — это то, на что он тратил большую часть своего времени в перерывах между большими шоу. Она мысленно подсчитывала, что ему нравится, а что нет, пока они добирались до своего приемного дома в конце очередного дня, проведенного в любом цирке. Дрессированные животные, к сожалению, были очень популярны, а представления в стиле сайд-шоу были неотъемлемой частью большинства путешествующих цирков. И то, и другое, скорее всего, не удалось бы избежать, если бы Скалл настоял на том, чтобы присоединиться к одному из них. В данный момент она размышляла, получится ли из нее хорошая цыганка. "Соня? Я засуну кое-что из своей старой одежды в твой шкаф, хорошо?" Юная воровка моргнула, а затем в панике бросилась вверх по лестнице, заставив Скалла смахнуть пыль с глаз: "Татьяна, подожди! Я не убрала..." От размышлений ее отвлек грохот, с которым кто-то упал на пол, а последующие удары сообщили, что предстоит разобраться с еще одним ящиком или коробкой с книгами. "—Мой... шкаф. Ты в порядке?" "...Соня? Иди сюда и убери от меня свои проклятые книги". LXVII (Среда, 5 июня 1963 года. Остров Мафии.) Ренато было не до смеха: "Ты, наверное, шутишь?" Маленькая Соня Никишина просто потягивала кофе со сливками в руках и не обращала на него внимания. Если бы "Русское облако" не было таким интересным, киллер давно бы встал и ушел. Однако пользователи Облака встречались довольно редко. К тому же Жесткое Пламя не любило путешествовать без того, чтобы Небо лично не вытолкало их из того уголка мира, который они считали своей территорией. Маленькая Соня, уезжающая так далеко от своей территории, чтобы поработать в разных частях света, была нетипична для своей породы, а потому была интересна не только как редкий вид. Самоуверенная девочка, говорившая на ржавом и акцентированном, но старомодном английском языке, довольно хорошо для коммуниста, была достаточно остра, чтобы доставить Ренато некоторое удовольствие, подшучивая над ним. Это оправдывало весь тот факт, что ей едва исполнилось тринадцать, а ее злобное чувство юмора, которым, как известно, Облака не обладают, лично ему очень нравилось. Конечно, если она и дальше будет делать то, что Облака, как известно, не делают или не утруждают себя, он начнет думать, что у нее раздвоенная натура Пламени. Возможно, у нее действительно было еще одно или два, и она получала удовольствие от того, что сбивала его с толку своими другими наклонностями Пламени, судя по тому, как часто девушка ухмылялась ему. На столике между ними лежала маленькая коробочка с конфетами со вкусом кофе, особенно эспрессо, и ликера. Маленькая шалунья, с досадой подумал про себя итальянец: "За что, собственно, ты хочешь извиниться?" "Восемь месяцев без связи, Синклер. Я и не собиралась, заметьте. Однако я сломала руку, выполняя работу на родине, и еще четыре месяца после заживления провела в отпуске", — блондинка сделала еще один выразительный глоток своего напитка, напомнив ему, что он практически вынужден был играть с ней в чаепитие до самого конца их последней встречи. — "С моей стороны было ужасно грубо не попытаться передать вам сообщение... но у меня тоже нет возможности связаться с вами". "Почему вы решили, что меня это волнует?" Она медленно моргнула, а затем столь же пристально полюбовалась дизайном своей кофейной чашки в лучах резкого полуденного солнца. Ренато практически похитил ее с улицы, как только заметил, чтобы выяснить, какого черта она так долго не возвращалась на остров Мафии. Возможно, она и впрямь права. "Ты ведь понимаешь, что есть люди, которые охотятся за такими, как мы, пользователями Пламени? Я просто беспокоилась". "Я слышала об этом", — она коротко сообщила ему об этом, и самодовольный тон голоса перешел в нечто большее, чем упрямо сдерживаемое раздражение, как при их первой встрече. — "И поэтому я приношу свои извинения. Я не могла сообщить вам, что со мной все в порядке, и именно поэтому я извиняюсь". Он долго смотрел на нее, особенно на цвет ее глаз, с подозрением. Они оставались упрямо серыми, без малейшего намека на какой-либо цвет. Каким бы способом она ни узнала о слухах, это не имело отношения к ее территории, или же у нее было более чем достаточно самообладания, чтобы не выдать себя Облачным Пламенем. Проклятье. Ему было более чем интересно узнать, как ей удавалось путешествовать, когда у нее было такое сильное и жесткое Облачное Пламя еще до того, как она достигла подросткового возраста. Все они должны были быть территориальными и не признавать общения, но Соня, очевидно, не делала ни того, ни другого. Остров Мафии не был ее территорией, как и ее родная страна. Девушка не возражала против задержки с возвращением или против того, чтобы он прижал ее к себе, используя социальные тонкости, которые она, похоже, была обучена соблюдать автоматически. Вполне возможно, что у нее его еще не было. Ренато заплатил бы за то, чтобы заставить ее претендовать на итальянскую территорию, но хорошо знал, что любые его намеки лишь заставят ее упрямо отмахнуться от этой идеи. Ни один охранник не сравнится с охранником Облака, но они, как правило, остаются там, где их нашли, и их нельзя переубедить ни за любовь, ни за деньги. "Ладно. Тогда я принимаю твои извинения, Соня", — он сам начал, но все началось с ее помощи, доставленной летящим камнем, поэтому он должен был продолжить. Если киллеру когда-нибудь понадобится подкрепление в виде яростно защищающего его Облака, он мог позволить себе немного побаловать ее. Если в будущем ему понадобится помощь, Соня уничтожит все, что было между ним и ею, это будет стоить тех головных болей, которые она с удовольствием ему доставляла. Все Облака Жесткого Пламени с возрастом становились все более жестокими. Это маленькое русское облачко было еще достаточно молодым, чтобы сохранять некоторую долю сдержанности, если это не требовалось в действительности. К черту все издевательства, которые он получал, когда его замечали за выпивкой с маленькой девочкой, и в конце концов она переходила на сторону киллеров, чтобы подпитать свою жажду насилия. И когда она это сделает, Ренато будет смеяться до последнего. LXVIII (Воскресенье, 25 августа 1963 года. Подвал Александра, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Выполнив два контракта с "Островом Мафии", Соня через три месяца вернулась в СССР, слегка обгоревшая, но, по крайней мере, без серьезных травм. Она попросила и получила разрешение на проживание в номере люкс на острове Мафии, который остался за Золотовыми, пока она будет выполнять свои обязанности на переезжающем острове. Клан Воров, приходящие и уходящие, легко игнорировали ее. Сами контракты становились все менее интересными, но ей по-прежнему нравилось удобство и возможность путешествовать с их помощью. Визиты Синклера, как ни печально, становились главным событием ее поездок. Но главное, Александр закончил предлагаемые им изменения в Бек де Корбин, и возвращение в Москву позволило ей поиграть с новыми игрушками. Полевое оружие в форме молота или кирки теперь было длиной с ее ладонь, а в головку по бокам были вделаны два драгоценных камня — шпинели. Из лишнего материала, поскольку, несмотря на то, что ее миниатюрное оружие было сплошь металлическим, у них оставалось еще приличное количество, были сделаны такие же маленькие брелки в форме оружия. На них не было драгоценных камней, они ждали только подтверждения того, что шпинель — это тот камень, который она собирается использовать для всего, что связано с Облачным Пламенем, или если она станет достаточно хороша, чтобы не нуждаться в них. Скалл заглянул ей через плечо, чтобы посмотреть, над чем она ухмыляется: "Не понимаю. Она же малипусенькое". Зивен, который почему-то решил, что светловолосая воровка — его очень хорошая подруга, а значит, и ее друзья тоже, выглядел столь же неубежденным в смертоносности ее крошечного молота. Глубоко вздохнув, Соня схватилась за головку своего "Бек де Корбина". Она владела драгоценными камнями более чем достаточно, чтобы вливать в них Пламя, как это делал Дмитрий, и ее шестопер послушно рос, чем больше тепла Пламени она вливала в драгоценные камни. Выражения мальчиков, когда она, наконец, получила в свое распоряжение Бек де Корбин в полный размере, хотя и немного великоватый для ее рук, сделал почти годичное ожидание стоящим того. "Я понял", — её приемный брат поспешно внес поправку, широко раскрыв фиолетовые глаза на остром конце головки молотка. — "Не думаю, что я хотел этого, но я понял". Она старалась не шататься под тяжестью металла и дышала довольно тяжело для такого простого упражнения. Видимо, ей нужно было еще много тренироваться, прежде чем использовать "Бек де Корбин" не только в экстренных случаях. "Ты уверена, что сможешь им воспользоваться?" — негромко спросил Зивен, разглядывая ее и оружие, которое она вырастила из игрушечного. Ей пришлось отпустить свое Пламя, мысленно отметив, что ей нужно еще много практиковаться в использовании Пламени с драгоценными камнями и без них. Бек де Корбин медленно уменьшался, драгоценные камни шпинели сохраняли достаточно энергии и слегка истекали фиолетовым оттенком, чтобы оружие, если оно потеряет хватку, не превратилось в кусок металла размером с ладонь, прежде чем она сможет снова за него ухватиться. "По крайней мере, это лучше, чем снова ломать кости в руке", — младшая воровка сообщила ему об этом как можно ровнее, постукивая концом посоха по земле, так как он еще больше уменьшился и в итоге вернулся к своим размерам. На драгоценных камнях шпинели остались следы ожогов от того количества Пламени, которое она в них влила, к сожалению. Или, может быть, следы ожогов от ее неуверенного управления? Металл выглядел нормально, когда он вернулся к размеру ладони, но об этом Александр мог судить сам, когда рассмотрел его ближе, чем она могла бы это сделать неопытным глазом. Хотя сейчас для увеличения металла требовался контакт кожи с драгоценными камнями, по крайней мере, можно было предположить, что он выдержит регулярное вливание в него Облачного Пламени, когда ей удастся понять, как использовать его в бою. Ей придется увеличивать и уменьшать полеарм по нескольку раз в день, чтобы привыкнуть к нагрузкам, и, вероятно, в дополнение к этому попытаться найти облачный самоцвет, устойчивый к столь легкому растрескиванию. Можно было бы, наоборот, смириться и менять драгоценные камни каждый раз, когда она использует оружие, но... она не хотела больше заниматься ювелирными магазинами, так что нет. Чтобы сделать и то, и другое, ей все равно пришлось бы израсходовать весь свой запас шпинелей, пока она искала более стойкий самоцвет. Если бы ей нужно было больше, она бы купила эти чертовы штуки. "Это даже здорово, правда... если не считать того, что ты можешь легко носить с собой боевой молот и никто этого не заметит", — проговорил Скалл, вырывая крошечную форму своего оружия из рук, чтобы получше рассмотреть странный металл. "Итак", — с ухмылкой перебил Зивен, видимо, отложив в уголок сознания то, что она ему только что показала, чтобы поразмыслить над этим позже, — "значит, мы занимаемся рукопашной?" Соня бросила на подростка взгляд, полный отвращения. Он собирался надрать им задницы, а потом, возможно, сделать это снова и снова, прежде чем закончится день. Бороться против него голыми руками было так же плохо для самолюбия, как и бороться против нее с посохом. Он тоже это знал. Он был одним из соратников светловолосой по дисциплине, на которого Александр натравливал ворчливых мафиози с глазами больше мозга, когда они его сильно раздражали. Получить по заднице от того, кто не нуждался в оружии, было унизительно, так же как и получить несколько ударов шестом по голове: "Когда-нибудь мы посмотрим, что лучше. Твои руки или мой посох". "Если только это не боевой молот, который ты используешь, то может быть", — Зивен замялся вместо того, чтобы согласиться, подпрыгивая на носочках. "Это Бек де Корбин. Технически это противовесная военная кирка на палке". Они оба моргнули от ее поправки, посмотрели на крошечную копию в руках Скалла, затем снова на нее. "Тем не менее... Я отказываюсь, пока ты хочешь использовать это", — серьезно сообщил ей начинающий специалист по рукопашному бою. — "Маленькая игрушка-молоток или нет". LXIX (Четверг, 5 сентября 1963 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Соня облажалась. По крайней мере, теперь она это понимала. Растянувшись на животе на полу в своей чистой и ухоженной спальне, она пролистала всю информацию, которую ей удалось собрать. От себя, от Дмитрия, который медленно продвигался по ее стопам, и от Татьяны, которая медленно, но верно осваивала использование кристалла гелиодора для того, чтобы заставить желтый огонь вспыхивать по желанию. Она могла бы растянуться на кровати, занимаясь этим, но нет. Переписывание всего этого в свой основной исследовательский журнал заняло приличный блок времени и показало, что она не оставила достаточно пустого места между поляризациями типа "Пламя", как, вероятно, следовало бы. По крайней мере, у Скалла будет достаточно места, чтобы позже добавить свою часть уравнения Облачного Пламени. Как же она облажалась? Не было никаких причин ломать руку во время той последней работы в ювелирном магазине. На адреналине, скорее всего, она все равно сломала бы или переломала какую-нибудь кость. Дело было в напряженной обстановке, милиция могла отстать от них всего на несколько минут, а ошибки случаются. Впрочем, Соня знала, что для получения той силы, которую она имела, ей не нужно было в значительной степени умножать свою мускулатуру. Она оставалась хлипкой девчонкой, как бы сильно ни старалась ударить. Она припоминала, что Череп-де-Морт мог увеличивать свою мышечную массу с помощью Облачного Пламени, но это было нечто, на чем он концентрировался, и это было скорее показухой, чем полезным. Бессознательное использование Скаллом внутреннего Пламени, вероятно, помогло предотвратить какие-либо ужасные повреждения внутри. ...или скрыть их. Первоначальное использование Облачного Пламени было ее Распространяющей силой. Ее первое бессознательное использование вмяло кирпичные стены и раздробило деревянные посохи, но она не понесла ущерба от того, что сделала то, с чем ни один человек физически не мог бы сравниться без Пламени. Разве что то, что разлеталось на куски под силой ее ударов, отлетало назад и царапало ее, но это было гораздо более поздним открытием при намеренном использовании. Она просто хотела ударить очень, очень сильно... вот и получилось. Увеличение силы означало, что бывшая карманница могла поднять больше, увеличив силу, с которой она отталкивалась, ударить сильнее, чем она отталкивалась, и пройти дальше, чем обычные двенадцатилетние девочки, используя долю энергии... если только у нее было Пламя для этого. Она не выдохлась во время долгого пути от запасного выхода из служебного тоннеля до места встречи клана, но была почти измотана. Страшно было даже подумать о том, что у нее могло закончиться Пламя, если бы путь был хоть немного длиннее. Она просто устала от тяжести, не замечая ничего другого в своем изнеможении и не считая его странным. Она была хорошо тренирована, занималась и балетом, и гимнастикой, и поэтому редко уставала. ...скорее, она считала себя хорошо тренированной. Если серьезно задуматься, то она уже давно не уставала. Если только это не было связано с тем, сколько она спала, но в наше время от этого быстро избавлялись. Соня уже не думала, что вообще использует свои мышцы, она не могла вспомнить, когда в последний раз они горели так, как после спарринга с таким специалистом по рукопашному бою, как Зивен. А ведь перед этим она практически израсходовала все Облачное Пламя, которое могла втянуть в своего Бека де Корбина. Ей нужно было больше тренироваться. Возможно, гораздо больше, чтобы компенсировать последние три года, в течение которых она каталась на коньках, бессознательно используя Облачное Пламя вместо собственного тела. Это было бы невесело. Однако вернемся к ее работе в Cartier. Если бы она хоть раз подумала, что их план аварийного выхода окажется запасным, то, скорее всего, она бы попыталась хотя бы пробить потолки, прежде чем они начнут работу. Это дало бы ей понять, что, хотя это и возможно, это не то, что она должна делать для достижения такого результата. Когда она научится лучше пользоваться своим Пламенем, то, скорее всего, все, что ей понадобится для таких аварийных выходов — это простое касание пальцем. Щелчок, если понадобится. А не удар, способный переломать ей кости. Она предпочла бы не делать этого снова, но запасные планы всегда полезны, к тому же ей не очень хотелось видеть внутренности тюремной камеры. Ее новый план на утро состоял в том, чтобы проснуться, вызвать миниатюрную Бек де Корбин и удерживать ее как можно дольше, пойти на балет, попытаться получить реакцию от фиолетового и красного самоцвета дня, позавтракать, пойти на тренировку по гимнастике, а затем попытаться разобраться со своей способностью Ураганного Пламени. Хотя Дезинтеграция и не была воровской способностью, но все же это была Дезинтеграция. Т.е. заметание следов, если это вдруг понадобится. Это также означало, что задержать ее будет невозможно. Учитывая, что в раннем детстве с Скаллом приключилось нечто из ряда вон выходящее, а Синклер сам недавно упоминал о людях с похожими взглядами и неизвестными мотивами, как у тех, кто напал на ее лучшего друга... возможность обманным путем скрыться, когда все считают ее жестокой психопаткой, была бы на вес золота. Не то чтобы все дезинтегрированное было на вес золота, но смысл оставался в силе. Соне нужно было понять, отличается ли попытка использовать Штормовое пламя от всех тех, что она успешно использовала для чего-либо, мешает ли использование драгоценных камней и кристаллов способности использовать Пламя без них, а также найти надежный способ убедиться, что большую часть времени она использует свои собственные мышцы, а не Облачное пламя. Большая часть ее усилий по контролю над своей силой была направлена на то, чтобы случайно никому не навредить, теперь же ей предстояло понять, как отключить ее полностью. И снова счастье. LXX (Пятница, 8 ноября 1963 года. Дом Арсения и Лизы, Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Два месяца понадобилось Соне, чтобы перестать чувствовать себя весь день как пережаренная лапша. Теперь она доходила до того, что просыпалась как минимум с болью, но все равно падала в постель, как тряпичная кукла. Каждый день по утрам ей приходилось вытягивать из себя Пламя, а затем ходить на танцы и гимнастические тренировки, и пару раз было очень трудно, и она испытывала сильное искушение схитрить, как делала это много лет назад. Но она не сдавалась, в основном потому, что Лиза была обеспокоена резким снижением ее физических возможностей и спросила об этом. Обманывать под пристальным взглядом приемной матери, когда она прекрасно знала, что этого делать нельзя? Она знала и менее болезненные способы позорного самоубийства. Вскоре после того, как она начала пытаться справиться с привычным распорядком дня без поддержки Облачного Пламени, ей пришлось сравнивать Дмитрия, Татьяну, себя и Скалла с другими детьми и подростками аналогичного возраста в округе, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо других недостатков. Хотя, возможно, у ее брата была та же проблема, что и у нее, в зависимости от того, насколько он был бессознательно распространён в каждый момент времени, только у их приемной сестры был другой возможный обман, когда дело доходило до физической работы. По крайней мере, она знала, почему Скаллу было так трудно утомиться за день. Он мог изматывать ее чаще, что говорило Соне о том, что он все еще сильнее ее. Правда, она сомневалась, что когда-нибудь сможет его догнать, но, с другой стороны, у него было около пяти лет основного использования Пламени Умирающей Воли по сравнению с ней. Не было ничего удивительного в том, что ее поверхностные попытки контролировать свое собственное Пламя не могли сравниться с тем, кто мог использовать свое собственное Пламя годами. Татьяна, вероятно, могла исцелить себя от всего, что могло бы случиться, включая небольшие разрывы тканей, из которых состояли мышцы. Скорее всего, эта проблема возникла совсем недавно, так что, хотя она и вызывала некоторое беспокойство, но пока еще не являлась фактором. Нужно было подождать и посмотреть, происходит ли это, а затем попытаться найти способ обойти это, если да. Возможно, дело в том, что Солнце требуется больше физических нагрузок, чем остальным, чтобы добиться такого же роста мышц. Бывшая карманница не очень хорошо помнила... но беловолосый боксер-Солнце из "Хранителей десятого поколения" Вонголы мог быть таким физически развитым только потому, что ему приходилось быть таким, или он вообще не набирал массу. Если это так, то весьма сомнительно, что он осознавал, что отличался от других в этом отношении. Гражданский парень, во всяком случае. Ему не помогли бы никакие внутренние энергетические проблемы, если бы речь шла о его Солнечном Пламени. Спокойствие не оказывало физического воздействия, если только кто-то не засыпал стоя, ударяясь при этом об пол. Дождь, похоже, не испытывал никаких трудностей с физическими способностями, но, как только Дмитрий возьмет свои способности под контроль, он все равно окажется довольно сложным противником. Соне пришлось переписать дневник исследований по Пламени Предсмертной Воли, потому что она уже давно исчерпала весь материал, касающийся Пламени, кроме их с Скаллом Облака. Это задание еще не выполнено, потому что ей хотелось посмотреть, что получит в ближайшие несколько лет ее старый друг, первый человек, которому она помогла освоить эту способность. Это будет и "классическая", и "перевёрнутая" секции вместе, что позволит ей более точно оценить, сколько места действительно нужно для каждой секции. Задыхаясь, она размышляла о том, стоит ли просить, подкупать или умолять Синклера добавить то, что он знает о Перевернутых Солнцах. Ее коллега-киллер с острова Мафии никак не мог быть Классическим Солнцем, он не был настолько веселым и жизнерадостным, чтобы так себя вести. Возможно, гиперактивный. Конечно, несколько раздражающе настойчив. Но она ни за что на свете не назвала бы его "веселым", "кипучим" или даже "с позитывным характером". Если бы он все же решил немного помочь, она бы хорошо представляла себе, что вся информация по обеим поляризациям займет ее сейчас, а не потом. Таким образом, ей не придется снова переписывать этот проклятый дневник, если что-то случится и ей понадобится полный текст. Соня резко осознала, что тянет время, и поднялась с кровати. Она вовремя вспомнила, что стопки книг больше не помогают ей стабилизироваться, так что, по крайней мере, она не начала свой день с неожиданной встречи с половицами. Вместо этого она уселась на недавно найденный стул, а поскольку Татьяна любила принимать душ по утрам, младшая приёмная сестра решила сначала осушить свой "Облачный огонь". Нащупав в утренней темноте крошечный "Бек де Корбин", куда она обычно клала его перед сном, она не нашла ничего. Попытка нащупать, куда она могла положить его вчера вечером, привела лишь к тому, что в подушечки пальцев вонзились осколки шпинелевых самоцветов. В том, что произошло после того, как она их подобрала, она винила свое недавнее болезненное утро. Разочарование, раздражение и боль — не самое лучшее настроение для Облака. По-видимому, это было хорошим настроем только в том случае, если Облако хотело притянуть и материализовать свое Пламя вовне. Она бы вечно отрицала это, но она действительно закричала, как маленькая девочка, когда поняла, что ее утыканная драгоценными камнями рука горит. Толчок из соседней комнаты подсказал ей, что она испугала Скалла с кровати. Его сестренка была слишком увлечена разглядыванием разноцветного огня, мерцающего на ее пальцах... и тем, что она не обжигается, чтобы сильно переживать. В основном светло-фиолетовый, даже свет, который он излучал, был лавандового оттенка. У основания Пламени мерцали глубокие красные всполохи — Буря была менее развита, так как она еще мало с ней работала. Крошечные желтые кончики огня указывали на Солнце, которое она могла бы со временем взять под контроль. Соня была влюблена. В свой собственный внутренний огонь. Это было потрясающе. Арсений плечом распахнул дверь ее спальни, заставив ее потерять тот небольшой контроль над Пламенем, который она успела ухватить после того, как в первый раз из нее почти вытряхнули жизнь. Вор, освещенный светом коридора в разбитом дверном проеме и, вероятно, уловивший, что она горит разноцветным огнем, но без видимых ожогов, включил свет в спальне, чтобы сначала сурово посмотреть на нее, а затем, прежде чем она успела что-то сказать, на его лице появилось выражение отставки. "Татьяна тоже собирается это сделать?" "...может быть?" Он снова сурово посмотрел на нее, и она очень пожалела, что, возможно, напугала его, заставив отправиться в её комнату. Скорее всего, ее отец еще только засыпал, когда она вскрикнула от испуга. Но, несмотря на это, у него была отличная реакция. "Если ты сожжешь дом, ты за это заплатишь". "...принято к сведению".