Snake Bites and Kisses

Минхо прошибло в основании позвоночника: жар, ведомый настойчивыми касаниями рук её парня, распространился по бёдрам. И всё же, Джисон едва прикоснулся к ней, пока они стояли в лифте — две руки на её бедрах, а губы безмятежно покоятся на её плече — там, где были всю ночь напролёт. В конце концов, Джисон был мастером в своих с ней играх, прикасаясь ровно настолько, чтобы она сама прижалась к нему. Он мог совершенно непринуждённо разговаривать с их общими друзьями в баре, пока его рука под столом лежала на её верхней части бедра. Время от времени он просовывал большой палец под её короткую юбку, слегка сжимая её там, впиваясь пальцами в мягкую плоть. Этого немного, но за воротником Минхо от этого всегда становилось жарко, она выпадала из разговора и с тревогой теребила влажный край своего бокала. Ему и делать ничего не нужно больше, правда, не после того шёпота на ухо ранее, что уже разожёг угли, тлевшие весь вечер. Не тогда, когда её парень так небрежно прошептал, что хочет посмаковать её вкусом на своём языке сегодня вечером. Ублюдок. Он знал, что это испортит ей вечер, заставит её потирать бёдра друг о друга и пытаться игнорировать его лёгкие, как пёрышко, прикосновения — его ногти оставляли на внутренней поверхности её бедра многообещающие следы в форме полумесяцев. Теперь, поднимаясь на лифте в его квартиру, она практически вспотела. Предвкушение было адским наркотиком, и Джисон был экспертом по его микродозингу. Не изменяя себе с небрежной улыбкой и понимающим изгибом проколотой брови в зеркале лифта, он целомудренно целовал её в затылок. Пирсинг брови был первым из его пирсингов на лице, к которому добавились изящные змеиные укусы и пирсинг языка с тех пор, как они начали встречаться. Упомянутые змеиные укусы, кажущиеся такими безобидными, теперь покоились на её прохладной коже там, где он касался её ртом. Однако с тех пор, как Джисон проколол их, она стала немного одержимой и взвинченной: едва ли могла удержаться, чтобы не пялиться на них. Нет и шанса, чтобы он не осознавал, какое преимущество они ему давали, как сильно ей нравились, когда были именно там, где ей хотелось. — Ты мудак, ты знаешь это, верно? — пробормотала она, стараясь казаться рассерженной, роясь в сумочке в поисках гигиенички. Она отказывалась доставлять ему удовольствие от осознания власти, которую он имел над ней, — не то чтобы он уже не догадался по её раскрасневшимся щекам и нервно прикушенной нижней губе. Оглядываясь назад, Джисон был не тем парнем, с которым, как думала Минхо, она в конечном итоге будет встречаться. Он был обаятелен и красив со своим пирсингом и накрашенными ногтями, но чаще всего он путался в словах и слишком много смеялся в попытках скрыть свою очаровывающую неловкость. Он и близко не был таким харизматичным (или высоким), как парни-«игроки», с которыми она встречалась раньше, и она ожидала, что он будет таким же неуклюжим в постели — но именно здесь она была приятно удивлена. Несмотря на своё дурашливое поведение, Джисон был похож на треклятого волшебника. Что заставило её вспыхнуть от раздражения, потому что он был несуразным и смущал её на публике, но почему-то ей это нравилось, каким-то образом ему по-прежнему удавалось выбешивать её из себя больше, чем кому-либо другому. Она так сильно любила его, и это пиздецки выбешивало её. Вот же козлина. Джисон только слегка хихикнул, положив подбородок ей на плечо. Он вытянул губы, словно уродливая рыбка, когда она нанесла гигиеническую помаду на свои собственные. Она свирепо посмотрела на него в зеркало, но в итоге просто закатила глаза и небрежно обвела ему губы, убедившись, что немного размазала для пущей убедительности. Джисон только радостно замурлыкал, причмокивая губами в притворном удовлетворении, когда дверь лифта, наконец, открылась. Он в последний раз сжал её бёдра, прежде чем звучно шлёпнуть по заднице, отчего она задохнулась и первой вышла из лифта. Девушка усмехнулась, прижав язык к щеке, прежде чем последовать за ним, громко стуча каблуками по пустому холлу. — Я вызову полицию за сексуальное домогательство, сэр, — пригрозила она, размахивая телефоном перед его лицом, когда они остановились у его двери. Джисон ухмыльнулся, делая шаг к ней. От уха до уха его лицо заливал счастливый румянец, а изо рта до сих пор смутно пахло фруктовым коктейлем, который он заказывал. — Спорим, — сказал он, самоуверенно ударяя по букве «п» со звуком «поп» от лопающегося пузыря. Она поймала себя на том, что смотрит на его губы, на блестящие округлые точки змеиных укусов, прежде чем снова посмотреть ему в глаза, поджав губы. Дверь щёлкнула, когда она отперла её. — Не дави на меня, Джисон, — без особого энтузиазма предупредила она, тыча пальцем ему в грудь. Он только фыркнул. Он последовал за ней в квартиру и закрыл дверь, пока она стряхивала ботинки. Она ахнула, когда он обнял её за талию, без предупреждения притягивая вплотную к себе спереди. Его дыхание обжигало шею, острые кончики пирсинга на губах скользили по её коже, заставляя ту покрываться мурашками. — Но если ты вызовешь полицию, кто позаботится об этом? — спросил он, смело скользя рукой вниз по её груди и под юбку, обхватывая её киску через трусики. Она немного напряглась, её желудок сжался, когда его холодные пальцы прижались к разгоряченному месту между её ног. Она немного поёрзала, но он только притянул её ближе другой рукой, прижимая свою промежность к её попке, где она могла чувствовать его, уже слегка затвердевшего между её ягодиц. — Джисон, — выдохнула она и предупреждающе, и жалобно. Он снова хихикнул, на этот раз намеренно, немного серьёзнее по сравнению со своим предыдущим очаровательным смешком. — Ты уже мокрая, детка. Я даже ничего не сделал… — поддразнил он, прижимая указательный и безымянный пальцы к мокрому пятнышку на её трусиках, слегка закатывая их и вызывая у неё лёгкое прерывистое дыхание. — Мудак, — пробормотала она, слегка пихнув его локтём в рёбра. Он хмыкнул и всё равно отпустил её, при этом улыбаясь — довольный собой. Она бросила на него мимолетный взгляд через плечо и побежала в спальню, по пути сбросив сумочку и пальто прямо на пол. — Это я должен подавать заявление о жестоком обращении. «Мудак» — не то ласковое прозвище, что, по моим надеждам, приживётся, — крикнул Джисон, сбрасывая свои ботинки и крадучись следуя за ней, когда она скрылась в его комнате. Он толкнул дверь, обвёл взглядом комнату, пока не нашёл, как его девушка лежит на животе на его кровати, закинув ноги за спину, пока возится с его зарядником, подключая свой телефон. Покачивая ногами, она раздвинула их ровно настолько, чтобы он мог заглянуть под её короткую юбку, туда, где её мускулистые бёдра переходили в округлости упругой задницы. — Ну, я бы не стала тебя так называть, если бы ты так себя не вёл, — парировала она, оглядываясь на него через плечо. Она подпёрла подбородок рукой и застенчиво закинула ноги за спину. Джисон, понимая, что она шутит, с издёвкой проигнорировал её и забрался на кровать. Она захихикала, когда он с маниакальной ухмылкой схватил её, притягивая ближе к себе. — Пытаешься заставить меня разозлиться? — Он ухмыльнулся, его злобная маска треснула вместе со вскинутой бровью; слишком уж ему весело играть в ролевые. Она не могла воспринять его всерьёз, просто лежала на спине, когда он склонился над ней, заключая в объятия. Он на мгновение задержал взгляд на её лице, прежде чем из него вырвался смешок. — Пытаешься съесть свои волосы? — Он схватил пряди волос, прилипшие к её помаде, убрал их в сторону и заправил ей за уши. — Вкуснятина, — саркастически промурлыкала она, прежде чем он наклонился и завладел её губами. Она промурлыкала, целуя его в ответ, вытягивая руку с розовыми ногтями, чтобы схватить его за шею. Лизнув Джисона в рот, она сразу же принялась посасывать одно из мягких мест его змеиных укусов, наслаждаясь лёгким горьковатым металлическим привкусом на языке, уже представляя, как тот же металл прижимается к её теплу. Она застонала, позволяя Джисону раздвинуть её ноги и расположиться между ними, погружая язык в её рот. С ещё одним пирсингом на языке поцелуи Джисона были смесью мягкости и твёрдости, тёпла и холода. Она никогда бы в этом не призналась, но ей это нравилось. Его холодные кольца скользнули по её коже, когда он провёл костяшками пальцев вниз по её бедру, туда, где юбка упала на живот, обнажив её милые трусики с улыбающимися ему мультяшными кошечками. — Киски для киски, — весело пробормотал он, не в силах сдержаться. Джисону понравились трусики с котятами. Они были весёлыми, до странного распутными и полностью подходили Минхо. Он снимал с неё подобное больше раз, чем ему хотелось бы признавать. Ничто не заставляло его трепетать от нежности (и, честно говоря, — как дрессированную собаку — от возбуждения) к своей девушке больше, чем её глупые кошачьи трусики. — Заткнись на хрен. Ты же знаешь, что они лучше всего подходят под юбки, — прорычала она, в наказание за поддразнивание прикусив его губу слишком сильно. Он зашипел и отстранился от поцелуя, насмешка перешла в низкий гортанный смешок. — Плохая киса, — выругался он, глупо улыбаясь быстро исчезающему хмурому взгляду своей подруги. Она покраснела, услышав ласковое имя, поджала губы и попыталась выглядеть раздражённой. Однако всё вконец развалилось, когда Джисон с одной из этих своих знающих ухмылок провёл, слегка касаясь, по ней костяшками пальцев. Она едва вздрогнула, втянув воздух, когда её нутро затрепетало. Он снова провёл по ней рукой, на этот раз подушечками пальцев, чтобы чуть сильнее надавить на мокрое бельё, захватывая больше ткани. Мокрое пятно расплывалось под его пальцами. Она сглотнула, обхватив его за шею и прикусив губу. Казалось, ему всегда нравилось дразнить её, без зазора наблюдая, как она старалась не признавать удовольствия, но никогда не могла долго продержаться под его умелыми пальцами. Он заставлял её изливаться настолько много раз, чтобы точно знать, что заставило её сломаться. Наконец он прижался к ней всей своей рукой, снова обхватывая её и придавливая её вниз. Она извивалась, не задумываясь, толкаясь в его ладонь, жаждая трения, чтобы погасить этот доводящий до исступления пожар. — Такая нуждающаяся, — прицыкнув, произнёс он, понизив голос до мрачного шёпота, когда его взгляд снова приземлился на её губах. Она с радостью впустила его в свой рот, когда он наклонился, радуясь возможности оказаться подальше от его всезнающего взгляда. Вместо этого она смогла скрыть свои тихие стоны в тепле его рта, впиваясь острыми ноготками в мускулистую плоть его затылка. Пока они целовались, он продолжал дразнить её через тонкую ткань, проводя пальцами по этому чувствительному бутону, но не задерживаясь слишком долго, не торопясь в своих исследованиях. Это заставило её захныкать ему в рот, целуя с такой силой, будто она надеялась, что он достаточно скоро вернётся в её влагалище. Нежными, но быстрыми пальцами он отодвинул её трусики в сторону и, наконец, прикоснулся к ней. Она вздрогнула, прервав поцелуй, когда у неё перехватило дыхание. Он провёл указательным пальцем по её влажным складочкам, повторяя движение с нужным нажимом, чтобы у неё участилось дыхание. Он двигался так медленно, что она не смогла удержаться и слегка прижалась бёдрами к его пальцам. Из-за чего он улыбнулся ей ещё одной своей насмешливой улыбкой, посмеиваясь над её всепоглощающим голодом. Джисон знал, что сводит её с ума, и она ненавидела это. Она сдерживалась, чтобы снова не обругать его, испугавшись, что он может остановиться и помучать её. Он наклонился обхватить её подбородок, прокладывая себе путь к шее: там, где, как он знал, ей нравились засосы, что заставляло её прижиматься к нему чуть сильнее, когда он посасывал чувствительную плоть. Пока работал над первым засосом, он добавил к дразнящим движениям второй палец, перекатывая её клитор между пальцами. Минхо была одной из самых тихих женщин, с которыми он встречался, всегда закусывала губы и втягивала воздух, чтобы не застонать. Поначалу это сводило его с ума, подрывая уверенность в себе, когда она только ахала и тихонько мычала там, где другие женщины закричали бы. Однако теперь, после нескольких месяцев того, как он укладывал её, прижимал к простыням и разбирал по частям, ему это начало нравиться. Потому что, несмотря на то, что она прикусила язык, она не могла скрыть удовольствия, которое ясно, как божий день, отражалось в языке её тела. Он гладил её определённым образом, и она вздрагивала, или щипал её, и её маленькие груди трепетали. Её тело было подобно проводу под напряжением, которым он мог управлять одним лишь движением пальцев. И самое приятное было то, что, когда она действительно подавала голос, он понимал, что и правда попадал в яблочко. Возможно, всё просто потому, что стоны были редкостью, но он ценил каждый высокий и хриплый из них. Они словно пик экстаза. Заставляли его жаждать большего, усерднее работать, чтобы выучить каждый трюк и такт, которые заставляли её петь для него — даже на мгновение. В данный момент по-прежнему находясь в молчании, он был полон решимости услышать этот приятный звук сегодня вечером. Быстро сбросив свои кольца, он всё же смог застать её врасплох, когда обошёл вокруг её входа и, наконец, протиснулся внутрь. Она напряглась под ним, сердце забилось у его уха, когда он сильнее прижался к её шее, покусывая там кожу. Минхо была бы смущена тем, какой уже влажной была, как легко приняла палец Джисона, но её это не беспокоило, не тогда, когда она в течение нескольких часов была в ожидании, когда он начнёт. В конце концов, он вложил эту идею в её голову задолго до того, как осмелился прикоснуться к ней в любом приятном для неё месте. Для Джисона прелюдия началась задолго до самого акта. За то, что он рано приступил к делу, она вознаградила его, проведя ногтями по спине, обхватив бёдрами в попытках протолкнуть его немного глубже. Он подчинился, погрузив палец до самой костяшки. Оказавшись внутри, он прижал его к верхушке её входа, обнаружив там чувствительную мягкость, и сделал движение «Иди ко мне», достаточное, чтобы потереть это место. Словно в ответ, она выгнулась навстречу ему, прижимаясь своей грудью к его груди. Он передвинул руку, которой поддерживал себя, чтобы натянуть футболку на её мягкий живот и пройти мимо выпуклостей грудей. Он просунул ладонь сквозь красивое кружево её бюстгальтера, сжимая и разминая её твердеющий сосок. После всего этого она впала в отчаяние и быстро скинула с себя футболку, а вместе с ним и бюстгальтер. Джисону ли жаловаться, он потратил лишь немного времени, чтобы оценить их по достоинству; но ему нравились её сиськи, такие маленькие, но такие мягкие. Она фыркнула, смущённо покраснев, когда он легко взял одну из них в ладонь и улыбнулся девушке. — Собираешься просто пялиться на них всю ночь? — пожаловалась она. Несмотря на бесконечные похвалы, которые он отвешивал её груди, она продолжала стесняться их. — Я бы весь день этим занимался, если бы мог, детка. Она пристально посмотрела на него, и он снова ткнул пальцем, застав её врасплох. Джисон наслаждался тем, как смягчились её брови и слегка приоткрылся рот. Прежде чем она успела отругать его, он наклонился и вцепился в один из её сосков. Она схватила его за голову, слегка потянув за волосы, почти болезненно, когда он укусил её. Вернувшись к делу, он обласкивал её с обоих концов, проводя языком по бутону, когда просунул ещё один палец в её киску. Она жадно обхватила его, чувствуя тепло и влажность на его пальцах. Его рот наполнился слюной вокруг её соска, когда он представил эту влажность на своём языке. Он прижал твёрдый шарик своего пирсинга языка к её ареоле, наслаждаясь тем, как её бёдра крепче сжали его ноги. Именно тогда, когда она вздрагивала от каждого лёгкого толчка его пальцев, прикусив нижнюю губу, он решил, что больше не может ждать. Оторвавшись от её истерзанного соска, он откинулся на колени, вглядываясь в раскрасневшийся беспорядок, который устроил в её похожих на лепестки складочках. Она нетерпеливо наблюдала за ним, пробегая глазами по его лицу, почти вибрируя от едва сдерживаемого предвкушения. Джисон ухмыльнулся, глядя на неё сверху вниз, когда извлёк свои пальцы, не отрывая от них взгляда, когда положил их на свой язык. Он убедился, что она могла ясно видеть, как он провёл языком между двумя пальцами, собирая прилипшее к ним возбуждение. — Отвратительно, — пробормотала она, всё равно проводя языком по губе, неосознанно подражая ему. Он хихикнул и похлопал её по бедру в молчаливом приказе. Она приподняла попу, позволяя ему стянуть с неё трусики, с удовольствием бросив кошачью прелесть на пол, где им самое место. Как только с неё сняли и юбку, девушка предстала перед ним полностью обнажённой. Её бледная кожа была любовно окутана тёплым светом лампы, стоявшей на прикроватном столике, мягкие тени обрисовывали каждый изгиб и выпуклость. Парень одобрительно промурлыкал, проводя рукой по её рёбрам, чтобы опуститься на бедро, надавливая большим пальцем на там, где, вероятно, начинались бы её волосики, если бы она не сбривала их с завидной регулярностью. Он рассказал ей, что ему нравится, когда она не бреется, но он понимал, что у каждого свой комфорт. Как и со всем остальным Минхо знала, что ей нравится. — Ты такая красивая, — искренне сказал он ей, будучи переполненным необходимостью дать этой мысли вырваться наружу. Она поморщилась от нежности, которая словно мёдом лилась из каждого слова, его глаза были большими и яркими, когда он смотрел на неё с неприкрытой нежностью. Ни один мужчина никогда не смотрел на неё так — это заставляло девушку нервничать, когда они только начали встречаться, но теперь от этого в груди лишь расцветает тепло вязкой любовью. — Отвратительно, — повторила она. Он рассмеялся, слегка покачав головой. Она никогда не умела принимать комплименты или дарить их сама. Её любовь была безмолвной, но по-своему такой же чудесной. — Если я отвратителен, то кем это делает тебя? — спросил он, застав её врасплох тем, что стянул футболку через голову, когда она погладила его полоску волос от пупка до лобка вдоль слабого начертания его пресса. Она усмехнулась, подло дёрнув за несколько маленьких волосков. — Наверное, идиоткой. А теперь приступай к делу, Хан Джисон, — горячо скомандовала она, но крошечный изгиб губ выдал её. — Да, мэм, — хихикнул он, запечатлевая последний крошечный поцелуй на её губах. Он схватил её за колени, слегка раздвигая их, и скользнул вниз между ними. Она облизнула губы, слегка посасывая одну, пока наблюдала. Её нога задрожала от предвкушения под рукой, которую он обвил вокруг её бедра, когда его дыхание обдало её, шокирующе холодное на фоне влажности. Когда Джисон, наконец, коснулся её кончиком языка, она вздрогнула, мгновенно запустив руку в его волосы. Он фыркнул, дыхание заставило её вздрогнуть, влагалище напряглось напротив него. Он замурлыкал, от собственного предвкушения его штаны стали до неудобного тесными. Сначала он по-собачьи лизнул её: плоским языком и грубо, всего один раз, чтобы попробовать на вкус. Кончик его пирсинга слегка зацепился за её клитор, потянув, и она зашипела. Это заставило всё её тело пробить искрами, и каждое последующее движение его языка делало то же самое. Затем он слегка покрутил им, целясь в твёрдый бутончик нервов над её входом, и каждое движение его языка заставляло её сильнее прижиматься к его рту. Она хотела, чтобы он стал грубее, чтобы ей стало больно. Он понял намёк, крепче обхватив рукой её бедро и впившись в неё губами. Змеиные укусы впились в её жар, скользнули по губам, когда его пирсинг на языке зацепился за клитор. Когда шокирующий холодный его пирсинг губы, наконец, коснулся её именно так, как она хотела — именно там, как ей было нужно, — она тихонько застонала. Джисон, поняв то, что заставило её окончательно расколоться, — это лёгкая боль и зажатие от пирсинга, решил проверить это ещё раз и впиться в неё. Потянул ровно настолько, чтобы заставить её ахнуть, с лёгкими укусами своих зубов перекатывая клитор. Минхо выругалась и сильнее прижалась к его рту, прося о большем, но не в силах выдавить это, поскольку начала задыхаться. Он улыбнулся, уткнувшись в её складки, холодные змеиные укусы впились в их влажность. Он взял губами истерзанный бугорок её клитора и с извиняющимся видом прильнул к нему. — Джисон… — Она потянула его за волосы, издавая отрывистые стоны, бёдра сомкнулись вокруг его головы, когда он посасывал её, время от времени смыкая зубы вокруг бугорка ровно настолько, чтобы заставить её хныкать. Наконец, к счастью, он снова просунул палец внутрь, возвращаясь к поглаживанию свода её стенок. Он ласкал языком её складочки, следя за тем, чтобы его змеиные укусы касались самых чувствительных мест, покрывая их её возбуждением. Она была близко — он мог сказать это по тому, как дрожали её бедра, крепче обхватывая его голову, когда её дыхание участилось. Он ласкал её клитор, задавая решительный и требовательный ритм. Он сопроводил это поглаживанием пальца внутри неё, короткими, прерывистыми толчками, нажимая именно там, где им было нужно, с той скоростью, которая ей нравилась. Наконец, он прикусил её в последний раз, твёрдый пирсинг вжался в неё, и Минхо притянула его к себе, грубо дёрнув за волосы, прежде чем, наконец, в ночи издала долгий полный воздуха стон. Запрокинув голову, пока её киска дёрнулась вокруг его пальца, когда она кончила. Обмякнув через секунду, её вход ещё подрагивал, когда он проходил сквозь неё, она, наконец, выпустила его волосы из своей смертельной хватки. Он, довольный, замурлыкал, и прежде чем осторожно убрать палец и выбраться у неё между ног, он поцеловал её истерзанный клитор ещё раз, чтобы насладиться зрелищем того, как она дёргается, и услышать от неё вялое ворчание. Её грудь слегка вздымалась, такая же раскрасневшаяся, как и щёки, когда она вслепую вцепилась в него. Её глаза были прикрыты, рот приоткрыт, и она блаженствовала на седьмом небе от счастья, когда небрежно гладила его по волосам, проводя своими острыми ноготками по его голове. Он по-кошачьи прижался к ней, свернувшись калачиком, чтобы положить голову на одну из её мягких грудей, улыбаясь тому, как её сердце всё ещё колотилось у него под ухом. — Довольна? — спросил он, поглаживая её живот одной рукой, чувствуя, как он поднимается и опускается под его ладонью при каждом глубоком вдохе. Наконец она кивнула, не пытаясь изобразить раздражение или неудовольствие, будучи слишком накачанной дофамином. Он хихикнул, поворачивая голову, чтобы поцеловать её упругий сосок, и только слабо застонал, когда она предупреждающе дёрнула его за волосы — казалось, дерзость ещё не совсем прошла. Возможно, в ней было сил на ещё один заход, нетерпеливо подумал Джисон, его глаза слегка потемнели, когда он взглянул на веер её ресниц и надутую нижнюю губу. — Моя прекрасная, прелестная девушка, — промурлыкал он, слегка сжимая её в объятиях, наслаждаясь тем, как она пискнула. Он бы сжимал её до тех пор, пока она не лопнет, если бы мог, ведь его сердце разрывалось от любви, но тогда у него не было бы девушки, извивающейся у него на языке. Поэтому он сдержался и вместо этого встретил её на полпути ленивым поцелуем. Поцелуй, который она быстро прервала, обхватив его бедром и развернув их так, чтобы оказаться сверху. Она прижала его запястья к кровати и испачкала переднюю часть его брюк, покачивая бёдрами, где его эрекция ещё давала знать своим напряжением. Тогда, похоже, в ней действительно было ещё на один раз. Эти двое быстро затерялись в путанице простыней, хихикая, толкаясь и любя друг друга.