Подкидыш

Зима, 1980 г.

Первый снег выпал в самом начале зимы и белой фатой невесты накрыл землю. Кое-где из-под него еще торчали сухие стебли трав, а на голых ветвях деревьев висел легкой шалью, не сильно украшая природу. Но календарные дни, быстро сменяя друг друга, уже мчались к Рождеству, и поэтому в воздухе витала предпраздничная атмосфера добра и надежды на чудо, делая скудные виды из окон похожими на декорации к зимней сказке. Особенно радость грядущего праздника чувствовалась на городской детской площадке. Она была достаточно большой и новой, огороженная декоративным заборчиком. В центре была установлена огромная разноцветная крепость с горками, лестницами и канатным мостиком, соединяющим две башенки, чуть поодаль стояли качели разной величины, железная карусель и небольшой уголок для занятий спортом: турники с перекладинами и невысокая стена для лазанья по канату. Вокруг были установлены лавочки, на которых сбивались родители, присматривающие за играющими детьми, в группы. Они громко делились планами касательно поездок на каникулах или весело обсуждали подарки, которые их дети попросили у Санты. Только вот к Петунии, покачивающей коляску, образовалась своеобразная граница, перешагнуть которую никто не решался. После истории с полицией, породившей много сплетен, Дурслей стали сторонится. Нет, им не портили лужайку и не забрасывали дом туалетной бумагой, как показывали в американских фильмах про войну соседей, но давали понять, что в Литтл-Уингинге им не рады. Соседи неприятно морщились, когда видели Вернона или Петунию, здоровались с натянутыми улыбками, неестественно поджав губы, а потом долго перешёптывались между собой, старались избегать их в общественных местах, ведь заговорить с кем-то из четы Дурслей теперь приравнивалось к социальному самоубийству. — Мне сказала миссис Андресон, а ее кузен работает констеблем, что они держали ее сестру на привези в подвале все эти годы, — донеслось до Петунии, но она только улыбнулась Дадли, разглядывающему погремушку. — Брось, Дорис, — заспорила пожилая леди, гуляющая с тремя внуками, которые пытались сбросить друг друга с горки. — Это звучит неправдоподобно. — Подумайте сами, миссис Стивенсон, — возразила Дорис, всегда мило улыбающаяся Петунии. — Станет ли полиция беспочвенно подозревать ее? Петуния достала брошюру, посвящённую раннему развитию, и принялась внимательно вчитываться в текст, стараясь абстрагироваться от глупых разговоров. К сожалению, в домыслах местной сплетницы были зерна истины. Полицию смутило, что Лили с одиннадцатилетнего возраста практически не появлялась на публике, училась в несуществующей школе, а в семнадцать лет и вовсе исчезла. Как и прогнозировал сержант Беннет главной подозреваемой в деле об исчезновении Лили стала ее ближайшая родственница, которая вместо того, чтобы активно заниматься поисками сестры, делала вид, что Лили Эванс никогда не существовала. Напрашивался вывод, что раз Петуния спокойно жила все это время, то не известно ли ей о судьбе сестры чуть больше, чем она рассказывает полиции? Тут же появляются весьма законные вопросы: «А жива ли Лили?», «Как Петуния может это доказать?». На счет Гарри тоже было много сомнений у полиции. Они раз за разом спрашивали: почему Дурсли сами не вызвали их, почему уверены, что это их племянник — и так по кругу. Подозревали, что Гарри был украден неадекватными Дурслями. Одним словом, для общества Дурсли стали инфицированы опасным вирусом ненормальности. Их избегали приличные люди, у Вернона, которого все считали подпольным работорговцем, слетали контракты, что толкало его фирму в пропасть банкротства. Все сбережения уходили на оплату услуг Беннета, который, надо отдать ему должное, имел связи чуть ли не с самим дьяволом, а долги по кредитам росли. Стоила ли игра свеч? Признаться, Петуния и сама не могла ответить на этот вопрос. Ее первое помешательство на Гарри прошло. Это, как объяснил психотерапевт, от сеансов которого, как и от услуги няни, пришлось отказаться из-за нехватки средств, был ложный материнский инстинкт, сыгравший в стрессовой ситуации. Но как бы она объяснила Вернону, пошедшему на такие жертвы ради нее, что желание забрать Гарри было импульсивным, в котором она сейчас сомневалась? Он бы точно запер ее в психической лечебнице, отобрав Дадли. — Не помешаю? — послышался приятный мужской голос, выдернувший миссис Дурсль из раздумий. Петуния подняла глаза и непроизвольно улыбнулась. Перед ней стоял мистер Беннет, кутавшийся в замшевое пальто с меховыми воротником. Одной рукой он приподнял клетчатый кепарик в знак приветствия, а другой держал переноску для кофе, в котором виднелось два термостаканчика. Он выглядел чужеродно на детской площадке, но тем не менее странным образом прекрасно вписывался в общую картинку, и Петуния, не удержавшись, залюбовалась им. Джордж Беннет в свои тридцать с небольшим был олицетворением успеха: знакомства с высшим светом Лондона, собственная юридическая компания с небольшим, но высокопрофессиональным персоналом, солидный счет в банке, и дополнительным бонусом шла приятная внешность. Джордж был победителем в той жизни, о которой Петуния даже не осмеливалась мечтать, а только поглядывала через телешоу. Она инстинктивно тянулась у нему, как мелкое насекомое летит на солнечный свет. — Буду рада компании, — наконец опомнилась Петуния, уловив боковым зрением, что взгляды скучающих мамочек были прикованы к ним. Беннет присел к ней на скамейку, оказавшись, с одной стороны, на почтительном расстоянии, но в тоже время так, чтобы показать остальным, что они вместе. Вернон же всегда плюхался вплотную, неприятно прижимаясь и нарушая ее личные границы. — Будете кофе? — предложил он, улыбаясь ровными и белоснежными зубами (Господи, парень, у тебя есть хоть один изъян, или тебе сразу при рождении поставили режим «идеальный»?). — Спасибо, — поблагодарила Петуния, беря стаканчик и делая глоток, — капучино изумительное. — Открою секрет: мне поставляют настоящий бразильский кофе, — заговорщиски прошептал Беннет, а потом обратился к Дадли, вытащив из кармана погремушку львенка в прозрачном пакетике. — Привет, приятель, у меня кое-что есть для тебя. Посмотришь дома, хорошо? — он снова повернулся к Петуньи, всучив ей подарок, — какой славный малыш! Сколько ему? — Скоро будет полгодика, — с гордостью ответила счастливая мама и похвасталась: — уже и ползает, и пытается садиться. — Уже взрослый парень, — заливисто рассмеялся Беннет. — А видно по глазкам, что умненький. Петуния, довольная, что такой серьезный человек оценил ее сына по достоинству, тоже улыбнулась, но ей в отличие от собеседника приходилось прятать лошадиные зубы. Она вытянула свою длиннющую шею, стараясь разглядеть: есть ли у Беннета обручальное кольцо на левой руке, но тут же устыдилась собственным действиям. Какая ей разница женат он или нет, если Беннет был всего лишь их юристом, а она сама была счастливо замужем за прекрасным человеком? Петутния непроизвольно сжала губы: конечно, назвать Вернона «прекрасным» мог лишь слепой или лицемер. Впрочем, как и ее счастливой. — А как Вы здесь оказались? — запоздало спросила Петуния, которая только сейчас сообразила, что это странно, когда взрослый мужчина разгуливает по детским площадкам. — Я оставил вам сообщение на автоответчике, что заеду, — объяснил Беннет, допив кофе, и бросил стаканчик, разумеется, попав в самый центр урны. — Дома Вас не оказалось, и тогда я воспользовался дедукцией Шерлока Холмса, — он снова рассмеялся и, подражая гениальному сыщику, сделал вид, что курит трубку. — Куда может пойти молодая мать в провинциальном городишке? Только на детскую площадку. Петуния слегка склонила голову, краснея и устыдившись за то, что такой важный человек, бросивший работу в Лондоне, вынужден разыскивать ее в их дыре. Сколько он потратил своего драгоценного времени, болтая с ней? А еще мистер Беннет был настолько любезен, что привез ей кофе, немного остывший, но очень вкусный. Когда Вернон дарил жене маленькие радости? Неожиданно Петуния испугалась, что мистер Беннет воспримет ее смущение как нечто неприличное. Подумает, что она, обыкновенная дурнушка, флиртует с ним, как женщина легкого поведения. — Простите, я не слышала Вашего сообщения, — извинилась Петуния, чувствуя себя ужасно глупо. — Я даже рад, что выпала возможность прогуляться, — признался Беннет. — Все время дом-офис и опять. Так и пройдет вся жизнь за окном из-за бешенного темпа на работе. Петуния сочувственно кивнула, поймав себя на мысли, что завидует деловым людям. Мать всегда твердила, что место работы приличной женщины на кухне. Ее предназначение — создать для мужа комфортный мир. Преданно провожать и встречать его с работы, подавая пиджак, готовить вкуснейшие блюда, поддерживать в доме стерильную чистоту, а в перерывах воспитывать детей так, чтобы те не позорили доброе имя отца. Вернон разделял такую точку зрения, как и сама Петуния, но как здорово добиться чего-то большого. Ходить на встречи, выступать в суде, лечить людей, получить докторскую степень или заключать сделки на миллионы. Быть нужным обществу, а не проживать каждый день одинаково, готовя обеды и стирая пеленки, когда твой единственный собеседник — твой маленький сын. — Нам нужно поговорить в более тихом месте, — сказал мистер Беннет, вмиг посерьезнев. — Я могу вас подвезти, как раз обсудим дела по дороге. Мужчина поднялся, галантно подав руку Петунии. Его ладонь, в которую она вцепилась на миг, на ощупь оказалась на удивление горячей, мягкой и идеально гладкой, в отличие от мозолистых лап Вернона. Перед площадкой был припаркованный огромный Рендж Ровер, сверкая лаковыми боками в лучах солнца, а Дурсли были вынуждены продать свою машину, взамен приобретя разваливающейся древней форд. Беннет, ловко затолкав коляску в багажник, открыл перед Петунией с Дадли на руках заднюю дверь, где располагалось детское автомобильное кресло темно-зеленого цвета с вышитым именем «Нил» на подушке. Кресло было забито крошками и повсюду виднелись пятна от сока, но оно все равно смотрелось красиво и беспорядок не вызывал недовольства, а наоборот выглядел милым и уместным. Как бы Петуния хотела купить такое Дадли… — У Вас есть дети? — удивилась миссис Дурсль и почему-то немного расстроилась. — Нет, — чересчур быстро ответил Беннет, словно ожидая и подгоняясь заранее к этому вопросу. — Я многодетный дядя. Постоянно помогаю сестре с ее сорванцами, вот и приходится возить с собой на всякий случай. Он помог усадить Дадли, умело зафиксировав его в многочисленных ремнях безопасности. После чего Беннет и Петуния заняли свои места, и они тронулись. Машину не трясло, ход был плавным, а может миссис Дурсль просто привыкла к мысли, что к чему бы не прикоснулся мистер Беннет, то все происходила это на высшим уровне. — Вы зачем-то меня искали? — напомнила Петуния, умиляясь Дадли, который с интересом разглядывал новую обстановку, и мечтая, чтобы поездка длилась вечно. — У меня есть для Вас хорошие новости: мне удалось переквалифицировать вас из подозреваемой в свидетели, — сообщил мистер Беннет, следя за ее реакции в зеркало заднего вида. — Думаю, что к Дню Святого Патрика дело закроют и мы сможем побороться за опеку над Гарри. — Оу, сэр, спасибо, Вы — настоящий… — растрогалась Петуния, запнувшись из-за нежелания обзывать такого хорошего человека словом «волшебник». — Вы- настоящий герой! — Не стоит оваций, это всего лишь моя работа, — снисходительны пожал плечами мистер Беннет, не скрывая, что и сам собой восхищается. — А у Гарри есть другие родственники? — Мой отец, — задумчиво сказала Петуния, перебрав в уме все умерших тётушек и дядюшек. — Но он не из тех, кто станет обременять себя воспитанием сирот. — Только не говорите, что он тоже пропал несколько лет назад, — пошутил юрист, паркую машину у дома Дурслей. — Нет, но мы не общаемся, — смутилась Петуния, понимая, что со стороны их семейка выглядела как сборище клоунов, что было не слишком далеко от истины. — У него новая семья. Пока Петуния возилась с Дадли, отстегивая его, Беннет вытащил и отнес коляску на крыльцо, словно добропорядочный отец семейства ожидает своих жену и ребенка после веселой поездки к родственникам. — Останетесь на чай? — предложила миссис Дурсль, убеждая себя, что ее приглашение носит исключительно рабочий характер и ничего непристойного в нем нет. — Нет, спасибо, у меня полно работы, — отказался мистер Беннет, чем вызвал одновременно у миссис Дурсль и облегчение, и огорчение. — Может мы с Вами пообедаем в Лондоне? — Не думаю, что это хорошая идея, — холодно заметила Петуния и напомнила, что она замужем. — Мой супруг занят на работе, так что мы давно некуда не выбираемся. — Простите, мне не стоило переходить границы, — выставил перед собой ладони мистер Беннет и щелкнул по носу Дадлю, прощаясь. — Пока, маленький мужчина! Петуния не стала ждать, когда он уедет, чтобы Беннет не воображал себе лишнего, а занесла капризного сына в дом. Покормив и уложив малыша на дневной сон, она принялась разбирать прогулочную сумку, открепив ее от коляски. Из верхнего кармана выпала короткая записка, где был написан номер телефона и одно единственное слово, которое заставило сердце Петунии сильнее биться: «Жду!!!»