Помнишь?...

- И что мы будем делать? - как-то растерянно озвучивает общий вопрос Тсую, но не задавая его кому-то конкретному, а просто позволяя зависнуть в воздухе. - Вообще весь этот несчастный культурный фестиваль выглядит словно какая-то дешёвая уловка. - первым вдруг психует Минета. - Они, что не понимают, что людям сейчас не до этого?! - Нет, все не так! - пытается оспорить слова одноклассника Мидория в искреннем порыве. - Наоборот, его необходимо провести. Попытаться вернуть всем привычный ритм жизни. UA старается заверить людей, что не смотря на все произошедшее, в школе будет все по старому, и если по расписанию должен быть культурный фестиваль, то он состоится несмотря ни на что. Это что-то вроде демонстрации стабильности и гарантий, что все может вернуться на круги своя. К тому же, дать людям развеяться, сменить атмосферу и отвлечься тоже наша обязанность, как героев. Мы обязаны не только спасать их, но и помогать людям излечиться от тех негативных эмоций, что они пережили. К тому же, подготовка и репетиции помогут и нам отвлечься и войти в русло... - Но все же, что нам делать? - вновь спрашивает Каминари, потерянно поглядывая на товарищей, но не получает ответа. Все уходят в свои мысли, судорожно пытаясь схватить за хвост достойную и уместную идею. - Может как в прошлый раз, устроим концерт, чтоб все повеселились? - неуверенно предлагает Мина, чтоб разбавить всеобщее гнетущее молчание, которое с каждым тиканьем секундой стрелки все больше сгущает тучи в общежитии над друзьями. - Не получится. - отзывается Урарака, со вздохом прикрывая глаза. Уж она-то действительно хорошо разбирается в эмоциях, людях и психологии. - Весёлая песня будет совершенно неуместна, даже сродни какому-то изощренному издевательству. Мол, смотрите, как у нас все хорошо, когда у всех вокруг все плохо.       После чего вновь наступает удрученное молчание, которое, спустя несколько тревожных минут, неожиданно нарушает Изуку, задумчиво глядя в пол, словно говорит сам с собой. - А если наоборот помочь людям наконец выплакаться?       Все растерянно смотрят на друга, после неуверенно переглядываются и не знают, что ответить, ведь это действительно было многим необходимо, а именно Деку больше всех, но... - Я не думаю, что нагнетать обстановку еще больше - хорошая ид... - наконец собирает все свое мужество в кулак Тодороки, чтобы выразить общее мнение так, чтоб не обидеть друга, но его безапелляционно перебивают в конце. - Ботан прав. Это может сработать. - Бакуго смотрит чуть в сторону, ни с кем не пересекаясь взглядом и так же задумчиво, но его голос полон уверенности. - Каччан. - шепчет Мидория, в изумлении уставившись на друга детства, так же как и все остальные, на что блондин только цыкает, проходит мимо, не глядя на парня, и облокачивается на стену спиной, засунув в излюбленной манере руки в карманы, и все это - в полной тишине. - Тогда, если все согласны, давайте работать по старой схеме: Джиро на басу и вокале, Денки и Токоями на гитарах, Момо на клавишах, а Бакуго на барабанах. - берет в свои руки дальнейшие обсуждения Иида как староста класса, потому что если ребята не решат сейчас, то не решат вообще, это хоть какая-то, но зацепка. Даже не идея, а зацепка, однако которая может послужить фундаментом. Все названные скованно, но согласно кивают, кроме одного: - В этот раз я пас. - Баку-бро, сейчас не время... - пытается вразумить блондина Киришима, но его прерывают. - Не то, чтобы меня не устраивает что-то, просто в этот раз у меня не получится. - Кацуки демонстративно машет перевязанными запястьем и ладонью, что видны из под рукава толстовки, под все более и более удивленные взгляды присутствующих. "Бакуго Кацуки, тот самый "убийственный король динамит взрывокиллер", что при любой возможности пытался на всех наорать и поджарить, в данный момент спокойно признает свою слабость и сообщает о ней остальным?!...". Присутствующие просто не верят своим ушам, но голос парня абсолютно спокоен, от чего пробегает мороз по коже. - Но я могу посещать репетиции, чтобы учить кого-то. Иначе Ушастой придётся много отвлекаться.       Все стоят как громом пораженные, сверлят своими непонимающими взорами фигуру одноклассника, и тревога зарождается в их сердцах, потому что такой Кацуки пугает, потому что, если Бакуго настолько притих, то сколько же невысказанного от пережитого страха и боли в его душе?... Только спустя пару мучительно долгих секунд, некоторые осознают, что этому парнишке необходимо выплеснуть все накопленное ничуть не меньше, чем Мидории, а может даже больше, поэтому он так отчаянно схватился за эту идею. Ведь раньше Бакуго никогда не позволял себе подобной роскоши, а значит его "снежный ком" рос гораздо дольше остальных и теперь намного больше, чем у ребят. - Давай я попробую. Опыта у меня, конечно, нет, но возможно я смогу это компенсировать с помощью щупалец. Не беспокойся, чувство ритма у меня есть, и ученик я послушный. - Шоджи приходит на помощь первым, когда видит как все сильней хмурятся светлые брови от сочувствующих взглядов товарищей, на что блондин кивает то ли в согласии, то ли с благодарностью. - Хорошо. Тогда давайте выберем композицию, которую вы будете исполнять. - вновь включается Тенью, сбрасывая с себя оцепенение, что помогает остальным тоже оживиться, и обсуждение продолжается более активно. - У меня тоже есть одна идея.. Сейчас найду. - после множества предложений, половину из которых почти сразу отвергли, а вторую подвергли большим сомнениям, вдруг достаточно бодро заявил Каминари. Все с интересом оглядываются на Электрошокера и ждут, когда тот пролистает свой плэйлист. - Вот, нашёл!       По гостиной разносятся звуки электрогитар, барабанов и экстрим вокала, и все внимательно начинают вслушиваться в довольно простую, но цепляющую мелодию и слова. Песня была достаточно эмоциональной, что уже сейчас нескольким ребятам было тяжело не проронить несколько слез, но сосредоточившись на композиции только с точки зрения работы, смогли сдержаться. - Слушай, это то, что надо! - воодушевленно восклицает Джиро, глядя на Денки с благодарностью и одобрением, от чего парнишка уже почти тает, но внезапный вопрос заставляет его напрячься и что-то невнятно замямлить в ответ, а его щеки и уши порозоветь. - Не знала, что ты слушаешь рок! И как давно?       Некоторые начинают ехидненько лыбиться, а кто-то даже тихо хохотать и прыскать в кулак. Те, кто "в теме", а в теме почти все, все, кроме Джиро, и от этого ещё комичней. Наконец-то тягостная атмосфера окончательно разбивается, и все начинают загораться энтузиазмом для общего дела. - Только там же вокал мужской... - продолжает рассуждать Кьека. - Бакуго, может ты тогда все же с нами на вокале? - Нет, спасибо. - жмёт губы в недовольстве Кацуки, потому что родной класс - это одно, и то далеко не для всех и не все, а уж выворачивать душу перед всей школой он тем более не намерен, потому что, если станет петь, то он вывернет, не сможет по другому, слишком сильно накипело, что мозг уже плавится. Слишком много и слишком сокровенное, чтоб делиться этим с каждым, и особенно с теми, кто будет просто не в состоянии оценить и понять, ведь, никто не знает и половины того, что произошло с этим парнем. Его мучения предназначены только для отдельных ценителей. - Я думаю, ничего страшного, если вокал будет женский. - пытается отвлечь на себя внимание Яойорозу, пока не вернулся привычный Бакуго Кацуки, и не взорвал тут все к чертям, хотя шансы такого исхода один на миллион. - Я подберу аранжировку для синтезатора, чтоб чуть смягчить мелодию под твой голос, Кьеко. - Еще, я думаю, надо укоротить вступление, но добавить во все припевы повторение основной фразы, как в конце. Так она станет более проникновенной. - высказывает свое мнение Такоями. - На этом и остановимся. - говорит Иида, улыбаясь всем присутствующим, во избежание последующих неловких разговоров. - Раз мы определились с составом группы и песней, тогда как насчёт обсудить спецэффекты и декорации? - Тут надо что-то нейтральное. - быстро включается в обсуждение Деку, тоже заметив, как начало расти напряжение в Каччане, за что получает благодарный взгляд старосты, и словно замутненный взор алых глаз. Проходит всего мгновение, но Изуку читает столько в этих родных глазах, что волосы на затылке встают дыбом. Слава богу, этот бессловесный диалог протекает мимо внимания ребят: и как грудь темноволосого начала вздыматься чуть сильней от сбитого дыхания, и как смуглая шрамированная рука дёрнулась в сторону друга, как красноту глаз закрыла чёлка, как кулаки блондина сжались в карманах, и как он на секунду позволил уголкам губ дрогнуть в гримасе отчаяния. Никто этого не замечает, потому что снова устремили свое внимание на Джиро. - Можно посмотреть живые выступления групп с похожими песнями, чтоб набрать идеи и позже выбрать лучшую. - Тогда нам нужна команда по спецэффектам.       Спустя час, разобравшись со всеми обязанностями, вопросами и расписанием репетиций, наконец все начали расходиться по комнатам, чтоб упасть на кровать полностью вымотанными. Мидория же тянул время, как мог, специально двигаясь медленнее настолько, чтоб это не выглядело подозрительно. Он неуклюже встал, потянулся, размял мышцы шеи и плеч и неустанно все эти минуты следил за Кацуки боковым зрением, который отчего-то не двигался и ждал, игнорируя непонимающие взгляды одноклассников. Наконец, когда последняя группа учеников скрылась за створками лифта, он отлип от стены и, не поднимая взгляда, направился к себе. - Каччан!- тут же окликнул его Деку, на этот раз все же позволяя руке подняться и потянуться вслед блондину. Тот останавливается, но не поворачивается, а только нервно сглатывает и на секунду прикрывает глаза. Ждёт, что парень с зелёными волосами скажет ему такого интересного, но не получив ровным счётом ничего, начинает говорить сам: - Ты что-то хотел? - тихо, но твёрдо. - Каччан, я... Прости, я знаю, что это больно, но нам надо поговорить. - собирается с мыслями Изуку и делает несколько шагов по направлению к собеседнику. - О чем? - О том что произошло... - Ты прав, это больно. - Бакуго резко оборачивается, и смотрит пристально прямо в большие зелёные глаза, не таясь, но его лицо не выражает ровным счетом ничего. - Тебе будет очень больно, Деку. - Каччан, я... Я думал, что ты уже понял, мои чувства к тебе. - Я понял их, но не могу их принять... - Что? Но почему?! - Ты достоин большего, чем это. - юноша говорит тихо, почти шепотом, с горькой усмешкой во вздохе, в конце указывая руками на свое лицо, правую сторону которого теперь украшает огромный шрам от ожога. Парень уже неоднократно внутренне усмехался от мысли, что “половинчатых” или же “двумордых” теперь двое. Еще блондин обводит раненной рукой всего себя, намекая не только на внешние “уродства”. - Ты не прав! Почему ты не веришь в себя так, как это было раньше? - Просто забудь. - со вздохом, жмуря глаза и хватаясь за переносицу. - Но я не могу, Каччан! - восклицает Мидория, всплескивая руками, от чего красные глаза вновь в легком испуге смотрят в зелёные, потому что это не типично для Изуку. Мидория же закусывает губу, пытаясь сдержать рвущиеся наружу хрипы и рыдания. - Я помню! Я помню, что ты больше всех переживал, когда Всемогущий окончательно лишился силы! Я помню, что ты единственный заметил во время эвакуации жителей в Камино, что я побежал в другую сторону, и последовал за мной не раздумывая! Я помню, что именно ты оттолкнул меня от причуды Шигараки, превратившись в решето! Я помню, как очнувшись после этого в больнице, ты первым делом побежал в мою палату! Я помню, что ты был тем, кто первый меня нашел, когда я избегал вас. Я помню, что именно твои слова и признания все-таки смогли окончательно переубедить такого твердолобого придурка, как я, что необходимо вернуться в UA и довериться друзьям! Я помню запись трансляции того, как ты отчаянно сражался до последнего, как никто другой, до самого конца, пока тебе...пока тебе не... Каччан, блять, я помню тебя с дырой в груди, я вживую увидел, как выглядит твоё сердце! - Я же говорил, что тебе будет больно... - шепчет блондин, отводят глаза в сторону, не выдерживая взгляда Изуку, полного мольбы и отчаяния одновременно. Но Изуку услышал, ведь после столь пронзительного крика наступила звенящая тишина. Странно, что сюда еще не сбежалась вся общага: этот крик явно слышали все в этом здании. Но все сидят у себя в комнатах, сжимая одеяла в одеревеневших от напряжения пальцах, подушку - в зубах или волосы - руками, и не смеют прервать этот диалог даже всхлипом, беззвучно крича и выплескивая все то дерьмо, что накопилось за время тяжёлых битв, из себя в порыве сожаления и сочувствия этим двоим. А Мидория злится, он скрежещет эмалью зубов, от чего видно, как ходят желваки, сжимает кулаки до хруста в пальцах, начинает искрить зелёным и за мгновение преодолевает расстояние между собой и Бакуго. Он грубо дергает его за руку, после хватает за волосы и заставляет смотреть в свои изумруды глаз. - Да, мне больно! - шипит Деку ему прямо в лицо, смотря снизу вверх исподлобья, но с каждым словом змеиные интонации превращаются в дрожь, судорожные всхлипы и слезы. - Мне больно, что ты не веришь мне сейчас. Мне больно, что ты не поверил себе ни в один из этих моментов! Мне больно, Каччан, больно, потому что я помню насколько холодными были твои руки, я помню железный вкус твоих губ, я помню ту черноту твоей обгоревшей кожи... Я чуть не потерял надежду... Я...я... Это же чудо, что тебя спасли.       В конце монолога Изуку уже не способен держать спину прямо. Он опускает голову, горбится и все сильней пытается свернуться калачиком прямо так, стоя на ватных ногах с согнутыми коленями, но упрямо держа парня за грудки ослабевшими руками, что при желании можно смахнуть не напрягаясь. - Изуку... - как редко Кацуки произносит это имя без издевок или сарказма? Он и сам не знает, но сейчас оно звучит особенно грустно. - Тебе больно, потому что ты и сам знаешь, что все это полнейшая брехня. Всемогущему пришлось впрягаться из-за того, что я был слишком слаб, но слишком горд, чтоб признать это. Если бы меня не похитили, Всемогущий не ввязался в драку с Все За Одного, и всего бы этого пиздеца не произошло. Я единственный, кто заметил твоё отсутствие в этом всратом Камино, потому что единственный знал тайну твоей причуды, из-за чего ожидал подобной хуйни. Я последовал за тобой, потому что как последний самовлюбленный кретин хотел лично отмудохать Шигараки, чтоб всем, блять, доказать, что я не такой слабак, как все думали. Просто потому что моя гордость была задета. И заслонил я тебя рефлекторно, нас этому учили на каждой чертовой тренировке - спасать жизни. Я же, ебать, отличник! И бежал я к тебе в палату, чтобы понять насколько сильно тебе напиздюляли, когда я вовсе облажался. Потому что завидовал тебе, потому что я, видимо, уже достиг своего предела. И не мои слова переубедили тебя вернуться, это были слова всех остальных, потому что мои запоздалые извинения, хоть и были искренними, они ничего уже не изменят и на хер никому не нужны. А в битве на Арене я был настолько лузер, что единственный получил настолько смертельную рану. Я облажался второй раз. Деку, я проиграл дважды, понимаешь?! Я так и не смог стать сильнее, как бы не понтавался. По сути я всего лишь злобный, гордый и завистливый, не годный ни на что, кроме жалости к себе, уебок с изуродованным телом. Даже сейчас... - Ты действительно так думаешь, Каччан? - Деку смотрит неверящим взглядом, вновь поднимая заплаканное лицо навстречу блондину. - Я не верю, я знаю. Вспомни, как я измывался над тобой в детстве и средней школе. О, те пытки и избиения в средней были особенно изощренными. Ты помнишь, как я посоветовал тебе сдохнуть? Если бы ты тогда все-таки окончательно сломался, и спрыгнул, то кто бы спас наши никчемные жопы? Если вдуматься, то я почти что стал соучастником Все За Одного. Мне неслыханно повезло, что ты оказался сильнее меня. А помнишь ли ты, как я относился к тебе и всем остальным уже в UA? Я же даже половины имён класса не знал и продолжал самоутверждаться за чужой счёт. Я, мать его, орал на всех, называл дебильными кличками и при любой возможности пытался втащить. Я заставил тебя быть моей грушей для битья, после того, как вы меня спасли из лап этих уебанов, выплескивая на тебя всю свою обиду за слабость, хотя ты был не причем. Это ты помнишь? Ты же осознаешь, что я нихуя не смог сделать, пока остальные драли задницы, защищая мир? Я не смог понять, что тебе нужна была поддержка, перед тем как ты съебал из школы. Я даже не смог помочь с освоением Один За Всех... Так почему, Деку? Почему ты до сих пор пытаешься спасти такое ничтожество, как я?! Как ты можешь чувствовать ко мне что-то, кроме отвращения и ненависти?! Да меня же собственные фанаты, блять, боятся! Почему не можешь осознать простую вещь? Я не стою твоих усилий... Я не могу держать тебя за руку и делать вид, что это нормально. Я просто начинаю гореть от стыда и угрызений совести, что жрёт меня, по куску отрезая ножом… Как мне смотреть в твои глаза и не чувствовать вину, когда я вижу в них столько преданности и люб?... - Так же, как я смотрю на тебя. - прерывает самобичевание парня Изуку. Он слушал этот нестройный монолог достаточно. - Я не могу. Хочу, но не могу. Я не чувствую себя равным тебе, я не чувствую, что я вправе это делать... Прости... - Кацуки аккуратно отрывает чужие руки от своей одежды, задерживая касания на пару мгновений дольше, чем надо, проводит по зелёным мягким завиткам и после тяжёлого вздоха, который помогает проглотить ком в горле, продолжает. - Со временем ты забудешь, правда. Просто надо перетерпеть.       Бакуго еле-еле улыбается печальной улыбкой, глядя на юношу напротив и старается сделать так, чтоб ни одна слеза не упала со светлых ресниц, потому что это тот минимум, который он обязан сделать для Мидории, чтоб тому не стало ещё хуже, чем есть сейчас. Сам он сможет выплакаться потом, так чтоб его никто не видел и не слышал, чтоб не давить на расшатанную психику товарищей ещё больше и не причинять никому лишних проблем. - Со мной это не сработает... - Деку прячется за чёлкой, чтоб Каччан не заметил жгучей обиды от сказанных слов. Значит так он видит его чувства?! Просто "перетерпеть"? Настолько поверхностными и переменчивыми?!       Кацуки больше не говорит ни слова, потому что видит, что своими словами опять делает больно, но в этот раз эта боль действительно необходима, чтоб дальше не стало хуже. Он знает, что Деку будет сложно, что его чувства глубоки, и так просто их уже не искоренить, но он верит в Мидорию. Изуку справится.       Блондин до дрожи в руках хотел бы обнять парня напротив в утешение, но это только усугубит ситуацию, еще больше привяжет Деку к нему, а это недопустимо. Тогда он молча хлопает "друга" по плечу в жесте поддержки, разворачивается и идет к лифту, пожелав "спокойной ночи", что в целом звучит как ирония. Динамит не успевает дойти до кнопки, чтоб вызвать эту “гребанную коробку”, когда Деку, все-таки более менее приструнив чувство обиды, резко вскидывает взгляд на широкую спину и слишком громко бросает вслед: - Я не стану! Понял меня, засранец?! Я просто буду ждать, когда ты наконец прекратишь страдать херней, все осознаешь, примешь мои чувства и вернешь мне настоящего Каччана!       Обескураженное молчание одного и гневное сопение второго прерывает звонкий и резкий сигнал. Лифт приехал. ***       Бакуго и сам не понял, когда это началось. Может в тот момент, когда он наконец осмелился признаться Изуку в том, что гложило его все то время, пока он издевался над бедным, щуплым пареньком с зелёными волосами, тем самым признанием открыв ларец, в котором были спрятаны все причинно-следственные связи. Кацуки не то что бы соврал Изуку тогда, но не договорил - да, он завидовал, даже несмотря на беспричудность второго, поэтому пытался самоутвердиться, - однако это только вторая часть цепи. Если раскручивать эту спираль дальше, то можно убедиться, что зависть родилась не из ничего. Завидовал почему? Потому что восхищался, а восхищаются обычно хорошими, добрыми, умными, красивыми и так далее. Но эти качества рождают не только зависть и восхищение, а еще любовь…       Возможно начало этому положил момент признания самому себе чуть ранее. Это осознание не было внезапным и чётким, скорее размазанным на несколько месяцев, пока Деку в одиночку скитался в попытке спасти всех и вся. И только увидев изможденное тело товарища, осунувшееся лицо, безумные глаза и его яростное желание защитить друзей, которое выражалось в попытке сбежать от них, Бакуго окончательно удостоверился в своих суждениях и смог несколько минут спустя признаться в них уже Мидории.       Есть вероятность, что это длится с самого детства, когда маленький мальчик с ослепительными глазами цвета сочной листвы подал ему руку, стоя в мелкой речушке по колено. И тогда, не поняв собственных эмоций и испугавшись их, второй мальчишка в качестве защитной реакции отбросил чужую ладонь и злобно что-то прокричал в ответ. Эта мера сработала, и тогда в маленьком мире мало ещё чего знающего и понимающего мальчугана, этот способ стал панацеей. Года шли, манера поведения все больше укоренялась в мозгу ребёнка, и к средней школе стала единой с натурой Бакуго Кацуки. И чем сильнее крепчали чувства где-то там внутри, о которых он тогда даже не подозревал, тем сильнее нервная система на уровне подсознания выкручивала счётчик озлобленности и жестокости, согласно правилам отлаженной годами работы. И только в UA система дала сбой. Ох, это была паника: непривычно, непонятно, неудобно. Как быть дальше, как защищаться, если одноклассники не реагируют на его вспыльчивость и откровенно враждебное поведение? Сначала Деку, потом Киришима, затем Дэнки, Мина и Серо, а там и все остальные подтянулись. Не придумав ничего лучше, парень решил просто плыть по течению продолжая усердно тренироваться, учиться и сильно не сближаться ни с кем.       Скорее всего, это окончательно произошло, достигая своего апогея, когда он наконец еле смог разлепить глаза, лёжа на больничной койке, и первым делом увидел не белый потолок, а обеспокоенное исхудавшее лицо со впалыми щеками, тёмными кругами под глазами, серой кожей, потрескавшимися губами и безжизненными малахитовыми радужками. Именно тогда осознание собственных чувств пришло в полной мере. Когда ты не успел еще вспомнить и понять, что произошло, а сердце уже бьется в груди со скоростью автомата калашникова, из-за чего прибор рядом начинает пищать так часто, что медсестра вбегает в палату спустя всего пару секунд. Она облегченно выдыхает, видя, что пациент скорее жив, чем мёртв, даёт пару таблеток легкого успокоительного и обезболивающего и оставляет блондина наедине с его гостем, который все это время сидит у изножья кровати, смотрит на него, плачет с облегченной улыбкой на лице и тихо шепчет какие-то глупости себе под нос, но как только дверь щелкает собачкой, срывается с места, заключает юношу в медвежьи объятия и продолжает тараторить: - Каччан, живой, очнулся, слава Богу, наконец-то, я был так напуган, я верил, что ты справишься, я ждал, я так соскучился...       Юноша ещё не до конца пришедший в себя и восстановивший свой разум, теряется и хочет, чтоб "глупый ботан" напомнил и объяснил, что все-таки произошло. Он пытается окликнуть одноклассника, но тот не слышит и словно в забытьи ощупывает всего Кацуки, будто стараясь убедиться, что тот не видение, и наконец убедившись в этом, неожиданно обхватывает дрожащими ладонями еще бледное лицо, и прижимается к таким же обветренным губам как его. Бакуго боится шевельнуться лишний раз. Он не понимает, что творит этот чёртов Дермодеку, но воспоминания от чего-то начинают поступать в его голову с невероятной скоростью, пока Мидория трепетно и очень осторожно сминает его губы. После осознания, что побывал на столь тонкой границе жизни и смерти, что нить в сравнении покажется канатом, резко начинает приходить переосмысление многих понятий, поступков и слов. Они ещё долго будут посещать Бакуго, пока он находился в больнице, но это первые, самые острые и пугающие. Блондин кое-как справляется с лавинным потоком мыслей и решает, что Деку пора остановить, потому что это не нормально. Бакуго кладёт здоровую руку на грудь темноволосого и аккуратным, но настойчивым движением заставляет парня отстранится. - Деку, что ты творишь? - тяжело дыша, спрашивает Динамит, потому что дыхание все же сперло. - Прости, Каччан. - приходит в себя Мидория, расплываясь уже в счастливой улыбке. - Не сдержался. Просто ты так долго не приходил в себя, что я начал бояться, что ты... - на последних словах, Деку осекся. - Так, все, я выкарабкался, так что не раскисай. - фыркает блондин и закатывает глаза, а потом вдруг резко хмурится, и уже пристально глядя на парня напротив исподлобья, продолжает. - Спрошу ещё раз, что это сейчас было?       Изуку замирает на мгновение, после чего нервно дергается, начиная неловко чесать затылок, а его кожа пунцовеет. Кацуки только непривычно терпеливо и молча ждёт не выпуская его из цепкого взгляда алых глаз. Парень чутка отстраняется, отводит взор и нервно хихикает пару раз, но наконец отвечает: - Да, не так я хотел, чтобы ты узнал... - Узнал что, Деку? - чеканит блондин слова с абсолютной серьезностью, без привычного крика и ругани, что, честно говоря, тревожит еще больше. - Что я тебя люблю. - все с той же неловкостью отвечает Изуку, но уже глядя в глаза, чтоб Бакуго смог убедиться в искренности произнесенных слов, а у того сердце пропускает удар и снова становится тяжело дышать. Пальцы левой руки рефлекторно сжимают покрывало, ища опоры, а тело прошибает дрожь. Он не понимает. - В смысле?! С каких это пор? Что это должно значить?... - Ровно то, что я и сказал. - говорит Деку радостно, но после тоже становиться крайне серьезным, как и его собеседник. - Я не знаю, когда конкретно эти чувства зародились, но когда я увидел тебя с...с теми ранами и понял, что ты умираешь, осознание пришло мгновенно. Я чуть не потерял тебя...       Повисло тягостное молчание, во время которого Деку смотрел в окно на почти до основания разрушенный город, а Бакуго вниз, на свою искореженную руку, шрамов на которой пока не видно из-за бинтов. Если честно, Изуку думал, что Каччан начнёт кричать, рычать, махать руками, беситься в ярости и искрить, ну или, на худой конец, пытаться втащить Деку по старинке, по морде кулаком, но ничего из вышеперечисленного не последовало. То ли парень еще слишком слаб, чтоб вникнуть как следует и выдать полноценную реакцию, то ли у него есть крохотная надежда на взаимность. - Качча...       Убедиться Мидории не дали: дверь в палату отворилась, и в помещение вбежали родители блондина, а вслед за ними и "команда Бакуго" во главе с Киришимой. Уместно решив, что они могут поговорить об этом позже, Деку уступил место на кровати Мицуки и Массаро, со сдержанной улыбкой приветствуя чету Бакуго и друзей, желая хорошего дня и прощаясь, он выходит из палаты.       Бакуго выпроваживает гостей достаточно быстро, хоть и действительно рад их видеть. Искренне благодаря за визит и обещая, что будет поправляться, как можно скорее, блондин говорит, что сил еще слишком мало, поэтому он очень устал и ему необходимо поспать. Он не врал, но помимо сна, ему просто жизненно необходимо подумать над сложившейся ситуацией. И он думал, думал о будущем, о своём поведении, об Изуку, об его и своих чувствах. Его раздирали непонимание, растерянность, тревога и ещё непередаваемая гамма из десятка чувств. Именно тогда Кацуки начал в корне меняться, даже скорее ломаться. Больно, резко, буквально через колено. Он настолько много размышлял и так много переосмыслил за все те дни, что провел на той самой казённой шконке, что голова болела нещадно, а пару раз даже шла кровь носом из-за поднявшегося давления. Врачи ругали его, заставляли пить успокоительное, угрожали, что будут дольше держать его в этой "клетке", но он не мог не думать. Тогда-то и сложилась новая картина мира, как пазл, из осколков прошлой. Это было действительно больно, потому что парня буквально настигла правда о том, какой Бакуго все-таки мудак, и как Деку страдал все эти годы находясь рядом с ним. Пришлось осознать еще и то, что карьера героя теперь под вопросом из-за полученных тяжелых травм и их последствий. Реберные кости и пробитое легкое конечно срослись еще пока он был в отключке, особо не угрожая жизни, но был еще ряд ран, о которых невозможно было не думать. Обгоревшая рука, которая уже не вернет полноценную моторику, что была у Динамита раньше, глаз, чуть не потерянный в битве, зрение которого стремительно падало, хотя врачи вроде как обещали, что полностью оно не исчезнет, но самым страшным из этого были сердце с зияющей дырой в нем и разорванные основные сосуды. Даже не смотря на то, что Меткий Стрелок смог достаточно быстро сшить органы, срастаться так просто ткани не хотели. Теперь Бакуго придется крайне тщательно следить за давлением и пульсом, потому что рубцы уменьшали общую эластичность, увеличивая вероятность инфаркта или инсульта.       Пришлось пройти почти все стадии принятия истины. Сначала было отрицание, затем гнев и торг, но самым страшным оказалась депрессия, из которой он, судя по всему, не может выползти до сих пор. Кацуки Бакуго все-таки окончательно сломался. Жалость к себе заставляла выплакать все слезы и впиваться ногтями в подушечки, когда парень сжимал кулаки. Чувство вины нашептывало драть волосы и завывать раненым зверем по ночам, неосознанно качаясь вперед-назад. Мерзкий, липкий страх рисовал отвратительные картины его ничтожного будущего калеки, что утопает в самобичевании и не может выбраться из этого болота. Как Деку будет страдать, реши Бакуго поддаться соблазну быть рядом с любимым, потому что Кацуки не умеет по-нормальному, потому что не сможет из-за отвратительного характера и жестокости, ставшей его вторым именем. И блондин не горел желанием проверять, на каком по счету его промахе Изуку сломается так же, как сам Бакуго, потому что каким бы сильным Мидория не был, он все еще человек, старшеклассник, измученный жизнью и самим же Кацуки ребёнок. Любой сломается, абсолютно любой, даже владелец Один За Всех.       Динамита выписывают спустя десять дней, но все еще запрещают возвращаться к геройской деятельности или тренировкам и требуют являться на осмотры каждые три дня. Деку счастлив. Он с предвкушением ждет возвращения в студенческое общежитие после рабочего дня. Отпроситься, чтоб встретить любимого прямо у больницы и сопроводить, парень не посмел, потому что город лежит в руинах, а людей итак категорически не хватает, но он мчится стрелой в родные пенаты, чтоб наконец спокойно поговорить с Каччаном, потому что в палате Бакуго чаще спал, когда Деку его навещал, точнее притворялся спящим, только Мидория об этом не знает, а когда не успевал "спрятаться", просто слетал с темы, аргументируя усталостью. Теперь же Изуку надеется, что Бакуго гораздо лучше, тогда они смогут поговорить и во всем разобраться без посторонних глаз. Как же юноша ошибался. Кацуки не то, что говорить отказался, он вообще всячески избегал парня весь вечер и следующий день, стараясь не оставаться с ним наедине, не стоять близко, чтоб ненароком не соприкоснуться, не пересекаться взглядами, не вступать в прямой диалог. Надежды Изуку беспощадно таяли, буквально утекая сквозь пальцы, поэтому он и не выдержал в тот день, после обсуждения фестиваля. Ему уже было настолько плевать, что остальные услышат и все узнают, настолько стало страшно упустить свой шанс, настолько невыносимо от переполнявших сердце чувств, которые должны были выплескиваться в заботе и любви к Каччану, а по факту с каждой прожитой минутой все больше раздувавших огонь буквально физической боли в груди.       Этот разговор расставил точки над "i". Теперь Деку знал, что мешало блондину снова полюбить себя и принять любовь друга детства, и с этим он был не согласен! Категорически! Надежда разгорелась с новой силой. Даже не так, не надежда, а уверенность, что Динамит вернется несмотря на временное замешательство, и они будут вместе, потому что Каччан любит его, но отчего-то боится. Мидория не будет давить или заставлять, но и отступать не намерен. Он принял твёрдое решение, что будет терпеливо ждать столько времени, сколько потребуется Бакуго, всячески помогая парню избавиться от тех надуманных причин, страхов и комплексов, что Кацуки воздвиг в своей голове, словно баррикады. Он сделает все возможное, он будет бороться за свое счастье и счастье Кацуки. ***       Выплакаться тем же вечером или чуть позже у Кацуки так и не получилось. Все время приходилось быть в обществе. В школе среди других учеников, по дороге домой толпы людей, что внимательно следили за героем, но подходить не решались, дома - с родителями, в общаге - с одноклассниками, на репетициях - с группой. И только ночью он мог бы улизнуть из общежития, чтоб отбежать подальше и как следует покричать, потому что тот злосчастный разговор вплоть до самого мелкого нюансах отложился в его памяти так отчетливо, что душу драли безжалостные коты с каждым днем ничуть не меньше. Но раз от раза, когда Бакуго был готов лезть в окно или выйти через дверь, выяснялось, что Красный Бунтарь по соседству не спит и может поднять шум, если заметит, либо учителя вышли на дежурство по обходу территории, либо Изуку сидит в гостиной и почему-то не спит ночью, либо ещё что-то наподобие. Кацуки не хотел, чтоб кто-то смог узнать, что он убегает по ночам, потому что не в силах справиться с эмоциями, и уж тем более услышать или увидеть это воочию.       Иногда парень уставал настолько, что просто мгновенно засыпал, как только касался головой подушки. Тогда, в лучшем случае, он проваливался в темноту небытия до следующего утра, потому что обычно снятся кошмары, но в худшем - ему снился Деку. Такой мягкий, горячий, податливый, что в груди щемило, а внизу живота скручивалось настолько тугое напряжение, что Кацуки кончал несколько раз за ночь даже не просыпаясь, тлея от жара любви и желания. Это было стыдно до безумия, потому что ему уже не двенадцать лет, чтоб настолько мокрые сны приходили к нему по несколько раз в неделю, и чтоб ему спускать из-за этого прямо в штаны. Остановить же эти фантазии итак было делом почти непосильным, особенно после того, как пришло осознание собственных чувств, и после того, как Деку признался ему, а после конкретного случая и вовсе стало невозможным.       Бакуго шёл по коридору второго этажа, возвращаясь к себе от Токоями. Парни немного засиделись, обсуждая нюансы предстоящего выступления. "С некоторых пор" Динамит старался быть максимально полезным и более дружелюбным с окружающими, так что, Кацуки допоздна помогал Фумикаге с расставлением акцентов и сильных долей в гитарных рифах на основе барабанной партии, так что все должны были уже спать, но проходя мимо комнаты Мидории, блондин чётко расслышал тихие стоны и тяжелые хрипы. Резко остановившись от шока, Бакуго сбился с ритма дыхания, а его колени ослабли, чуть ли не вынуждая парня осесть на пол. Он действительно не собирался подслушивать, но заставить тело слушаться никак не мог. Сознание мгновенно подкинуло пару "горячих" образов из недавних снов, и Кацуки мгновенно стало слишком жарко, руки трясло, а в штанах с каждой секундой промедления становилось теснее. - Каччан. - послышался приглушенный вскрик из-за двери с протяжным стоном и последующим томным вздохом, от которого начало сносить крышу, и хозяину имени стало совсем плохо, а ещё страшно. Вдруг он не заметил, что дверь комнаты по неосторожности была приоткрыта, и Изуку его позвал, потому что заметил через щель, что Бакуго подслушивает? Но дверь была закрыта, парень в этом убедился, и тогда происходящее накрыло его с головой, словно цунами: Мидория Изуку, его друг детства и, как выяснилось, любовь почти всей жизни, тот самый супер герой Деку, мечта миллионов девчонок и парней, прямо сейчас у себя в комнате с упоением ублажал себя, представляя не кого-то там, а именно его, Кацуки Бакуго.       Юноша забыл как дышать, задыхаясь окончательно, буквально теряя сознание. Голова кружилась, в глазах шла рябь, но на морально-волевых Кацуки все же заставил себя убежать, тяжело стуча пятками по полу так, что Изуку точно услышал. Блондин просто ворвался в свою комнату, с грохотом закрывая дверь и проворачивая непослушными руками замок. Теряя последние силы в ногах, он падает спиной на дверь и соскальзывает по ней вниз, расположившись на полу. И как бы он не пытался в тяжких муках преодолеть болезненное возбуждение, уверяя себя, что он не имел права подслушивать, а теперь ещё и фантазировать об этом, победить желание так и не смог. Ему хватило парочки движений рукой, чтоб с гортанным рыком кончить, с щемящей нежностью представляя раскрасневшееся от ласк лицо с зелеными глазами.       Следующие пару дней Кацуки боялся лишний раз выходить из комнаты, чтоб не столкнуться с Деку, но тот как будто бы специально оказывался всегда поблизости, ненавязчиво наблюдая за Динамитом, хитро искря глазами. Бакуго был уверен, что его спалили со всеми потрохами, из-за чего стыд своей кислотой разъедал его ещё несколько дней.       Бакуго уже минуты три стоит у доски, замерев с тряпкой в задранной руке, в смятении от этих воспоминаний, когда к нему со спины бесшумно подходит Мидория и с тревогой заглядывает в лицо, кладя широкую ладонь на спину. - Каччан, ты в порядке? - заставляет он своей близостью вынырнуть любимого из оцепенения и растеряно уставиться на него. - А?! Чего тебе, ботан? - Я говорю, что пойду вынесу мусор и вернусь. - с улыбкой говорит темноволосый, довольный тем, что успел увидеть на чужом лице, а в частности в глазах парня, и уходит, пока Бакуго пытается вернуть самообладание. По закону подлости Айзава назначил их вдвоём дежурными по классу, и теперь блондин не знал куда себя деть. Хотя стоит признать, Деку особо-то и не наступал. Общался как обычно привык общаться со всеми, и не пытался выяснить отношения, что настораживало поначалу, но вроде спустя какое-то время Кацуки успокоился. Каждый занимался своим делом, и сейчас Динамит должен протереть доску, вымыть тряпку и принести новый мел из учительской на завтра.       Когда Бакуго возвращается с коробкой в руках и открывает дверь класса, он видит, что Изуку тоже уже вернулся и теперь стоит у окна и наблюдает за первокурсниками, которые носятся на улице. Юноша застывает в проходе всего на секунду, наслаждаясь видом натренированной спины, обтянутой только белой рубашкой формы, и стройной талией, подчеркнутой ремнем на школьных брюках. Деку ещё немного вытянулся за это время, что делает его более пропорциональным, и теперь зеленая макушка не так уж сильно ниже светлой. Бакуго проходит внутрь, на автомате закрывая дверь, и позволяет уголкам рта слегка взмыть вверх, украдкой, пока Мидория не видит. Он не спеша подходит к учительскому столу, чтоб положить свою ношу, а заодно аккуратно подглядеть выражение лица с веснушками.       Изуку мечтательно улыбается, но лишь чуть-чуть растягивая губы, словно предвосхищая что-то, а глаза полны нежности. Руки сложены на груди в расслабленном жесте, а голова чуть наклонена. Бакуго любуется им, утопая в таких же нежных чувствах, когда две зеленые радужки устремляются к нему. Блондин пытается скрыть, что только что пялился на одноклассника, но у него ничего не получается, потому что предательский румянец и глаза выдают его по полной. Ему неловко, поэтому он спешит отвести взгляд, но его быстро возвращают обратно вопросом: - Правда, это замечательно? - говорит Мидория, снова глядя на веселых первогодок за стеклом. - Я не понимаю, о чем ты конкретно. - Я о том, что они снова могут искренне смеяться. - Гордись, Деку, это твоя заслу... - Это наша заслуга. Нас всех. - спокойно перебивает собеседника Изуку опять смотря в рубины глаз напротив. - Блять, только не начинай... - со вздохом отзывается Бакуго и хочет развернуться, чтобы уйти, но его руку хватают, очень быстро преодолев расстояние между парнями. - Не начинать что? - Мы уже это обсуж... - Каччан, а ты помнишь, что ты мой кумир наравне с Всемогущим уже много лет? - Изуку ослабляет хватку и в извиняющемся жесте проводит по коже предплечья, ведь рукава рубашки блондина были закатаны. Бакуго стоит, не шевелясь и, кажется, не дыша, только наблюдает, как любимый ласково гладит его свободную от бинтов руку, согнутую в локте, и пытается ничем себя не выдать, удерживая маску хладнокровия, но в воздухе уже повис запах нитроглицерина из-за того, что Бакуго стало жарко, и Мидория понимает, что победил. - Я равнялся на тебя, пытаясь догнать, быть равным. Это заставляло меня не сдаваться, идти вперед и расти, прямо как ты. Я восхищаюсь тобой, твоей силой, твоими принципами и преданностью тому, что ты любишь.       Прямой, ничем не скрытый контакт глаз заставляет Кацуки понять, что Деку на самом деле хотел сказать последними словами. - Тебе стоит говорить это себе, Деку. Твоей собачьей верности равных точно нет: столько лет упрямо таскаться за мной хвостом... К тому же, от моей преданности мало толку, если я своими же руками впоследствии все разрушаю. - горько усмехается Динамит. - Ты ошибаешься. Твоя преданность вдохновляет, а это самое необходимое, что герой может дарить людям - надежда. - Изуку, такая надежда тебе не нужна. Моя жестокая душонка подарит её тебе, а после сама же все отнимет и испачкает тебя. - уже не в силах говорить, шепчет Бакуго, болезненно прикрывая глаза, поэтому не замечает того момента, когда Мидория тянет ладонь к его лицу. Только почувствовав прикосновение к шрамированной щеке, он в изумлении распахивает глаза и чуть приоткрывает рот, но не отходит, застывая в напряжении. - А если я хочу быть испачканным? Не решай за меня. - Ты не знаешь, о чем просишь, придурок! - Оооо, поверь, Каччан, я знаю это, как никто другой. Я знаю тебя с самого детства, лучше, чем кто-либо, и принимаю тебя таким, какой ты есть, без остатка. Я полюбил именно такого Каччана. Осталось теперь только убедить тебя снова принять и полюбить его. - Изуку заставляет Бакуго плавиться в этой нежности, и плавится в ней сам, наконец позволяя ей выйти из себя и найти своего адресата. Блондин снова начинает задыхаться, уже в который раз за время с момента выписки чувствуя как сердце с бешеной скоростью набирает обороты, заставляя расти пульс. - Больно... - шепчет Кацуки, жмурясь и собирая на груди ткань рубашки в кулак, рвано дыша. -Да, это больно, но я буду рядом и помогу. - Изуку понимает, что Каччан имел в виду не только моральную боль, но и физическую, потому что его сердце до сих пор не зажило до конца в прямом смысле слова, но врачи с недавних пор скорректировали прогнозы благодаря помощи иностранных коллег и стараниям Исцеляющей Девочки, и теперь гарантируют отличный исход по итогу реабилитации. А Деку починит сломанную душу. ***       До фестиваля оставалось всего полторы недели, поэтому пора было приниматься за декорации. Все снова собрались в гостиной и слушали, какие варианты предлагают ребята из команды по спецэффектам. - Мы решили, что лучшей идеей будет сделать чёрный фон из черных штор, на которых можно нарисовать что-то. - начал первым рассказывать Киришима, чей рассказ подхватила Урарака. - Да, например придумать свой лейбл, или написать что-то в тему. - перебивает она в воодушевлении. - А на самой сцене воссоздать эти железные балки в виде рамы. - Ферма называется. - не смогла смолчать Джиро, на что получает снисходительную улыбку от Момо. - Ага. - соглашается Эйджиро и продолжает. - На эту ферму мы думаем повесить несколько софитов, а вперед на авансцену поставить с двух сторон большие колонки. Ничего лишнего, но это воссоздаст атмосферу рока. - А что по спецэффектам? - Тенью, как обычно, руководит процессом обсуждений, не давая растечься мыслью по древу. - Освещение будет выключено, только софиты. Ими будем освещать вокалиста, то есть Кьеко, и фон, если мы все же придумаем, что на нём нарисовать. Можно ещё попробовать, чтоб софиты на припеве моргали в такт музыки. - подаёт голос Кота. - По поводу моргания, правда, мы не уверены, надо посмотреть, как это будет выглядеть вживую. - снова вклинивается в обсуждения Очако. - Лучше не надо, это будет отвлекать от песни, и музыкантам будет трудно, если в глазах начнет рябить. - высказывает свое мнение Токоями. - А что насчёт того, чтобы снова использовать диско-шар? - Мина тоже не отстаёт. - Я думаю, он по настроению не подойдёт. - Но мы же все равно хотели смягчить музыку под женский вокал, так что дискошар может усилить эффект. - неожиданно для всех начинает рассуждать Цую, в излюбленной манере прикладывая палец ко рту и смотря чуть поверх всех. - А Асуи права. - Не хотите еще добавить дым по низу, чтоб он по полу сцены стелился? Мне кажется, будет красиво. - Мидория тоже находит интересную идею и спешит предложить ее друзьям. - О, крутяк, а в сочетании с дискошаром будет вообще бомба. - подрывается Каминари вдохновившись идеей. - Согласна, дым немного оттенит блики, чтоб они не были слишком яркими, а скорее приглушенными. - пытается представить все вместе Джиро и остается довольна результатом. - Тогда мы определились. Осталось только распределить обязанности. - Иида остаётся доволен, потому что в этот раз обсуждение происходит без каких-либо сложностей. Нет никакого психологического давления и скованности, ребята теперь слаженно решают поставленные задачи, не отвлекаясь на лишние переживания. Староста с отеческой теплотой во взгляде наблюдает, как время и поддержка близких людей, занятых общим делом, потихоньку, но лечит искалеченные сердца. Только одно ещё не поддалось, самое сложное, самое израненное, но при этом, Иида уверен, очень большое, вопреки уже сформировавшимся стереотипам. Кацуки Бакуго снова стоит чуть в стороне и молчит, опустив лицо вниз, прячась за чуть отросшей чёлкой. Ужасная привычка, которая появилась после получения ожога на лице. Во всем силуэте блондина читается напряжение, почти что судорогой проходящее по мышцам и сухожилиям. Тенью больно смотреть на товарища, видя его состояние, но брюнет слишком наблюдательный, чтоб не заметить другой взгляд, в котором боли гораздо больше, чем в его собственном. Изуку почти не отводит глаз от парня с тех пор, как началось обсуждение, и на дне этих зрачков плещется сочувствие и забота, но ни в коем случае не жалость. А еще на дне зелени узнается желание подойти и обнять. Чтобы предотвратить неловкий порыв, от которого Бакуго может вмиг взорваться, Тенью первый окликает блондина. - Бакуго, твой ожог сошел с руки?       Кацуки резко поднимает голову и удивлённо смотрит на старосту. - Более-менее, очкарик. А что? - Не поможешь ребятам с закупками? - как ни в чем не бывало отвечает Иида, слегка улыбаясь. - Пакеты таскать, что ли?       Тенью кивает. Бакуго цыкает, но про себя думает о том, что сейчас он по-другому особо помочь и не сможет, а чувствовать себя совсем уж пустым местом ему не охота, поэтому он молча кивает в ответ и отворачивается. - Отлично тогда, Сато и Изуку вместе с Бакуго помогут девочкам с покупками. - на этой фразе брюнет чувствует на себе два взгляда: один прожигающий, а другой благодарный, но игнорирует оба и продолжает. - Тодороки, ты поможешь ребятам паять ферму, а Урарака, Серо и Минета помогут устанавливать ее и крепить к ней софиты. - Я могу попробовать рисовать на шторах, я в детстве ходила в кружок живописи. - подаёт голос Фроппи. - Отлично, Цую, оставляю это за тобой. Что рисовать и писать придумаем чуть позже. Так, Аояма и Тору будут отвечать за дискошар. Осталось понять, где можно купить шторы, софиты и колонки, и что делать с дым-машиной. - По поводу штор не переживайте. Моя семья занимается пошивом спортивных кимоно, - вклинивается Оджиро. - так что, черной или темно-синей ткани навалом. - Это сильно сэкономит бюджет, спасибо. - благодарно щурится Тенью в ответ. - По поводу техники, я могу попытаться воссоздать своей причудой. - Момо это очень сложно, ты истратишь слишком много сил, а тебе еще на стажировку ходить надо. - Тогда я знаю, где! Тут недалеко есть небольшой рынок старой техники, электронной и не только, можно там поискать. - возбуждено выкрикивает Каминари, но под удивленными взглядами одноклассников, тут же тушуется. - Не знала, что ты интересуешься электроникой. - говорит Кьеко, сидящая рядом с блондином, и смотрящая на него в упор. - Причуда обязывает. - бубнит Денки, смущенно отворачиваясь, что вызывает у девушки улыбку умиления. - Отлично, тогда последний вопрос на повестке сегодняшнего дня. Что будем рисовать на заднем фоне?       Наступило долгое молчание. Каждый пытался придумать что-то емкое, подходящее атмосфере и теме, но при этом не слишком пафосное и вычурное. Идеи не шли, а те немногие, что были неуверенно озвучены забракованы. Напряжение от неуспешных попыток нарастало, пока Тодороки не решился его оборвать, чтоб не мучить класс 2-А: - Может тогда просто не буд... - Release all your pain. - вдруг слышен хриплый голос Бакуго, смотрящего в сторону, но после в полном молчании он оббегает всех присутствующих внимательным взглядом, задерживает его на Изуку и останавливает на Тенье, однако Шото заставляет обратить на себя внимание: - Почему ты всегда перебиваешь, когда именно я начинаю говорить? - спокойно спрашивает парень, не улавливая общего напряжения, из-за того, что его слова можно воспринять как наезд. Бакуго задумчиво пожимает плечами, от чего все облегченно выдыхают, но хмурятся, потому что Динамит опять ведёт себя неестественно, и это очень плохо, в первую очередь для него самого. - Ну так что? - Вообще звучит неплохо. Как раз полностью отображает цель нашего мероприятия. - тянет Джиро. - Значит решено. - хлопает себя по коленям Иида и встаёт. - Тогда завтра, как раз выходной, команда закупок штурмует магазины и ту барахолку, о которой говорил Денки. Маширао, с тебя шторы, постарайся добыть их за выходные. В воскресенье собираем сцену, если найдем все необходимое. Цую, ты пока накидай эскиз фразы, что предложил Бакуго, а теперь, кто дежурный по кухне, скоро время ужина.       Толпа начала разбредаться, кто куда, и в этот раз Бакуго поспешил скрыться с глаз долой в числе первых, подходя к собирающейся группе людей у дверей лифта. Изуку ехидно кривит губы, глядя на это, и хмыкает. Все равно не убежит, не от себя, не от Деку. И пока Каччан спасается бегством, Мидория решает заложить фундамент на завтрашний день: он подходит к Рикидо для обсуждения их обязанностей, как носильщиков. - Сато-кун, слушай, давай ты завтра с Ураракой сходишь за трубами для фермы, а мы с Бакуго и Миной сгоняем на рыночек. - Да без проблем. - соглашается Сахарок, и Изуку уже предвкушает этот поход, благодаря парня за сговорчивость. Осталось уговорить Ашидо. Мидория выбрал именно её не просто так: это единственная девочка в классе, с которой Бакуго общался довольно-таки близко, даже дружил. Рядом с ней он не будет сильно нервничать и будет вести себя более естественно. К тому же Пинк, как более близкий человек для Каччана, нежели Деку, не будет пытаться подслушивать или влезать в их разговоры, чтобы защитить "бедного Изуку" от взрывного и грубого блондина, прекрасно понимая, что Бакуго необходимо разобраться самому в том, что происходит между ним и его другом детства. Девушка тоже соглашается, смерив парня проницательным взглядом, потому что отнюдь не была глупа, несмотря на плохие оценки, и сразу же просчитала все намерения юноши с зелёными вихрами на голове "между строк", соглашаясь с ними. Получив негласное добро у Мины и обсудив место и время сборов, Деку окончательно повеселел и решил все-таки навестить любимую заблудшую овечку, чтоб сообщить радостные вести.       Из комнаты не слышно ни звука, и Мидория не сразу решается постучать, нервно переминаясь с ноги на ноги несколько секунд. Но отступать Изуку не намерен, поэтому берет себя в руки, а яйца в кулак, и стучит костяшкой по дереву три раза. В ответ он не получает, ровным счетом, ничего, но все-таки входит, решив проигнорировать правила приличия, стараясь делать это как можно более непринужденно. - Каччан, мы завтра... - начинает радостно парень, но осекается, спешит войти скорее и закрыть дверь, чтоб, не дай Бог, никто не увидел, как Бакуго сидя на кровати, уперевшись в стену спиной, согнув колени, положив на них руки и опустив голову выдыхает дым изо рта. - Ты что творишь, Каччан?!       Мидория злится так, что совершенно не обращает внимания, как блондин поднимает голову и поворачивает её лицом к нему, демонстрируя растерянный взгляд, словно вообще не слышал, что кто-то стучал. Изуку молниеносно подлетает к любимому, выбивая сигарету из рук, хватает того за грудки и начинает истерично трясти, пока Бакуго, до этого слишком глубоко ушедший в свои мысли, пытается из них вынырнуть. - Ты что, блять, успел уже сердце вылечить?! - сквозь зубы цедит Мидория, неосознанно целясь в самые больные места. - Или тебя больше не интересует карьера героя?! - Да отцепись ты! - рычит в ответ Кацуки, пришедший наконец в себя, и с трудом скидывает чужие руки со своей футболки, чудом её не разорвав. - Это электронка, идиот! - Да какая, к черту, разница?! - Какого хера ты вообще тут делаешь? - зло косится на гостя хозяин комнаты, тяжело дыша после такой встряски. - Видимо мозги пришёл тебе вправлять. - Деку тоже делает более глубокие вдохи, чем обычно, ещё не отошедший от первой волны злобы, но уже начиная понимать, что с Каччаном все куда хуже, чем он думал изначально. Юноша поджимает губы от горечи осознания и пытается сдержать страхи в узде. Мидория, пытается успокоиться, глядя на то, как блондин цыкает, встаёт с кровати, идет к отброшенной в угол сигарете, собирает то, что осталось от девайса после удара Один За Всех, выкидывает это в помойку и снова садится на кровать, выжидающе сверля темноволосого парня красными глазами. - Каччан, как давно ты начал курить. - с глубоким вздохом, примирительно спрашивает Изуку. - Я не кур... - Каччан, не увиливай. - взгляд Деку становиться жестче. - Блять, ну какая теперь уже разница? - Мидория продолжает красноречиво молчать и настойчиво сверлить негодника взглядом, и Бакуго сдаётся под таким жутким давлением. - Сразу, как выписали из больницы... - И зачем? - Чёртов Деку, это что, допрос?! - всплескивает руками возмущенно блондин. - Да.       Кацуки раздраженно сжимает челюсти, скрипя зубами. - Серьёзно? - Отвечай. - очень тихо говорит Изуку, когда чёлка скрывает его глаза. Все ребята знали, когда Деку делает так, это страшнее, чем если бы он кричал и матерился. Кацуки понимает, что на данный момент не сможет дать достойный отпор Один За Всех, и сдаётся на милость гостя. - Так легче. - Легче что? Ты хочешь как можно дольше восстанавливаться или хочешь, чтоб эти смертельные ранения имели еще больше последствий? - С сигаретой легче думать, легче прятать свои эмоции, легче осознавать, какой я бесполезный кусок дерьма, жить легче мне с ней! - по новой заводится Динамит, но парень с зелеными волосами спешит к кровати, дёргает Кацуки на себя и прячет его лицо в своем животе, обхватив блондинистую голову руками, потому что еще бы мгновение, и из алых глаз упала бы первая слеза. Мидория знает, что Каччан ни за что бы не хотел, чтоб кто-нибудь увидел эти слезы, а особенно Деку, а особенно сейчас. Блондин же просто позволяет темноволосому юноше делать с собой все, что тому угодно, и "висит" в его руках почти безвольной куклой. - Каччан, ты не бесполезный, ты нужен нам всем, особенно мне. Уже своим существованием ты делаешь меня счастливым, разве это не достойная причина, чтобы принять себя? Ты сам не осознаешь, как много делаешь для окружающих.       В ответ Бакуго только молча мотает головой в несогласии, но от живота Изуку не отстраняется, продолжая прятать в его толстовке свое лицо. - Давай я приведу пару примеров. Помнишь, как ты сделал Урараку счастливой на спортивном фестивале, когда воспринял ее всерьез в вашем спарринге? Еще вспомни, как ты разрядил обстановку, что нагнетал Айзава-сенсей, когда мы только заселялись сюда, и вернул деньги Киришиме за прибор ночного видения. А помнишь, как помогал Каминари учиться играть на гитаре и чувствовать ритм, чтоб он мог стать поближе к Кьеко? Вспомни, как помог выиграть вашей группе в учебных схватках с “Б” классом, за счет чего мы смогли их победить в общем зачете. И как помог Эйджу и Денки пройти экзамен на временную лицензию героя. А еще я помню, как ты доверился мне, когда мы проходили “тест со злодеями” и дрались с Всемогущим. Сегодня же ты единственный смог полностью передать наши стремления помочь людям в одной емкой фразе.       Бакуго не пытается спорить и отрицать доводы Изуку, и тот считает это очередным хорошим знаком. Крохотный, но прогресс все же есть, и Деку рад этому прогрессу, словно остался последний рывок и вот оно - счастье. Потому что первый шаг самый сложный. Почувствовав, как тело юноши перестало трясти, Мидория решается отпустить блондинистую голову и садится на корточки перед кроватью Каччана, глядя ему в глаза снизу вверх с лёгкой тёплой улыбкой. - Тебе не стоит ставить крест на себе и своём будущем, ведь так ты опечалишь очень много людей. Плюс ультра, помнишь?       Кацуки смущенно и виновато тупит глаза, но молчит, молчит и не двигается даже тогда, когда парень напротив трепетно берет его за пострадавшую руку и гладит бледную кожу ладони большим пальцем. - Пообещай мне, пожалуйста, что ты не будешь больше курить...даже электронки и вейпы. - на всякий случай уточняет Изуку, прекрасно зная, насколько изворотливым может быть Каччан, если захочет. Парень на кровати тяжело вздыхает, жмурится, но обреченно кивает. - Вот и хорошо! - Изуку сильней растягивает губы в счастливой улыбке, встает, ласково треплет любимого по волосам и садится рядом, прижимаясь плечом к плечу и бездумно глядя в стену напротив. Бакуго на это смущенно зарделся, но даже фыркать не стал, просто отводит взор в сторону и старается унять ускорившееся сердцебиение от того, насколько милым и заботливый был Изуку только что. Он старательно воспроизводит эти кадры в голове снова и снова, пока они вот так молча сидят рядом, чтоб изображения отпечатались в его памяти как можно на дольше, и млеет от безмолвной и такой необходимой сейчас поддержки друга и любимого в одном флаконе. Наконец сердце выравнивает свой бит, румянец сходит с лица и горло больше не саднит от так и невыплаканных слез, хотя Деку надеялся, что Бакуго все же расслабится и позволит себе небольшую слабость в его присутствии, чтоб стало полегче, ведь однажды Каччан уже позволял себе это. Но видимо, тогда он больше был уверен в себе, и поэтому слезы не так сильно умаляли силы Динамита, а сейчас, когда парень итак чувствует себя слабее, чем когда бы то ни было, то и наличие слез допустить боится, чтоб ещё больше не упасть. Молчание затягивается, но оно не тяготит, однако Мидория понимает, что на данном этапе сделал все, что было в его силах, и дальше Кацуки необходимо оставить наедине со своими чувствами и мыслями. Темноволосый аккуратно встает, потягивается и смотрит в ответ на озадаченный взгляд алых глаз. - Вообще-то я заходил, чтоб сказать тебе, что мы с Миной завтра вместе идём на рынок, так что в одиннадцать буду ждать тебя в гостиной. - с улыбкой говорит Мидория и начинает двигаться к выходу, но прежде, чем скрыться за дверью, он оборачивается и будничным тоном добавляет. - Оу, скоро ужин, так что не забудь. Тебе надо хорошо питаться. ***       С утра Бакуго выглядел более...бодрым, что ли. Изуку не мог описать это словами, но что-то со вчера неуловимо изменилось, хотя за ужином Каччан был еще более молчалив и задумчив, чем ранее. А сегодня блондин даже успел пообщатся за завтраком с Киришимой, от чего Красный Бунтарь был в восторге. Ему давно не удавалось развести друга на полноценный разговор. Конечно, Кацуки, совсем не улыбался, часто говорил глядя куда-то в сторону, а периодически и вовсе отмалчивался от неудобных тем, но даже так, все отметили греющие душу изменения.       Сейчас же Мина и Изуку сидели на первом этаже на диванах в ожидании Динамита, в надежде, что сегодня произойдёт ещё один скачок улучшений. - Я надеюсь ты не станешь перегибать палку, а то я знаю, насколько ты бываешь упрям. - предостерегла одноклассника Пинк, попивая из банки газировку. - Я действительно стараюсь действовать мягко, насколько это возможно. Поверь мне, у меня нет цели забить в крышку его гроба очередной гвоздь. Я, вообще-то, наоборот, пытаюсь отковырять другие, которые он сам вколачивает со скоростью истребителя. - хмыкает Изуку. - Знаю, поэтому и прошу тебя набраться терпения. - Я обещаю, что целенаправленно давить на Каччана не стану, но если ты увидишь, что я не справляюсь, просто скажи мне об этом. - Договорились.       Именно на этом слове к ребятам подошел Бакуго, приближения которого друзья не заметили, увлеченные диалогом. - О чем это вы договорились? - подозрительно вопрошает блондин, глядя на обоих сверху вниз. - О том, что, если бы ты опоздал еще минут на пять, то каждый из нас имел бы право отвесить тебе волшебный пендель. - быстро находится с ответом Мина, и Изуку ей за это благодарен. Бакуго в ответ только цыкает и закатывает глаза, а после разворачивается и идёт к выходу. Ребятам же не остаётся ничего, кроме как последовать за ним.       В целом школьники справлялись неплохо. Им уже удалось отыскать пять софитов в разных лавках, пару больших колонок со штативами и оставалось дело за дым-машиной, но та никак не хотела обнаруживаться. - Так, мальчики, давайте я еще раз пробегусь по рядам, а вы тут пока постойте, чтоб вам с этими махинами не таскаться. - Хватит прикалываться. Мы спокойно можем пойти с тобой, Розовая. - начинает раздраженно спорить блондин из-за того, что ему кажется, что его физические способности категорически недооценивают и считают совсем уж хиляком, а ещё он боится пока оставаться наедине с чертовым Деку, потому что мысли после вчерашнего еще не до конца устаканились, и блондину до сих пор было неловко за то, что он так размяк перед темноволосым. - Каччан, если честно, я бы немного отдохнул. - примирительно улыбается Изуку, и у Кацуки не остаётся выбора, потому что оставить Мидорию одного и свалить вслед за Ашидо после таких слов как-то...неправильно. - Ладно. Только давай быстрей. - цыкает Бакуго и машет рукой в сторону подруги. Та заверяет парней, что она мигом, и убегает, оставляя их наедине, но Изуку точно знает, что девушки не будет минимум минут десять, потому что она определённо даёт Мидории шанс начать действовать и поговорить с блондином без лишних глаз и ушей.       Первую минуту стояли молча: Изуку нужен был повод начать разговор, чтоб не выглядеть слишком уж топорно, иначе это оттолкнет Бакуго, и поэтому Деку судорожно его искал. - Эй, ботан, вы же специально все это подстроили? - разрезает молчание блондин, и Мидория, сидевший на корточках, резко застывает, потом неловко чешет затылок и покрывается румянцем от стыда. - Догадался-таки... - виновато лыбится Изуку, оборачиваясь к Бакуго. - Совсем за дебила меня держите? - со вздохом спрашивает Динамит, и Изуку это не нравится, потому что раньше этот вопрос прозвучал бы так, что его весь рынок бы услышал, а ещё у Мидории уже бы должна болеть макушка от тумаков, но Каччан только сжимает пальцами переносицу. - Только умалишенный бы не сложил два и два. - Прости. - Ну и зачем весь этот цирк? - складывает на груди руки Бакуго, и глядит на Деку с недовольством сверху вниз. - Просто хотел побыть с тобой наедине и поговорить. - Изуку не врет, поэтому поднимается и открыто смотрит в ответ. - Ага, блять, мозги опять собрался мне промывать. - Ну это уже как получится. - смеётся темноволосый. - Не получится. - Ой, да ладно тебе, Каччан. - не сильно бьёт его по плечу Мидория, на что в ответ получает оскорбленный взгляд. - Согласись, комично же в итоге все получилось. Словно в детство вернулись, когда в сыщиков играли. Смотри, мы целый заговор организовали.       Мидория видит ещё большой полигон для работ, но то поведение, которое сейчас демонстрирует Кацуки он не ожидал увидеть так скоро, от чего кажется, что в груди словно перышком щекочут. Он видит ухмылку на любимом лице, и как красные глаза заволакивает дымка приятных воспоминаний. Бакуго, тоже в ответ не сильно стукает парня по плечу и ехидно выдает: - Ты ни разу не смог меня победить, поэтому всегда играл помощника, а не сыщика. - Эй, между прочим, ты жульничал тогда! - Ничего я не жульничал, просто кто-то был слишком хилый. Да, Дэку? - Ну конечно, куда мне. - фыркает Мидория и начинает заливисто хохотать. Бакуго позволяет себе самодовольную усмешку шире, чем пару дней назад. ***       Всю оставшуюся неделю до концерта Изуку почти не видит Бакуго. Только быстрые, даже вернее сказать, мимолетные встречи по поводу подготовки к фестивалю, потому что Кацуки полностью посвящает свое время музыкальной группе в качестве учителя и стороннего слушателя-советчика, чтоб хотя бы в это время не чувствовать себя “бесполезным говном”, а Мидория помогает с обустройством сцены и в качестве "принеси-подай" мальчика. А ещё Изуку работает на этой чёртовой стажировке, которая отнимает драгоценные часы, которые парень мог бы потратить на Качана, точнее чтоб его поймать, потому что подозрения, что блондин избегает друга детства, закрадываются все глубже. Даже на генеральных прогонах в последние два дня, где присутствует весь класс, Деку не может застать Качана, потому что тот убегает из зала почти сразу же. Изуку не знает причины, но ему это совсем не нравится, и то, что он успевает заметить втечение этих редких встреч, ему тоже не нравится. В душе зарождается страх и паника - неужто пошел регресс?! Мидория с таким трудом выкорчевывал блондина из лап депрессии больше месяца, что потерять весь этот пусть и совсем небольшой, но прогресс - смерти подобно. Но парень старается себя успокаивать мыслями о том, что просто наступает переломный момент, где нынешний Кацуки и прошлый столкнулись в голове блондина и борются за право остаться.       Деку все же не выдерживает натиска собственных страхов и вечером накануне начала мероприятия, стоит перед заветной дверью и стучит как обычно, костяшкой три раза. За дверью долгое время царила тишина, потом послышалось шуршание и копошение, и вот спустя минуту тягостного ожидания, дверь отворилась. - Можно войти? - просит Изуку, щенячьими глазами глядя на смурное лицо блондина. Хозяин комнаты молча отходит в сторону, чуть шире распахивая дверь, все же позволяя войти незваному гостю. Изуку мышкой проскальзывает мимо Каччана и замирает посреди комнаты в ожидании, когда блондин закроет дверь. - Ты что-то хотел? - не глядя в сторону пришедшего, Бакуго идёт к рабочему столу, начиная складывать тетради и письменные принадлежности в сумку. Видимо Изуку оторвал его от уроков. - Хотел узнать, как у тебя дела. Мы в последнее время мало общались. - как-то несвязно мямлит Деку, потому что физически ощущает напряжение в воздухе, но Кацуки продолжает, как ни в чем не бывало, заниматься своими делами, не удостоив юношу даже взгляда. - Хорошо. Только что домашку закончил. - сухо выдаёт он. - А ты как обычно, делаешь все уроки в первый же день. - пытается поддержать еле клеящийся разговор Изуку, неловко улыбаясь. - Не люблю затягивать, потому что потом можно ходить и не париться уже ни о чем. - Динамит заканчивает наконец собирать учебную сумку, и Деку надеется, что теперь-то любимый обратит на него внимание, но тот снова игнорирует гостя, в полном молчании идёт к шкафу, берет оттуда полотенце и только после этого устремляет равнодушный взгляд на темноволосого. - Я в душ.       Мидория стоит в полной растерянности, он совершенно не понимает, что могло произойти за эту гребанную неделю, что они вернулись к началу. Привычные уговоры и оправдания, придуманные для себя, не работают. Парень хочет одернуть блондина, но не знает теперь уже имеет ли на это право - возможно ли, что это он виноват, что Бакуго опять такой? Изуку судорожно пытается что-то придумать и понять, как ему вести себя дальше, но вместо этого, он продолжает паниковать под ожидающим взором Динамита, то открывая, то закрывая рот. Дышать тяжело от перехваченного судорогой горла, а ладони начинают трястись в мелкой пляске. - Каччан... - тихо произносит юноша, но так и не знает, что ещё сказать. - Деку, я буду закрывать комнату... - начинает торопить гостя Бакуго, конечно же замечая все метания Мидории, и пытаясь таким образом избавить одноклассника от мучений, потому что, если Изуку уйдёт, ему не придётся сейчас ничего придумывать ради Кацуки. Но парень только дёргается от этих слов, словно от пощёчины. Не дав договорить, подлетает к блондину, судорожно хватая за плечи, и в панике просит. - Поговори со мной, Каччан.       Бакуго удивлён, и даже капельку растерян, но сохраняет внешнее самообладание, когда желанное тело становится так близко, хотя это стоило просто колоссальных трудов его нервной системе. - О чем? - Не важно, просто не игнорируй меня, Каччан! - почему-то Изуку буквально накрывает волной истерики, которой он не может сопротивляться. Юноша не знает, как это остановить, и почему это происходит, ведь, на первый взгляд, веской причины как будто бы нет. Его просто затягивает на дно, и парень ничего не может с этим сделать. Такого с ним не случалось с тех пор, как он осознал, что беспричудный. Кацуки понимает это, потому что он помнит эти истерики Изуку, с той разницей, что в детстве Бакуго злорадствовал от чувства превосходства над другом, а теперь его самого начинает поглощать страх, что это он довел его до такого состояния. Блондин пытается отогнать эти мысли, но они словно ядовитые змеи обвиваются вокруг него и кусают, кусают, кусают. Это он, снова он все портит и причиняет близким боль! - Я не игн... - блондин не справляется с напряжением, первые слезы срываются со светлых ресниц, а дыхание перекрывает застрявший в гортани ком, который растет все больше, заставляя судорожно всхлипывать и содрогаться все тело. Именно это послужило отправной точкой для Изуку: больше не думая о последствиях, да и в целом ни о чем не думая, он просто делает то, что первое приходит в его воспаленный мозг. Мидория буквально врезается в красивое тело, сильной рукой притягивает за шею парня ближе к себе и порывисто впивается в дрожащие губы. Бакуго пару раз дергается в попытке отстраниться, но железная хватка не позволяет ему это сделать, и тогда он просто покоряется этому шторму эмоций по имени Мидория Изуку. Его тело слабеет, и блондин вынужден вцепиться трясущимися руками в Деку, зарывая длинные пальцы в зелёные пряди, с остервенением сжимая их. Изуку этого не замечает, продолжая как безумный сминать податливые губы, кусать их, зализывать, чувствуя вкус соли, и в упоении засасывать. Когда же полностью растворившийся в ощущениях Деку издаёт первый стон, протяжный и слишком откровенный, Бакуго словно сбрасывает с себя морок тревоги, тихо рычит и перехватывает инициативу, врываясь в рот любимого. Он с особым наслаждением исследует чужой язык, щекочет небо и проводит кончиком по гладким зубам, замедляясь, чтобы Деку пришел в себя. Поцелуи становятся из яростных и истеричных, нежными и медленными, словно ленивыми. Мидория наконец-то успокаивается и теперь отвечает на ласки с трепетом, больше не сжимая с силой пальцы на светлой шее, а нежно опуская на нее обе руки. Изумрудные глаза больше не болезненно зажмурены, а лишь слегка прикрытые веки, отбрасывающие тень длинных ресниц на веснушки. Кацуки тоже расслабляется, когда понимает, что проблема миновала, но перестать дарить сладостные поцелуи не в состоянии. Его кулаки разжимаются, и одна ладонь ложится на талию, привлекая желанное тело ближе, а вторая прижимается к пухлой щеке, даря нежность. Стон Изуку в этот раз тише, но с придыханием и гораздо слаще, и блондин понимает, что остановиться сам уже не сможет, если только Деку оттолкнет его и вдарит хорошенько, но тот ничего из этого не делает, наоборот доверительно льнет к сильному телу блондина.       Легкие начинают гореть от нехватки кислорода, поэтому Бакуго вновь сжимает мягкие волосы в ладони, но на этот раз не яростно, а аккуратно, слегка оттягивая голову Мидории в сторону, чтобы ласкать чувствительную шею, от чего юноша в его руках ошеломленно вздыхает и дрожит в истоме. Бакуго гладит смуглую кожу губами, опаляет горячим дыханием и рисует языком замысловатые узоры, наслаждаясь прерывистым дыханием любимого, но когда он решает прочертить влажную дорожку к уху, лизнуть мочку, чтоб дальше нежно сжать её зубами, получает в награду короткий вскрик, ощущая звенящий восторг в груди. Руки Изуку хаотично исследуют натренерованный торс блондина, пытаясь пробраться под майку в нетерпении, а когда у них не выходит, Деку психует, и разрывает её к чертям собачим под легкое мерцание зелёных искр. Кацуки только хмыкает в обласканное ухо, и целует ямочку за ним. - Не смейся, Каччан. - жалостливо шепчет Мидория слегка смущаясь своей импульсивности, но тут же забывает обо всем, когда ловкие руки блондина, одним движением стягивают с него толстовку с футболкой, и в следующее мгновение Деку чувствует жар оголенной кожи своей. Юноша тает в этих ощущениях, позволяя пальцам любимого исследовать свое тело, каждый шрам на нем, родинки или веснушки, даря в ответ жадные поцелуи ключицам, плечам, яременной впадинке и адамову яблоку. Когда же темноволосый смелеет настолько, что позволяет своим ладоням найти пристанище на упругих ягодицах Каччана, и сжимает их, резко притягивая крепкие бедра к себе плотнее, Бакуго взрыкивает сквозь стиснутые зубы, запрокидывая голову, и схватив Мидорию за руку, быстро идет к кровати. Буквально бросая парня на постель, Кацуки тут же нависает сверху, заключая желанное тело между расставленных ног, и жадно пожирает любимого глазами, алой радужки которых уже почти не видно. Изуку завороженно глядит в ответ, и самыми кончиками пальцев проводит по скуле блондина. - Красивый…       Мидория легонько толкает бледную грудь, заставляя Бакуго выпрямиться стоя на коленях прямо над ним, чтобы насладиться столь прекрасным видом любимого сполна: глаза напротив пышут огнем, щеки алеют от возбуждения, влажные от поцелуев губы чуть распухли, грудная клетка тяжело вздымается. И ничто не сможет испортить эту красоту, даже рубцы на тонкой белой коже, что Изуку и вовсе не замечает. От Кацуки слегка пахнет нитроглицерином, а его волосы на загривке и висках намокли. Деку теряет дыхание уже лишь от вида такого горячего Каччана, и не может устоять перед соблазном провести подушечками пальцев от солнечного сплетения вниз по кубикам пресса, чуть царапая ногтями, чтоб в конце ревниво схватиться за пояс джинс, что скрывают натренированные бедра. Он досадливо шипит, протягивает вторую руку и начинает судорожно расстегивать раздражающий элемент одежды. Бакуго все это время внимательно следит за каждым движением любовника, впитывая их в свою память как в губку. Его мышцы сокращаются, играя рельефом под кожей, когда дразнящая ласка касается живота, и хочется уже сорваться, но Кацуки пока способен сдерживать свое почти звериное желание и позволить Деку делать то, что хочется ему, хотя возбуждение уже настолько болезненное, что блондин готов взвыть. Окончив с ширинкой Изуку хитро щурится и за доли секунды кладёт Каччана на лопатки. Он быстро снимает с Бакуго остатки одежды и садится сверху со шкодливой улыбкой. Кацуки тут же опускает ладони на сексуально очерченные тазовые кости, выглядывающие из-за пояса спортивных штанов, и заставляет Изуку сделать фрикцию, пройдясь его промежностью по стволу, от чего жмурится, закусив нижнюю губу и резко выдыхая. Его огромные ладони смотрятся на Мидории слишком сексуально, чтобы игнорировать это, а этот темноволосый негодник ещё и прогибается в пояснице кошкой так, что теперь Бакуго чувствует, как его возбуждение трется через ткань о член Деку, когда тот повторяет движение, но засранцу и этого мало. Он мучительно медленно ведёт смуглой ладонью по собственному телу, оглаживая такие же мышцы пресса, грудь, задевает сосок, и в конце обхватывает пальцами свое горло, запрокинув голову с томным вздохом. Бакуго звереет. Схватив любовника за бедра, он заставляет того упасть на спину, срывает с него спортивки и белье, снова нависает сверху, заменяя руку Мидории на горле своей, и рычит, скаля зубы.       Это невероятно, но Изуку начинает трясти в предоргазменных судорогах только от одного вида такого прекрасного, охваченного животной похотью Кацуки. Мидория опять задыхается, скребет ногтями сильную руку, что властно охватывает его горло, и рефлекторно стискивает коленями талию блондина. Бакуго с упоением смотрит на то, как мечется его любовник, и милостиво решает помочь ему. Длинные пальцы плотно сжимаются вокруг возбуждения Деку, и спустя несколько движений юноша бьётся в экстазе, шепча имя блондина. Кацуки жадно ловит каждый звук, и в восхищении смотрит на парня: на то, как он обмяк на его простынях, как зелень глаз окончательно поглотила пелена наслаждения, как мягкие волнистые пряди раскинулись ореолом, особенно выделяясь на белом фоне. Блондин ослабляет хватку рук, придаёт им нежности и начинает исследовать манкие изгибы расслабленного тела, даруя тепло и заботу. Его оскал пропадает, и лицо озаряет улыбка умиления. Когда же, спустя минуту, ослабевшие руки находят в себе силы потянуться к нему, Бакуго ни секунды не медля наклоняется и дарит тягучий, словно нуга, поцелуй. - Каччан, я тебя люблю. - шепчет Деку в самые губы и снова вовлекает блондина в затейливый танец языков, пока его ладони тянутся к болезненно подергивающемуся члену Бакуго. Мидория дарит ему первые ласки, осторожные, медленные, дрязнящие, и Кацуки глухо стонет в соблазнительный рот любовника, жмуря глаза до разноцветных всполохов. Изуку привстает на локтях, после заставляет любимого отстраниться и садится позади него. Снова естество блондина оказывается в плену смуглых шрамированных рук, а зубы Деку смыкаются на загривке с блондинистыми волосами. Бакуго резко выдыхает каждый раз, когда темноволосый юноша оставляет новый укус на шее и плечах, помечая свое, и чувствует, как гибкое тело старается прижаться ещё плотней, хотя это просто невозможно. Мягкость чужой кожи, запах возбужденного тела, жар хриплого дыхания на чувствительной шее и ладонь, сжимающая горячую плоть, - все это заставляет Бакуго закатывать глаза от удовольствия, кусая губы, чтобы заглушить рвущиеся из груди стоны, а Изуку только подливает масло в огонь, ускоряя движения, и стон все-таки вырывается на свободу. Мидория в благодарность целует чувствительную кожу за ухом, потому что мечтал услышать эти прекрасные звуки хоть когда-нибудь, и зарывается носом в жесткие светлые волосы, с упоением вдыхая мускус с нотками нитроглицерина. Он обхватывает второй рукой Каччана поперек груди, и проворные пальцы начинают играть с горошиной соска. Бакуго дёргается в первой судороге, рычит и вырывается. - Нет уж, так дело не пойдёт.       Блондин тянет растерявшегося Деку на себя, заставляя прильнуть к своей груди и в который раз уже целует. Целует жадно, властно, но совсем не причиняя боли. Его руки скользят вдоль тела и убеждаются, что любовник совсем не растерял запала, после первого пика наслаждения. Подразнив ствол мимолетной щекоткой лёгкого касания, рука ложится на упругую ягодицу и слегка сжимает её, стараясь не спугнуть любимого. Бакуго уверен, что Мидория ещё никогда не знал ласк другого мужчины, поэтому старается быть аккуратным и нежным, насколько позволяет его натура. Второй рукой блондин гладит смуглую спину, стараясь внушить уверенность, словно заверяет, что Бакуго не посмеет причинить партнеру боль и не сделает ничего против воли Мидории. - Каччан, все хорошо. Мне не страшно. - говорит Изуку, пряча лицо на шее Кацуки, и тот не может устоять перед желанием поцеловать Деку в висок в благодарность за доверие. Он аккуратно отстраняется, так же аккуратно заставляет темноволосого лечь на спину, и тянется к прикроватной тумбе, пока Изуку пытается выровнять дыхание хоть чуть-чуть. Кацуки делает все медленно, давая себе время чуть остыть, потому что боится сорваться и сотворить что-то непоправимое. Сначала он проводит, едва касаясь, пальцами между ягодиц, давая привыкнуть к прикосновениям вообще, и Деку смущенно прикрывает глаза. Бакуго любуется тем, как трепещут черные ресницы, а созвездия веснушек почти окончательно теряются в красноте, и терпеливо дает время свыкнуться с новыми впечатлениями. Когда же он замечает лёгкий кивок, то касания становятся более ощутимыми, и нежные пальцы очерчивают напряженные мышцы слегка надавливая. - Не бойся, я не хрустальный. - нежно улыбается Изуку, высвобождая зелень зрачков из темноты, и кладет ладонь на щеку блондина. - Помнишь, я тебя люблю?       Бакуго смаргивает предательскую влагу в уголках глаз, наклоняется, вымаливая очередной поцелуй взглядом, и когда Мидория касается своими устами губ блондина, Кацуки единым плавным движением вводит сразу два пальца. На секунду Изуку инстинктивно напрягается, но спохватившись, сразу же расслабляет кольцо мышц, чтоб Каччан не переживал еще больше, и увлекает любимого в новый поцелуй. Подушечки пальцев медленно поглаживают гладкие стенки, немного надавливая, но по чуть-чуть увеличивая давление со временем, даруя новые ощущения и помогая к ним привыкнуть. Бакуго настолько заботлив и нетороплив в своём ожидании, пока подготавливает любовника, что в груди щемит от нежности, и Изуку искренне старается передать её любимому через касания, дыхание и взгляд, пока не выгибается в спине в приступе внезапного острого наслаждения, раскрывая рот в безмолвном крике. Это повторяется снова и снова, и Изуку уже не может контролировать свое тело: его гнёт в пояснице настолько, что опорой остается только затылок. Он бы кричал в полный голос, если бы Кацуки не глушил его своим ртом. - Каччан, пожалуйста! - скулит Деку, высвободившись из оков губ блондина. Пальцы тут же пропадают, и Бакуго замирает над Изуку, ловя его взгляд. Глаза в глаза, не отрываясь, потому что это одни из самых важных моментов в их жизнях. Никто ничего не говорит, полностью погрузившись в расширенные зрачки напротив, находя в них океан и ныряя в него не задумываясь, когда одним плавным движением Бакуго заполняет Изуку собой наполовину под его шумный вздох и снова замирает. Мидория тяжело дышит и из его глаз бегут дорожки слез, что до ужаса пугает блондина. Он хочет отстраниться, но Изуку с силой сжимает ноги на чужой талии и в панике хватает предплечья Каччана, не позволяя ему этого. - Я счастлив. Я просто очень счастлив, Каччан! - всхлипывает темноволосый, и Бакуго расслабляется. Он с бескрайней нежностью смотрит на заплаканное лицо, а после подхватывает стройную ногу и целует сначала колено, затем голень, потом щиколотку, стопу и пальчики, пока Деку плавится в его руках. Горячие ладони гладят бедра, плотно прилегая и чуть надавливая пальцами, скользят вверх и находят свое место на тех самых полюбившихся сексуальных тазовых косточках Изуку. Первый толчок становится для Мидории неожиданностью, от чего он не успевает заглушить громкий стон, и видит, как алые глаза снова начинает поглощать жажда и похоть. Движения блондина постепенно становятся все более быстрыми и пылкими, даже резкими. Изуку теряется в ощущениях и сжимает в кулаках простынь, которая рвется с жалобным треском, но всем на это плевать: оба юноши поглощены только друг другом. Пошлые звуки соприкосновения тел, рычание и хрипы, стоны и скулеж, скрип матраса и кровати - только это сейчас имеет значение.       Деку не сразу понимает мутным сознанием, что происходит, когда заполненность пропадает, и его куда-то тянут. Бакуго, окончательно теряя самообладание, переворачивает любовника на живот, притягивает его ягодицы к себе, вынуждая встать на колени и прогнуться в пояснице, и резко входит на всю длину, выбивая очередной, но особенно громкий крик из соблазнительного тела. Деку снова хватает простынь, но в этот раз впивается в неё ещё и зубами, надеясь найти так хоть какую-то опору, чтоб не потерять сознание от переизбытка чувств и ощущений. Кацуки же обвивает тонкую шею сильными пальцами и вдавливает Изуку в постель, начиная двигаться внутри с особым остервенением, почти переставая контролировать себя. В подобном темпе юноши долго не продержатся, оба это понимают, но замедлиться, чтоб растянуть удовольствие, просто физически уже не способны. Член Деку сочится смазкой, пачкая постельное белье падающими каплями предъэякулянта, слюна стекает по подбородку, а слезы от острого наслаждения по щекам. Он уже на пределе - мышцы начинают напрягаться, готовясь к судорогам, и это не укрывается от взора Динамита. Отпуская чужую шею, он обхватывает возбуждение Изуку, водя по стволу в рваном ритме, и когда уже чувствует, что вот-вот Деку затрясет, резко опускается на согнутые ноги, заставляя любовника подняться, и насаживает парня до основания, прижимая его тело к своей груди. Мидория кричит самое любимое имя на свете, срывая голос окончательно, и начинает биться в блаженных конвульсиях, и только сильные руки Каччана не позволяют ему упасть какое-то время, но то, как плотные стенки сжимают блондина внутри, становится спусковым крючком. Запах нитроглицерина в комнате усиливается в разы, раздаётся рык загнанного зверя, и Бакуго в последний момент успевает убрать руки от обмякшего тела, чтобы взрыв не задел любимого. Кацуки трясёт от самого яркого оргазма в его жизни, пока он шепчет то единственное слово, что звенит в его голове, - "люблю". Спустя несколько секунд парень наконец-то падает рядом с Изуку, блаженно закрыв глаза, и прижимает Мидорию спиной к себе.       Они долго приходят в себя, тяжело и шумно дыша, пытаясь насытиться кислородом, которого катострафически не хватало все это время, но вдруг Бакуго слышит звонкий смех и раскрывает глаза в недоумении, видя перед собой, как сотрясается зеленая макушка. - Ты чего? - Да я тут подумал, бедный Киришима за стенкой, даже жалко его стало. - ещё громче начинает смеяться Деку, от чего Бакуго тоже расплывается в ухмылке. - Да что этому дебилу буде... - хочет отшутиться блондин, но обрывает себя, когда Изуку поворачивается лицом к нему. Ухмылка сходит с лица, а на дне зрачков нарастает тревога. Блондин, словно сам не понимает, что делает, тянет руку и стирает кровь с царапины на щеке темноволосого. Мидория замирает, не понимая, что так напугало любимого, а потом вслед ему проводит ладонью и видит остатки размазанной крови на своих пальцах, в то время как Бакуго окончательно возвращает способность мыслить. Блондин вскакивает, озираясь по сторонам в поисках того, что могло ранить Деку. Оказалось, что своей причудой Кацуки разхреначил часть изголовья кровати, от чего щепки, разлетевшиеся по всей комнате, задели Мидорию. - Каччан, все впор... - Нихуя не в порядке! - кричит Динамит, направляя испуганный взор на парня, что сидел на кровати. - А если бы я не успел убрать руки?! - Но ты успел. - Это не гарант! -Каччан, успокойся. - твёрдым голосом велит Мидория, от чего Бакуго затыкается, но совсем не успокаивается. Он хватает себя за волосы, оседая на колени и затравленно опускает голову. Изуку тут же выбирается из вороха постельного белья, спешит подойти к блондину, садится рядом и заключает в кольцо крепких объятий. - Я так счастлив сейчас, потому что я смог разделить с любимым свой первый раз, как и мечтал. Ты потрясающий, Каччан, и ты ни в чем не виноват. К тому же это всего лишь царапина. - Деку, оставь меня сейчас одного. - тихо говорит в ответ, не поднимая головы, Кацуки. - Ни за что!.. - Пожалуйста, Изуку. Мне надо подумать.       Мидория в панике пытается придумать хоть что-нибудь, но с горечью понимает, что достучаться до Каччана на данный момент невозможно: он не услышит и не поймёт. Изуку боится оставлять его теперь одного, потому что этот дурак навыдумывает множество страшных вещей, но ссориться сейчас означало бы перечеркнуть вообще все, что между ними сегодня произошло, и у Деку просто не остается другого выбора. Он горестно вздыхает, поднимаясь с пола, ищет свою одежду, не торопясь одевается, целует на прощание Кацуки в щеку и уходит, пообещав себе, что завтра он точно исправит все то, что сегодня Бакуго обязательно сломает. ***       Следующим утром Деку просыпается рано. Полностью измотанный физически и морально событиями, произошедшими вчера, Изуку, по возвращению в свою комнату, находит в себе силы только на то, чтоб принять душ и упасть на кровать, чтоб мгновенно уплыть в королевство Морфея. Голова была абсолютно пуста, несмотря на ожидания, что мыслям не будет отбоя. Просто равнина и одинокий перекати-поле. Но все тревоги настигают парня после пробуждения. Юноша не знает чем себя занять, чтоб отвлечься от переживаний, он просто бродит по комнате как неприкаянный и выламывает нервно руки. С одной стороны он очень хочет поскорее увидеть Каччана в восторге вспоминая их близость, с другой же - боится увидеть, как любимый терзал себя всю ночь в очередном приступе самолинчевания.       Промаявшись так около часа, Деку не выдерживает и спускается на первый этаж, чтоб чего-нибудь перекусить, потому что вчерашний день забрал много сил, а поужинать Мидория не смог...по известным причинам. И теперь желудок буквально требовал еды, периодически исполняя слишком громкие серенады. В общем, пока Изуку пристально рассматривал холодильник и увлеченно готовил себе перекус, он совершенно не заметил, как его одиночество нарушили. Киришима с помятым видом садится за один из обеденных столов и, тяжело вздохнув, окликает одноклассника, от чего темноволосый испуганно дергается: - Эй, Деку!       Мидория оборачивается и, видя Эйджиро, начинает краснеть. Только сейчас до него в полной мере доходит, что их с Бакуго страстное слияние, скорее всего, уже стало достоянием всей общаги. Он в ужасе думает о том, как теперь смотреть ребятам в глаза, не умерев со стыда. Молчание затягивается, а Киришима злорадно не спешит его нарушать, ехидно наблюдая за мучениями товарища, и мстительно думает о том, что "эти два любовничка" это заслужили. - Доброе утро... - мямлит Изуку, найдя в себе силы хоть на что-то. - Ага, как же. - фыркает Красный Бунтарь. - Я вообще-то не выспался. - Прости... - только и может сказать Деку, не смея посмотреть на друга. Эйджиро ещё с минуту мучает парня пристальным взглядом, а потом, помотав головой, снисходительно решает помиловать этого бедолагу. Киришима снова вздыхает, встает со своего места и тоже двигается в зону кухни к холодильнику. - Блин, есть хочу. - пытается разрядить он обстановку. - Ты чего там готовишь?       Мидория кидает на собеседника благодарный взгляд и возвращается к недоделанному завтраку. - Тосты. Будешь? - Ага. И чай сделаешь, пожалуйста?       Изуку молча кивает, в то время как красноволосый наливает себе стакан воды, облокачивается о столешницу и залпом его выпивает, после чего ставит стакан, но не отходит. Поразмыслив пару минут, Бунтарь вновь смотрит на Деку и решает поговорить. - Извини конечно, что лезу в ваши интимные дела, но у вас точно все хорошо? Я слышал взрыв в конце, а потом, что вы опять ссоритесь.       Изуку снова краснеет, откладывает нож дрожащими руками, набирает побольше воздуха в легкие, чтоб придать себе смелости, и наконец поднимает на Киришиму взгляд. - Не сказать, что все прошло гладко. - тихо отвечает парень. - Каччан в конце взорвал кровать и сам же этого испугался, особенно когда увидел, что меня зацепило щепкой. - показывает он другу царапину на щеке. - Всмысле, а кровать зачем взорвал? - в непонимании приподнимает одну бровь красноволосый, и видя как Деку идет пятнами, додумывается сам и присвистывает. - Ого! Баку-бро настолько чувствительный?       Мидория недовольно поджимает губы и смотрит на одноклассника с укоризной, в ответ на что Эйджиро поднимает руки. - Прости, прости. Но знаешь, глупо теперь уже стесняться, когда я все итак слышал. Кстати ты как, живой после такого марафона? - Как видишь. - бурчит темноволосый и снова принимается за готовку. - Слушай, это... Это действительно было настолько...громко? - Ну я думаю, что не все так плохо, просто мне не фартануло жить по соседству. - усмехается Киришима. - Вам вообще несказанно повезло, что ужин был поздний, и все внизу тусили, чтоб обсудить последние детали на сегодня. Так что я думаю, что если и слышало, то не так уж много человек. Ну Джиро точно, с её-то причудой. - И почему ты тоже на ужин не пошел? - продолжает бурчать Изуку, разливая чай по чашкам, складывая все на поднос и направляясь к обеденному столу. Эйдж не отстаёт. - У меня нет какой-то глобальной обязанности на концерте, я больше на подхвате, а тут ещё родители еду из дома передали, поэтому и хотел спокойно поесть в комнате. Не получилось.       Мидория, уже более-менее справившийся со смущением, закатил глаза и фыркнул, неосознанно копируя своего возлюбленного. Потом сел и пригласил собеседника присоединиться. - Ну простите великодушно. Это было не запланировано.       Эйджиро хмыкает и садится напротив, ставит к себе поближе одну из чашек и берет тост с тарелки. Несколько минут оба молча жуют, набивая желудки. - Как он в целом? - вдруг серьёзно спрашивает Красный, внимательно глядя в зелёные глаза. - Я боюсь, что сегодня будет хуже, чем в последнее время. Эта гребанная щепка все испортила. Каччан наверняка накрутил себя за ночь, что это его вина. - А разве нет? - удивился Киришима. - Если человек виноват уже только потому, что испытывает эмоции и чувствует, то меня пора казнить. - саркастично замечает темноволосый. - Я его виновным не считаю, но он почему-то в последнее время обвиняет себя в каждой мелочи и постоянно твердит мне, что он чуть ли не самый отвратительный в мире человек. - Да, хорошо у него крыша уехала после той битвы. Может посттравматический синдром? - Не знаю, но вытягивать его из этого дерьма надо срочно. - Угу.       На этом разговор и завершился, потому что начали подтягиваться одноклассники. Первым пришёл Иида, за ним Сато и Минетта, затем Тодороки, и потихоньку набилась полная гостинная народу. Все вели себя как обычно и странных взглядов в сторону Изуку не бросали, во всяком случае, он ничего не заметил, только Джиро слегка заалела, когда пересеклась с Деку глазами. К середине завтрака Мидория облегченно выдохнул так, чтоб никто не заметил, но к концу завтрака, когда парень понял, что так и не увидел любимую блондинистую макушку, снова напрягся. Каччан так и не пришёл.       Изуку искал встречи с блондином весь день в те немногие свободные минуты, что не занимал фестиваль. Даже после завтрака сложил на поднос еды и понёс в комнату Каччана, но на стук никто не отозвался. Как выяснил Мидория, потому что комната была пуста, тогда юноша оставил поднос на столе и умчался в актовый зал, чтоб помогать ребятам с подготовкой к выступлению. Однако поиски не увенчались успехом: когда Деку помогал со сценой, Бакуго на улице раздавал листовки, как только Изуку выходил из помещения, Кацуки оказывался в общежитии, потому что забыли что-то принести, если Мидория спешил туда, то блондин уже умчался в магазин за какой-то мелочью, которая кончилась, и так по кругу. Киришима бросал на одноклассника сочувствующие взгляды, и это окончательно добивало темноволосого. Наконец психанув и перестав бегать за горе-любовником, рассуждая, что этот дурак сам подойдёт как созреет, Мидория полностью отдался общему воодушевлению в концертном зале, отвлекаясь от переживаний.       Близилось время выступления, все было давно готово и перепроверено несколько раз, в помещение начали стягиваться люди. Никто не рассчитывал, что придет столько народу: здесь были и другие студенты UA, и те, кто уже давно выпустился, и учащиеся соседних школ со своими друзьями, и не только геройских, некоторые про-герои, некоторые даже пришли целыми семьями. В зале буквально было яблоку негде упасть, и выступающие начинали немного нервничать. Проведя ликбез на тему глубокого дыхания и уверенности в себе, Изуку оставил мондражирующих ребят на Урараку, когда полностью потушили свет, поспешил в зал и занял место в первых рядах. Толпа начала потихоньку умолкать, обращая внимание на то, как на сцену выходят черные фигуры, которые не рассмотреть в темноте, разгоняемой только аварийным освещением. - Очако, Шото, ребята, сюда. - машет Мидория рукой поверх голов зрителей и чуть искрит кончиком пальца, чтоб друзья в составе девяти человек его заметили, и уже через минуту толпа одноклассников, аккуратно протиснувшихся сквозь толчею гостей, стоит перед сценой, и ждёт когда прозвучит первый аккорд. - Ты с Бакуго так и не увиделся? - шепчет Эйджиро Деку на ухо, пока еще относительная тишина позволяла друг друга услышать. - Нет. Его и сейчас не было за кулисами. - Блять, где носит этого придурка?! - шипит Киришима в сердцах, но продолжить мысль не успевает.       В полной темноте, перекрывая ропот зрителей, раздаются удары барабанных палочек друг об друга, давая обратный отсчёт, и воздух помещения резко пронзает сразу же громкая музыка. Загораются лучи света от пары софитов, выхватывая из мрака надпись на чёрном фоне. По полу сцены начинает медленно стелиться дым, пряча ноги ещё пока тёмных силуэтов и единичными всплесками поднимаясь вверх в завихрениях. Мидория слышит тихие шепотки в зале, но в целом внимание людей крепко приковано к сцене. Они в удивлении читают надпись, силясь понять посыл, но никак не могут вникнуть в суть намерений класса 2-А, но как только услышат слова песни, им сразу все станет ясно. Изуку в этом уверен. И вот музыканты начинают играть чуть тише, загорается ещё пара софитов, ловя в ореол света Кьеко, и по залу разлетается её красивый голос, отражаясь от стен и резонируя сам с собой, что похоже на эффект эха. В этот же момент по залу начинают медленно бегать блики приглушенного света, основная масса которых сконцентрирована над выступающими.       Это завораживает. Мидория уже и забыл думать о людях, стоящих рядом, полностью проникаясь атмосферой. Он неотрывно смотрит на представление друзей и ощущает, как в груди сдавливает сердце, а трахею перехватывает спазм. К первому куплету местами уже слышатся всхлипы тех, кто оказался более эмоциональным, как Деку, а когда звучит главная фраза песни, музыка взрывается новым импульсом гитары и очередной софит мягко освещает Денки, стоящего рядом с Джиро и играющего на гитаре с такой самоотдачей, что даже Кьеко впечатляется парнем, что видно по её взгляду, и Мидория позволяет себе судорожный вздох и слезу, одиноко скатившуюся по скуле. Шушуканье и посторонние шорохи, до этого ещё мелькавшие в толпе, окончательно затихают, и люди начинают погружаться в себя и свои чувства, но ещё не решаясь выпустить их наружу, поэтому второй куплет ребята исполняют будто бы в пустом зале. И вот песня приближается ко второму проигрышу основной мелодии, когда происходит то, чего не ожидал абсолютно никто. Пространство зала заполняет мужской голос, звучащий без микрофона скорее бэк вокалом, но достаточно сильный, чтоб его услышали все. Кьеко кидает удивлённый взгляд наверх, откуда и был слышен экстрим вокал, и толпа учеников у сцены, заметив это, следом же поднимает глаза на ферму и в изумлении замирает, наблюдая, как блондин в отчаянии сжимает майку на груди и поёт, не жалея связок и не замечая слез. - Can you feel my heart?! Can you feel... Can you feel my heart? - Каччан... - шепчет Мидория, забывая обо всем, слыша, с какой болью Кацуки сейчас смотрит перед собой, но видит только пустоту. И ему уже не важно, что именно порыв Бакуго помог зрителям наконец начать выгонять всю черноту, что накопилась в душах, парень просто неотрывно смотрит как любимый захлебывается в рыданиях и хрипло кричит. Мидорию пронзает дрожь и леденящий ужас, он не может пошевелиться, застыв изваянием, но уверенная рука Очако сжимает его плечо, разбивая эту корку льда. - Ты нужен ему сейчас, Изуку.       Дальше юноша не медлит ни секунды. Он не стал бежать за кулисы, чтоб попытаться залезть на конструкцию и не зовёт блондина из толпы. Наплевав на то, как это будет выглядеть и какие будут последствия, просто использует причуду полёта седьмого владельца Один За Всех и мчится к Кацуки под непонимающие взгляды присутствующих. Многие из зрителей позже решат, что это было театральное представление для усиления эффекта, но Изуку на это плевать, он просто хочет спасти любимого человека из лап той безысходности, что поглощает его душу и разум. Он буквально врезается в блондина, обвивая его руками так крепко, что у Бакуго даже хрустит пару суставов, и пресекает все несвязные и слабые попытки вырваться, крепче прижимая к себе. - I always feel your heart! - пытается докричаться до любимого Изуку и чувствует, как тело в его руках замирает, а спустя пару секунд Каччан обнимает в ответ, судорожно цепляясь пальцами за футболку Деку, словно ища спасения и защиты. Он все так же продолжает надрывно плакать, но уже доверительно пряча лицо на смуглой шее. Зал взрывается общим криком и хором поёт ту самую повторяющуюся фразу, которая и означала мольбы о помощи и поддержке, но Мидории все так же все равно. Парень гладит жесткие светлые волосы и помогает Кацуки справиться с его эмоциями. Он шепотом предлагает Бакуго уйти отсюда, и когда получает утвердительный кивок, перехватывает ещё содрогающееся в беззвучных рыданиях тело, слетает вниз и уводит Каччана за кулисы, а после и вовсе из помещения через черный ход в каморке за сценой.       Решение спрятаться на одной из тренировочных площадок приходит сразу, потому что в общежитие, где их может кто-то увидеть, пока идти явно не стоит, а Кацуки по большому счету по барабану где окончательно падать на дно в глазах любимого. Изуку выбирает одно из воссозданных полуразваленных зданий, запрыгивает с Бакуго на руках в окно и усаживает блондина на валяющийся матрас у стены, а тот все это время молчит, пряча воспаленные глаза за чёлкой в своей излюбленной манере и позволяет Деку делать все, что ему заблагорассудится. - Каччан, как ты? Тебе уже легче? - пытается заглянуть в алые глаза любимого Мидория, заботливо поглаживая широкую спину, но не получает ответа. - Давай поговорим... - Я не могу, Деку. - хрипит Кацуки, снова начиная накручивать себя. - Не могу! - Почему? - Изуку старается говорить ровно, чтобы не напугать своей импульсивностью. - Потому что не знаю, как оправдаться! Мне стыдно за свою ебучую слабость! Стыдно, что ты видишь меня таким жалким! Я опять, блять, приношу всем только гребанные проблемы. Что мне сказать, чтоб не пробить блятское дно, на котором я итак уже поселился? - срывается Динамит вскакивая, разводя руки в стороны и яростно глядя в зелёные глаза. - Каччан...- Изуку пытается держаться, но голос предательски дрогнул. - Ты не должен оправдываться. Тебе не за что. - Не ври мне! - Я не вру! - все-таки повышает голос темноволосый, упрямо сжимая кулаки и смело отвечая на взгляд любимого. - Неужели ты думаешь, что я полюбил тебя из жалости?! Я восхищаюсь тобой! Весь класс тобой восхищается! Да что там класс, ты видел какой горой писем завалили тебя фанаты, пока ты был в больнице? Ты думаешь они тоже из жалости писали их тебе? Мир слишком жесток, чтоб люди делали это! - Но я так и не смог, я уже столько раз проебывался в самый ответственный момент! - Ты смог намного больше, чем думаешь! Вспомни глаза тех, кто бился с тобой бок о бок! Вспомни улыбки на лицах людей, что теперь могут больше не бояться!... - Это твоя заслуга, а не... - Это наша общая заслуга! Без тебя эта победа никогда не случилась бы! Ты помогал мне все это время, с самого детства мотивировал личным примером, ты заставлял меня становиться сильнее, и там, на Арене ты был той причиной, почему я бился до последнего. Если бы не было тебя, мне этот мир и нахрен не нужен был бы! - Ты слишком добрый, Деку, чтоб это было правдой. - вдруг сбавляет обороты Кацуки. - Да, я добрый, но не железный. Я такой же человек, у меня есть чувства. Я тоже могу быть слабым. Вспомни что со мной было, когда вы заставляли вернуться меня в академию. По-твоему это был сильный человек? Я, как и все, могу ошибаться. Мне тоже бывает грустно, одиноко и страшно, но есть люди которые мне помогут и поддержат меня, если я оступлюсь. Так что просто позволь мне быть этим человеком для тебя. - Твоя поддержка пойдет по пизде... - Если ты будешь меня постоянно отталкивать, то да. Но если позволишь быть рядом, то у нас получится, потому что ты сильный, Каччан. Я в тебя верю, а веришь ли ты в себя? Веришь ли ты мне?       Наступает молчание, в тишине которого последние слова звонким эхом разлетаются по гулкому помещению, словно вбиваясь в светлую голову, пытаясь пробить черепную коробку. Бакуго молчит. Он стискивает зубы, сжимает кулаки и долго смотрит вниз. Изуку тоже молчит, просто наблюдая, что будет дальше. Настал момент икс: от того, что Кацуки сделает или скажет дальше, зависит исход долгой и кропотливой работы Изуку весь этот месяц. Пауза затягивается, но раздраженное рычание прерывает наконец эту пугающую тишину. Динамит подскакивает к облупленной стене и просто начинает с неистовой злобой крушить её беспрерывными взрывами. - Гребаный ботан, придурок, дебила кусок! Я вообще-то тебя защитить пытаюсь, долбаеб ты конченый! Потом не жалуйся, баран упертый, и не смей говорить, что я тебя не предупреждал! Да ты мёртвого заебешь своим упрямством! Ты же, сука, знаешь, я, блять, и въебать могу, если ты меня выбесишь, так хули ты тогда не бросишь меня одного?! Я каждый, мать его, раз страдал, чтоб тебя, идиота, защитить от себя самого, но ты срать на это хотел, так что готовься, Деку, ты теперь так просто не отделаешься! Почему я, блять, люблю такого мазохиста? Извращенец конченый! - безумно, почти в беспамятстве, орёт Бакуго, выплескивая окончательно все саднящие душу страхи, не щадя ни рук, ни связок, ни стены, а Изуку только молча смотрит и улыбается, не пытаясь прервать любимого, несмотря на то, что врачи вообще-то запретили Бакуго использовать причуду, чтоб не сделать руке ещё хуже. Но сейчас это не имеет значение, важно только то, что настоящий Кацуки Бакуго наконец-то вернулся. Кризис успешно оставлен позади, и дальше будет становиться лучше. ***       Они возвращаются поздно вечером. Пережив спонтанный взрыв Кацуки, они ещё долго разговаривали друг с другом, после того как блондин остыл и пришёл в себя. Обсуждали все, делились мыслями, переубеждали друг друга и договаривались о разных вещах, и только когда стемнело, не сговариваясь пришли к выводу, что уже пора. Бакуго долго решался войти внутрь, стыдясь того, что он устроил на фестивале, но тёплая ладонь между лопаток придаёт ему уверенности, и он все же открывает входную дверь. В гостиной его встречают взгляды небольшой группы одноклассников, среди которых блондин первым делом замечает озадаченный взор Киришимы. Бунтарь одними глазами спрашивает у друга, все ли впорядке, и Динамит еле-еле кивает ему в ответ, цыкая и закатывая глаза. Мидория следует за парнем чуть позади, и так же безмолвно ведёт диалог с остальными, чтоб те не смели ляпнуть ничего лишнего. - Оу, вы уже вернулись? Голодные наверное? Вы же не ужинали. - совершенно будничным тоном задает вопрос Урарака, проходя мимо вновь пришедших с кружкой чая. - Честно говоря, я бы сейчас не отказался от кацудона. - расплывается в немного смущенной и мечтательной улыбке Мидория, но тут же возмущенно вскрикивает и хватается за макушку, глядя на стоящего рядом блондина. - Ешь, что приготовили и не выебывайся. - Но, Каччан... - Блять, если так сильно хочешь кацудон, я тебе завтра сам его приготовлю, так что не ной! - раздражается Кацуки, на что Изуку радостно улыбается, искря зрачками в предвкушении, и весь в мечтах чапает в сторону кухни. - И не лыбься мне тут.       Ребята, что наблюдали за всем со стороны, мягко говоря, пребывали в шоке. В их головах ну никак не клеились две картины: кричащий в отчаянии Кацуки в темноте зала, и привычно раздраженный Бакуго, который с лёгкостью врезал Изуку подзатыльник, а ещё так просто предложил лично приготовить ему завтра персональный ужин. Присутствующие могли только озадаченно переглядываться, не зная как себя вести и что на это сказать. По-хорошему им бы притвориться, что ничего необычного не происходит, но это выше их сил, поэтому, когда блондин поворачивается к диванам, где и обосновалась компашка, им овладевает ощущение неловкости. Парень слегка прочищает горло, прячет ладони в карманах и, глядя в сторону, бурчит, обращаясь к одноклассникам: - За сегодня...сорян, ребят. Не хотел все портить. Оно само как-то... - Баку-бро, ты прикалываешься? - радостно выдаёт Эйджиро, первым возвращая себе самообладание. - Никаких проблем! - Вы с Деку произвели фурор, если тебе интересно. - опять говорит лишнего Шото, не улавливая тонкостей. - Толпа была в восторге, вы их вдохновили. - Все решили, что это была запланированная сценка. - пытается сгладить углы Очако, улыбаясь. - На самом деле вы помогли нашей затее осуществиться. После того, как все увидели, что можно не прятать свои эмоции, народ в буквальном смысле стал кричать, подпевать и плакать. - Угу. Было приятно наблюдать, как люди выходили из зала обновленными после того, как вылили из себя всю гадость. - по отцовски тепло улыбнулся Иида, поправляя очки. - Все сегодня были молодцы! Общими усилиями мы смогли помочь людям как настоящие герои, так что я всеми вами горжусь!       Все неловко, но в тоже время весело рассмеялись и стали подначивать Тенью по поводу его "папочкиных" замашек. И пока друзья отвлеклись на старосту, Киришима тихонько похлопал по дивану, приглашая до сих пор хмуро стоящего блондина сесть рядом. Кацуки предложение принял, но конечно же перед этим цыкнул и закатил глаза. Красноволосый в ответ хмыкнул, ухмыляясь, и против воли блондина закинул руку ему на плечи. Атмосфера сама собой выровнялась, отстроившись на позитивный лад, чему Динамит был несказанно рад, хоть виду не подал, продолжая бурчать, а когда вернулся Изуку с подносом еды на двоих, сел напротив, возле Тодороки, и счастливо ему улыбнулся, окончательно расслабился.       Расходиться по комнатам ребята начали довольно таки поздно, наполненные впечатлениями сегодняшнего дня под завязку. И когда почти все двинулись в сторону лифтов, Мидория, собрав со стола их с Бакуго грязную посуду, что простояла там все посиделки, направился на кухню. - Деку. - окликнул парня любимый голос, заставляя обернуться. Кацуки стоял с серьезным видом, собираясь с мыслями. - Спасибо. - наконец говорит он, глядя в глаза напротив, пока парень с зелеными волосами расплывается в улыбке. - Тебе спасибо. - А мне-то за что? - искренне удивляется блондин. - За то, что доверился нам.       Щеки и шея Кацуки покрываются красноватыми пятнами, и он пытается скрыть свое смущение за якобы обречённым вздохом, складывая руки на груди, напоминая тем самым родителя, что качает головой, когда видит перепачканное чадо. Изуку складывает посуду в раковину, подходит к любимому и снисходительно гладит его по голове, на что Бакуго возмущенно вскрикивает: - Блять, ботан, я что маленький что ли?! - Прости, прости. - тихо хохочет темноволосый, после чего быстро целует любимого в губы и возвращается к раковине. Мидория спокойно моет посуду, пока Бакуго сначала супится, а после, опять вздыхая, подходит и обнимает со спины, стараясь не отвлекать Изуку от процесса. Они стоят так, пока Деку не остаётся отмыть последнюю пару палочек. - Переночуешь сегодня у меня? - слишком неожиданно спрашивает блондин, шепча в тонкую шею, которая тут же покрывается мурашками и заливается маковым цветом. Настала очередь Мидории смущаться. - Ты уверен? Я думал ты захочешь побыть один, чтоб обдумать... - неуверенно уточняет юноша, но его бесстыдно перебивают. - Во-первых, прекрати мямлить, это раздражает, а во-вторых, я не имел в виду секс, поэтому прекрати краснеть. - И все-таки. Я не помешаю? - Деку, черт, хватит тупить! Если я тебя зову, то наверное не помешаешь. - расплывается раздраженным сарказмом Бакуго, но потом берет себя в руки, понимая, что Изуку просто за него переживает. - Я просто хочу, чтоб ты побыл рядом. - Хорошо, прости. - примирительно говорит парень с веснушками, поворачивается в кольце рук и снова быстро целует любимого в губы.       До комнаты блондина оба идут молча. Бакуго выдает Мидории одну из своих футболок, ловко и достаточно быстро переодевается и ложится в новую кровать, которую успели заменить втечение дня. Темноволосый же сначала завороженно наблюдает, как раздевается Кацуки, потом долго мнется перед тем, как обнажиться самому под заинтересованным взглядом блондина, от чего тот фыркает, пытаясь подбодрить любимого. - Что я там ещё не видел? Давай быстрее. - ехидно замечает Бакуго и в приглашающем жесте откидывает одеяло. Деку это действительно помогает. Парень согласно кивает, наконец меняет свою футболку на футболку блондина и ныряет в постель рядом с Каччаном, позволяя сгрести себя в объятия и уткнуться носу любимого в свою макушку. Мидория обнимает в ответ, льнет к крепкой груди сильней и переплетает их ноги, чтоб мгновенно уснуть. Бакуго засыпает чуть позже, вглядываясь в красивые черты расслабленного лица и с замиранием сердца думая о том, как же ему все-таки повезло с "чёртовым Деку". Этой ночью его впервые за долгое время не мучают кошмары. ***       Утро встречает его только занимающейся зарей. Все ребята в общежитии скорее всего еще спят, но его сон как рукой сняло. Природа за стеклом окна словно замерла перед рассветом, поэтому тишину нарушает только размеренное дыхание возле уха. Мидория аккуратно поворачивает голову, чтоб не разбудить блондина, и долго любуется красивым, не смотря ни на что, и таким спокойным лицом любимого, чувствуя как в груди разливается тепло. Даже не пытаясь сопротивляться соблазну, он тянется и невесомо целует кончик носа Каччана, от чего Бакуго забавно жмурится во сне. Растянувшись улыбкой в умилении, Изуку еще несколько сладких минут позволяет себе рассматривать лежащего рядом юношу, а потом пытается тихонько выбраться из объятий, потому что все конечности затекли от неудобной позы, однако в этот момент Кацуки издает смешные нечленораздельные звуки и сильнее притягивает ускользающее тело к себе, от чего темноволосый теряет равновесие и с забавным воскликом падает обратно. - Не ори. - фырчит блондин, пытаясь устроиться поудобнее, не отпуская при этом своего пленника. - С добрым утром, Каччан. - тихо приветствует его Изуку, даря поцелуй в висок. - Ты время видел? Спи давай. - продолжает бубнить Динамит, все еще под властью морока сна. - Не хочу.       Кацуки обреченно вздыхает, переворачивается на спину и досадливо проводит по лицу ладонью, будто пытается снять сонливость. Он поворачивает голову лицом к любимому и прищуренно смотрит в его глаза. - С хуя ли ты такой бодрый, интересно. - Сам не знаю. - пожимает плечами Деку. - Давай я к себе пойду, а ты еще поспишь. - Все равно уже не усну. - говорит Бакуго, нависая над парнем и целуя медленно, лениво. - С добрым утром.       Изуку не может не улыбаться, и Кацуки правда кажется, что тот еще чуть-чуть и лопнет от счастья. Блондин усмехается своим мыслям и спешит встать, пока невинные поцелуи не переросли в очередную каторгу для Киришимы, потому что все шансы на это есть. Он сладко потягивается, шлепает босыми ногами в сторону шкафа, выуживает из него одежду и обращается к Мидории, который до сих пор валяется на кровати и заинтересованным взглядом следит за хозяином комнаты. - Вставай давай.       Изуку нехотя выбирается из-под одеяла, которое пахнет Каччаном, и начинает собирать свои вещи. Как и предполагал темноволосый, все еще спали, поэтому в душевые решили идти прямо так, босиком и не заморачиваясь со штанами, по пути заглянув в комнату Мидории, а вот в раздевалке перед душевой пришлось напрячься, потому что наблюдать, как рядом обнажается любимый человек, и остаться к этому действию равнодушным, очень сложно, в их возрасте считай “невозможно”. Деку старался перевести все в забаву, плескаясь в блондина водой, или же кривляясь с лейкой душа, как с микрофоном, но это не помогло. Кацуки был голоден, поэтому водные процедуры, конечно же, превратились в действительно “доброе” утро, наполненное поцелуями, ласками и стонами. В этот раз ребята честно старались сдерживаться и быть потише, но жадность Бакуго до смуглого тела и бесстыдная пылкость Мидории не знают границ, поэтому смеситель они все-таки сломали. “Если мы продолжим так трахаться, нас выселят из общаги.” - мелькает ехидная мысль в блондинистой голове, но Динамит отмахивается от нее, как от назойливой мухи.       Уже сидя в гостинной, с аппетитом уплетая блинчики с джемом, которые приготовил блондин, и щурясь от рассветного солнца, что светило в огромные окна первого этажа, Изуку с мурчащими интонациями внезапно проговорил: - Каччан, а я не знал, что ты круто поешь. - Конечно круто, меня же эта старая карга в детстве в музыкалку заставила ходить. - бурчит Бакуго, пряча смущение за очередной грубостью, делая глоток сока. - Я бы хотел еще раз послушать. - непринужденно выдает темноволосый, словно бы вскользь, так “между прочим”, от чего Кацуки напрягается, и сверлит парня пристальным взглядом, пытаясь отгадать, что тот задумал. - Как думаешь, ты бы смог? - Смог что? - вкрадчиво уточняет блондин, не отрывая внимательного взгляда от хитрых искорок в зеленых радужках. - Спеть для меня. - невинно улыбается Деку, и делает такое жалостливое лицо, что Динамита передергивает. - Иди в жопу, не буду я тут петь при всех! - Зачем же тут? Сцену со вчера еще не разбирали. Она на сегодня еще какому-то классу нужна, поэтому решили оставить. - самодовольно отвечает Мидория, демонстративно рассматривая кусок блинчика на вилке. - Бляяяяяять… - тянет обреченно Бакуго, прекрасно понимая, что ему уже не отвертеться, потому что Деку теперь с него с живого не слезет, а скандалить и драться, когда только-только все наладилось, блондин не хочет. Изуку лишь победно лыбится, даже не скрывая этого.       Спустя пол часа они уже пробирались в актовый зал, чтоб не заметили учителя и не сработала система охраны. Завершив данную миссию успешным проникновением, ребята оказались в абсолютной темноте, так как в данном помещении не предусматривались окна. Добравшись до сцены, а после шмыгнув за кулисы с помощью мини взрывов Бакуго, Мидория нашел рубильник, что включает электричество, и автоматом загорелось аварийное освещение, тусклое и почти не дающее обзора, но все же лучше, чем ничего, а то использовать взрывы, от которых разлетаются снопы искр, в закрытом помещении рядом с тканью слишком опасно. Решив, что основной свет включать не стоит, чтоб не спалиться, Деку нащупывает переключатели от софитов, которые они же с Каччаном и принесли, и включает пару, что отвечали за освещение Кьеко вчера. - Я хочу послушать из зала, а ты пока выбери, что хочешь спеть. - восторженно глядя по сторонам говорит Изуку и спрыгивает со сцены. Он терпеливо ждет, пока Бакуго переборет свое раздражение на этого “мелкого паршивца”, вздохнет, чтоб успокоиться, и настроится. Кацуки долго стоит не двигаясь, потом берет в руки телефон и начинает в нем что-то искать, и когда блондин подходит ближе к лучу света, Мидория замирает в предвкушении. Бакуго включает на телефоне минус, кладет девайс на пол сцены динамиком в сторону темноволосого и встает под софит.

Should've stayed, were there signs, I ignored? Can I help you, not to hurt, anymore? We saw brilliance, when the world, was asleep There are things that we can have, but can't keep If they say Who cares if one more light goes out? In the sky of a million stars It flickers, flickers Who cares when someone's time runs out? If a moment is all we are We're quicker, quicker Who cares if one more light goes out? Well I do

      Это очень красиво, и голос у Каччана очень красивый, и слова песни невероятные. Изуку смотрит зачарованно, не смея оторвать взгляд, и дрожит, потому что его переполняет любовь к этому грубому, но такому трогательному, романтичному и глубокому на самом деле человеку. В груди щемит, а из глаз начинают литься слезы. Юноша старается не мешать, но судорожный вздох все-таки сдержать не получается, и его услышали. Кацуки медленно подходит к краю сцены, не переставая петь, аккуратно слазит, чтоб не сбиться, и вплотную подходит к своему единственному зрителю. Он долго всматривается в лицо, на котором сейчас отображены все эмоции, и у блондина сердце тоже заходится в трепете. Бакуго нежно вытирает слезы с веснушчатых щек и притягивает любимого к себе, обхватив за талию. Он трогательно зарывается в волнистые волосы и мягко кладет чужую голову себе на плечо, все еще продолжая петь, но уже гораздо тише. Только для Мидории, и ни для кого больше. Деку же устраивает свои ладони на теплой груди и скользит одной рукой вверх, чтоб обнять блондина за шею. - Я тебя люблю. - в который раз признается Изуку и целует, прерывая песню, не выдерживая всего того шквала эмоций, что испытывает сейчас. Целует так, что у Кацуки сердце замирает, резко обрывая быстрый бег, целует настолько самозабвенно, что блондину страшно от такой самоотдачи, целует, целует, целует.       Музыка затихает, а губы разрывают касание, даря теперь друг другу только тяжелое дыхание. Бакуго долго смотрит в невероятные изумрудные глаза, и слова вылетают изо рта с такой легкостью, будто так было всегда и будет потом, будто так и должно быть. - Изуку, я люблю тебя. *** - Слушай, Бакуго, а что врачи в целом говорят? - весело задает вопрос Денки, за что получает локтем в бочину от Бунтаря, но Кацуки это замечает и хмыкает. - Ну как привлекли иностранных биологов и врачей, потому что сами, блять, ничего не могут, прогнозы стали лучше. - поясняет блондин, периодически отвлекаясь на холодный зеленый чай. - В общем эти америкашки говорят, что зрение получится восстановить полностью. А вот чтоб вернуть руке мелкую и крупную моторику, надо изъебнуться… - Ему будут вживлять новые мышечные ткани, связки и сухожилия, которые пришлось удалить, потому что из-за высокой температуры они обуглились так, что там пошел процесс отмирания, а некоторые просто сразу сгорели. Сложность заключается ещё и в том, что надо воспроизвести потовые железы Каччана и каналы, через которые, собственно, должен выделяться нитроглицерин. Это сложно, потому что аналогов нет, так как каждые канал и железа оригинальны и не повторяются. Слава Богу, кости трогать не будут, они не пострадали. - прерывает любимого Деку, начиная тараторить, которого просто распирает от интересной для него в научном плане информации, не в силах молчать, на что Кацуки начинает злиться, тихо рыча. - Так тебе будут делать операцию? - испуганно округляет глаза Пикачу, на что Бакуго раздраженно ворчит, что “да, блять, операцию, тупая батарейка”. - А почему раньше не делали? - спрашивает Мина, сидевшая на кровати, по турецки сложив ноги, и игнорируя грубое поведение друга, впрочем как и все присутствующие. Наоборот, ребята уже успели соскучиться по такому Кацуки, потому что тот Бакуго, которого они наблюдали до этого долгое время, угнетал. - И вообще, почему они не попросили Эри-чан помочь с самого начала? - Эрика-чан не смогла бы помочь. Аккумуляция ее сил занимает много времени, и на тот момент она была на нуле. К тому же до конца еще не понятно как конкретно работает ее сила, это могло быть слишком опасно, особенно без контроля Айзавы-сенсея. - Но Лемиллиона же вернули! - возмущенно возражает Каминари. - Это был рискованный эксперимент, и Лемиллион сам вызвался как доброволец. Если бы все было так просто, то пострадавших вообще бы не было… - с явно читаемой тоской в голосе тихо отвечает Деку, и Эйджиро решает отвлечь парня, повторяя вопрос Ашидо. - А почему с операцией тянули-то? - Ну потому что, во-первых, врачам надо было найти правильное решение. Случай, не из простых так-то. А во-вторых, потому что сначала надо было полностью вылечить сердце и основные кровеносные сосуды. - поясняет Мидория, глядя на подругу снизу вверх, так как сам сидел на полу опираясь на кровать спиной. - Так вроде как бро говорил, что у него там рубцы остались, которые убрать не получается, поэтому из-за них последствия серьезные какие-то. - задумчиво тянет Киришима, закидывая в рот горсть орехов, а хозяин комнаты цыкает и закатывает глаза. - Мне уже сделали какую-то хуйню, типа шунтирования, так что с сердцем все норм. - Когда это?! - хором спрашивает “команда Бакуго” в удивлении, подсознательно потянувшись к блондину ближе. - На каникулах, после фестиваля которые были. - И ты никому не сказал? - обиженно тянет Эйджиро. - Вообще-то ботан был в курсе. Айзава когда приперся рассказать, что врачи наконец-то, блять, доперли, что делать, Деку у меня в комнате торчал.       Изуку виновато кривит губы в улыбке и неловко чешет затылок, закидывая руку назад, под обвиняющими взглядами ребят. - Простите, но Каччан просил никому не говорить. - Дерьмодеку, сдохни! Просто заткнись и сдохни! - Так там же всего неделя была. Ты как после этого так быстро из больницы вышел? И вообще, что такое шунтирование? - уточняет Каминари. - Ну грубо говоря у меня заранее взяли образцы всех тканей и “вырастили” точные копии тех участков, которые были в рубцах и спайках, в каком-то ахуеть крутом оборудовании, а потом заменили их с помощью точечных операций спицами. - А с помощью Исцеляющей Девочки и еще одной причуды врача из Германии получилось ускорить процесс заживления. Клоны хорошо прижились и теперь будут расти вместе с остальным телом Каччана абсолютно без последствий и не тормозя его развития. Кстати с рукой будут делать примерно то же самое, но там будет более тяжелый процесс реабилитации. - все никак не унимался Изуку, не замечая недовольства своего парня. - Звучит круто, а шрамы покажешь? - лыбится Серо, наваливаясь на друга, зажимая его шею в сгибе локтя. - А тебе, блять, шрамов на моей морде и руке мало? - Да ладно тебе, дай глянуть! Шрамы - это же так по-мужицки! - начинает конючить Эйдж, повторяя действия Ханты, только с другого бока. - Там и шрамов-то нет, придурки, просто несколько точек на груди. - злится Кацуки, начиная краснеть и задыхаться от того, что эти идиоты не расчитали силы и пережали ему кислород. - Ой смотрите, Бакуго засмущался. - подливает масло в огонь Ашидо, звонко хохоча. - Да заткнитесь вы! - раскидывает Динамит парней и начинает угрожающе искрить и злобно рычать. - Ой, ну все, все, остынь. - все еще улыбаясь, машет рукой девушка, пока Целлофан и Бунтарь потирают ушибленные пятые точки. - Кстати о шрамах. Тебе не говорили, их можно будет убрать?       Кацуки резко успокаивается и даже задумывается на пару секунд, что кажется компании странным, но акцентировать на этом внимание вслух никто не стал, только зеленые глаза сверкнули странными искрами. - В теории можно пересадить кожу, но я не хочу этого делать. - серьезно выдает блондин, вгоняя друзей в недоумение. - Что, почему, бро?! - спрашивает Киришима, во все глаза глядя на парня. - Потому что я хочу, чтоб они напоминали мне о том, кто я есть. - Чего? Ой, да брось, Баку! Тебе не кажется, что патетика тебе не идет? - прыскает Ашидо, но под тяжелым взглядом блондина замолкает. - Эти шрамы доказательство того, что я сражался и проиграл. Если я хочу быть номером один и превзойти Всемогущего, то я обязан стать еще сильнее, а эта хуйня на руке и лице будет мне напоминать об этой цели. - Это все конечно хорошо, но ты с парнем со своим об этом говорил? - внимательно смотрит на Бакуго Эйджиро, наконец перестав наглаживать свою филейную часть. - Мидория, что дума… - Его это не касается! - Чувак, ему тебя еще целовать. - шутит Денки, не обращая внимания на резкий взгляд красных глаз и жажду убийства, исходящую от Динамита, даже когда тот орет родное “Сдохни!”. *** - Слушай, Каччан, когда врачи разрешили тебе вернуться к тренировкам? - Изуку самым наглым образом заваливается на свободное место рядом с блондином в столовой под заинтересованные взгляды одноклассников и раздраженное “эй, блять, хули ты творишь?!” Бакуго. Мидория игнорирует все эти не стоящие внимания нюансы, но про себя отмечает, что поведение Динамита становится все более и более привычным с фестиваля, и это отличный знак. - Я еще не спрашивал. - злобно рычат в ответ. - Что? Почему? - удивленно хлопая ресницами воззрился на него любимый. - Потому что, блять! Эти хрычи были недовольны результатами последней проверки. Сказали, чтоб в понедельник я приперся на еще пару тестов. - Что-то не так? - озабоченно спрашивает Киришима, до этого молча наблюдавший за диалогом. - Да заебись все! Просто перестраховываются. Я уже решил, что если результаты меня удовлетворят, то начну тренироваться на следующей неделе сам, а то от их унылых упражнений только повеситься хочется! - ворчит блондин, с раздражением вспоминая все эти палочки, мячики, бусинки, ниточки и прочую “херобору”, а Деку распахивает на радостях глаза шире и всплескивает руками, лыбясь как последний идиот во все тридцать два. - Так это же замечательно, Каччан! У меня как раз выходной на следующей неделе, и я хотел потренироваться как раньше, а то давно не разминался как следует. - разочарованно вздыхает Один За Всех. - Составишь мне компанию в спарринге? Никто, кроме тебя все равно не сможет. Без обид, ребят. - кидает он последнюю фразу в сторону Киришимы и Дэнки, сидящих напротив и внимательно смотревших за происходящим. Оба парня в удивлении вскидывают брови, потому что раньше Деку очень редко и только в крайних случаях позволял себе подобные настолько прямолинейные высказывания, обычно тщательно подбирая слова, чтоб не ранить. Однако ребята быстро берут себя в руки, потому что одноклассники понимают, для чего все это, и готовы простить Изуку его маленькую шалость. - Эй-эй, ботан, полегче! Да я почти уверен, что Пикачу и Эйдж вынесут тебя на раз! - все так же раздраженно одергивает любимого Бакуго, в праведном гневе взирая на Деку. - Баку-бро, ты плохо влияешь на нашего милашку-Деку, ты в курсе? - смеётся Эйджиро и добавляет, примирительно махая руками, глядя на темноволосого. - Но все в порядке. - Мидория прав, у тебя гораздо больше шансов. Тем более вы же с первого курса вместе тренировались у Всемогущего. Ты для него лучший партнер, если конечно твоя рука окончательно восстановилась. - начинает разглагольствовать Каминари, на что Кацуки возмущенно всплескивает руками. - В смысле “больше шансов”?! Да я его уделаю даже одной левой! - Прости, дорогой, но нет. Ты слишком давно не тренировался. - возражает ему Мина, присаживаясь к ребятам, на что Бакуго фыркает и закатывает глаза, а Киришима ревностно дергается на это “дорогой”, даже понимая, что это была издевка. - Хорошо, ботан, я потренируюсь с тобой, но учтите, - тычет он пальцем в пацанов напротив. - на все эти грязные трюки с лизанием задницы я не купился. Просто этот Дермодеку теперь от меня все равно не отстаёт. - Каччан!... - Заткнись и ешь, Деку.       Парень что-то еще бурчит себе под нос какое-то время, но послушно приступает к еде, демонстративно отвернувшись от любимого, на что все сидящие за столом пытаются не рассмеяться. *** - Вооруженное ограбление в центральном банке. Преступников пятеро, причуды троих не известны. На данный момент у них четверо заложников: женщина примерно тридцати лет с пятилетним ребенком, парень-студент и мужчина лет пятидесяти. Среди гражданских есть пострадавшие. Необходима медицинская помощь. Повторяю… - громко отчитывался в рацию про-герой, стараясь остановить панику среди людей и не упустить момента, когда грабители решат что-то предпринять.       Был ранний летний вечер, людей на улицах было максимально много, поэтому непредвиденный первый взрыв здания осколками бетонных блоков задел несколько прохожих, но повезло, что поблизости оказался хотя бы один про-герой, хоть и новичок. Одному ему было очень тяжело справиться и с суетящейся в панике толпой, и с оказанием первой медицинской помощи тем, кому это было необходимо, и со слежкой за преступниками, которые не спешили выходить из здания, прикрываясь невинными людьми. Парень как мог тянул время, выводя нарушителей на переговоры, пока не прибудет подкрепление, которое он запросил у своего агентства.       Ситуация ухудшалась. Из-за того, что люди в испуге побросали машины прямо на проезжей части и убежали прочь, кареты скорой помощи не могли подъехать ближе, чтоб погрузить раненых. Медикам приходилось бегать туда-сюда с носилками, тратя лишнее время, которое могло стоить жизни некоторым пострадавшим. Полиция, которая прибыла на место около десяти минут назад, никак не могла окончательно подавить панику и отогнать недалеких зевак, пытавшихся записать происходящее на телефон, чтоб потом повысить рейтинг своей странички в соц. сетях. Грабители начинали нервничать из-за того, что не смогли провернуть свое грязное дело по-быстрому, и теперь им обрезали пути к отступлению, поэтому на переговоры теперь отказывались выходить, угрожая, что убьют заложников, если им не дадут скрыться. Все осложнял еще и тот момент, что данное ЧП транслировали в прямом эфире вездесущие СМИ, и грабители, которые вывели себе новости на один из экранов, знали, что происходит снаружи: кто уже подоспел и где обосновался вокруг здания. - Повторяю: необходимо подкрепление! - На данный момент наших про-героев не оказалось поблизости. Запросили поддержки у дружественных нам агентств. Остается только ждать либо пока прибудут наши, либо среагируют коллеги. - Да еб твою мать! - в сердцах выругался юноша, начиная озираться по сторонам, чтоб оценить еще раз обстановку и придумать какой-нибудь план, но мелькнувшая буквально перед глазами зеленая вспышка напугала парня своей неожиданностью. Он инстинктивно резко обернулся чуть не теряя равновесия и с удивлением замер, смотря на спину человека в зеленом геройском костюме с кучей примочек и такими же зелеными вьющимися волосами. - Ты молодец, хорошо со всем справился, так что теперь отдыхай. - прозвучал ласковый голос, после чего вновь прибывший обернулся, даря довольную улыбку кому-то позади. - Давай быстрей. - Заткнись, засранец. - ехидно отвечают ему, и рядом сразу же возникает вторая фигура, гораздо массивней первой, со светлыми волосами и в черном костюме с рыжими вставками и такой же кучей наворотов.       Начинающий про-герой так и не смог сдвинуться с места, просто завороженно наблюдая за двумя расслабленными силуэтами, стоявшими рядом плечом к плечу, что абсолютно привычно стукаются кулаками, с предвкушением произнося: - Погнали!