Особенный

             Для Дамера, Тони был другим, отличающимся от других. От всех тех, кого он видел в гей-клубах, от тех, кого накачивал наркотой до полу-смерти, тех кого фотографировал на свой старый фотоаппарат, сохраняя в собственной памяти, в пропитанных запахом гниющего мяса стенах с заурядными обоями и на пленке мертвый взгляд глаз, бесконечную красоту понравившихся ему необычных тел, что навсегда останутся здесь, рядом, с ним. В бочке с кислотой на кухне, вырезанными кусками мяса в холодильнике и скелетами в его шкафу. Да, пожалуй, заодно с тем, что бы просто расслабиться, залить очередным стаканом дешевого пойла у барной стойки свою дерьмовую жизнь, он приходил сюда только ради этого - высмотреть в толпе разгоряченных на танцполе тел того самого, того кто будет отличаться от остальных, и на вид того, кого не стали бы искать в случае пропажи на улицах городах, на чье отсутствие в чьей-то жизни никто не обратил бы должного внимания. И это только разжигает в нем уверенность, что его не поймают, что никто не догадается.. Но.. Но в этот раз, бар, слишком громкая музыка, бьющая по ушам, неловкое, но приятное знакомство, искренне-мягкий взгляд темно-карих глаз, открытая улыбка, Джефф медлит у бара, заказывая по стакану спиртного. Потому что Тони другой. Другой. Тони смотрит на него с настоящим доверием, смеется рядом с ним глазами, заглядывая в лицо, улыбается широко, и от этой чертовой улыбки заразительно хочется улыбаться в ответ, присвоить эту улыбку, взгляд глаз, быть рядом каждую минуту его жизни, что бы не потерять шаткое, болезненное ощущение того, что он наконец нашел кого-то, с кем ему настолько хорошо, кто не отворачивается от него, не смотрит свысока, с презрением, кто касается настолько тепло, обнимая до обидного крепко. Тони настоящий, чистый, Тони добрый, доверчивый, как ребенок, Тони одним присутствием в его жизни поставил его на ноги, помог увидеть в жизни что-то большее, чем осточертевший алкоголь или безразмерное желание впиться пальцами в чье-то горло, сжимая до хруста ломающейся трахеи. Джеффри сделал его смыслом своей жизни, потому что.. потому что он еще не видел таких людей, как он. И ничего, что Тони не может сказать ему вслух, что чувствует, не может выразить словами все, что он привычно пишет на маленьких записках старым карандашом, что всегда у него в кармане. Джеффу не важно. Он хочет, хотел бы быть с ним рядом, видеть его, смотреть в глаза, хотел бы прижимать к себе, целовать пухлые губы, смотреть фильмы, как все нормальные парочки ходить гулять в какой-нибудь пресловутый парк, в кино на последний ряд с соленым попкорном, лишь бы Тони улыбался. Лишь бы был с ним. Всегда. Везде. Джеффу действительно больно от понимания, что Тони, амбициозный, смелый, открытый миру парень, стремящийся стать моделью, уехать, может просто взять - и исчезнуть из его жизни, навсегда, без срока возращения к нему назад. Джефф злится от страха снова остаться один, когда Тони уходит на работу, когда они после очередной встречи-свидания прощаются, когда Тони, похлопывая его по плечу, целует его в щеку, оставляя на коже теплый след губ, когда поворачиваясь спиной уходит в противоположном направлении, оставляя его одного. С его страхами, неуверенностью, его желанием владеть этим человеком полностью, от и до, контролировать каждый шаг, взгляд, вздох, каждое движение тела. И он отчаянно, до побелевших костяшках на сжатых в кулаки ладонях не хочет отпускать его никуда и никогда. Тони, особенный, его Тони, его, твою мать, Тони, с тихим чирканьем грифеля по бумаге, от темных волос до идеально-волнующего его тела, изгибов кожи, запаха на одежде, жестов и прикосновений, он должен быть с ним, должен, потому что без него Джефф опять пойдет на дно, потому что с Тони, кажется, жизнь обретает новый смысл, новые краски, потому что Джеффри не смог бы лишиться нечто настолько необычно-яркого в своей жизни. Он тихо садится на испачканную в крови кровать. Пальцы проходятся по тыльной стороне ладони, остывшей коже, переплетая руки. Дамер держит чужую руку крепко, сжимая слишком сильно, словно боясь, что даже сейчас Тони может просто встать и уйти, оставить записку на прикроватной тумбочке, прикрыть за собой дверь и больше ни-ког-да не вернутся к нему, растворившись в толпе людей, уехав все-таки в другой город. Оставив его. Но Тони, холодный, с отсутствующим взглядом застывших глаз под больше не дрожащими длинными ресницами останется с ним навсегда. По крайней мере, пока кислота не растворит его в своей токсичности, по крайней мере пока он держит его за руку, пока целует тело, пока неровно дышит на ухо, пока несет в ванную и под шумом смывающей кровь воды не обнажает его внутренний богатый мир, пока на руках чувствуется кровь и внутренние органы блестят под светом лампы под невысоким потолком. Пока он бережно вырезает сердце и чувствует его тонкий вкус на языке. Он всегда останется с ним.