Цена

      — Она холодная и не дышит. Должно быть, умерла незадолго до нашего прибытия, — слова краснолюда наносят рану сильнее ножа и когтей чудовищ.       Геральт потрясённо замирает. Краснолюд говорит ещё что-то, но ведьмак его не слышит. Он слышит только шум в ушах и то, как разбивается последняя надежда. Всё мигом становится бессмысленным: поиски, битвы и пролитая кровь.       Перед глазами темнота, но Геральт заставляет себя зайти в обветшалый дом.       В мрачное помещение прокрадывается лунный свет и кошачий глаз натыкается на девушку, бездыханно лежащую на кровати у дальней стены комнаты.       Геральт застывает на пороге. Перед глазами предательски пролетает образ маленькой непослушной девочки в Каер Морхене. Ком в горле мешает сглотнуть и он потерянно опускает голову. Эмоции, тщательно подавляемые ведьмачьими травами, вспыхивают и Геральт подходит к кровати на негнущихся ногах. Садится и аккуратно проводит рукой по волосам девушки, неверяще переворачивает её на спину, сталкиваясь с мертвенно-холодным выражением лица. Смотрит на ранее знакомые черты с минуту, а затем отстраняется, ссутуливается и обхватывает голову руками, сжимает. Слёзы непривычно текут по щекам и падают на пол с оглушающим звуком.       По крыше согласно начинает барабанить дождь, а небо разрезает вспышка молнии.       Геральт проводит пальцами по давно забытым дорожкам слёз на щеках и жалеет, что не успел, не спас, не защитил, не смог.       Опустошение накатывает с новой силой и ведьмак издает рваный всхлип-рыдание. Он бы много отдал, чтобы прямо сейчас Цири была жива. Дышала, вдыхала с ним один воздух, тепло обнимала, улыбалась своей дерзкой, но одновременно нежной улыбкой. Он бы отдал жизнь за это.       Чудится насвистывание смутно знакомой мелодии.       Геральт не задумываясь списывает это на горькое наваждение.       Ошибается.       По каменной дорожке раздаются приглушённые, но четкие шаги. Позвякивание ножа, шуршание камзола и торб. Зловещий свист приближается.       Ведьмак не поднимает взгляд. Не может, не хочет смотреть.       Свист прекращается.       Лица касается холодная рука и аккуратно поднимает за подбородок, заглядывает в кошачьи глаза, заставляя опустить руки, вытирает мокрые дорожки слёз.       Геральт смотрит беспомощно. Впервые в жизни совершенно не понимая, что ему делать.       Гюнтер отвечает ему мягкой улыбкой. В его глазах нет ни усмешки, ни злости. Холод и отстранённость.       О’Дим переводит взгляд на девушку и как будто оценивает повреждения.       Геральт всё ещё не может пошевелиться. Боль и горечь слишком сильно сковали тело, так, как никогда прежде.       — Вижу тебе снова нужна помощь, друг мой, — Гюнтер вновь смотрит на Геральта и проводит рукой над его головой.       Ведьмак внезапно чувствует что может дышать, хватает ртом воздух, дёргается, словно пробуждаясь ото сна.       — Гюнтер… — хрипло начинает он, но Стеклянный человек прерывает его одним жестом руки. Он всё ещё возвышается над ведьмаком, заставляя странно-покорно затихнуть.       — Я знаю, Геральт, я знаю, — О’Дима ни о чём просить не требуется. — Я мог бы её спасти.       Белый Волк вспоминает слова детской песенки: «Он будет рядом, когда ты заплачешь, Когда руки к небу в молитве протянешь, Он будет рядом на твою погибель, Даров от него никогда не бери ты».       Смеётся от иронии про себя — знает, какую цену придется за это заплатить, но всё равно спрашивает:       — И что ты хочешь взамен? — Гюнтер не ответил, ни один мускул на его лице не дрогнул. Он так и продолжил стоять с улыбкой и могильным холодом в глазах. Геральту ответ и не требовался. — Ясно. Мою душу.       — У тебя будет достаточно времени, чтобы уладить все дела и попрощаться. Обещаю, — для зловещего существа, питающегося чужими душами, Гюнтер слишком мягко улыбается и словно делает одолжение. — Я дам тебе знать, когда придет время.       Геральт опускает расфокусированный взгляд и смиряясь со своей судьбой, кивает и вновь смотрит на дочь.       Гюнтер наконец отпускает его подбородок и подходит ближе к девушке, опускается перед кроватью на корточки и кладёт руку на её голову. Появляется свечение, а всё вокруг словно застывает: крупный дождь останавливается, капли и молнии зависают в воздухе.       Геральт напрягается, когда спустя пару минут ничего не меняется, но О’Дим опускает руку и встаёт, мир вокруг приходит в норму. Ведьмак смотрит выжидающе то на Господина Зеркало, то на дочь.       — Она очнётся как только я выйду из этого дома, — наконец произносит он. — Геральт, ты помнишь какой я дал тебе совет в святилище Лильвани? — увидев хоть и заторможенный, но согласный кивок, Гюнтер продолжил. — Он всё ещё действует и прошу прислушайся к нему, иначе всё закончится очень плохо, поверь мне.       Геральт, так несвойственно для себя, боялся перебивать.       — До встречи, ведьмак, — говорит О’Дим напоследок и исчезает в тумане.       Белый Волк провожает его взглядом и подтягивает в свои объятия Цири. Прижимает к себе, надеясь на чудо и О’Дима. Минуту ничего не происходит, но внезапно его спину обвивают больше не холодные руки и Геральт чувствует, как тяжёлый узел развязывается сам собой.       Перед глазами проносится их первая встреча, после таких же долгих поисков своего дитя Предназначения.       — Цири, — он облегчённо выдыхает.       На переферии чудится зловещее насвистывание мелодии.