Отражения

До горы Ванчэн рукой подать, одна ночевка, и они будут на месте. Лэй Уцзэ старается не думать о том, от кого ему прилетит за всю его затею: от сестры, учителя, Чжао Юйчжэня или всех троих сразу. Про Сяо Сэ он даже не гадает, от него достанется точно, хотя пока непонятно, за что и когда. Все это не стоящие внимания подзатыльники и пинки, поэтому Лэй Уцзэ сосредоточен на главном и тренируется перед турниром в крепости Лэй. Уж там-то его никто побить не должен! Сяо Сэ греет булочки над костром и время от времени презрительно фыркает, гад ехидный. — Ну чего? — не выдерживает Лэй Уцзэ и спрыгивает с ветки на землю у костра. — Эй, смотри, что творишь! — Сяо Сэ отодвигается, оберегая свою драгоценную одежду от искр. — И вот с такой ловкостью и скоростью ты собираешься на турнир? С удовольствием посмотрю, как тебя макнут лицом в лужу. — Ты не знаешь боевых искусств и только от Цяньло бегаешь. Что ты понимаешь в скорости, сонная улитка? Сяо Сэ откладывает булочки и лениво встает, потягиваясь. — Горе ты мое. Ладно, нельзя, чтобы ученик Сюэюэ, где я работаю казначеем, совсем уж опозорился. Догоняй. И голубой вихрь исчезает между деревьями так стремительно, что Лэй Уцзэ изрядно напрягает силы, чтобы не потерять его из виду. Гоняться за Сяо Сэ и правда весело. Пусть он не владеет боевыми искусствами, зато умен и весьма изящно использует в лесу все, от верхушек деревьев до камней и ручейков внизу, чтобы запутать и обмануть. Когда Лэй Уцзэ загоняет его обратно на поляну с костром, то чувствует даже легкую усталость. — Попался! — победно вопит он, готовый схватить и прижать высокомерную заразу к земле, как вдруг Сяо Сэ, уворачиваясь, неловко сгибается и падает на одно колено. — Ты чего? — Лэй Уцзэ присаживается рядом с другом и заглядывает ему в лицо, вдруг какое-то посеревшее. — Ерунда, — цедит Сяо Сэ сквозь зубы. Да ему на самом деле плохо! Только отчего? — Погоди-ка… Тебя же ранил охранник принца, да? Но ты сказал, что рана пустяковая, затянулась… Точно затянулась? Цяньло говорила, что в плечо. — Уймись и ступай греть булочки. Все в порядке. По перекошенному лицу Сяо Сэ отлично видно, насколько в порядке. — Дай посмотрю. — А ну отвали! — Дай посмотрю! Хочешь кровью испачкать свою лучшую одежду? Сколько там она у тебя стоит? Сяо Сэ, конечно, хитрожопый лис, но и им самим манипулировать несложно. Он позволяет усадить себя у ближайшего дерева и не сопротивляется, когда Лэй Уцзэ осторожно открывает его плечо. Рана кровоточит не слишком сильно, но нанесена так, что должна причинять боль при слишком резких движениях рукой. Лэй Уцзэ не то чтобы шибко разбирается в ранах, но знаний, полученных от наставника, хватит, чтобы обработать и перевязать. — Ну и зачем? — спрашивает он, возвращаясь с водой и дорожной сумкой. — Зачем я решил погонять тебя? Не бери в голову, я действительно был уверен, что все зажило. — Нет. Зачем ты полез под меч. Цяньло побила бы прихвостня принца, не напрягаясь! Сяо Сэ паскудно ухмыляется, но тут же шипит от прикосновения ткани к ране. — Я передам Цяньло. — Попробуй только! Нет, постой, не уходи от вопроса! — Лэй Уцзэ выполняет невыполнимую задачу: одновременно и кричит на друга, и старается как можно осторожнее промокнуть кровь. Сяо Сэ молчит и едва различимо вздыхает. Лэй Уцзэ замирает, поднимает глаза. Друг выглядит странно. Всегда жесткое лицо его будто бы расслабляется, а в глазах-льдинках видна грусть. — Сяо Сэ? — Так надо было. Лэй Уцзэ не сразу осмысливает сказанное. Когда до него доходит, он взрывается от возмущения: — Ты нарочно подставился что ли?! Да как можно самому бросаться на меч! — Так надо было, — чуть слышно повторяет Сяо Сэ. Он беспрекословно позволяет перевязать себя и ощущается непривычно мягким в руках Лэй Уцзэ. Обычно каждое физическое столкновение с Сяо Сэ похоже на встречу со скалой: там угол, тут острый край. Сам Лэй Уцзэ как упрямый ручей, который плевать хотел на неприступность скалы, течет себе и течет. — Ну вот, повезло, даже на нательной рубашке крови нет. Я молодец? — Ты молодец. Голос Сяо Сэ тих, и он даже не ворчит, когда на нем бесцеремонно поправляют одежду. Лэй Уцзэ уже собрал вдосталь наблюдений и за самим Сяо Сэ, и за всей историей со вторым принцем — достаточно, чтобы сделать выводы. Но он их не делает. Если друг что-то скрывает, он будет уважать его выбор. — Ты же знаешь, я не задаю лишних вопросов. Сяо Сэ кивает. В его глазах уже даже не грусть — там боль, настолько глубокая и тоскливая, что у Лэй Уцзэ перехватывает горло. И верно, просто так на меч не бросаются. — Я погрею нам булочки, — вполголоса говорит Лэй Уцзэ, когда друг отворачивается, явно не желая показывать, что еще у него на душе. Ну и какая из него скала? *** Встречи с Сяо Чуном редки и уж тем более редко они проходят в Снежном. Сяо Сэ не рад, когда они ведут переговоры на его территории. В привычный уют его не самой нормальной по дворцовым меркам семьи словно попадает что-то чужое, инородное, и приходится менять привычки, вести себя, как положено принцу. Невеселая ирония заключается в том, что чужак этот — его родной старший брат. К счастью, сейчас они прогуливаются по дорожкам лишь вдвоем. Так проще… — Сяо Сэ! … ровно до того мгновения, как в него врезается, вылетая из-за угла, Лэй Уцзэ. Сяо Чун и слепым-то не терял своих навыков, а сейчас он не раздумывая поддерживает чуть качнувшегося Сяо Сэ за плечи. Очередная ирония: рука упирается как раз в то место, куда однажды вонзился по его указу меч. — Простите, ваше высочество! — оглушает вопль Лэй Уцзэ почти над ухом. Лицо Сяо Чуна выражает нечто странное. Из-за долгой слепоты у него в принципе все не очень хорошо с передачей чувств, и он даже как-то шутил по этому поводу. Сейчас он не то удивлен, не то смущен. Чем? Тем, что Лэй Уцзэ наверняка попросил прощения только у него, словно бы не замечая, что едва не снес с ног шестого принца? Маловато для смущения. Сяо Сэ оборачивается. Его друг все еще стоит со сложенными руками, и лицо его казалось бы привычно наивным — если бы не глаза. В них отчего-то плещется совершенно ужасная, пронзительная боль. Его взгляд скользит на руку Сяо Чуна, что все еще упирается в давно зажившую рану Сяо Сэ — а потом Лэй Уцзэ будто собирается, приходит в себя и снова смотрит нормально. То есть как ушибленный головой идиот. — Что-то срочное? — ворчит Сяо Сэ. — Нет, ничего такого, подождет! — Хорошо. Вечером поговорим, — и он кивком головы отсылает друга прочь. Пожалуй, Сяо Чун удивлен, что мальчишку, простолюдина по происхождению, не отчитали за столь грубое обращение с принцем. Но Сяо Чун обойдется. Это его, Сяо Сэ, усадьба, его Лэй Уцзэ, и он сам решит, когда и за что его отчитывать. Они еще немного гуляют, обсуждая дела, а потом Сяо Сэ приглашает брата в беседку пить чай. В этой самой беседке он регулярно сплетничает с Жои, подкалывает Лэй Уцзэ и Цяньло, а если повезет и никто не слышит — то и Цзи Сюэ. Что он скажет за чаем родному по крови и до сих пор любимому человеку, кроме очередной банальности? — Жаль, что зрение вернулось ко мне так поздно, — говорит вдруг Сяо Чун, принимая из его руки чашку. — Сейчас я вижу и вспоминаю, — бросает он короткий взгляд на плечо Сяо Сэ, — что мы не только ответственные за свою страну принцы. Я ведь к тому же и твой старший брат, который из-за слепоты не мог должным образом отвечать за тебя в детстве. Улыбка Сяо Чуна теплая, домашняя. Словно время стремительно летит вспять, к тем беззаботным мгновениям у воды, когда он переживал из-за намокшей книги, грязных рук младшего братца и ничего не знал об отравленных пирожных. Сяо Сэ продуманно улыбается в ответ, и успокаивая, и напоминая о дистанции между ними. — К счастью, мы оба уже выросли и отвечаем за себя сами. Не стоит беспокоиться. К счастью, им обоим есть что обсудить, кроме бесполезных сожалений и воспоминаний. Вечером на этом же месте Сяо Сэ снова разливает чай и отчитывает Лэй Уцзэ. — Мой брат не слишком хорошо пока различает чувства на лицах людей, но по тебе все поймет даже каменная статуя. А-Цзэ, так нельзя. Помни, что мы в Тяньци, и буквально за каждым нашим шагом, словом и взглядом могут и будут следить. Сяо Чун мне не враг, но и не соратник. Держи свои эмоции в узде. Лэй Уцзэ виноватый и серьезный. Он красив всегда, но вот эта его сосредоточенная красота странным образом успокаивает Сяо Сэ, даже умиротворяет. — Прости, больше не повторится. Я сильно все испортил? — Нет. Он, конечно, понял, что та рана не принесла мне радости, но… Все в порядке. Все в порядке. В конце концов, это же нормально — быть немного уязвимым перед старшим братом, который тебе не враг? Вопрос в том, действительно ли немного. Боль в глазах Лэй Уцзэ была ошеломляющей. Почему, он настолько сочувствует другу? Или он отразил то, что увидел там, в лесу, когда перевязывал его открывшуюся рану? — А-Цзэ, — Сяо Сэ смущен и все же спрашивает: — Неужели мне тогда было настолько плохо? — Конечно! У меня чуть сердце не разорвалось! — яркие глаза Лэй Уцзэ делаются в пол-лица. — Ты что, сам этого не знал? — Не знал, — Сяо Сэ наливает ему еще чай. Он много чего до встречи с этим мальчишкой о себе не знал.