***
Пока верный ученик отправился за травами, Рейстлин погрузился в кошмарно-лихорадочную дрёму. Приходить в себя во владениях Госпожи оказалось неожиданно неплохо. Намного лучше, чем в реальном мире. Похоже, на мир сна его течка не распространялась. Рейстлин усмехнулся и поднялся, осматриваясь. Тьма, знакомая и почти ставшая родной за долгое время, расступалась под его взглядом, пятилась, открывая вид на полуразрушенный храм Тёмной Богини. Рейстлин прошёл ещё парочку шагов, оказываясь посреди развалин старинной залы и встречаясь взглядом с Такхизис. Богиня прищурилась с явным вопросом и недовольством на точёном лице, а после оскалилась, и щёлкнула пальцами. Мага тряхнуло судорогой от живота, и он, рыча от бессилия, осел на каменный пол. Всебесцветная сделала шаг к нему с видом повелителя, дарующего милость своему вассалу, и потянула с бессильно сопротивляющегося тела обычные одеяния Рейстлина — мантию и штаны. Маг в иступлении едва не укусил её — драконица расхохоталась, и её смех звоном оружия рассыпался по Бездне. — Мой глупенький маленький маг, не сопротивляйся. Я ведь могу дать тебе то, чего ты желаешь, о чём грезишь... — изящная рука, увенчанная когтями, скользнула по беззащитному впалому животу, игриво царапая, — Ты настолько одинок и нелюдим, что не смог найти того, кто взял бы тебя в твоём жаре. Глупенький маленький Рейстлин. Маг простонал, мотнув головой и безуспешно лягнувшись, когда когтистые пальцы проскользнули мимо возбуждённого жаром члена и один из когтей мягко раздвинул влажные половые губы. Рейстлин попытался сжать ноги и оттолкнуть чужую руку, но Богиня лишь рассмеялась. Она играючи меняла сущность — запах озона, присущий всем богам, не скованным рамками полов, сменился на более агрессивный, удушливый, тяжелый и полностью подавляющий запах вишни и корицы. Магу оставалось только бессильно мычать, мотая головой. Два когтистых пальца потянули нежные стенки в стороны, безжалостно царапая. Такхизис будто ставила себе главной целью искалечить Рейстлина, содрать изнутри все влажно хлюпающие покровы. Она согнула пальцы, методично скребя ими внутри. — Ах, если бы ты только был паинькой, — её глаза блестели садистским предвкушением, — у нас был бы весь мир. Ты, чудесное создание моего братца, дарующее жизнь, давал бы жизнь полубогам, сидя по правую руку от меня, у подножия моего трона, привязанный к моей руке золотой цепью. Как чудно ты бы выглядел с округлённым животом, мой мальчик! Мы бы свергли старый пантеон, братца, его тупую жёнушку, и наши дети правили бы всем Кринном. Но ты предал меня. Маг иступлённо взвыл, вновь пытаясь оттолкнуть, отодвинуть руку богини. Он не чувствовал боли, когда её пальцы скользнули глубже, нет, он чувствовал лишь жар и тянущее давление, но, казалось, слышал, как противно чавкает раздираемая когтями влажная плоть. В горле у Рейстлина встал противный ком, который не получалось сглотнуть, а глаза застилали бессильные слёзы. Тело, предательское слабое тело, тянулось к чужим ужасным касаниям, которые, скорее, распаляли, чем причиняли настоящий вред. — Чувствуешь, мой мальчик? Вот здесь, — коготь ткнулся куда-то глубже, уже причинив ощутимый дискомфорт, а вторая рука мягко надавила на живот, ниже, ближе к лобку, — твоя матка. Здесь могли бы быть наши дети. Но ты очень любишь непослушание. Такхизис вытащила пальцы, с удовлетворением разглядывая склизкую жидкость, потянувшуюся ниточкой вслед за её рукой. Она была частично перемешана с кровью. Сам того не желая, Маджере опустил взгляд и содрогнулся от ужаса. Он опёрся на руки, из последних сил немного отодвигаясь и скрещивая ноги, чувствуя, как в горле запершило. Богиня вдруг сомкнула пальцы вокруг его горла, придушивая. Она давила мягко, лишь чтобы маг повалился обессиленный перед ней. И в этот раз, она не собиралась долго ждать. Рейстлин обмяк на каменном полу, задыхаясь от удушливого, подавляющего запаха его госпожи. Драконице не составило труда силой развести ноги мага, который замотал головой, слабо пытаясь её пнуть. Такхизис накрыла тщедушного мага своим телом. Рейстлин замер, как кролик перед удавом, почувствовав, как влажной от смазки напополам с кровью щели коснулось что-то горячее, куда больше пальцев Богини. Такхизис же усмехнулась, видя, как на его лице расцветает ужас. — Ну же, мой мальчик, не напрягайся, мы же не хотим, чтобы тебе было больно? Больно стало секундой позже. Госпожа даже в этой ипостаси не была полноценно человеком, потому и член у неё был значительно больше, чем любой человеческий. Рейстлин хрипло заскулил, бессильно упираясь ладонями в плечи Богини. Он хотел бы её оттолкнуть, но сил было ничтожно мало. Из горла мага вырвалось слабое, тянущееся нытьё. Давление внутри было неприятно-болезненным, а от движений Такхизис влага, текущая из Рейстлина, противно хлюпала. Маг судорожно сглотнул – его мутило. Он пытался забыться, замереть, наконец, проснуться… Почему-то, в голову вдруг пришёл Даламар. Преданный, заботливый, терпеливый ученик, половину утра просуетившийся над своим нелюдимым учителем. Богиня внезапно расхохоталась, вплетая когтистую руку в седые волосы мага и дёргая его голову вверх, обнажая шею. Клыки Драконицы полоснули по взмокшей шее, а после сама Такхизис мягко, ласково зашептала. — Мой глупенький маленький маг, ты веришь, что ещё кому-то нужен? Ещё и этому гордому, несгибаемому эльфу, у ног которого по щелчку были бы все юные девушки и парни Палантаса? Глупец, — Богиня выдохнула на ухо Рейстлину, не сбавляя темпа толчков. Маг слабо дёрнулся, силясь выпутать свои волосы из чужих когтей, уйти, убежать... Слова Госпожи жгли, как калёное железо, приложенное к голой коже. Острый коготь Такхизис тыльной стороной прошёлся по щеке Рейстлина. — Полно, Госпожа... Я не глупый маленький мальчик... — отчаянно оскалился маг, глядя Богине прямо в глаза. В его взгляде плескалась несгибаемая решимость. Такхизис расхохоталась, вдруг опуская одну руку на его бедро, впиваясь когтями в золотистую кожу. Она вздёрнула таз мага, слабо забившегося при мелькнувшей призрачной свободе, и изменила угол движений. Рейстлин подавился своим оскалом, кашляя, задыхаясь от нахлынувшей внезапно с новой силой боли. Богиня прикрыла глаза, резким движением втолкнувшись окончательно глубоко, и в животе разлилась противная, горячая влага, куда горячее, чем та, что вырабатывало само тело мага. Рейстлин забился под Такхизис, вырываясь с новой силой и отталкивая Богиню от себя, в ужасе отползая на руках, отчаянно сжимая ноги и обнимая свои тонкие плечи. Мир вокруг опасно накренился, меняясь, как стекло в калейдоскопе. Когтистые руки Драконицы легли на его плечи, царапая обнажённую кожу когтями. — Мальчик мой, — мурлыкающий голос Богини зазвенел в голове мага, — ты никогда не будешь свободен, ты всегда будешь под моей властью. Ты мой, и если ты это оспоришь, я пожру то, что зародится в твоём чреве, усилив своё могущество. Внезапно ворвавшийся в кошмар запах старого, винного погреба, слегка отрезвил Рейстлина. Он дёрнулся, вырвался из хватки... И проснулся, сжимая мантию своего ученика в объятиях. Маг замер, судорожно дыша через рот, уткнувшись в мантию. Мир перед проклятыми глазами качался, плыл, треща по швам, а хохот Богини отдавался в ушах звоном. Едва отойдя от кошмара, Рейстлин почувствовал, что все его штаны, да и постель, залила естественная смазка и одни боги знают что. Ужас нахлынул на него с новой силой, а нетвёрдые ноги отвели к тайнику в стене, где под чарами стазиса хранилось зелье, убивающее во чреве то, что могло там зародиться.***
Даламар почти закончил покупки. Он взял всё по списку, сторговал по низкой цене хорошее, Сильванестийское вино, и уже собирался возвращаться в Башню. Неспешно, шёл он в толпе, натянув на голову капюшон мантии, пока на чёрном рукаве вдруг не сомкнулась неожиданно сильная рука, и его не выдернули из людского потока. Пред Даламаром стояла жрица Э'ли, бледная, как её собственные кипенно-белые одеяния. Будь она не такой бледной, да и встреться она эльфу лет с пяток назад, он бы не упустил возможности предложить ей прекрасно провести время. Но сейчас у Даламара был шалафи, и его хватало с лихвой. Молодая женщина с трудом разлепила губы, сухие от явного ужаса перед чем-то. — Возвращайся в Башню, эльф, пока мир не накренился, а ты не вернулся на пепелище. Мне было видение. Кое-как сумбурно попрощавшись со жрицей, Даламар развернулся в сторону чёрной Башни, которая уже давно ощущалась родным домом. В сердце, и так неспокойном с самого утра, поселилась тревога, оплетая его своими щупальцами. До Башни через рощу он добрался уже бегом, так же спешно взлетел по ступеням на жилой этаж, распахнул дверь спальни шалафи, где оставлял его умиротворённо дремлющим, и, распахнув дверь, обмер. Рейстлин вжимался в стену, расфокусированно разглядывая старинную кладку. В руке у него был зажат какой-то пузырёк с зельем. Даламар подскочил ближе, машинально выбивая из рук шалафи стеклянный сосуд — мало ли, что в нём было! — и замер, когда маг, пошатнувшись, вцепился в его воротник, в каком-то иступлении царапая чёрную ткань, расшитую рунами. Он будто... Хотел снять её с ученика. Эльф ругнулся, а потом встряхнул мага за плечи и силком уткнул в свою шею. — Тише, тише, — забормотал он, — всё хорошо.. — Дала... мар... — едва слышно захрипел Рейстлин. — Да, шалафи, это я... Пойдёмте, — эльф аккуратно, бережно потянул преступно лёгкого наставника к кровати. Оценив масштаб проблемы, Даламар аккуратно подхватил мага под колени и спину и перенёс во вторую на всём этаже отапливающуюся комнату — в свою комнату. Рейстлин слабо попытался упереться. — Шалафи, мне нужно привести вашу комнату в порядок, моя пока будет лучшей заменой, — эльф аккуратно усадил мага на свою постель, чуть надавив на плечи, а после мягко потёр запястьем о шею наставника, успокаивая своим запахом, — ложитесь, я скоро вернусь. Когда Даламар покинул комнату, Рейстлин свернулся калачиком, ещё не совсем веря, что проснулся. Запах ученика отрезвлял мага. К тому же, Арджент не пытался взять его силой, не пытался подавить запахом, лишь старался помочь и облегчить бремя течки, что подкупало. Эльф всегда чем-то привлекал своего нелюдимого наставника. Мягкими, плавными движениями, кротостью слуги и хитростью могущественного мага во взгляде, мурлыкающим тоном и умением успокоить, отвлечь, отвести от себя гнев. Тёмные глаза Даламара ещё теплили в своей глубине тоску по потерянной родине, но с его лица почти никогда не сходила улыбка. Погружённый в свои мысли, Рейстлин и не заметил, как ему на плечи легла та мантия, что он обнимал по пробуждению из кошмара. — Шалафи, вы не отвечали, — ученик аккуратно защёлкнул на его шее застёжку, — вам бы переодеться. Неприятно, наверное, в мокром, ещё и холодно в Башне. Я пока вам чай заварю, — эльф вышел из комнаты, оставляя мага одного. Вздохнув, Рейстлин встал на нетвёрдые ноги, стягивая мокрые штаны, оставаясь лишь в мантии и рубахе под ней. Он медленно опустился обратно на кровать ученика, ложась на бок и закрывая глаза. По бёдрам вновь едва ощутимо потекла влага. Маг поморщился, чуть повернувшись. В животе у него будто разорвалось мощное заклинание – боль дёрнула судорогой бёдра и ноги. Примерно тут же в комнату вернулся Даламар, бережно поднимая учителя в сидячее положение, вкладывая в его руки чашку с горячим питьём – отвар ромашки, мяты и чабреца. — Шалафи. Рейстлин, — мягким тоном позвал эльф, привлекая рассеянное внимание мага, коснувшись его щеки, заправляя за ухо учителя прядь спутавшихся седых волос. Изящный палец мягко надавил на челюсть, заставляя Маджере приоткрыть рот. После Даламар аккуратно вложил между сухих золотистых губ кусочек ивовой коры, — пожуйте. Боль притупится. Если не поможет – говорите мне, я принёс выжимку из мака. И чай тоже пейте. В нём мята. Маг тихой тенью замер на кровати, бездумно пережёвывая кору, он выпал из мира, оставаясь словно марионетка с обрезанными нитками. Даламар, удивлённый и напуганный, аккуратно накрыл руки Рейстлина своими ладонями, сжимая чашку с горячим питьём чужими пальцами. Эльф поднял чай к губам наставника, но тот словно впал в транс. "Ай, будь, что будет!" — решил Арджент, набирая чая в рот, а после приникая к губам Рейстлина, передавая напиток в поцелуй. Маг через пару секунд отмер из оцепенения, осоловело захлопав ресницами. В его взгляде медленно появились, сменяя друг друга, осмысленность и удивление. Он аккуратно упёрся в плечо ученика одной рукой и отодвинул его, моргая. В голове заметались мысли. — Шалафи, мне уйти? — поинтересовался Даламар, чувствуя, как стыд начинает медленно жрать его душу. Чем он думал! Как он вообще посмел?! Но через несколько секунд Рейстлин отставил на столик у кровати чашку и аккуратно закинул руки на плечи эльфа. — Нет, стой. Не уходи, — костлявые пальцы потянули воротник чёрной мантии, расстёгивая крючки-застёжки. Запах трав и цветов смешался с запахом винного погреба, приобретая оттенок облепихи. Маг сглотнул и едва слышно прошептал, — альфа. Арджент почувствовал, как сердце рухнуло куда-то в желудок, а в паху потяжелело. Он проглотил разом загустевшую слюну, двинувшись вперёд и коснувшись губами щеки Рейстлина. Потом лба, подбородка, вновь щеки... Маджере тихо, мягко засмеялся, подаваясь навстречу поцелуям и подставляя беззащитную шею. Даламар прихватил губами золотистую кожу, посасывая её, оставляя засос терракотового цвета с россыпью синеватых и алых крапинок, напоминающих звёздное небо. Рейстлин напрягся, а после застонал, запрокидывая голову. Седые волосы мага рассыпались по постели, растекаясь жидким серебром. Даламар встряхнул плечами, сбрасывая мантию, расстёгнутую руками наставника, и щёлкая застёжкой, обнажая следом за собой Рейстлина. Тот сипло выдохнул, приподнимаясь и стягивая через голову рубаху, влажную от пота. Эльф с мягкой улыбкой прикоснулся губами к груди мага, после издавая какое-то милое мурчание и потираясь о золотую кожу щекой, словно игривый кот. Рейстлин тихо рассмеялся, почёсывая его за острым ухом. Даламар едва слышно застонал, жмурясь и ластясь под его руку. — Шалафи, — тёмные глаза эльфа смотрели на мага из-под полуопущенных ресниц, — знаете, вы ведь совершенное существо. Вы можете как дать жизнь ребёнку, так и вложить эту жизнь в женское чрево. Рейстлин едва заметно поморщился, чуть дёрнув головой, отгоняя неприятные мысли. Нет, нет, про детей думать сейчас не надо. Даламар же задержался с поцелуем на его животе, после обхватывая изящными пальцами его член. Эльф облизнул губы, после обхватывая ими головку, второй рукой скользнув чуть ниже, проводя пальцами по влажным складкам. — Могу я?... — он влажно чмокнул губами, оторвавшись от своего занятия. Тёмные глаза встретились взглядом с золотыми, а потом Рейстлин медленно кивнул, давая ученику "добро" на все действия. Даламар улыбнулся, вновь облизнул губы, и опять обхватил ими золотистую головку члена. Пальцы же медленно скользнули в разгорячённую жаром глубину, истекающую влагой. Маджере застонал, запрокидывая голову и прикрывая рот ладонью. Эльф сглотнул, чувствуя, как горячие бархатистые стенки сжались на его пальцах , обволакивая. Маг же вновь застонал, кусая губы и собственную ладонь. Всё было иначе, и это нравилось Рейстлину, с каждой секундой всё больше. Едва заметно он кивнул на вопрошающий, взволнованный взгляд ученика, внутренне напрягаясь, когда тот отстранился. Даламар, покраснев до самых кончиков острых ушей, потянул с себя штаны, путаясь в завязках. Рейстлин же приподнялся на локтях, едва слышно истерически хихикая, наблюдая за попытками эльфа раздеться. Тот замер, как будто зачарованный хриплым, почти потусторонним смехом. Скинув штаны с ног, Даламар аккуратно взобрался на кровать, нависая над Рейстлином, прижимаясь к его щеке губами, медленно притираясь, а после начиная входить в горячий влажный жар тела. Пальцы, обтянутые золотистой кожей, тут же впились в его плечи, а Маджере напрягся, будто желая оттолкнуть эльфа. Даламар замер. — Шалафи? Вам больно, я что-то сделал не так? Может, прекратить? От злости у Рейстлина заскрипели зубы. Он злился не на эльфа, а на себя! Любое существо, от самых крошечных паучков, до человека способно продолжать род, люди даже находят в этом процессе удовольствие, а он!... Он не способен даже на это. — Шалафи, — Даламар аккуратно заглянул ему в глаза, ловя взгляд проклятых зрачков в форме песочных часов, — вам неприятно? Что случилось? Мне прекратить или продолжать? Рейстлин чуть не рыкнул на ученика, лишь крепче цепляясь за его плечи и обхватывая ногами его поясницу. — Продолжай. Мягко поцеловав Маджере в щёку, Даламар медленно вошёл до конца, жмурясь от накатившего волной удовольствия. Рейстлин едва слышно шмыгнул, чувствуя, как закатились глаза от чувства, неизведанного ранее. Наполненность ощущалась иначе, чем в кошмаре, она была приятной, распирающей, но не жгучей. Рвано выдохнув, маг уткнулся в плечо эльфа, стараясь успокоить дыхание и заполошно бьющееся сердце. От первого толчка Рейстлин застонал, прогибаясь в руках ученика. Сам Даламар склонился над ним, двигаясь в жаркую глубину в спокойном темпе. Он вновь начал осыпать золотистую кожу поцелуями и мягкими укусами. Рейстлин постанывал, подаваясь навстречу фрикциям и поцелуям, жмуря проклятые глаза. Он чувствовал, как жар скапливается внизу живота, словно огонь, обжигающий и лижущий разгорячённую кожу. Изящная рука Даламара вдруг легла на оставшийся без ласки член. Маг простонал что-то невразумительное, содрогнувшись всем телом и выгнувшись в спине. Сперма запачкала тонкие пальцы, а влажные стенки сжались на члене эльфа, заставляя сбиться с ритма, подводя и его к оргазму. Что-то пробормотав себе под нос на сильванестийском, Даламар толкнулся особенно глубоко и, не выходя из податливого тела, позволил узлу завязаться. Рейстлин распахнул глаза и панически задышал, силясь отползти. Мышцы внутри потянуло сильнее, едва ли не до боли, причиняя ощутимый дискомфорт. Маг упёрся в грудь ученика рукой, пытаясь оттолкнуть. — Шалафи, — тут же среагировал Даламар, аккуратно перехватывая хрупкие запястья мага одной рукой, — шалафи, тише, тише, всё хорошо, это узел, он скоро спадёт. Всё в порядке, это я, — эльф бормотал слова почти что скороговоркой, резким движением притянув сопротивляющегося омегу к своей шее, позволяя почувствовать запах. Рейстлин, обнюхав его, тут же обмяк, успокоенный. А после, в повисшей тишине, раздался тихий, подавленный всхлип. Маг уткнулся в подставленную эльфом шею и разрыдался. Даламар мягко прижал Рейстлина к себе, прижимаясь губами к его макушке. Плечи Маджере ещё содрогались от всхлипов, даже когда он уснул в объятиях ученика.***
— Даламар, я хочу чай из тех трав, что ты принёс вчера из Палантаса, — в свете постепенно набирающего силу солнца, поднимающегося над искорёженной рощей, кухня Башни походила на что-то, сродни маленькому раю на земле. Тёплые лучи гладили ткань чёрных мантий, согревая, но не обжигая. — Шалафи, но эти травы... — Я знаю. На несколько долгих секунд повисло тяжёлое, душащее молчание. Даламар встал, отбирая травы, чтобы залить их кипятком. Протягивая Рейстлину чашку с отваром, эльф наклонился, касаясь губами его лба."...Боль будет завтра, а пока Бьётся огонь в моих руках, Соединяя в целое..."