СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ДРУЗЬЯ | Vinnie Hacker

Как-то ты мне сказал, что на земле 7 миллиардов людей, из них 166 тысяч умирает каждый день, я усмехнулась над этим фактом, ведь у меня никто не умирал и мне тяжело было представить такие числа, а затем в один из дней ты не подъехал к моему дому на велосипеде и не ответил на мои смс. Я не придала этому значение до тех пор, пока не увидела полицейских, выходящих из кабинета директора. — Извини, Бенни, что не поверила тебе, — я посмотрела на могилу справа от меня, — Примерно 170 тысяч людей и правда умирает каждый день. Выгравированные на могильной плите дата рождения и смерти моего друга доказывали, что в один из дней он стал один из тех многочисленных людей, умерших по всему миру. -Бенни, я так боюсь, что в один из дней кто-то из моих близких снова станет одним из этого количества людей, — проговорила я почти шёпотом, пуская слёзы из глаз. Деревья ещё только покрывались жёлтыми листьями, а небо было голубым с белыми редкими облаками. Небо было необычайно светлым сегодня в отличие от других дней, что я сюда приходила и смотрела вот так в небо, лежа напротив могилы Бенни. Бенни был моим лучшим другом, начиная со средних классов и заканчивая девятым классом старшей школы. Никто и представить тогда не мог, что происходило. А происходило вот что — у Бенни появилась зависимость. И лучше бы он, как другие подростки, подсел на курение или селфхарм, но Бенни подсел на наркотики. Нам было по 15 лет, в это время ребята ещё ездят на речку на велосипедах и собираются с друзьями на ночевки, где играют в настольные игры по типу «Подземелья и драконы», но Бенни потерял интерес к этому. Я не знаю привела его депрессия к наркозависимости или наоборот — наркозависимость создала эту дыру в нём. Но этой дыре не было конца и края. Дабы заглушить свои чувства, он принимал всё больше и больше, забываясь. Так и произошло. 9 октября 2 года назад он случайно выкурил больше, чем нужно было, наверное, потому что желанного наслаждения не наступало. И оно наступило сразу после того, как он ощутил судороги, головокружение и рвотные позывы, потому что он умер. И я надеюсь, что сейчас ему куда легче, чем было до этого всего. Ведь никто не винит его в самолюбие, по крайней мере я. Я лишь хотела бы обнять его на прощание, когда он 6 октября покидал мой дом после чашечки чая. Он очень спешил домой и просто выбежал, мимолётно попрощавшись. Но если бы я знала, я бы хотела его хотя бы обнять. Я не знаю как его родители ничего не заметили, но, очевидно, они, как обычно это бывает в подростковом возрасте детей, пропали из его жизни. И я до сих пор не решила виню я их в том, что их сын покуривал Спайс в их собственном доме или нет. Но мне однозначно было очень жаль миссис Льюис, которая нашла тело своего сына с утра в постели. Я не знаю, что произошло бы, если я заметила странное поведение Бена или поймала его за курением Спайса, который и привёл к его смерти. Но, может быть, если бы я знала, я смогла бы уделить ему больше внимания, чем уделяла. Потому что мне кажется ему не хватало именно внимания. И даже если не моего, я хотела бы верить, что моего бы ему хватило. — Извини, Бенни, что не была рядом, когда тебе это нужно было, — я снова глянула на могилу, — Вчера я узнала, что Винни, ну Винни Хакер, употребляет. Думаешь, я должна вмешаться в это? Дай мне какой-нибудь знак. И ворона, сидящая на ветке дерева, каркнула. Напугавшись, я глянула на дерево и мне показалось, что птица смотрела на меня. И хоть я понимала, что ворона просто так каркнула и это не был Бенни, но мне хотелось верить, что это был именно его знак. Бен и при жизни давал знаки, но как человек потерявший силы к жизни. Он рассуждал о смерти слишком часто и поднимал темы «А что бы стало, если бы меня не стало». Это были самые огромные знаки, но я думала, что он просто любит факты о том, от чего и как часто умирают люди и всякие философские рассуждения, как главный герой книги «В поисках Аляски» запоминал предсмертные фразы людей. Я почему-то даже не допустила ни одной мысли, что мой милый Бени убивал себя шаг за шагом каждый день, убивая сначала личность в себе, а потом и последнюю связь с близкими ему людям. Почему я не заметила вовремя? Я часто себя спрашивала этот вопрос, особенно в первые месяца. Может я и была плохим другом. Но каждый раз я вспоминаю, что нам было по 15 лет, мы смотрели «Викторию победительницу» по Никелодеон, а в пятницу, 6 октября, он выглядел очень расслабленным и спокойным. Мы посмотрели очень странный швейцарский фильм «Приключение на шоколадной фабрике», приготовили вместе печенье к чаю и он оценил новокупленную мной помаду. Он выглядел счастливым, спокойным и забавным, как никогда. И может быть, это и есть тот самый синдром последнего хорошего дня, когда всё плохое вдруг отступает? Я не знаю, но иногда кажется, что я оправдываю себя саму. «Мне очень жаль, что я не заметила, как плохо тебе было» — с этими словами я встала с промёрзшей осенней земли, что ещё не успевала согреться ранним утром, отряхнула свои джинсы от налипших листьев и пошла прочь с кладбища.

***

Завтрак я хотела приготовить как всегда в одиночестве, пока все спали или занимались своими делами, но, когда я вошла в дом и прошла на кухню, я была приятно удивлена, увидев маму, готовящую что-то. Вкусный запах выпечки и пару капель смузи на столе. Кажется, что-то вкусненькое. — Доброе утро? — не веря в это, произнесла я. Я переживала, что на улице выпадет снег, в октябре, в Лос-Анджелесе. — Доброе, — улыбнулась мне мама. Я уже и не помню, когда она вот так с утра что-то готовила. Последнее время работы было слишком много и обычно она оставляла купленную в магазине еду на полке холодильника, прикрепив бумажку «скушай». — Это, конечно, не пятничные пиццы, но это понедельничные пиццы на завтрак, — с этими словами она вытащила поддон из печи. Моему взгляду открылись пиццы в виде сердечек. Что-то в моём сердце ёкнуло, а в голове проскользнула счастливая фраза «Снова». Я помогла накрыть на стол и очень радостно позвала папу присоединиться к нашему завтраку. Он копался в своём ноутбуке за письменным столом, но сняв с себя очки, согласился, сказав, что пахнет слишком восхитительно. Всё было настолько хорошо, что я даже и забыла, как с утра ходила к другу на кладбище, как Винни показался передо мной сломленным человеком. Но когда мама принесла за стол большую тарелку с мини пиццами на ней, а я поскорее схватила одну и надкусила, всё рухнуло. По вкусу они напоминали бутерброды сестры Винни, что насторожило меня. — Здесь есть авокадо? — обратилась я к маме. — Да, решила, что никогда не готовила подобного, поэтому купила. Может быть, по моему лицу не было заметно, но мне было неприятно. Больно. Я ей рассказывала об аллергии. Да, эта аллергия не была со мной с детства, но это было важным, мама даже не постаралась запомнить. Моя мама всегда делала то, что ей казалось должно понравиться мне, но она никогда не задумывалась понравится ли это мне на самом деле. Больнее чем её скупое «хорошо» на мой рассказ о аллергической реакции на бутерброды одноклассника, было только авокадо на её пиццах для меня. Она наконец-то сделала что-то для меня, что-то, что значило многое. Я посмотрела на неё в надежде, что мой вопрос об авокадо приведёт её к воспоминанию о моём рассказе, но она лишь улыбнулась и спросила меня вкусно ли она приготовила. Я не смогла сказать ей ничего. Она была такой счастливой, а мне казалось, что лучше бы я сейчас исчезла, чтобы в очередной раз не разрушить и так ломкую атмосферу счастья в нашем доме. «Всё очень вкусно» — произнесла я, улыбнувшись маме и продолжила кушать. Я не соврала, всё было вкусно, всё было так вкусно, что я бы с удовольствием поела бы это ещё раз, только вот чувство удушения и зуд по всей кожи показывал, что авокадо в моём желудке начал делать свои дела. Задумываясь о смерти Бенни, я всегда думала, что именно привело его к чувство полного опустошения, такого, что он даже не подумал обо мне или о своей собаке Бэмби с такими же глазами, как у одноимённого персонажа Диснея. Он не подумал и том, чтобы очистить ноутбук от личных вещей, которые не стоило бы видеть его родителям. И я всё думала почему, но сейчас я не могла думать ни о Бэмби, которая лежала в моей постели, ни о Мэй, что ждала рассказа о моём походе на вечеринку, ни о Винни, которого я поцеловала вчера. Чувство собственной никчёмности и ненужности переполнили меня, намного раньше, чем я успела подумать о том, что убиваю себя сейчас самостоятельно. Я заплакала, когда лёгкие стали с трудом втягивать в себя воздух, так как всё смешалось — желание жить, чувство исчезнуть, желание прикоснуться к пушистым волосам Винни ещё раз, желание попрощаться с Бэмби, потому что эта малышка заслуживала этого. Слёзы стекали с моих щёк и падали на джинсы, исчезая в волокнах ткани. — Что-то не так? — вдруг спросил папа, наверное, увидев, что я плачу, но я не видела ничего из-за пелены слёз и компульсивно продолжала кусать мини пиццу и, почти не прожёвывая, глотать. Последнее, что я увидела были родители переглядывающиеся в попытке понять, что происходит. Но они не понимали, а я упала со стула и отключилась. В этом состоянии нет света, нет тоннеля, нет Бога, разговаривающего с тобой. Я помню, что всё поплыло перед моими глазами, а затем темнота. Мы часто откладываем вещи на потом в надежде, что завтра найдётся на них время. И когда-то становится поздно. Поздно для того, чтобы сказать кому-то, что ты им дорожишь. Поздно, чтобы обнять. Поздно, чтобы решить проводить больше времени с кем-то. Сегодня я ощутила это поздно сильнее прежнего, мне не понравилось. — Что у вас произошло? — спросила подошедшая ко мне Мэй, её тон был агрессивным. Её глаза так злобно смотрели на меня, что я потерял дар речи и замялся. — Так и знала, что ты что-то сделал. — Она поняла, что я принимаю кокс, — шёпотом проговорил я. — О боже, что ты? — Мэй прикрыла глаза, собираясь с мыслью, — Знаешь почему её нет сегодня в школе? — я отрицательно покачал головой, — 9 октября 2 года назад умер Бенни от передоза, я думала ты знал. — Бени мёртв? — шокировано спросил я. — Ты правда не знал, что её лучший друг умер? — спросила Мэй — Я думал, он перевёлся в другую школу. Осознание — это тяжёлое чувство. Она плакала из-за меня, потому что ей было больно переживать это снова. Мои действия встревожили её раны. Если бы я только знал.