i'm sad and i can't speak

джисон находит минхо в полной темноте подъезда. тот сидит на ступеньках в лифтёрную, не двигается совсем, и, кажется, вообще спит, но джисон не уверен. старший обычно разговаривает во сне, а тут просто замер, будто бы даже не дышит. буря внутри успокаивается как по щелчку. джисон нёсся сюда на крыльях радости, хотел минхо первому рассказать, поделиться, что сдал тупую контрольную, которую никак не мог осилить целый месяц, что получил тройку, да и фиг с ней, зато теперь не отчислят. и всё это тухнет как свечной огонёк за секунду, когда он видит старшего вот таким — разбитый совсем, разобранный по кусочкам, будто у него в солнечном сплетении бомба взорвалась, и ударной волной сшибла всё, что минхо так старательно выстраивал — защиты, опоры, отношения с собой и миром — ничего не стало. как с ним таким обращаться, что с ним делать, может уйти? у джисона растерянности внутри до краёв, того и гляди из ушей польётся, да тревожность сверху заваливается, топя ещё сильнее. — минхо, ты чего? в ответ только всхлип, а у джисона сердце кровью обливается и обрывается куда-то вниз, в желудок, кислотой пожирается, становится физически больно. джисон подходит ближе, хотя боится ужасно любым неверным движением всё сломать, хуже сделать. руки у минхо холодные, совсем ледышки, их бы греть дыханием и целовать костяшки, но это всё то, чего хочет только джисон, и его желания, увы, с реальностью не совпадают. он сжимает дрожащие пальцы и после обхватывает ладошки, большими забирается под рукава растянутые старой худи и поглаживает подушечками нежную кожу на запястьях — это можно, это было уже не раз, но каждый будто первый, потому что чувств у джисона много и пока что хватает на них двоих с головой. — кошку кормлю, — шепчет тихонько, чтобы не спугнуть этот момент. и только сейчас сквозь шум собственного сердца джисон слышит треск сухого корма в миске и едва уловимое мурчание из дальнего угла. на лестничной клетке холодно и темно так, что ничего не видно, и джисону хочется пошутить про то, что минхо сам кот, раз видит что-то в таком мраке, но молчит всё равно. он просто не знает как с таким старшим обращаться, и что вообще говорить, чтобы человека собрать заново? а минхо просто тянет младшего за рукава куртки, заваливает на себя и обнимает так крепко, будто вот от этого сейчас зависит его жизнь, а не от полученного десять минут назад сообщения в айме от хёнджина. они обнимаются до тех пор, пока кошка доедает корм, а потом уходят в квартиру. джисон ботинки снимает и бросает прямо на коврике, как попало, куртку скидывает на них же, шарф куда-то в бок, молча топает за старшим на кухню и чайник ставит на плиту, замёрз жутко, чай бы пить бесконечно, да только вот даже он ледяную непонятную глыбу внутри засевшую вряд ли сможет растопить. пока минхо наливает себе в обычную чайную кружку со звёздочками красное вино, джисон находит в недрах холодильника треугольнички плавленного сыра с ветчиной и набирает горстку, раскладывает их на столе в какой-то странный узор, заливает кипятком чайный пакетик, усаживается, наконец, за стол. тишину между ними хоть вместо сахара клади и размешивай — сыпучая-зыбучая, пески сахары, в них утонуть с головой, и никто никогда тебя не найдёт. — а я вот контрольную сдал… — бурчит себе под нос, ковыряет ногтем фольгу на сырке, совсем не знает куда себя от такого минхо деть. спрятаться бы под одеяло, как в детстве, чтобы ужасы не достали, никакой горечи, никаких чувств. и любви огромной к старшему тоже нет — всё просто и понятно, мультики в час, ненавистные морковные котлеты на ужин, бояться только монстров под кроватью, а расстраиваться из-за комочков в манной каше. — это та, с которой я помогал тебе? молодец, — улыбается едва-едва и вина отпивает, смотрит куда-то в окно. он будто не здесь, и от этого ещё страшнее становится. — что у тебя произошло? минхо ухмыляется грустно и молчит, но телефон из кармана худи достаёт и кидает перед джисоном с открытым диалогом, подбирается весь в защитную позу — кот, которого высветили фарами случайно и прямо сейчас будут ловить. джисон не хочет этого читать, ему, в общем-то, совсем насрать на то, что происходит между минхо и хёнджином, он знает только (как и вся их компания), что они встречаются. этого достаточно, чтобы сердце ему разбивать всякий раз, как эти двое на тусовках уходят в комнату чана и закрываются там на замок. но ему не насрать на минхо, поэтому он читает, проглатывает каждое слово и давится последними «кажется, я влюбился в чанбина, он такой классный и крутой», запивает скорее чаем, чтобы по горлу вниз протолкнуть. что теперь говорить? джисон не знает от слова «совсем». он никогда ни с кем не расставался (да и не встречался вообще), и не поддерживал людей в подобных ситуациях. что-то похожее на мимолётную радость от мысли, что минхо теперь свободен тут же давится бетонной плитой реальности — это вовсе не значит, что он будет с джисоном встречаться. хочется сброситься с крыши или, на худой конец, утопиться в чае. но только бы не смотреть минхо в глаза. ведь тот знает, видит младшего насквозь, и чувства его все раскладывает прямо перед собой как пасьянс, да только грустно улыбается и ещё вина отпивает. так и сидят, пока старший допивает вино, а потом уходят спать на одной кровати: джисон у стенки, минхо с краю. как и десятки ночей до. но сегодня отличие в том, что засыпают они, переплетя пальцы в замок, а джисон улыбку прячет в подушку, чтобы только минхо не заметил. в надежду на собственное счастье он не верит. но сделает всё, чтобы счастлив был минхо, потому что любит его так сильно, что хватает на них двоих.