***
Открыв глаза, первым что она увидела, было чертовски бледное и опустошенное лицо молодого мужчины, прижимавшего к себе в защитных объятиях какого-то мальчишку (судя по всему кто-то из Цзинь). Этот человек в черных одеждах смотрел на неё грозовыми тучами своих темных глаз с недоверием и некой заинтересованностью (она рассмотрела что-то вроде скорби в самой глубине), в то время как юноша явно недоумевал. Что ж, последнее, чего Юй Цзыюань могла желать в любой своей жизни, так это после пробуждения увидеть лицо паршивца. А в том, что перед ней стоит сам Вэй Усянь у неё не оставалось сомнений. Да, он выглядел иначе, но все же… Как человек, находящийся как минимум рядом с ним часть его жизни, Цзыюань просто не могла не узнать Вэй Усяня. — Мадам Юй? — он ещё и умудрился произнести это так утвердительно и тем ни менее вопросительно, что она просто хлопнула ресницами. Разве сейчас она не должна быть мертва?***
Походив вокруг неё, как по дуге, держа дистанцию, Вэй Усянь заметил раздражённо дергающийся глаз и что-то сам себе решив (Что ты вообще бурчишь себе под нос, несносный мальчишка? ), мужчина кивнул головой. — Дядя Вэй, кто это такая? — спросил мальчик в золотых одеждах. Вэй Усянь встрепенулся и, постучав пальцем по носу, ответил: — А-Лин, хах… Это… Судя по всему… Твоя бабушка. — Как это может быть моя бабушка? — возмутился, кажется, её внук. (Подумать только… Внук. ) Паршивец явно замявшись, стал что-то говорить: — Просто, ну… Это сложно объяснить, но допустим, человек может воскреснуть из мертвых по какой-либо причине и… Я не уверен до конца, правда ли это не какая-нибудь тёмная тварь, но темной ци нет от слова совсем, да и она слишком похожа на ту Мадам Юй, которую я помню, так что… Его бесцеремонно перебили: — Дядя Вэй! И что ты предлагаешь нам делать? Почему вообще зная, что ночная охота с тобой это что-то умопомрачительно странное, я все еще соглашаюсь идти именно с тобой? — Хм, ну, может потому, что я твой любимый дядя? — Ха, мечтай!***
В конечном итоге паршивец и её внук привели Юй Цзыюань в Пристань Лотоса и, черт возьми, как же все хорошо здесь устроенно! Встретившись глазами со своим сыном, она нахмурилась. Цзян Чэн не остался в долгу. К слову, большую осторожность проявила Цзян Яньли. — А-Сянь, это правда матушка? — спокойно, но достаточно настороженно спросила Яньли. — Я… Прости, шицзэ, я не могу быть уверен, но… Скорее всего да, чем нет, — ответил Вэй Усянь и продолжил. — Мы с А-Лином шли по лесу и после странной вспышки света увидели Мадам Юй. Я сам не поверил сначала, но Мадам Юй так смотрела на меня, что я невольно поверил. Но я сейчас использую талисманы для проверки. Цзян Чэн, что ты думаешь на этот счет? Ваньинь бросил в его сторону неопределённый взгляд и произнес, не без доли язвительной насмешки: — Делай то, что считаешь нужным. Все таки это ты у нас спец по всяким ритуалам и темным практикам, Вэй Усянь. О, а это еще что за заявление? — А меня вы спросить не хотите? — Вся эта ситуация конкретно так подбешивала и выводила из себя. Вот еще, проверять её личность. Она выглядит точной копией себя до смерти, этого мало? Но Юй Цзыюань понимает, что, да, она бы тоже так щепетильно отнеслась к подобному происшествию. И её дети действительно молодцы.***
После того, как Вэй Усянь что-то помудрил с талисманами, он принял такое смиренно-воодушевленное выражение лица и, чуть поклонившись, отошел в сторону, поступая так, как она всегда от него хотела. Ей потребовалось около двух минут, чтобы понять, отчего в груди неприятно кольнуло. И Юй Цзыюань понимает, что да, она дейсвительно всегда хотела, чтобы он относился к ней так же, как слуги относятся к своим господам. Но сейчас ей это показалось неприятным. Цзян Яньли взяла её за руку и отвела куда-то в сторону, собираясь задать пару вопросов. Краем глаза она увидела, как Вэй Усянь подошёл к Цзян Чэну и положил руку ему на плечо. — Цзян Чэн… Всё указывает на то, что это правда Мадам Юй. Если она правильно ответит на вопросы шицзэ, тогда мы сможем быть уверенными. — Но как подобное вообще могло произойти? — Ваньинь нахмурился ещё больше, но поймав успокаивающий взгляд Вэй Усяня, раслабил мышцы лица. — Хорошо. Что тогда заставило её вернуться? Вэй Усянь задумчиво потер подбородок и сказал: — А почему мертвые возвращаются обратно? Наверное, у Мадам Юй остались какие-то незаконченные дела. Или что-то, что она должна исправить. Это как второй шанс, главное — правильно воспользоваться. И, чёрт, его слова звучали правильно, и ей, попутно отвечая на вопросы своей дочери, пришлось подумать над тем, с какой целью она вернулась.***
После правильного ответа на все вопросы, они сели за стол, выпить чаю. И она точно знает, что у паршивца и её сына в пиалах вовсе не чай. — Так что произошло за последние 13 лет? — Да, ей, как и любому человеку, было просто напросто интересно, что она пропустила. Цзян Чэн с Вэй Усянем переглянулись и в их глазах было что-то такое, что заставило её насторожиться, но достаточно незаметно. Яньли разлила ещё чаю по пиалам, а Цзинь Лин скрестил руки на груди и фыркнул: — И как вы будете всё объяснять? Юй Цзыюань заметила, что её внук довольно непочтительно относится к своим родственникам, а над его поведением стоит поработать. Но все же, она знает слишком мало для того, чтобы с ходу попрекать А-Лина в этом. — Как-нибудь да объясним. Не стоит переживать, — спокойно ответил Цзян Чэн. — О Вэй Усяне вообще возможно что-то спокойно объяснить? — вздернув бровь спросил подросток. — Эй! Конечно, можно! А-Лин, ты этого у своего дяди Цзяна понабрался, да? — в притворной обиде произнёс Вэй Усянь, но тут же обхватил Цзинь Лина правой рукой, прижал к себе и стал трепать волосы на голове, смеясь. Цзинь Лин же пытался вырваться, но Юй Цзыюань видела, что на самом деле компания Вэй Усяня была приятна ребенку. Цзян Чэн недовольно закатил глаза но его взгляд тут же смягчился, А-Ли, прикрыв часть лица рукавом, посмеивалась. Юй Цзыюань не стала говорить и слова против, ведь это казалось ей правильным.***
Она была раздраженна настолько, что её раздражение можно было пощупать кончиками пальцев. — Ты что сделал, Вэй Усянь? — процедила она сквозь плотно сжатые зубы. Она была в шаге от того, чтобы разразиться бранью. Подумать только, он пошел по пути тьмы, переругался со всем заклинательским миром, покинул Орден, осел на Луаньцзан, защищая мирные остатки Вэнь. А теперь… Теперь он спокойно живёт в Пристани Лотоса, сидя за одним столом с главной семьёй и является правой рукой Цзян Ваньиня. Сам Цзян Чэн особо раздраженным не выглядел, даже наоборот, был, кажется, счастлив присутствию паршивца. Ей не хочется думать о том, что было бы, не открой Цзян Чэн вовремя глаза и не забери Вэй Усяня и его остатки Вэнь в Юньмэн. И уж тем более, она никому не признается, что, кажется, переживала за паршивца. Вэй Усянь опустил голову, а потом резко дергнул ею вверх, что Цзыюань подумала, что у него оторвется голова. — Да, Мадам Юй, я сделал все то, что вы услышали. И я жалею лишь о том, что не смог дать в морду Цзинь Гуаньшаню. К слову о Цзинь Гуаньшане, этот старый хрыщ умер действительно глупой смертью, если верить слухам, конечно. Мало того, он пытался стать Верховным заклинателем и прибрать к рукам Стигийскую Тигриную Печать Вэй Усяня, совершая нападки на Орден Цзян. И, нет, она не обвинит в этом паршивца, ведь здесь виновата лишь чужая алчность. Да и вообще, как оказалось, у него больше нет Золотого ядра, что весьма прискорбно. Ей показалось странным, как человек без ядра в свои почти 35 выглядит так юно и она задала вопрос. Лучше бы не спрашивала. Честно. Когда Вэй Усянь понял, что Цзинь Гуаньшань не остановится, пока не заполучит Печать, он пришел к радикальным мерам. Ему нужно было уничтожить свое изделие. Как выразился сам Вэй Усянь, лучше было бы и не создавать. И так, мы получили огромную волну мертвецов, что созвала Печать, решив, что раз ей нельзя существовать, значит и Усяню тоже, отравление темной ци и жуткую лихорадку у недогероя. Если бы не Вэнь Цин, Вэй Усянь, даже со своей живучестью (как Цзыюань поняла, с этим у него все настолько хорошо, что просто ужасно для других) не встал бы из постели к этому времени. От мысли о том, что паршивец мог умереть, ей стало дурно. Впрочем, никто из сидящих за столом не был бы рад такому исходу и заметно приуныл, вспоминая об этом. Короче, теперь Вэй Усянь был молод и свеж, питая себя энергией Инь. Странно звучит, неправда ли? И, да, паршивец выглядел малость безумным, но кто бы не выглядел? —Я надеюсь ты больше не станешь поступать подобным образом. Нам бы не хотелось твоей смерти, — услышав это, паршивец глупо хлопнул глазами и будто потерял дар речи. Спустя несколько минут он сказал: — Да, Мадам Юй.***
Где-то месяц спустя, когда Цзян Яньли снова гостила со своим сыном в Пристани Лотоса, Юй Цзыюань, прогуливаясь по знакомым-незнакомым причалам и беседкам, наконец поняла, для чего она здесь, для чего ей дали второй шанс. И возможно она права, ведь у неё было достаточно времени, чтобы это обдумать. В прошлой жизни она была не самой лучшей матерью, не то что по отношению к Вэй Усяню, но и к своим детям она была недостаточно добра. Да и вообще, вы видели хоть одну такую мать? Да, это ее характер, да, возможно Цзян Фэнмянь и не любил её. Но разве дети были в этом виноваты? Разве был виноват Вэй Усянь в проблемах его родных и приемных родителей? Нет, мальчик был не виноват, а она… Юй Цзыюань повела себя как невежественная сука и сейчас пришло время платить по заслугам. Вэй Усянь в её присутствии затыкал рот и сидел молча. Диалоги их были похожи на монологи, и она отказывалась верить в то, что паршивец так изменился после всего, что с ним и вообще впринципе произошло. Осознание пришло к ней прошлой ночью, когда она вышла проветриться на пристань и обнаружила там, в воде, Цзян Чэна и Вэй Усяня, плескающихся в озере Лотоса, как раньше, в уже далеком детстве. Тогда-то она и поняла, что Вэй Усянь действительно старается вести себя так, как ей когда-то нужно было. И её это почему-то… Расстроило. (!) Юй Цзыюань спокойно шла вперед, на дальнюю пристань, когда ей навстречу вывернули её дети, внук и Вэй Усянь. Нет, не паршивец, а именно Вэй Усянь. Увидев её, они направились четко к ней и уже вместе они вышли на причал. Кажется, именно здесь она отдала Цзян Чэну Цзыдянь. Цзыюань старается не думать об этом. Вэй Усянь останавливается в трех метрах от них и замирает на месте, не подходя ближе. И Юй Цзыюань видит, как все хотят позвать его к ним, но молчат, ведя разговор глазами. В конечном итоге побеждает Вэй Усянь. Они стоят все вместе и смотрят на гладь озера, на лотосы и молчат. Пока она не произносит достаточно четко: — Простите, А-Ли, А-Чэн. Я была не самой лучшей матерью. Цзян Чэн сначала поражённо застывает, а потом… На его глазах наворачиваются слезы, что так и не были пролиты, с момента её возвращения. Она продолжает: — Я поняла, для чего мне дали второй шанс. Я должна исправиться и стать лучше, чем была. А потому, простите, — и она распахивает руки для объятий. — Матушка, — улыбается А-Ли и её усилиями все оказываются в объятьях Цзыюань, сидя на влажных досках. Цзинь Лин пытается казаться недовольным, но у него не получается. Цзян Чэн очивидно, счастлив, А-Ли тоже. Но… Чего-то не хватает. Кого-то. Юй Цзыюань смотрит на стоящего неподалеку Вэй Усяня, что мягко улыбается, глядя на них. И она видит в его улыбке легкую грусть. И она понимает, кого именно не хватает. Юй Цзыюань отводит левую руку в сторону, освобождая место для ещё одного человека. Для Вэй Усяня. И она мягко, на сколько это вообще возможно, зовет его: — А-Ин, иди к нам. И Вэй Усянь будто деревенеет, спрашивая: — Мадам Юй? Она чуть хмурится и качает головой, надеясь, что он правильно поймёт её посыл. И, о да, он всегда был умным мальчиком. — Ма... Матушка? Когда Юй Цзыюань одобрительно кивает и, вроде как, улыбается, Вэй Усянь с влажными глазами бросается к ней, утыкаясь лбом в бок и чуть приобнимая. А она ложит руку ему на спину чуть поглаживая. Цзян Чэн фыркает, А-Ли же негромко смеется под возмущенное бурчание Цзинь Лина. Они просидели так еще несколько часов, пока тела не занемели.***
Когда следуюшим утром они собираются за столом, а Вэй Усянь улыбается и приветствует её своим чуть дразнящим "Матушка!", Цзян Чэн бьёт его в плечо, А-Лин громко фыркает, а Яньли говорит "мальчики", Юй Цзыюань понимает, что да, это правильно. Настолько правильно, что ей кажется, что вот она... Семья. И это правда.