— Зачем ты это делаешь? - уже, наверное, в сотый раз спрашивает Тушенцов. — Это весело, - один и тот же ответ. Каждый раз Даня говорит 'это весело'. Каждый раз Руслан не понимает, что в этом потешного.
Кашин не может объяснить, почему он чувствует себя живым только в этот момент. Почему надо делать что-то опасное, просто чтобы ощутить этот ядовитый вкус жизни. Это чувство ничем не заменить. Сигареты, алкоголь, наркотики – всё это ерунда по сравнению с адреналином, который растекается по телу, пропуская в сердце несколько глухих ударов. Безусловно, это происходит не ежедневно. Риск быть пойманным вырастет. Однако каждые три дня, жутко тёмной ночью Даня долго суетится, собирается и уходит из квартиры. Сонный Тушенцов молча провожает его уставшим взглядом. Даже свет в квартире не включает. Тусклая лампа и изредка луна – единственное освещение. Руслан никогда не ходит с ним, хотя неоднократно получал приглашение. Однажды он задумался, что, возможно, стоит попробовать. Но тревожные мысли окружили его голову быстрее, поэтому он, как и обычно, отказал. Едва красные губы обхватывают сигарету, которая мучительно медленно тлеет. Руслан поёжился от режущего кожу ветра. Хлипкий деревянный балкон скрипит тоскливо, словно завывая. Тушенцов стряхивает пепел в распахнутое окно, а затем рассматривает вид. Всё сливается в тёмно-синие пятна. Толком никаких очертаний, вообще ничего. Он не знает, что делает Даня с угнанными машинами. Куда он их угоняет? Да и угоняет ли вообще? Плевать, наверное. Красные капилляры ярко выделяются в глазах Руслана. Сам же цвет глаз стал похож на чёрный, но в них отражалась дальняя луна, так что это, по сути, небо? Да, определённо, Данила дневное небо – яркое, всеми любимое, радостное. Руслан же, наоборот, вечернее, а может – вовсе ночное, пугающее, мрачное и обычное. Это нормально. Нормально быть разными, но при этом любить. Руслан хочет верить, что это нормально. Ложится в кровать, укрываясь холодным одеялом. Не греет, а лишь неприятно укалывает кожу. Глаза не закрывает, смотрит в стенку, в какой-то узор обоев, думая о чём-то своём. Слышит, как мимо проезжают полиция с шумными мигалками. Напрягается, будто перестаёт дышать. Приподнимается, дабы сесть, ведь лежать уже неудобно. Слышит только своё неравномерное дыхание. Берёт в руки телефон, яркий свет врезается в глаза, отчего он немного щурится.— Тебе не надоедает кататься? - спрашивает как будто в пустоту. Уже знает ответ. — Нет, - тонкие пальцы аккуратно придерживают сигарету. Лицо Данилы украшают лучи осеннего солнца, — Может, пойдёшь со мной? - всё же спрашивает, надеясь, что тот согласится. Но это так и остаётся простым желанием. Ничего более.
Тушенцов всё-таки откладывает телефон. Он не знает, любит ли Даня адреналин больше, чем Руслана. Не спрашивал подобного, он просто ждёт, когда Кашин наиграется. Потому что страшно. Страшно до слёз, до кома в горле, до громкой истерики. В этом состоянии Тушенцов старается не названивать Дане. Очевидно, что не ответит. Казалось бы, пора уже привыкнуть. Не получается. Он не видел, но он уверен, что глаза Данилы горят огнём, а сердце бешено стучит. Руслан не понимает этого. И не поймёт никогда. Для него адреналин ощущается беспокойно, неприятно. Словно его обливают ледяной водой. Кривится от одной мысли про это. Затем слышит два щелчка из коридора, понимая, кто вернулся. Выдыхает, сразу становится легче. Кашин юрко заходит в квартиру, мягко целует Тушенцова в макушку. — Опять не спал? - без злобы интересуется и усаживается рядом. Руслан, как кот, ластится к Дане Кивает, почти засыпая на плече парня. — Я тоже спать хочу, - сам уже хочет лечь на кровать, побыстрее заснуть и не открывать глаза ближайшие три дня. Но Тушенцов будто прилипает, не хочется отталкивать. Хочет сказать 'я скучал', а рот словно зашит. Руслан перебирает край футболки, поджимая губы. Прикрывает глаза, нет желания думать об этом.