Мы живем в очень странное время и с удивлением отмечаем, что прогресс идет в ногу с варварством. Зигмунд Фрейд
Аяк бежала по древним развалинам, ориентируясь на еще пробивавшийся источник радиосигнала и надеясь, что успеет добежать туда раньше врагов. Повторявшееся сообщение доходило плохо, с перебоями и помехами, но все же постепенно становилось четче. Среди обломков и выветренных остовов высотных зданий, в окружавшей тишине все также отдавалось слабое эхо артиллерийской канонады и стрелковой перестрелки. Любое эхо, усиливаясь и искажаясь, расходилось на многие километры. Доносились и приглушенные звуки выстрелов и взрывов, и гул двигателей и лязг гусениц тяжелых танков, хоть и непонятно, откуда. Эхо путало, сбивало с мыслей, откуда ждать опасности и что может случиться в следующие несколько секунд. Жестокий разгром и беспощадность врагов, гибель товарищей и бесплодные попытки спастись подламывали девушку изнутри. Страх пробирал до самых костей, хотелось уже просто выбраться из этого кошмара, забиться в угол и рыдать. Сжав зубы, она продолжала бежать, забыв даже о том, что кроме других людей и солдат противника, здесь могут оказаться и дикие твари, не менее опасные для одинокого путника, чем засевшие на своих позициях снайперы. — Вы где?! — чуть ли не в истерике выдохнула Аяк в общий эфир, пытаясь определить, куда бежать дальше. Здесь полуразрушенный коридор древнего здания выходил в большой двухярусный зал с высохшим бассейном в центре. Оттуда вели и другие двери, но девушка чувствовала, что еще немного, и она просто заблудится среди этих бесконечных лабиринтов этажей и переходов. Легенды о древних зданиях ходили среди многих искателей и путешественников, рискованных настолько, чтобы в одиночку передвигаться по пустующим развалинам Пустошей. Многие, имевшие за плечами большой опыт таких переходов, любили попугать новичков или же просто поделиться воспоминаниями. Аяк от таких путников, иногда останавливавшихся в караване, и раньше слышала истории о призраках и не упокоенных душах, продолжавших бродить среди каменных стен, голодных и вечно жаждавших настоящего тепла живого тела. Рассказывали истории и про то, что на самом деле древние развалины не такие уж и бездушные, как считается простыми обывателями. Старые здания, забытые и заброшенные, сохраняли память обо всех событиях, когда-либо происходивших в их стенах. Эти воспоминания постепенно превращались в нечто большее, становясь настоящей душой этого места, способной по своему желанию как помочь забредшему путнику, так и, наоборот, запутать его и заставить плутать. Истории казались выдумкой, но Аяк буквально ощущала присутствие здесь кого-то еще, внимательно за ней следившего. Противное чувство чужого взгляда, внимательного смотревшего ей в спину, никак не покидало девушку. — Кто на линии? — Ее голос пробился через все помехи, услышанный кем-то на другой стороне. — Кто на линии, немедленно назовитесь или мы отключим канал! — Аяк, машина номер девяносто восемь! Нас подбили, я одна из выживших. Об остальных ничего не знаю, но, думаю, все погибли! — Сердце подпрыгнуло как ужаленное, что ей наконец-то получилось зацепиться за протянутую хрупкую соломинку спасения. Девушка прижала гарнитуру к уху, оглядываясь по сторонам. Старые и истлевшие стены со всех сторон давили на нее, высокие колонны и остатки барельефов в спектре ночного визора отбрасывали странные и уродливые тени, пугающие и ни на что не похожие. — Двигаюсь на ваш сигнал. Вы далеко? — Аяк? Святое Небо! Ты спаслась! Продолжай ориентироваться на сигнал, мы забились в каком-то внутреннем дворе, куда их танки не пролезают. Вроде как отбились, но они могут появиться снова в любой момент! Так что быстрее! Мы не можем слишком долго ждать! Смотри, чтобы старый небоскреб с высокой башней все время оставался справа. На открытое место не выходи, у них всюду снайперы. — Скоро буду, — выдохнула девушка, окрыленная надеждой. Тот высокий небоскреб она успела запомнить с самого начала, он выделялся на фоне остальных окружающих развалин, почти не поврежденный и возвышавшийся над всей территорией. Получалось по первым прикидкам, что оставалось совсем немного до спасения, и сигнал пробивался так плохо не из-за расстояния, а из-за толстых бетонных стен, глушивших радиоволны. В последний раз оглянувшись, девушка подняла взгляд наверх, и тут же с испугу отшатнулась. Прямо над ее головой, забравшись на обломок декоративной арки, сидело нечто, отдаленно напоминавшее человека, в бесформенном рваном балахоне и заросшее черными волосами. Из всего лица получалось разглядеть только оскаленный рот с неровными треугольными зубами и лишенные зрачков глаза. Сидевшая в засаде тварь ее словно изучала, но один только этот взгляд испугал до дрожи. Аяк моргнула, и наваждение исчезло, не оставив даже облачка дыма. Сколько она потом не всматривалась в развалины арки, ничего похожего там уже не оказалось. Что именно это было, девушка так и не поняла, но повторения дожидаться не хотелось совершенно, и она, осенив себя святым знаком, поторопилась выбежать из зала по коридору, ближе всего шедшего к источнику сигнала. Мощность сигнала, то падавшая, то снова начинавшая расти, указывала, в какую сторону бежать, снова и снова сворачивая на очередной развилке или среди груд обломков. Коридоры полуразрушенных зданий, наваленных друг на друга, словно в гигантской песочнице, в итоге выводили на остатки подвесной улицы, когда-то проходившей высоко над уровнем земли. Треснувшее полотно дороги огибало просевший остов небоскреба, и уходило в высотную застройку, где постепенно спускалась обратно к уровню земли. Большая часть тротуаров и магистрали давно засыпана обломками и остовами древних машин, так и застрявших в бесконечных пробках, сгнивших до состояния бесформенных кусков железа. Недавно расчищенные проходы с раскиданными по сторонам грудами ржавых обломков, указывали на недавно прошедшую здесь технику, и Аяк побежала по этим следам, ориентируясь на все тот же небоскреб, едва различимый в канале ночного визора. Отступавшие этим путем остатки конвоя явно добивали артиллерийскими ударами и обстрелом танков, так что среди обломков еще горели и чадили дымом остовы разбитых грузовиков и бронетранспортеров. Девушка торопилась, как могла, но все же старалась держаться в укрытии, помня о возможных снайперах. Снаружи, как только покинула пределы здания, сигнал сразу стал гораздо четче, и ориентироваться стало проще. Аяк, присев на одно колено под укрытием старого корпуса небольшого грузовика, сверилась с экраном коммуникатора на левой руке и убедилась, что идет правильно. Сигнал усиливался как раз в тот момент, если повернуться в сторону сделанного среди обломков прохода. Обгоревшие тела ее соплеменников лежали там же на земле, изуродованные огнем. Аяк пыталась не думать о том, как много народа погибло на этом пути, но душу против воли захлестывала волна отчаяния. Глупых надежд она не лелеяла, понимая, что с подобным врагом им сражаться не по силам. Это явно были отряды крупного государства, с вооружением и техникой, не доступной кочевникам. От них можно только бежать, но вот какой части племени получится вырваться, было страшно представлять. Дальше по дороге один из высотных комплексов сходился в замкнутый атриум прямо на перекрестке подвесных дорог. Осевшие и накренившиеся стены закрывали внутренний двор от атак сверху, и для наблюдения с воздуха здесь была слепая зона. Танки врага отступили, а артиллерия пока сюда не стреляла, так что на какой-то срок наступило затишье. Единственный свободный проезд перекрывал один из легких джипов, развернувший в сторону дороги автоматический гранатомет. Стрелок сразу навел орудие на показавшийся из темноты силуэт, но, успев узнать в прицеле знакомую фигуру, так и не выстрелил. — Эй! Давай быстрее сюда! Мы уже сейчас отправляемся! — Стрелок замахал бежавшей девушке рукой, призывая поторопиться. — Больше нельзя ждать! Аяк не останавливаясь, проскочила мимо джипа, оглядываясь по сторонам. На небольшом пятачке земли между полуразрушенных стен сбилось около десятка тяжелых грузовиков и даже пара бронемашин. Обожженные, с пробоинами и простреленными колесами, едва выбравшиеся из-под обстрелов, они производили жалкое впечатление. Остатки огромного конвоя, забившиеся в угол, последние выжившие, все еще отказывавшиеся сдаться и просто умереть. Водители и уцелевшие техники пытались привести машины в порядок, спешно латая дыры и меняя поврежденные диски, пока гражданские зализывали раны и считали потери. Пахло гарью и кровью. В каждой уцелевшей машине полно раненых, многие из которых вряд ли переживут ближайшие пару дней, поскольку мобильному госпиталю прорваться не удалось. Где-то кричали дети, кто-то стонал от боли, а кто-то уже срывался на истерику. Трупы погибших складывали в дальней стороне, прикрывая окровавленными тряпками, времени не было даже на то, чтобы их толком похоронить. Один из немногих уцелевших офицеров пытался организовать какой-то порядок и распределить спасенные припасы по всем машинам, но его почти никто не слушал. Жители конвоя были куда более сплоченными и организованными, чем обычные поселенцы из-за постоянных опасностей, преследовавших их в пути, но и они теперь находились в состоянии, близком к панике. — Когда отправляемся? — Аяк, заметив офицера, первым делом подошла к нему. Время на приветствия терять тоже уже нельзя. — Сразу, как только вернуться разведчики, — огрызнулся тот, но, узнав девушку, чуть успокоился и объяснил ситуацию. — Мы вляпались по уши. Они глушат наши частоты и локаторы, так что мы немы и слепы. И понятия не имеем, где сейчас их основные силы, и выжил ли ее хоть кто-то из наших. Как только разведчики скажут, что маршрут безопасен, сразу же выдвигаемся… — Надо прямо сейчас! Если нас обнаружат, то уйти уже не дадут! — оборвала его девушка. — Перебьют прямо здесь как в загоне! — Мы не можем лезть вслепую! — Отмахнулся офицер. — Один раз уже полезли! Теперь хоть кого-нибудь бы вытащить отсюда! Их прервала яркая вспышка и последовавший звук взрыва, на секунду всех оглушивший. Внедорожник, закрывавший проход, снесло с места прямым попаданием, отбросив прямым попаданием пылающий остов внутрь двора, на толпившихся там людей. Тех, кому повезло, снесло сразу, превратив в кровавые брызги на древнем дорожном покрытии. Других, кому повезло меньше, раскидало с оторванными конечностями и переломанными костями. Валяясь на дороге, они кричали от боли, но остальные уже не обращали на них внимания. Все, кто мог держать оружие, бросились к проходу, где снова появился противник. — Они уже здесь! — Чей-то истерический голос породил новые крики страха среди гражданских, уже не знавших, куда деваться. Аяк подхватила кем-то оставленный автомат и тоже бросилась к проходу, откуда уже шла стрельба. В конце улицы, на пределе дальности маломощных визоров кочевников, показалась цепочка стрелков. Тяжелобронированные солдаты в закрытых доспехах, прикрываясь штурмовыми щитами, двигались вперед, ведя огонь короткими очередями. Один из них присел на колено, и напарник за его спиной взвел гранатомет на плече, после чего раздался новый выстрел. Реактивный снаряд прошел выше и ударил в каменный потолок над головами защитников. Посыпались обломки, и древние межэтажные конструкции треснули и просели. Перекрытия начали разваливаться, куски бетона и камня посыпались вниз. Еще живые бойцы побежали во все стороны от осыпавшихся стен, и в этот момент их сбили автоматические очереди. Тяжелые пули вырывали из тел куски плоти и костей, легко прошивая примитивную броню, и стоило только высунуться, как человек превращался в решето. Откуда-то из-за спин пехотинцев снова начали стрелять танки. Целились явно по наведению, слишком точно и прицельно полетели снаряды. Почти сразу же несколько фугасных снарядов залетело внутрь, превратив последний очаг сопротивления в бойню. От взрывов и осколков людей разрывало на куски, а пламя перекинулось на машины. Начали взрываться топливные баки, и все вокруг охватило пламя. Аяк только успела проклясть тот день, когда они встретили проводника, обещавшего безопасный проход через земли, когда недалеко от нее взорвалась вакуумная граната. Легкие обожгло, а горло перехватило железной хваткой удушья. Мир на мгновение померк, и объемным взрывом девушку отбросило в сторону, так что совсем потерялось понимание, где верх, а где низ. Обожженная и полуослепшая от пламени, она успела отползти и спрятаться за каменными обломками, судорожно кашляя и пытаясь сделать хотя бы еще один вздох, но воздух словно состоял из одного только дыма и пепла, что резал и колол обгоревшее горло. Рев пламени заглушал все остальные звуки, а привыкшие к полумраку глаза нещадно слепили яркие блики. Мимо ее укрытия пробежал человек, охваченный пламенем, но не успел он сделать и нескольких шагов, как отлетел назад, получив в грудь несколько попаданий. Пехотинцы врага вошли внутрь, зачищая территорию и добивая последних выживших. Их светофильтрам не могло помешать яркое пламя, а датчики сердцебиения позволяли обнаружить даже тех, кто пытался спрятаться. Аяк ничего не могла сделать, пока солдаты добивали кочевников, и только закрылась рукой от яркого фонаря, когда один из них обнаружил ее укрытие. За лучом света получилось различить только ничего не выражавшее керамитовое забрало с пятью маленькими и бледно светившимися линзами визоров. В бронированных рукавицах противник держал ручной пулемет, направленный в девушку. Стоило ей только дернуться, как стальная подошва прижала ее к каменным обломкам, не давая пошевелиться. — Да будьте вы все прокляты! — в отчаянии, чуть не плача, закричала Аяк в безликое забрало, глядя прямо в наставленный на нее ствол оружия. В следующий миг удар приклада отбросил ее в темноту.***
Кольцо закрылось, и группы тристанских бронетанковых и пехотных подразделений легко рассекали и уничтожали раздробленные и изолированные друг от друга очаги сопротивления самыми жесткими и эффективными способами. Презентация возможностей сухопутных армий бароната шла с блеском, казавшимися даже излишним в таких условиях. В ход шли системы артиллерийского и залпового огня, тяжелые танки и штурмовые мехи, вооруженные модульными орудиями последнего поколения. Сверхтяжелые «Викинги», впервые выпущенные с секретных полигонов бароната, широкими траками раскатывали целые кварталы, словно сухопутные крейсера, уничтожая целые группы дикарей единственным залпом своих орудий. Именно эти танки и стали главной частью устроенного представления, казавшиеся слишком громоздкими и неуклюжими для подобных условий плотной городской застройки. Их огневая мощь поражала, главные калибры, установленные в центральной башне, сносили развалины древних небоскребов, превращая толстые бетонные стены, пережившие тысячелетия запустения, в мелкое крошево. Приглашенные гости с удивлением и любопытством рассматривали эти боевые машины, впечатленные детищем военного гения Рейнсвальда. «Викинги» действительно не подходили для ведения боев в городских условиях, но и создавали их совершенно для других целей. Эти сверхтяжелые танки с дополнительными башнями и высоким корпусом никогда не предназначались для ведения автономных боев, а рассчитывались как мобильные средства поддержки наступающих танковых подразделений. С орудиями, способными представлять серьезную угрозу даже для воздушных кораблей на низкой орбите, «Викинги» доминировали на поле боя, не имея серьезных соперников по огневой мощи или защите, а действенных способов их уничтожения пока что не было разработано, кроме бомбардировки силами воздушного флота. На тестовых обстрелах их бронирование выдерживало даже налеты бомбардировочной авиацией, а установленные системы воздушной защиты позволяли эффективно отбиваться от таких атак выставлением силовых щитов и огнем скорострельных зенитных систем. Более легкие и мобильные танки, прикрывавшие «Викинги», уничтожали тех немногих дикарей или же одиночные машины, каким-то чудом ушедших из-под огня крупного калибра. Позади них шли группы спецназа, уничтожавших последних выживших. Поставленная задача гласила о полной зачистке территории, не позволяющей даже спасение единственного дикаря. И вопрос был не столько в кровожадности или жестокости тристанского командования, сколько в желании показать возможности современных систем вооружения, изготовленных на собственных мощностях бароната. Особенно были впечатлены представители промышленных корпораций, понимая, что Эдвард демонстрирует не только подавляющее военное превосходство своих армий, но и промышленные мощности феода, способных обеспечить конвейерное производство подобной техники. Столь серьезные конкуренты могли изменить баланс не только на внутреннем рынке королевства, но и на внешнем, сдвинув соотношение экспорта и импорта. А на поверхности в ход шли и другие системы вооружения, вплоть до автономно действующих роботов. Их системы, модифицированные с учетом последних прорывов в кибернетике, позволяли творческое мышление в рамках поставленных задач. Широкое использование боевых роботов, не имеющих дистанционного контроля, всегда представлялось рискованной задачей после событий Наррайского инцидента четыреста лет назад. Тогда полностью кибернетическая армия, состоящая из роботоризированной пехоты и техники, лишилась единого управления после того, как противником были удачно подавлены основные центры контроля. Только вместо того, чтобы отключиться и перейти в пассивный режим, как предполагалось, искусственный интеллект, используя разрешенные алгоритмы автономного мышления, принял общее управление войсками и продолжил боевую операцию, окончательно уничтожив сначала противника, а потом развернув силы против недавних союзников из биологических солдат. Тогда начинавшееся восстание машин удалось подавить, но этот пример стал слишком опасным в истории королевства. Внимательно глядя на то, как роботоризированная пехота, не имеющая даже офицеров людей или общего управления из центра, опираясь только на собственные проработанные алгоритмы, без потерь загоняет и уничтожает пешие группы дикарей, тратя даже минимальное количество боеприпасов, некоторые из приглашенных гостей вспоминали и более ранние события. На отдаленных территориях Известного Пространства по последним данным существовало три полностью роботоризированных цивилизации, сформировавшихся из лишенного контроля искусственного интеллекта. Известно было о четырех, но четвертая, ставшая представлять угрозу для государств Цитадели, восемьсот лет назад была уничтожена объединенным Небесным Походом двух десятков государств этого союза, среди которых был и Рейнсвальд. Тогда кровавые сражения привели к тяжелейшим потерям со стороны сил Похода, но разумные роботы были уничтожены до последней единицы, а места их городов-заводов превращены в стекло массированными ядерными обстрелами, не оставившими даже отдельных артефактов. Благословление Церкви Неба значило совершенно ясно и точно, что «ни одно из техносуществ, оскверняющих землю, не должно уцелеть, ни одного следа их существования не должно остаться, лишь память как о скверне и извращении образа человеческого, останется в анналах истории, как пример порицания и напоминания будущим поколениям, дабы не допустить подробного». Теперь же, глядя на столь совершенные модели роботов, некоторые засомневались, что феоды Рейнсвальда полностью подчинились постулатам Церкви, не оставив в своих архивах никаких артефактов искусственных цивилизаций. Такие технологии выглядели слишком совершенными на фоне всего, что использовалось в роботостроении прежде. И мало кто мог догадаться о действительных причинах, почему Эдвард в последние годы так много вкладывал в развитие роботоризированных и кибернетических подразделений, заменявших обычных солдат в специальных операциях. Тристанский барон, задержав дыхание, смотрел на экраны, где крупным планом выводились боевые роботы разработок его исследовательских институтов при поддержке лабораторий «ТехКо», как эти гуманоидные модели, вооруженные по последнему слову техники и ведущие себя в бою как настоящие люди. Они казались ему будущим. Тем будущим, что может защитить от того, что однажды уже пыталось прорваться в этот мир, устроив бойню в Такийской провинции, и который ценой огромных потерь едва удалось остановить. Перед глазами снова проносились образы и воспоминания той битвы, когда рейнсвальдские силы, истекая кровью, пытались сделать хоть что-то, подавленные полным превосходством врага и могли только отступать, не в силах сдерживать натиск. Тристанский барон, бывший тогда офицером королевской армии, хорошо помнил те первые дни.***
Горящий город с разрушенными куполами и стенами, где среди поднимавшихся клубов дыма все еще возвышались башни жилых модулей и остатки защитного купола, раскрывался перед ними во всем своем кошмаре, словно напоминание об их слабости и невозможности что-то изменить. Основные силы королевской армии и подошедших подкреплений ближайших феодов уже были выбиты из центральных кварталов и все еще могли удерживать только отдельные участки на окраинах, подвергаясь непрерывным атакам со всех сторон. Эдвард, державшийся уже только на одних стимуляторах, с импульсным пулеметом в руках, сидел около иллюминатора. Их ударная группа составляла первую волну начинавшейся контратаки по позициям неизвестного противника, и в первые ряды командование старалось поставить людей, уже имевших боевой опыт столкновения с этими тварями, по сути, бросая людей в ту же мясорубку, откуда они только выбрались. Тяжело вздохнув, он встал со своего места, хватаясь за поручни под потолком и проходя мимо своих бойцов, не менее уставших и измотанных, бросаемых из одной схватки в другую. Рейнсвальд вкидывал в разворачивавшееся здесь сражение все больше сил и ресурсов, но потери оказались настолько большие, что солдат все равно не хватало. Поэтому те, кто смогли выжить в первых сражений, не имели даже возможности нормально отдохнуть после боев, возвращаясь в тыл буквально на считанные часы для ремонта снаряжения и пополнения боеприпасов. — Итак, парни. Наша новая задача сейчас высадиться на крыше жилого модуля Стагма-сорок, после чего развернуть охраняемый периметр и укрепиться до подхода новых подкреплений. После, как предполагает командование, мы продолжим развивать успех… — Он говорил спокойно и не торопясь, внимательно оглядывая своих бойцов. В такие слова после всего пережитого сложно поверить, но, как офицер, Эдвард должен быть твердым и вселять уверенность в остальных. — Не стоит рассчитывать, что все будет просто, но отступать мы не имеем права. Даже по самым примерным меркам в зоне боевых действий еще множество гражданских, и мы обязаны им помочь. Так что делаем свою работу, но без лишнего героизма. Три сотни транспортов широким строем приближались к городу, гудя реактивными двигателями. Их сопровождали перехватчики, вылетевшие ранее и проверявшие маршрут. Эти существа приспосабливались к любым применяемым к ним атакам невероятно быстро, и вполне могли успеть что-то выставить и против налетов авиации. Подготовленные для боя с наземными целями перехватчики двигались рассыпным строем, тщательно сканируя пространство перед собой. Некоторые звенья спустились ниже, практически в мешанину городской застройки, чтобы поддержать еще сражавшиеся там подразделения. Среди высотных зданий, в дыму пожарищ и без четкой связи, глушимой по всем каналам, пилоты серьезно рисковали, едва ли не намеренно подставляясь под возможные удары. Прежде у противника не было зафиксировано воздушной поддержки, но этой информации было больше десяти часов, и она, как оказалось, успела устареть. Навстречу перехватчикам поднялись летающие твари, взмахивая широкими кожистыми крыльями с растянутыми перепонками. Медленные и неуклюжие по сравнению с верткими перехватчиками, они их значительно превосходили числом, и в условиях городской застройки имели больше преимуществ, чем в открытом небе. Налетая с разных сторон, твари либо просто шли на таран, либо старались ухватиться за обшивку перехватчиков, наваливаясь всем весом и прижимая к земле. Уродливые и жуткие твари с длинными конечностями, усеянными когтями и слепыми мордами с широкой зубастой пастью, они, расправив крылья, сотнями срывались с крыш и стен зданий, вереща и завывая. Еще работавшие короткие частоты, пробивавшиеся через помехи неизвестного происхождения, наполнились криками пилотов о многочисленных целях. Многие сообщения замолкали или обрывались прямо на середине, когда твари буквально облепляли перехватчики и те теряли управление, падая или врезаясь в здания. — Группа прикрытия атакована и больше не может выполнять поставленные задачи! — Сообщил пилот по частному каналу связи с офицерами. — Безопасную высадку никто не обеспечивает! Какие будут приказания? — Продолжать движение прежним курсом! — Приказал Эдвард практически сразу же, не давая никому и успеть испугаться. — У нас есть свои приказы! Перестроиться всем машинам и сгруппироваться! Свяжитесь с перехватчиками и передайте приказ отступать обратно, пусть прикрывают транспорты! — Кто отдает приказания? — Это был голос командира ударной группы, пробивавшийся с командного центра. Усиленные сигналы, посылаемые с наземных установок, еще могли пробиваться сквозь помехи, но и их радиус действия оставался ограниченным. На таком расстоянии голос командующего был едва слышен. А окончания отдельных слов и вовсе пропадали в постоянном шипении и треске. — Майор королевской армии Эдвард Тристанский! Я нахожусь непосредственно на одном из транспортов! Мы все еще контролируем ситуацию и можем высадиться! — Майор! Вы не руководите операцией и не отдаете себе отчет в том, что происходит! — отрезал командующий офицер, не желая тратить время на споры. — Высадка слишком опасна в таких условиях, и мы не можем потерять весь оперативный резерв в ставшей бессмысленной попытке снова зацепиться в центре города! Всем транспортам! Мой прямой приказ… — Генерал! — Эдвард решился оспорить приказы старшего по званию, но тот внезапно перестал отвечать. На частоте остались только помехи, где уже не слышно было ни единого членораздельного звука. — Генерал! Генерал, вас не слышно! Каковы будут ваши приказания?! Генерал! Сигнал все так же не проходил, и связи с командованием не осталось ни на одной из частот. Эдвард пытался пробиться сквозь помехи еще несколько секунд, а после, оставив эту задачу на отрядного радиста, переключился на короткие частоты, связавшись с остальными транспортами и остатками прикрытия. — Говорит майор Эдвард Тристанский! Связь с командованием потеряна, наши задачи остаются неизменными. Для успешного их выполнения принимаю руководство операцией и всю дальнейшую ответственность на себя! Транспорты продолжали движение, войдя в черту города и поднявшись выше, чтобы не повторить ошибку перехватчиков и не оказаться под ударом с нескольких сторон. Более медленные и неповоротливые, они не могли не привлечь внимание тварей внизу, и вскоре к ним устремились летающие монстры, закручиваясь словно в воронку, желающую всех поглотить. — Всем транспортам! Сохранять прежний порядок! Активировать защитные системы! Открыть люки по периметру корпуса! — скомандовал Эдвард, зашедший в кабину пилотов и своими глазами наблюдавший за происходящим. На фоне пылающих пожаров с языками пламени в несколько этажей высотой, воздух словно рябью шел от множества мелькавших там крылатых врагов. Будущий тристанский барон только судорожно вздохнул, а после закрыл забрало шлема. — Всем бойцам! Приготовиться к отражению атаки! Зарядить оружие, боеприпасы не экономить! У тяжелых транспортов люки открывались по всему периметру корпуса, обеспечивая максимально быструю выгрузку всех солдат, но в первые секунды не все сразу сообразили, зачем убирать единственную защиту между бойцами и атакующими тварями, да еще и на такой высоте. В открывавшиеся проходы дул лютый ветер и проникал рев двигателей, закладывавший уши даже через защиту шлемов. Солдаты вскакивали со своих мест, на ходу заряжая штурмовые винтовки или разрядники, и занимали позиции у ближайших люков. Те, кому не хватило места, оставались рядом, готовые в любую секунду заменить выбывших из строя. Летающие твари, вереща и визжа даже громче работающих двигателей, налетели на транспорты, и по ним сразу же открыли огонь. Очереди сверкавших трассеров расчертили темное небо, легко пробивая ничем не защищенные тела монстров, а им вторили скорострельные излучатели боковых спонсонов, выплевывая сотни зарядов за считанные секунды. Пилоты даже не пытались маневрировать, понимая, что так лишь нарушат строй и доставят еще больше проблем, но при виде десятков тварей, бившихся о корпус машин и пытавшихся зацепиться за толстые листы брони, у многих сдавали нервы. С подобным противником никто прежде не сталкивался, и казавшиеся неиссякаемыми полчища тварей пугали даже самых опытных солдат. Эдвард, как и остальные, просто стрелял во все, что появлялось в перекрестье прицела, не обращая внимания на счетчик боеприпасов. Тварей в воздухе было столько, что начинало казаться, будто никаких патронов не хватит, чтобы перестрелять всех. На место каждой сбитой твари тут же налетало две других, и они, вопя практически на ультразвуке, продолжали биться о транспорты, нависая на них, забиваясь в сопла реактивных двигателей и пытаясь выдернуть солдат из отсеков. — Их слишком много! Два двигателя повреждены! Мы не можем и дольше удерживать высоту! — почти что паническое сообщение поступило с одного из транспортов. Тяжелый «Хэвкарго» с восемью реактивными двигателями вдоль всего корпуса, два из которых уже горели, оставляя позади длинные шлейфы черного и горячего дыма, сверкавшего в инфракрасном спектре, отставал от остальных все сильнее. Облепленный крылатыми монстрами, буквально раздирающими его на куски, транспорт больше не мог придерживаться общего курса. — Возьмите вправо, мы сейчас их снимем! — Приказал Эдвард и сразу переключился на внутреннюю частоту отряда, связавшись с пилотом. — Ближе к Зет-пять. Надо снять этих уродов! Прицельный автоматический огонь сбивал монстров с брони за считанные мгновения, превращая в кровавые брызги, разлетавшиеся во все стороны. Заряды импульсных и репульсорных винтовок пробивали легкие и тонкие тела летающих тварей, практически не теряя убойной силы, и если бы не их количество, эти демоны не представляли никакой угрозы. «Хэвкарго» снова выровнялся и смог вернуться в строй, но тем самым транспорт, на котором летел будущий барон, привлек больше внимания, и в следующий миг основная волна монстров ударила уже в него. Всего заградительного огня не хватало, чтобы их отогнать. С визжанием и воплями, почти что переходившими в ультразвук, они накидывались на транспорт, цепляясь когтями за броню и набиваясь в двигатели. Когда взорвался первый из них, всю машину покачнуло, один из солдат вывалился из раскрытого люка, не удержавшись. Он даже до земли не долетел, твари еще в воздухе облепили его и разодрали на куски. Один из монстров, сложив крылья, влетел, словно снаряд, прямо в люк, вцепившись длинными когтями в грудь первому попавшемуся на пути солдату, раздирая и располосовывая броню с каждым новым ударом. Эдвард развернувшись, выхватил из ножен шпагу и один движением разрубил тварь по диагонали, от плеча до бедра. Силовое лезвие только ярко вспыхнуло, прожигая себе путь сквозь плоть и кости, даже не замедлившись. Тварь не успела даже зареветь, тут же развалившись пополам. — Нужно садиться! — выдохнул будущий барон, не отключая силовой клинок шпаги и давая крови окончательно прогореть. — Чем быстрее, тем лучше! — Почти долетели! — сообщил пилот. — Будем садиться на крыше того здания… Последние слова фразы пропали в грохоте взрыва и реве перегруженных двигателей, когда совсем рядом с ними, облепленный летающими демонами и все еще отстреливающийся изо всех орудий очередной «Хэвкарго» устремился к земле, теряя на ходу сдираемые куски обшивки и оставляя длинный тянущийся след смолянистого дыма. Эдвард судорожно вздохнул, а после этого пробил шпагой морду еще одной твари, сунувшейся в люк. — Садимся, пока и нас не сбили! Уцелевшие машины конвоя постепенно спускались к остаткам городской застройки, пробиваясь через все новые волны монстров, которым конца не было видно. Из каждой щели, из каждого окна или пролома вылетали все новые и новые противники, прыгая в воздух и раскрывая широкие кожистые крылья. Прямо по курсу уже возвышались развалины жилого модуля с рухнувшими верхними уровнями. Там теперь торчали обломки опорных конструкций и балок с остатками стен. Секции модуля словно просели друг в друга, оставляя мешанину переломанных плит и груды обломков. Жилые модули серии «Стагма» строились как настоящие вертикальные города, полностью автономные и самодостаточные, не имеющие необходимости во внешнем защитном куполе. Даже на фоне его уцелевшей части «Хэвкарго» казались совсем крошечными, словно мошки рядом с человеком, подлетая все ближе к устоявшим после разрушений остовам верхних уровней. Километровые статуи колоссов, поддерживавшие одну из внешних открытых террас, уцелели, хоть и покрытые множеством сколов от постоянных обстрелов. На их могучих плечах, в тени удерживаемых платформ, скопилось еще больше летающих тварей, теперь словно всеми силами пытаясь не допустить транспорты до террас. «Хэвкарго», неся все большие потери, прорывались через эти заслоны и сразу опускались на каменные плиты возле внешних оград. Некоторые машины из-за не совсем точных расчетов пилотов сбивали корпусом установленные там статуи. Несколько транспортов, добравшихся до места посадки буквально на последнем издыхании, просто рухнули на плиты, не успев даже выпустить посадочные опоры. — Приготовиться! Первыми на выход дроиды! — Эдвард отступил от люка, перезаряжая штурмовую винтовку и уже на ходу прикидывая следующие шаги десантной группы. С такими потерями уже не было разговоров о том, чтобы продолжать наступление, но хотя бы можно попытаться продержаться до следующей волны подкреплений. Второй раз нападение в воздухе уже не будет столь же неожиданным, и силы флота выставят против этих тварей более серьезные силы. Четыре тяжелых штурмовых дроида в деактивированном состоянии находились на каждом транспорте, первыми покидая отсек и принимающими на себя большую часть вражеского огня, если высадка происходила прямо на поле боя. Вооруженные модульным вооружением и неся штурмовые щиты с генератором отдельного дефлекторного поля, роботы могли выдерживать огромное количество попаданий вплоть до выстрелов противотанковых систем, обеспечивая практически безопасную высадку всех остальных. В тот момент, когда «Хэвкарго» уже спускался, в корпус угодил энергетический заряд, появившийся словно из неоткуда. Мощный взрыв разорвал броню, практически переломив машину пополам. Салон, забитый солдатами, моментально превратился в бойню, когда острые осколки броневых плит разлетались во все стороны, словно снаряды пробивая солдатскую броню. Бойцу, стоявшему перед Эдвардом, кусок обшивки снес голову, забрызгав кровью забрало его собственного шлема. Будущий барон почувствовал, как пол уходит из-под ног, и попытался хоть за что-нибудь ухватиться, но под руку попался только кусок чьего-то вырванного плеча. Весь мир перевернулся перед глазами, Эдвард только испугаться успел, выпав из разваливавшегося транспорта вместе с другими, и через несколько секунд неконтролируемого падения всей спиной приземлившись на камень. От боли в глазах потемнело, а по ощущениям казалось, словно все кости в теле превратились в труху. Внутренний интерфейс брони светился тревожным красным светом, система жизнеобеспечения перешла на аварийный режим, впрыскивая в кровь дозы лекарств и медицинских нанитов. Эдвард судорожно втягивал воздух, чувствуя боль в легких и противный металлический привкус во рту, но все же заставил себя подняться. Его винтовка выпала из рук еще при падении, но шпага оставалась в ножнах, ее будущий барон и вытащил, с ходу рубанув первую из тварей, бросившуюся на него. Рогатый человекоподобный монстр, ростом под два метра, лишился когтистых рук после первого выпада, и дико заревел, но вторым ударом наследник феода вогнал силовое лезвие ему в грудь. Брызнула кровь, заливая нагрудник и дымясь в холодном воздухе. Жуткие монстры, больше похожие на самые уродливые из порождений ночных кошмаров, атаковали их прямо в зоне высадки, выбираясь из руин жилого модуля. Одни были похожи на людей гуманоидным строением, но зубастые и когтистые, с жуткими кривыми рогами или с лишними конечностями, другие выглядели как зомби со снятой кожей, сочащиеся кровью и гноем, но вооруженные трофейным рейнсвальдским оружием. Десантники королевской штурмовой пехоты всеми силами старались перестроиться и закрепиться возле севших транспортов, но их теснил непрерывный поток монстров. Новый энергетический разряд вспыхнул прямо в одной из групп десантников. Черные молнии, словно щупальца, появлялись из возникшей пространственной дыры, пронзая тела людей и выгибаясь под любыми углами. Несчастные, крича, заживо запекались в собственных доспехах. Эдвард взмахом клинка перерубил еще одного монстра, а потом ударом кулака проломил голову одному из зомби, вложив всю силу электронной мускулатуры доспеха. Дыхание сбивалось, а ноги стали будто свинцовые, каждый следующий шаг едва получилось сделать, словно сила гравитации моментально выросла в несколько раз, прижимая к каменным плитам террасы. Перед глазами неожиданно все поплыло, и ощущения были такие, словно в мозг накачивали наркотики, тормозившие реакцию. Из носа и ушей пошла кровь, будущий барон чувствовал, как капли стекают по коже, а в голове быстро нарастая звон, выбивающий все остальные мысли. Второй шаг сделать уже не получилось, тело и доспехи стали настолько тяжелыми, что Эдвард упал на одно колено, тяжело дыша и пытаясь хотя бы распрямиться, но неизвестная сила все равно прижимала к земле. Один из монстров, выглядевший, словно освежеванный и с бугрящимися мышцами, одним пинком повалил его на спину, и у наследника не хватало сил, чтобы подняться. Он видел, как солдаты королевства валятся вокруг, захваченные теми же силами, не способные даже удержать собственное оружие. И как их добивали твари, беспомощных раздирая на куски голыми руками. «Будущий барон… Наследник феода… Последняя надежда своего отца…» — его голова чуть не взорвалась, когда в ней зазвучал сухой и старческий голос, буквально сочившийся ядом и ненавистью. — «Такой гордый, такой наивный… Еще не подозревающий, сколь незначительна его судьба…» Эдвард едва смог заставить себя привстать, пока каждое движение отдавалось в голове тупой ноющей болью и спазмами рвоты. Перед глазами все кружилось, краски смазывались и становились ярче, как под влиянием стимуляторов сознания. Но он видел перед собой высокий силуэт, словно составленный из острых осколков черного стекла, и именно от этого существа голос и исходил. «Вы слабы, ваши потуги жалки… Этот мир даже слабее, чем можно было предполагать. Ваши души уязвимы, ими легко управлять… Вы все здесь умрете» Силуэт протянул руку, и словно по одному только его желанию сразу несколько транспортов вспыхнули из-за взорвавшихся топливных баков. И еще пытавшихся защищаться солдат, и наседавших на них монстров охватило огнем, пожиравшим еще корчившиеся фигуры. Эдвард смог встать на колени, чувствуя, будто голова в любую секунду может лопнуть. Из глаз шли кровавые слезы, оставаясь на ресницах, и все будто задернуло красной пеленой. Он не мог в эти минуты даже шпагу нормально поднять, только упорно отказывался выпускать эфес из рук. От одного движения руки это нового, невиданного прежде врага, его сердце будто сжали ледяные пальцы, глубоко впиваясь в плоть. Больше даже вздохнуть не получалось, он раскрыл рот, тщетно пытаясь хотя бы закричать. «Вы слабы. Я вижу. Я вижу, что вы ни на что не способны… Все закончится быстро…» Боевой робот со штурмовым щитом, заляпанным слоем крови и рваных внутренностей, с низким гуденьем прорвался вперед, выстрелом из модельного дробовика на правом предплечье снеся голову ближайшей твари и всем весом смяв еще пару, так что только брызги во все стороны полетели. Штурмовая машина, выглядевшая так, будто выбралась из разделочного цеха, крушила все на своем пути, разряжая во врагов остатки боезапаса. Удар штурмовым щитом буквально снес вставшего на его пути монстра, и следующий выстрел дробовика пришелся уже в нового противника, положившего всю королевскую пехоту одним движением. В стороны полетели осколки стекла, а из появившейся дыры в броне пошел черный, вьющийся и быстро растворяющийся дым. С руки этого существа соскользнул новый виток молний, но они порвали лишь выставленный щит. Робот дважды выстрелил из дробовика по противнику, каждый раз вышибая новые брызги стекла во все стороны, а после врезавшись в него со всей силы, сминая собственным весом. Враг, разлетаясь на обломки от такого удара, отлетел на несколько шагов, врезавшись в стену, и ужасное чувство, давившее на сознание, исчезло в ту же секунду. Эдвард почувствовал, как в его теле снова забилась жизнь, а сознание прояснилось, он снова смог подняться и схватиться за оружие. «Это ничего не изменит!» — новый ментальный удар был слабее прежних, словно существо не могло сконцентрироваться. Однако боевой робот, определив самого опасного противника, уже не останавливался. Заговорил импульсный пулемет, всаживая в стеклянное тело заряд за зарядом. Эдвард зашатался, снова услышав этот голос, но теперь уже смог удержаться на ногах, чувствуя одновременно целую гамму эмоций, от удивления до холодной ненависти к врагу, о существовании которого до сего момента и не подозревал. Новая пулеметная очередь расколола и снесла твари голову, последний напуганный и полный бешенства вопль прервался на самой высокой ноте, и чувство чужой воли в голове будущего барона окончательно пропало. Боевой робот, убедившись в уничтожении цели, только щелкнул автоматикой перезарядки модульного вооружения, и повернул бронированную голову с промятым лицевым щитком в сторону Эдварда, считывая данные его доспеха и убеждаясь в безопасности офицера. А сам человек на мгновение даже забыл о том, что находится посреди поля боя, глядя на полностью кибернетическую машину, лишенную всего человеческого, на которую совершенно не влияла мощь врага.***
И даже теперь, стоя в безопасности на борту космической станции, подконтрольной Тристанскому баронату, Эдвад Тристанский, молодой барон могущественного феода, передернулся от воспоминания о том чувстве беспомощности и отчаяния, поразившем его от одного только взмаха руки того существа, которое он до сих пор не мог назвать человеком. Того, кого он поклялся убивать столько раз, сколько потребуется, чтобы окончательно стереть из реальности. Случайность помогла тогда избежать ему смерти. Случайность в лице машинного мышления, искусственного интеллекта, лишенного человеческих слабостей, а потому неуязвимого для той чуждой силы. Случайность, которую Эдвард обратил в силу, и которая, как он думал, когда-нибудь снова понадобится. — Барон… Прошу прощения, если отвлекаю… — знакомый голос раздался под самым ухом, и Эдвард обернулся, увидев представителя Остезейского союза при своем дворе, Линка де Тервил, высокого и стройного выходца искусственных воздушных городов союза. С острыми чертами лица и неподвижным взглядом он производил впечатление вечно грустного человека, но в действительности чувство юмора ему было не чуждо. Только улыбаться не любил, особенно на людях. Как и любой другой остезеец, он прежде всего ценил время и деньги, и в эти минуты, на банкете вместе с остальными гостями, Линк ощущал себя ничем не занятым бездельником. Облокотившись о перила рядом с бароном, он болтал в воздухе бокалом с остатками вина. — Вы слишком мало времени уделяете гостям, чтобы считаться радушным гостем. Как только дело доходит до банальной пьянки и дешевых разговоров, вас не видно и не слышно. А многие из них хотели бы поболтать с вами именно на такие ничего не значащие темы… Барон, вы меня вообще слушаете? Вы слишком задумались… — Наблюдаю… — Эдвард потер пальцем переносицу и изобразил улыбку. — В конце концов, не зря же все это представление устроено. — Да, представление эффектное. Роботоризированная пехота. И «Викинги». Они поражают разум, особенно несведущий. Вы ходите по краю, уважаемый друг. Эти технологии могут посчитать и за запрещенные… — Вряд ли кто-то будет этим заниматься. А эти технологии… Они обеспечат нам выживание в будущем. В будущих войнах… — Эдвард все еще думал о своем, но остезеец его понял, пусть и не так, какой смысл изначально вкладывался в эти слова. — Роботы? Сильно сомневаюсь. Обычные солдаты дешевле и эффективнее. Роботы, конечно, впечатляют, но их массовое использование… — Роботы порой могут выжить там, где не сможет ни один живой солдат. Об этом нужно помнить… — Я буду надеяться, что нам не придется отравлять солдат туда, откуда они никогда не смогут вернуться. Все-таки они денег стоят… — Линк распрямился. — Барон, может, вы все-таки составите мне компанию? Я банкир, а не солдат. Все эти сцены с избиением дикарей наводят на меня тоску. В отличие от вашего замечательного вина… И думаю, вам самим следует хоть на несколько мгновений расслабиться… — Возможно, вы правы… — Эдвард кивнул. — Выпить стоит…